Мой ужасный нянь

Imagine Dragons–Monster

Прочность карточного домика не зависит от количества козырей.

***

Если я расскажу тебе, кто я,

Ты отвернёшься от меня?

А если я покажусь опасным,

Будешь ли ты напугана?

У меня такое чувство просто потому,

Что всё, к чему я прикасаюсь, недостаточно мрачное.

Пожалуй, эта проблема кроется во мне.

Чудная пара.

Он уверенно притягивает девушку к себе, зарываясь пальцами в её волосы, и напоследок целует. Не дожидаясь её ответных объятий, выскальзывает из-под одеяла и ловкими движениями натягивает брюки.

 — И всё? — разочарованно спрашивает она, ожидая чего-то большего, чем проведённую ночь вместе. Руки-мотыльки замирают в полёте, решив вдруг притвориться дохлыми. А поворачивается он лишь тогда, когда понимает, что совладал с исказившей лицо гримасой. Он растягивает непослушные губы в улыбке, поводя широкими плечами. — Я позвоню тебе, малыш, — он расплывается в сладкой улыбке. Ждёт, что она поверит ей больше, чем его интонации, — Только дождись. В который раз он говорит это такой девушке, как она? И в который раз она верит такому мужчине, как он? Но какая теперь разница, когда она уже уютно устроилась на заднем сидении такси, а он с невозмутимым видом возвращается восвояси, поглядывая на наручные часы? Времени ещё предостаточно, поэтому он может не спеша направиться в номер к той, которая провела ночь совсем не так приятно, как он.

***

В ноябре мало что выглядит так, как обычно, редко выглядит нормальным. Паша глядел в окно, в котором проглядывались многочисленные тучи, образующие хмурый облачный свод, что выглядели совершенно диковинными. Бросив взгляд на девушку, он задумался о безысходности своего положения и о том, что в ноябре к тому же все выглядит мрачнее, чем когда-либо.  Не сбежать, не уйти, не отмазаться. Он отвечает за неё, и, возможно, он бы свыкся с этой мыслью, если бы был не односторонним игроком в их партии. У них не получалось находить хоть какие-то точки соприкосновения. И не смотря на все его старания, она не шла на контакт с ним. А ведь совсем недавно казалось, что всё наоборот. После того турнира по покеру, он уже было поверил, что эта девчонка оттаяла к нему, позволила приблизиться к себе хотя бы на один шаг вперёд. Один шаг вперёд и сто шагов назад. Похожих разговоров на крыше той ночью больше не случалось. Наоборот, в силу снова вступил обычный распорядок её дня, правда, лишь с тем исключением, что теперь она разрешала ему проводить время вместе с ней. Убивать время, если быть точнее. Ему уже порядком надоело рассматривать знакомый вид за окном и листать ленту новостей в социальных сетях, в то время, как она и на секунду не отрывалась от книги в своих руках. У него закрадываются некие сомнения. Слишком увлечённо она читает. Намеренно игнорирует его. А это он терпеть не собирается. Устало зевнув, он краем глаза заметил, как девушка почти поддалась порыву зевнуть в ответ. Заставить себя подняться с постели было крайне сложной задачей — ей снова удалось уснуть далеко за полночь. В последнее время бессонница стала постоянным спутником Даши. Вечером она не могла уснуть, а утром было сложно встать, так как завтрак в незнакомом месте, его вечный бубнёж о всякой чепухе, да и вся эта суматоха вокруг были слабой мотивацией для раннего подъема. Но причин для бессонницы было гораздо больше. Кроме того, она давно привыкла к тому, что проблемы, которые днем не беспокоили, ночью вдруг разрастались в геометрической прогрессии. В темное время суток в груди начинала шевелиться, казалось бы, беспричинная тревога, и будущее пугало хмурой неизвестностью. Но есть и плюсы. Он перестал ей давать те дрянные таблетки, и жить стало чуток легче. Пускай теперь она страдает бессонницей, но это лучше, чем наблюдать каждую ночь самый страшный фрагмент её жизни. Лучше бы приснилось то поле, усеянное алыми тюльпанами. — Так и будем в молчанку играть? Это затишье выводит его из себя. Как и она, впрочем. — Если тебя что-то не устраивает, то дверь слева от тебя. Он четырхается, испытывая дикое желание схватить эту негодяйку за плечи и как следует встряхнуть. Заставить признаться, что она всего лишь упрямая девчонка, за которой он подписался бегать. Но вытирать ей слюни — он не собирается. Хочет сидеть в этой комнатушке до скончания времён? О, он только поддержит её выбор. Он уже был настроен сорваться с места и оставить эту негодницу наедине со своими тараканами, как его останавливает голос: — А знаешь, — она аккуратно закрывает книгу и кладёт на колени, — Я бы прогулялась по парку. — Парк? — осипшим голосом переспрашивает он, только настроившись ломать и крушить всё, что попадётся под руку. — Так точно, — усмехается она, наблюдая за тем, как застала его врасплох переменой своего настроения. Она любит проворачивать с ним такие фокусы, а он против воли чувствует себя одураченным. Чертовка. — Пять минут тебе на сборы, милая. Она по-весеннему тепло улыбается ему, и он невольно забывает причину того, почему всего несколько мгновений назад был так зол на неё.

