Хексберг-400

Накануне отлета все снова собрались у гостеприимных Вейзелей. Руппи и Гудрун играли на рояле в четыре руки. Насколько мог судить Олаф, партии были достаточно сложными. Он пробовал узнать мелодию, но не смог, хотя явно слышал ее раньше — скорее всего, как раз в исполнении своего ученика. Госпожа Юлиана сидела рядом с ними на низенькой скамеечке и иногда что-то тихо говорила. Рядом с Олафом, заложив ногу на ногу, выстукивал по подлокотнику кресла тот же ритм Бермессер. Пауль, Вальдес и хозяин дома о чем-то шушукались у бара. Все ждали, пока придел Валентин, и можно будет отправляться к столу. Музыка была приятной, не слишком быстрой, и Олаф понял, что начинает дремать. Чтобы отвлечься, он стал прикидывать, какие задания даст своим студентам по возвращении. Эти мысли всегда придавали ему бодрости — чтобы справиться с «грачатами»* нужно был много сил. Кальдмеер улыбнулся, вспоминая аудиторию, полную мальчишек в одинаковой черной форме… Что-то мазнуло по краю сознания. Олаф уцепился за убегающую мысль и спросил: — Вернер, вы ведь разбираетесь в геральдике талигойской аристократии? Тот нехотя повернулся. — Провокационный вопрос, господин Кальдмеер. Скажем так, тридцать лет назад я немного учил ее и, возможно, что-то еще помню. — Может, вы знаете, у кого из них гербовый цвет — лиловый? — все же решился задать вопрос Олаф. Он вспомнил визитку, которую видел в больнице у Мэллит, и отчего-то был уверен, что знал, кто ее принес, хотя имени и не видел. Бермессер фыркнул. — Боюсь, таких семей несколько. Лиловый в том или ином виде встречается на гербе Повелителей Волн и всех их вассалов. — Этого достаточно. Все же Валентин… И цветы, скорее всего, тоже принес он. Олафу почему-то это казалось важным. — Не просветите меня? — Вернер покосился на него с ленивым любопытством. — Пока нет. — Ваше право. Олаф решил, что непременно расспросит Придда о том, зачем тот заходил к Мэллит, но его планам не суждено было сбыться. Валентин действительно вскоре явился, но был встревоженным и первым делом попросил Ротгера выйти с ним для приватного разговора. Они вернулись быстро, и теперь уже Вальдес выглядел напряженным и раздосадованным. Валентин жестом попросил кузенов Штарквиндов прерваться. — Господа, у меня есть срочные новости! — он выдержал паузу. — Несколько часов назад из больницы сбежала Мэллит. Есть подозрение, что она может быть в опасности. — Создатель!.. — Леворукий!.. Дамы высказались одновременно, и теперь немного смущенно смотрели друг на друга. — Мы можем чем-то помочь? — сразу за ними деловито уточнил Бюнц. — Думаю, да, — кивнул Валентин. — Мэллит, конечно же, ищут, но дополнительные усилия лишними не будут. Я хочу осмотреть места, куда обычные спасатели доберутся не скоро, но вместе с тем, есть вероятность, что девушка направится именно туда. — И куда же? — спросил Руппи. — Старый причал возле Адмиралтейства и Гора. Олаф закрыл глаза рукой: — Вы совсем помешались на своей мистике… — только и смог сказать он. — С чего вы взяли, что в незнакомом городе девочка первым делом полезет на эту вашу гору?! — Гудрун оказалась более практичной. Вальдес, до этого стоявший в стороне, мрачно улыбнулся: — Потому что там другие девочки, и они ненавидят скверну. — Кроме шуток, — Кальдмеер взял себя в руки, — скверна или не скверна — найти Мэллит все же необходимо. Я общался с ней не так давно и могу сказать: в таком состоянии ей могло взбрести в голову что угодно. Хоть на старый причал пойти топиться, хоть на гору полезть. — Конечно же, мы вам поможем! — согласился Руппи. — Что мы можем сделать? Валентин благодарно кивнул ему, а затем повернулся к Олафу. — Господин Кальдмеер, я прошу вас поехать со мной и Ротгером за город. А остальные, — он посмотрел на Вернера, — пожалуйста, отправляйтесь на причал. — Вы довольно странно распределяете силы, — заметил