Новенький сверху

— Ты всегда таким больным был или это на тебя влюблённость так повлияла? — поинтересовался Лев, смотря на своего друга как на умалишенного. — Закрой рот и помогай мне! — ответили ему. — Чем помогать? Мне как-то не слишком хочется попасть в немилость бдящим покой этого дома день и ночь напролет бабушкам. — Да успокойся, ты уже давно им поперек горла стоишь! Хуже не станет, — сказал Герман и довольно перевернул принесенный с кухни ящик с вилками, ложками и прочими гурманскими примочками. Те посыпались на пол, звонко ударяясь о друг друга, и по-дизайнерски распластались на полу. Далее шла очередь тарелок, что теперь белыми осколками украшали комнату. Потом парень достал когда-то спёртый им с Цезарем на пару мяч для боулинга и сосредоточенно так начал брать его на пробу, катая по кафелю. Пока мяч катался, на пол полетели еще стеклянные шарики, заботливо купленные старой соседкой и бессовестно забыты ею же. Орлов не жалел ничего. Он начал прыгать, громко приземляясь ногами на кафель. Включил тяжелейший метал, который только смог отрыть в Интернете. Орал и бегал мамонтёнком по всей квартире. Цезарь в обнимку с Другом, накрывшись одеялом, с ужасом наблюдали с дивана за хозяином квартиры, в голове которого только и металась одна мысль: «Что б это ещё такого интересного придумать?». Да только идеи кончались, фантазия уже не работала как прежде, да и страх, что соседка не придет, начал с предвкушением выглядывать из-за двери. Тяжело дыша и раскрасневшись от тяжелой работы, брюнет упал на диван. Соседки по-прежнему не было ни видно, ни слышно. — Ну и чего она не приходит? — Орлов вопросительно посмотрел на друга. — А я-то при чем? — недоуменно уставились на него из-под одеяла. — Убежала наверно из квартиры. Страшно ведь когда рядом такие психи живут. — Ой, чья бы корова мычала, — цокнул Гер и поднялся на ноги. — Ты помогать мне думаешь или собираешься так и пролежать всю ночь, кисейная барышня? — Я за мир! — с вызовом заявили парню. — Жопу свою оторвал, пацифист недоделанный! — Чего это недоделанный?! Вполне себе доделанный, — на Льва грозно посмотрели. — У нас же демократия. — В моей квартире демократия — я! И эта самая демократия говорит, что если ты сейчас мне не поможешь — завтра окажешься вместе со своим «миром» на улице, — Герман наклонился к большом комку одеяла. — Это никакая не демократия! — начал протестовать «комок». — Лев! — поняв, что лучше принять поражение и сдаться, Цезарь отбросил одеяло и недовольно посмотрел на друга. — За тобой должок!       Римма Витовская шла по фиалковому полю, вдыхала приятный чарующий аромат, теплый ветерок нежно колыхал её волосы, проходился по бархатной коже и подхватывал белоснежные рюши подола платья. Фиалки мягко щекотали лодыжки, они тянулись безграничной сиреневой дымкой верх по холмам. По ярко-голубому небу молочной ватой медленно плыли тучи. Римма подняла руку вверх, будто пытаясь достать до них и провести ладонью по вычурным воздушным завитушкам. Внезапно начало темнеть. Фиалки с невинного сиреневого цвета окрасились в агрессивный алый. Ветер с приятного и теплого переменился на ярый и холодный. Он неприятно обжигал нежную кожу девушки, срывал головки зловещих цветов. Небо затянулось чёрными-чёрными тучами. Послышались раскаты грома, который то неприятно дребезжал, то глухо перекатывался. Витовская увидела перед собой две темные фигуры: одна принадлежала человеку, а вторая какому-то животному. Она пыталась рассмотреть их, попутно убирая волосы, что падали на лицо, неприятно били по щекам и попадали в глаза. Наконец незнакомцы подошли поближе, и Римма смогла их рассмотреть. Ужас предстал перед её глазами. Там, в пяти метрах от неё, стоял её кровожадный сосед размером с огромного медведя, его глаза были чёрные-чёрные, а кривая улыбка искажала молодое лицо, и рядом с ним пёс породы сенбернар с такими же черными глазищами, а из пасти большими каплями стекала кровь и была явно не его. Сосед довольно поднял руку, указывая пальцем на девушку, и его монстр по приказу хозяина сорвался с места, дабы перегрызть тонкую девичью шею. Римма начала бежать без оглядки, на глаза наворачивались слёзы, страх сковал тело, а сердце и вовсе грозилось разорваться. Она тяжело дышала, фиалки путами обвивались вокруг девичьих лодыжек, больно, до крови, впиваясь в кожу и пытаясь задержать Римму, не дать ей убежать от преследуемого её зверя. Витовская