***

Вокруг не было ни души; только груды листьев, испещренный трещинами асфальт, и холодный порывистый ветер. Они не спеша прогуливались, вдыхая морозный воздух, что пробирал его до костей. Чёртово пальто не грело, а вещицы потеплей он не имел, как и привычку гулять в это время года в этой стране. Дожди Европы, пляжи Мальдивских островов или хотя бы соседний клуб — это ещё, куда не шло. Но не Московские морозы. А вот Дарья, наоборот, осознавала на что шла, поэтому оделась под стать погоде. Она не позволила ему вести коляску, а он не стал задавать напрашивающийся вопрос о том, почему она не приобрела более совершенную модель, ведь её отцу это по карману. Но решил оставить своё любопытство для другого случая. — Держи, — она протягивает ему небольшой термос, что достала из-под пледа, — А то ещё немного и совсем околеешь. От неё не укрылось то, как напряглись его плечи, а руки были глубоко спрятаны в карманах пальто, которое, очевидно, его не грело. Он не отказывается от предложенной любезности с её стороны. — Наблюдаешь за мной? — Я бы назвала это внимательностью, — отрезала она, не желая поддаваться на его провокации. — Если уж термос пронесла с собой, может и что-нибудь съедобное прихватила? — он сделал ещё один глоток ароматного чая, что приятно обжигал горло и согревал изнутри. Паша блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь моментом. — Взяла с собой немного сэндвичей, — невозмутимо ответила она, чем привела его в замешательство, — Тебе с курицей или с ветчиной? — Ты серьёзно всё это притащила с собой? — ошарашено произнёс он. — Я запасливая, — пожимает плечами, — Люблю быть готовой ко всему. И что ему отвечать на такое? — Дай-ка мне сэндвич с курицей. Никогда не любил ветчину, — на что получает утвердительный кивок и лёгкое прикосновение нежных пальцев, что оставляют в его ладони небольшой контейнер и отпечаток своего тепла. Проходит ещё немного времени, когда с едой было покончено, а чай выпит до последней капли. Их небольшой пикник подошёл к концу, а возвращаться обратно в отель совершенно не хотелось. Ведь им обоим ещё о многом нужно спросить… — Ты был женат? — Почему твой отец доверил тебя незнакомцу? Оба на мгновение оторопели от услышанных вопросов, что задали синхронно, как в сцене из дурацкой мелодрамы. И оба не сдержали смущённых улыбок. — Ты первая. — Нет, ты! Я быстрее задала вопрос! — упирается она, и он устало вздыхает. Есть ли смысл с ней спорить? Всё равно добьётся своего рано или поздно. — Не был, — честно отвечает он, и почему-то она испытывает облегчение, — Но был влюблён. Что-то неприятно затрепыхалось у неё внутри. — Вопрос исчерпан. Твоя очередь, — декламирует он, поудобнее устраиваясь на скамейке. — Потому что ему это было выгодно, — отвечает она, — К тому же, он доверяет Элеоноре и верит, что она сможет позаботиться обо мне. — Но забочусь о тебе я, а не она, — констатирует он, — А я не имею должного списка рекомендаций, позволяющих мне заботится о… Он прикусывает язык, осознав, что именно у него чуть не вырвалось. Но она будто бы и не обратила на это внимание. — Честно, я не знаю. Может быть, он даже не в курсе, кто именно присматривает за мной. Это заявление повергает его в шок. — То есть как это? Она сомневается всего секунду, прежде чем решается попытаться объяснить ему то, как отец старается хоть как-то разнообразить её скудную жизнь, в которой она почти успела разочароваться. Сначала тот несносный пансионат, в котором за ней ухаживали лучшие сиделки и худшие слушатели на свете. Слушали, но не слышали.