Курт, который до этого напряженно молчал. Я, пожалуй, лучше поеду с вами на гору. Ротгер затравленно посмотрел на него. — Вам лучше остаться дома, — с нажимом сказал он. — Особенно тетушке. Вы, Курт, решайте за себя сами, но не она… — Не думаешь же ты… — Именно что думаю! — перебил его племянник. Вейзель напряженно кивнул и опустил глаза: — Хорошо. Мы остаемся дома. Звоните, если что-нибудь выясните. Дриксенцы не поняли смысла этой сцены, но тоже занервничали. Валентин достал из кармана пальто ключи и лихо перекинул их Паулю. — Надеюсь, твои талигские права еще не просрочены, — сказал он. — Возьмите, пожалуйста, мою машину, а нас довезет господин Вальдес. На улице портилась погода, и Олаф никак не мог сориентироваться - темно ли оттого, что уже настало время, или все дело в стремительно наползающих на город тучах. Он сел на заднее сидение и молчал все время, пока машина, не разбирая дороги, неслась по жилым кварталам. Когда они выехали за город, стемнело окончательно. — Что происходит? — требовательно спросил он наконец. Валентин поймал его взгляд в зеркале заднего вида. — Что вы имеете в виду? — холодно поинтересовался он в своей манере. — Брось, Тинхен, — Олаф заметил, как Придда передернуло от такого фамильярного обращения, — господин Кальдмеер просто пытается узнать, каких кошек мы тащим его на страшную-ужасную гору с чудовищами на ночь глядя, — пояснил очевидное Ротгер. — Олаф, расслабьтесь, мы действительно ищем вашу рыжулю. И она действительно может быть на горе. Вернее, только там она и может быть. У Олафа ум за разум заходил. — Тогда почему мы едем туда только втроем? И какого Леворукого вы послали Руппи и остальных на пирс? — Потому что на пирсе может найтись кое-кто другой, — мрачно отозвался Валентин. — Но это самый черный вариант развития событий. Мы постараемся его не допустить. — Может, прекратите, в конце концов, изъясняться загадками? — немного нервно проговорил Олаф, не особенно надеясь на результат. Но ему ответили: — Кэцхен реальны, Мэллит — бомба замедленного действия, и если мы ничего не сделаем, этому миру крышка, — достаточно конкретно выразился Вальдес. — Еще вопросы? — Да вы просто психи! — выдохнул Кальдмеер. Действительно, какие уж тут вопросы… Машину пришлось оставить у подножья — по козьей тропке, что вела наверх, не прошел бы и внедорожник, не то что маленькая развалюха Ротгера. — Туристы обычно не пользуются этим маршрутом, — пояснил Валентин, — здесь виды не такие живописные. Зато с этой стороны быстрее подниматься. — Да, было бы неплохо сделать все быстрее, — согласился Олаф, отчаянно кутаясь в пальто. Погода все ухудшалась, налетающий с разных сторон ветер так и норовил ударить под дых. Даже туман, окружающий гору вроде как разогнало. — Будьте осторожны на тропе, — предупредил его Валентин и вручил большой фонарь, — здесь действительно легче легкого переломать ноги. Подъем занял около получаса, и несколько раз Олафу казалось, что он сейчас действительно свалится и сломает себе что-нибудь. По обеим сторонам тропы то и дело появлялись гротескные в свете фонарей силуэты деревьев с перекрученными стволами-ветками, и смотрелось это, положа руку на сердце, жутковато. Его спутники ориентировались намного лучше него, но и они заметно занервничали, когда в звуках ветра явственно стали проступать перезвоны колокольчиков. — Откуда они здесь? — короткий вопрос сбил дыхание, но этот звон уже настолько надоел Олафу, что удержаться не было сил. Насколько мог разглядеть Олаф, его спутники переглянулись в темноте, но ничего не ответили, только Валентин выдавил: — Мы не успеваем, идемте быстрее. На верхней, совершенно плоской площадке, дальний край которой обрывался в пустоту, было светлее, чем внизу. Все вокруг будто бы немного подсвечивалось неестественным зеленоватым светом, похожим на светодиодные