Кинолог

Первое сентября началось для меня в ночном поезде до Лондона. Здраво рассудив, что гораздо свежее я буду, если выеду в двенадцать, а прибуду к шести, чем выеду в три, а прибуду в девять. Впрочем, не скажу, что в поезде я так уж хорошо выспалась. Оставшийся запас по времени я истратила на то, чтобы найти в ближайшем торговом центре отдел с готовыми бутербродами. Петунья, бесспорно, прекрасная хозяйка, но вряд ли она позаботилась о том, чтобы ребенок не голодал в поезде. Подумав, взяла еще и шоколадного с орехами печенья. Если что, поделится. Уже позже, прибыв на вокзал, наблюдала за такими разными, но такими одинаково странными семьями волшебников. Кто-то шел без чемоданов. У кого-то поверх мантии был надет магловский пиджак. А от одного мальчика и вовсе то и дело ускакивала живая, настоящая жаба! И это посреди Лондона! Без тридцати, кажется, минут, у колонны появился Гарри, а рядом с ним бежал Регулус. Поттер быстро вертел головой, пытаясь найти меня. Когда же наконец увидел, что я и сама уже иду к ним, то побежал на всей скорости, утыкаясь носом в грудь. — Тетя Мардж! Ты не представляешь, как я рад тебя видеть! — вывалил он на одном дыхании, по-прежнему крепко прижимаясь ко мне. Я лишь разворошила волосы на его макушке. Ты даже не знаешь, насколько представляю, ребенок! Регулус также терся мне о ноги. Быстро поцеловав мальчишку в лоб, я вручила ему провизию. — Веди себя примерно! — наставительным тоном произнесла было я, но тут увидела, как нахмурился Гарри. Глаза его были на мокром месте. Было видно, что ребенок изо всех сил старается отвратить себя от такого явного проявления чувств, но получается это у него слабо. Я спокойно прижимала его к себе, гладила по голове, понимая, что значит для него это расставание. Теперь, после месяца жизни с Дурлями, как я это чувствовала, мальчишка проникся ко мне такой сильной любовью, доверием и нежностью, что я даже подумать боялась. — Мы ведь увидимся на Рождество? — как-то отчаянно и неверяще произнес Поттер. — Обязательно увидимся, ребенок. Я тебе обещаю. После этих слов и мне, и ему стало ощутимо легче. Будто отрезало. Стрелки часов все ближе были к одиннадцати, и Гарри надо было уже отправляться. Я проследила, как они с Регулусом подошли почти вплотную к колонне и хотели уже было пересечь барьер, когда подоспела рыжеволосая семья. После небольшого разговора ребенок все же перешел на другую сторону, а я отправилась к метро. Одна из веток должна была привезти меня прямиком в Хитроу. Метро задерживалось, получилось так, что я чуть не опоздала. Впрочем, забрать чемоданы я успела, и паспортный контроль прошла вовремя. Уже без спешки я сдала багаж и отправилась выпить кофе и еще раз перечитать пришедший ответ. Там меня вводили в курс дела. Если излагать кратко, то выглядело это так: человеку создавали и продумывали совершенно новый образ, магический образ, который он мог использовать для вхождения в это общество. Новое имя, стиль одежды, новые привычки, новый тембр голоса. И, конечно, самое главное — новое отношение к магии. С помощью нескольких магических вещиц тебя учили бытовым трюкам. Ты по-прежнему не мог их проделывать сам, но мог приводить в действие изготовленные другими магами вещицы. Создатели программы буквально клялись, что если отработать все хорошо и использовать достаточно ловко, никто не заметит подмены. Оставалось надеяться, что это действительно так. Уже в самолете меня вновь повлекли за собой тяжелые думы. Что я делаю? Зачем навязываюсь магическому миру? Если бы я имела возможность быть волшебницей от рождения, а у меня ее отняли, то понятно, к чему бы я шла. Но я магла. Стопроцентная, настоящая магла. И тем не менее, магия влекла меня, как маленькую. Что-то внутри, будто упрямый бычок, заставляло меня идти дальше, пытаться стать ближе к миру магии. Если исключить эти навязчивые мысли, в целом полет проходил нормально. Конечно, трансатлантика — это всегда очень долго, но сейчас хотя бы не пятнадцатый век, и через десять-одиннадцать часов можно благополучно приземлиться на другом континенте. Такие мысли посещали меня все чаще, и через некоторое время я поняла, что боюсь летать. Вот уж повезло! Именно тогда, когда, возможно, идет самый важный и ответственный перелет в моей жизни, я обнаруживаю, что предпочла бы тот самый корабль пятисотлетней давности рассекающему небеса лайнеру. Пытаясь отвлечься, я смотрела фильмы, просила у стюардесс чай и кофе, но когда сошла на твердую нью-йоркскую землю, все равно испустила счастливый выдох. В зоне получения багажа я уже совсем расслабилась, спокойно выглядывая табличку со своим именем. Суховатый, но более чем крепкий старик с интересно выстриженными усами стоял почти в самом конце очереди встречающих. — Марджори Дурсль? — спросил он меня спокойно. Его голос был низким и ровным, даже без намека на дребезжание. Я кратко кивнула, показывая, что это действительно я. — Добро пожаловать в Америку!