Затем этот переезд домой, в котором чувствуешь себя далеко не хозяйкой, а некой узницей. И множество предложений о заграничных путешествиях, на которые она ответила отказом. Она уже объездила этот мир, который так сурово с ней обошёлся. Но обижаться на это, у неё и в мыслях не было. — Он заботится обо мне, правда. Так, как умеет. Только вот не знает, как делать это правильно, — она прикусывает нижнюю губу, на которой он на мгновение задерживает свой взгляд и тут же снова поднимает его к её глазам, — В его защиту могу сказать, что он позаботился обо мне, когда я попала в автокатастрофу. Он позаботился обо мне, правда. Как умел. Лучшие условия, врачи, лечение. У меня было всё самое лучшее, но не было даже самого худшего отца, — на последних словах она улыбнулась. С иронией. Не смело. Горько. — Вот же сукин с… — он отдёргивает себя, — Прости. Неудивительно, что девчонка пристрастилась к наркотикам с такой-то опекой и заботой родного отца. Но что за человек будет запирать собственную дочь то в одном месте, то в другом? Абсурд какой-то. Когда были живы его родители, он и в помине не знал подобного отношения, всегда… Но лучше не вспоминать об этом сейчас. В данный момент нужно пожалеть совсем другого человека, что напротив него неумело пытается согреть свои ладони. В голове тут же вплывает та ночь на крыше, когда он позволил себе подобную слабость и делал это вместо неё. Он неосознанно поддаётся вперёд, желая повторить содеянное, но останавливается. С каких же пор он трусит? Вдруг его осенило. Она так незатейливо и просто позаботилась о нём сегодня, скорее всего, сама не осознавая этого. И хочется сделать что-нибудь приятное в ответ. — Знаешь, тут неподалёку продают отменный кофе, — к её облегчению он воодушевлённо переходит на новую тему и закрывает старую, — И я знаю, как ты не любишь этот напиток, но здешний латте не оставит тебя равнодушной. Ты просто обязана его попробовать, — поправив её плед, он обещает через несколько минут вернуться, взяв с неё обещание, что она дождётся его здесь. — Будто бы у меня есть выбор, умник. В руках он нёс два стаканчика с кофе, а под ногами шелестели листья. С хрустом они рассыпались в прах, рассыпались в пыль и, поддаваясь порыву леденящего ветра, уносились прочь. Он придумывал, в какое место предложить ей пойти сейчас, когда услышал то, отчего инстинктивно напрягся. — Оставьте меня в покое! Слишком знакомый голос. Слишком знакомый. Беспристрастное биение нарастало, становилось все громче и чаще по мере того, как Павел ускорял шаг, стараясь побыстрее очутиться рядом с той, которой так сильно нужна его помощь. — Да ладно тебе. Неужто даже кошелёчка не прихватила, дорогуша? Или мне проверить? — Паша! Расплескавшиеся кофе окрашивает собой облетевшие листья, в то время, как он несётся со всех ног, чтобы начистить табло этому уроду, что решил пристать к его подопечной. К неожиданности наглеца, он налетает на него сзади и ударяет его со всего маху. В тот же миг плечо пронзает дикая боль. Забыл выпить чёртово обезболивающие, идиот. Теперь придётся не сладко, ведь этот ублюдок уже поднялся на ноги и готов нанести ответный удар. Что ж, пусть попробует. Парнишка, набравшись смелости, со всей дури замахивается, но так и не успевает нанести свой удар, оказавшись прижатым лицом к земле. Успев увернуться, Павел заламывает ему руки, параллельно проклиная плечо, что отзывалась противной и ноющей болью, и бьёт противника лицом об асфальт. — Чтоб неповадно было в следующий раз приставать к беззащитным девушкам, урод, — он оставляет его, раскинувшимся на асфальте без сознания, и подбегает к рядом дрожащей девушке. — Как ты? — он осматривает её с головы до ног, проверяя в сохранности ли она; проверяя, не причинил ли тот ублюдок ей вред; проверяя каждую чёрточку её лица, снова останавливаясь на её губах, что время от времени подрагивают. И ему хочется избить этого поддонка ещё раз. В ответ она лишь хватается за воротник его пальто и прижимается к нему, обняв за шею, и судорожный выдох обжигает его оголённую кожу. Это согревает лучше любого чая. Он неуверенно (отчего же?) обнимает её в ответ, пересаживая к себе на колени, покачивая из стороны в сторону, гладит по волосам и шепчет что-то невнятное. Всё хорошо… Я рядом… Никто больше не обидит… Незаметно холодный, солнечный шарик уже близился к границе горизонта, что слегка проглядывал из-за сгустившихся туч. Словно напоминая…

луч света можно отыскать и в самые мрачные дни.

О, я видел расцвет твоей красоты. Там, где всё угасает, ты сияешь золотом.