попыталась закричать, но голос будто пропал, а уши заложило. Внезапно она подвернула ногу и упала на землю. Откуда-то заиграла ужасная мелодия, она слышала дикие крики и лай зверя. Римма перевернулась на спину, но никого не увидела. Всё стихло. Она посмотрела вверх — черное небо начало трескаться и падать прямо не неё. Римма Витовская проснулась от своего собственного крика и от того, что что-то падало ей на лицо. Она резко села, отчего неприятно закружилась голова, а перед глазами замелькали разноцветные круги. Не понимая, что происходит, Витовская потянулась к ночнику, включив его. На одеяле, её ночнушке и в волосах красовались куски штукатурки. Она провела ладонью по лицу, стирая белый порошок. Сверху доносилась музыка и её бахнутый на голову сосед что-то кричал. Судя по звуку, он там не один, да еще и псина разнервничалась. И если посмотреть на часы и взять во внимание то, с какой интенсивностью демон сверху со своей нечистью разгулялся, то расходиться по своим норам они будут не скоро. Римма откинулась обратно на подушку, по привычке сверля потолок, натянула одеяло повыше и сжала в руках его край. Брови свелись у переносицы, дышать становилось всё тяжелей, а лицо всё больше приобретало цвет дорого вина длительной выдержки. Что-то громко упало и разбилось и это отнюдь не у соседа. Терпение Риммы было уничтожено вдребезги и размазано тонким слоем по стенам квартиры. Девушка яростно откинула одеяло и, наспех обув тапочки, вылетела с квартиры. Дверь громко бахнула, оповещая о совсем не радостном настроении хозяйки. Руки тряслись, глаза налились кровью, душа требовала хоррора, переломанных костей и мяса побольше. Римма подскочила к двери и, рыкнув, начала со всей дури обеими руками колотить по ней, силясь чуть ли её не выбить. — Урод! Мразь! Убью! Открыва-а-ай! — орала на весь дом Витовская, бешено дергая за ручку двери. Она била дверь ногами, остервенело барабанила по бедному звонку, зловеще заглядывала в глазок, обещала все кары небесные этому придурку. Витовская сняла тапок и начала им сначала хлестать дверь, потом бросалась ним в бедное изделие, но увы! Бедный тапок летел точно в цель и так же невинно падал на пол и почему-то не взрывался, как это себе представляла девушка. Силы уже иссякли, музыка у соседа стихла, мужчина и его жена с квартиры напротив затаив дыхание с интересом ожидали продолжения. А тем временем, за дверью, Лев Цезарь серьёзно обдумывал, стоит ли ему открывать дверь. Когда раздался первый тревожный звоночек, а их дверь чуть ли с петель не вылетела, Лев, которого Герман отправил впустить соседку, резко остановился и с опаской посмотрел впринцепи на единственную вещь, что отделяла его и то бесноватое чудовище снаружи. А, посмотрев в глазок и завидев там еще один глаз, только женский и свирепый, только сильней убедился в том, что открыть дверь равноценно самоубийству. Ну, а Цезарь такими вещами не увлекался, поэтому решил переждать бурю. Герман на заднем плане носился с веником и совком, убирая весь тот хаос, который успел развести, ну, а Лев уже минут как пять верным сталкером прилип к глазку, наблюдая за зверем снаружи. А зверь снаружи уже изрядно вымотался, но уперто пытался барабанить по двери, хоть и выходило у него уже не очень. Внезапно Римма подняла лицо, из её глаз пошли слезы, и она жалобно посмотрела в глазок. — Ну, открой, пожалуйста, — ошеломленный такой переменной, Лев потянул руку к ручке. — Открой, мать твою! Ты там, я знаю! — заорала Римма, рука парня резко остановилась. — Да ну тебя, ведьма, — пробубнил парень себе под нос. — Ты открываешь или нет? — послышался грубый голос Германа, и Цезарь тяжело вздохнул. — Дру-у-уг! — позвал блондин пса и тот выглянул из гостиной. — Иди сюда, мой хороший! — но пёс дураком не был, с места не сдвинулся. — Иди-и-и сюда-а-а! — натянуто протянул Цезарь, но его полностью проигнорировали и ушли обратно к хозяину. — Твою ж! Ну почему всегда я?! Так, спокойно, ты мужик, а она всего лишь баба. Слабая, — вспомнилось, как дверь чуть ли не вылетела. — Наивная, — в памяти возник момент как монстр убеждал его, что он всё видит и знает, что этот тупица стоит за дверью. — Всепрощающая? — вся уверенность развеялась, а в воспоминаниях еще стояли глаза налитые кровью. — Ладно, была не была. Послышался звук открывающейся двери и Римма, которая уже успела усмирить свой пыл, опять оживилась, готовясь впиться своими ногтями в голову урода