лампы. Под мертвой сосной — Олаф сразу узнал ее, такая же была изображена на витраже в Адмиралтействе — стояли две фигуры, напряженные и готовые к драке. Мэллит и Вальдес. Не их Вальдес. Вокруг них под потусторонние завывания ветра носились клоки зеленоватого дыма, который иногда прореживали голубые искры. Олаф видел это бледное лицо лишь однажды, но сразу узнал его, а узнав, очень удивился — неужели так сложно было понять, что летчик Ротгер Вальдес всего лишь калька, неумелая копия с того самого, настоящего, того, кто все время казался смутно знакомым? Того, кто склонялся над его кроватью в первый вечер их пребывания в Хексберг. Рядом сдавленно охнул Валентин. Олаф вышел из оцепенения и посмотрел на товарища: у того, как у неудачливого самоубийцы, по запястьям текла кровь. Их Ротгер тоже обратил на это внимание, но Валентин остановил обоих жестом. — Быстрее, помогите ему, — он будто бы выдавливал из себя слова. Кальдмеер попытался было сделать шаг вперед, но словно натолкнулся на стену. Ему оставалось только стоять и смотреть, как Мэллит, неестественно улыбаясь, теснит не-их Вальдеса к краю площадки. Хрупкая маленькая девочка без труда противостояла высокому и крепкому мужчине: они будто бы даже не касались друг друга, но тот все пятился и пятился. Зеленого тумана вокруг становилось все больше и больше, от него было тяжело дышать, и Олаф заметил, как Валентин пошатнулся, раскашлялся и сплюнул что-то на землю. Между тем их Ротгер рассмеялся и, выставив руку вперед, все же смог сделать пару шагов навстречу Мэллит. Вокруг вроде бы даже стало меньше дыма. — Врешь, стерва! — не своим, высоким и злым голосом воскликнул он. — Это мой город! Теперь девушка отвлеклась от прижатого к обрыву противника и повернулась к Ротгеру. Тот выставил вперед и вторую руку, но что бы он ни пытался сделать — это не сработало: волна сильного ветра обломала несколько сухих веточек на сосне, а самого Ротгера откинула назад шагов на десять. Он ударился о землю и затих. Не-их Вальдеса стало почти не видно в зеленом тумане, Валентин надсадно кашлял, опустившись на колени. А на Олафа в этой суматохе никто не обращал внимания, будто его и не было. «Да меня почти что и нет, — с отчаянием подумал он, — что я могу сделать против этого чудовища?». Снова зазвенели колокольчики, на этот раз совсем рядом с Кальдмеером, и кто-то коснулся его плеча, будто обдав порывом холодного ветра. «Это кэцхен», — как-то отстраненно подумал Олаф, и на него тут же устремился неестественно зеленый взгляд Мэллит. А в следующее мгновение неведомая сила ударила в грудь, выбила воздух из легких. Несколько минут Олаф лежал, не в силах пошевелиться, потом приподнял голову и понял, что находится теперь рядом с корнями мертвой сосны. Той самой, на которую столетиями моряки вешали жемчуг, чтобы попросить заступничества у дев-покровительниц Хексбергской бухты. «Девочки хотят жить, — говорил улыбчивый марикьяре, так похожий на своего предка. — Для этого им хватило бы и жемчуга, но люди — такие идиоты, они не хотят делиться малым, и поэтому вынуждены платить кровью». «Берите и жемчуг, и кровь, — Олаф, не скупясь мазнул по стволу разбитой ладонью, — обойдется Марта без подарка, только защитите уже, наконец, свой город!» И что-то изменилось. Вальдес больше не защищался, он перешел в наступление, и Мэллит — Олаф видел это — было тяжело отбивать его атаки. Но время шло, и никто не мог взять верх. Зеленый туман и голубые искры взвились, казалось, до самого неба. В кружащемся над мертвой сосной ветре набатом звенели колокольчики. — Будьте мужчиной, Вальдес, — Придд выплевывал каждое слово вместе со сгустками крови, — Вы все это начали. Закройте дверь! Тот услышал, повернулся на голос, в черных глазах промелькнул страх, но в следующий момент он сделал шаг навстречу девушке, улыбнулся и обнял ее. И они исчезли.