и расфигачить её об стену, а потом вмазать коленкой между ног. Но всё, что она смогла сделать, это тупо втыкать на большого медведя, который довольно оперевшись о дверной косяк, будто бы измазанный в сметане кот, улыбался. — Т-т-ты! — на него указали пальцем. — Я, — сказал Цезарь. — Я ваша соседка снизу! — Снизу? — светлая бровь скептически изогнулась. — Но у меня снизу только канализация, — задумчиво проговорил Цезарь, вспоминая свой дом. — Канализация?! — взвизгнула Римма, возмущенная таким заявлением. Чтобы какой-то тупорылый олень да её квартиру, её гнёздышко, канализацией назвал. Завидев, как Римма поменялась в выражении лица, Лев решил, что с него сегодня хватит. — Герман! — позвал он друга. — Тут одна ведьмочка утверждает, что она твоя соседка снизу, но я её держу пока. — Чего? — не понял Орлов и подошел к другу. — Герман? — совсем растерявшись, Римма переводила взгляд то с одного парня, то с другого. — О, привет! Ты всё-таки пришла! — улыбнулся Орлов, а Цезарь удивленно уставился на него. — А мне ты так не улыбаешься, — возмутился Лев. — Уйди, — процедили ему. — Заходи! — это уже было Римме и та, немного подумав, с некой опаской перешагнула порог. Многострадальная дверь аккуратно закрылась за ней. — Какого хрена?! — начала девушка, но голос дрогнул, и она продолжила уже тихо чуть ли не шепотом. — М-музыка так орёт? Я спать хочу. — И-извини, — на неё виновно посмотрели и опустили пристыжено глаза. — Просто твой сосед из семейства идиотов, вид: редкостный, — послышалось с кухни. — Рот закрой! — огрызнулся Орлов на что ему только фыркнули. — Так это, — Римма осмотрела коридор, — твоё? — Угу. — И собака, — девушка посмотрела на заинтересованно высунувшегося Друга, — твоя? — Да. — А он? — Витовская указала в сторону кухни. — На время поселился здесь, — объяснил Орлов. — Ты прости меня, придурка. — Простить? — спросили его, а на глазах показались слёзы. — Я уже месяц не сплю. Я мечтаю выспаться наконец-то. У меня в спальне потолок уже весь побитый и ванная в критическом состоянии. У меня скоро срыв будет. Я спать хочу-у-у-у! — и с этим словами, задрав голову вверх, Римма, почувствовав всю ту усталость, которая накопилась за целый месяц, разревелась. Из кухни выглянул Лев, узнать, что там происходит. Перед глазами предстал Герман, который ошарашено стоял столбом, смотря растерянно то на Льва, то на бедную девушку, которая, разревевшись, уткнулась носом ему в грудь. — Чё мне делать-то? — спросил парень у Льва, который монотонно дожевывал бутерброд. — Нууу — протянул Цезарь, — даже не знаю. Обнять наверно. Или вырубить и выставить за дверь, — на Цезаря зло посмотрели. — Да шучу я! Маленький что ли? У тебя девушек не было? Обнимай и успокаивай её, болван! Орлов крепко обнял девушку, нашептывал ей что-то, гладил по голове, волосам, целовал в макушку и убаюкивал, как маленького ребенка. Потом, когда Римма немного успокоилась, поднял её на руки и занес в гостиную. Витовская всхлипнула, вытерла нос предложенными её салфетками и закуталась в одеяло, в котором еще час назад сладко посапывал Цезарь. — Честно… я не знаю, что на меня нашло, — продолжил Орлов, взяв Витовскую за руки. — Как правило, я вообще-то мирный сосед. Но… ты очень милая и … — Гер замолчал, заглянув Римме в глаза. Они сидели в тишине, изредка прерываемой Львом, что хозяйничал на кухне, и неотрывно смотрели друг на друга. Орлову казалось, будто весь мир сошелся в этих зеленых глазах и перевернулся с ног на голову, взорвавшись разноцветными красками. Парень чувствовал её дыхание, тепло её тела и его сердцебиение участилось. — Просто он влюбленный в тебя придурок, который не может нормально сказать о своих чувствах, — еще никогда Орлову так не хотелось прибить Льва Цезаря, что так не вовремя появился на пороге гостиной вместе со своим чаем. Витовская засмеялась, посмотрев на растрепанного Цезаря. — А вы знаете, — начала она, — у меня есть кое-что получше!       Ребята сидели в гостиной еще долго, наслаждаясь принесенными Риммой тортом и алкоголем. Откинувшись на спинку дивана, немножко пьяненькая Витовская с удовольствием вслушивалась в рассказ парней о том, как они начали вместе жить и как Лев терроризировал всех жителей этого дома, особенно по ночам, и как влюбленный Орел решил покорить дамское сердечко. В эту ночь исполнился месяц, как Герман Орлов въехал в эту квартиру, и как Римма Витовская получила новенького соседа сверху.