Летит Джозефина. (J.S.)

— Джозеф. Джозеф. Джозеф… Моё утро началось с тихого шёпота Джозефины и раскачивания моего невидимого тела путём подталкивания рукой в спину. Неужели, уже утро? Неужели, она так хорошо меня чувствует? — Я проснулся. — хриплым голосом проговорил я, но прочищать горло не стал, так как это получилось бы слишком громко. — Тогда вставай с кровати. Мне нужно её заправить. — М-м-м… — промычал я и перевернулся на спину. Джозефина сидела на краю кровати, глазами оглядывая всю её поверхность, скорее всего, находясь в догадках: «где он может быть?». А я лежал и смотрел, как красиво она выглядит в этом платье и, как свет, излучаемый солнцем, освещает её силуэт со спины. Она, как ангел. — Джозеф, проснись пожалуйста. — потребовала девушка, и я негромко засмеялся. — Нам нужно придумать, как мы будем завтракать. — За столом. Что тут придумывать? — прошептал я и хотел потянуться вперёд, чтобы заправить выбившуюся прядь волос Джозефины за ухо, но одёрнул руку. Совсем сбрендил? — Какой же ты, однако, остроумный! — она закатила глаза и встала с кровати. — Только вот, мама сегодня отлучится по-делам лишь ближе к полудню. До этого времени она, безусловно, позовёт меня к столу. И что нам делать? Не могу же я оставить тебя здесь, а сама пойти пировать. Или, чего хуже, взять тебя с собой и подкармливать, как пса. Джозеф! — она вымученно всплеснула руками. — Ну проснись ты уже! — Я проснулся. Нехотя, оттолкнувшись от тёплой поверхности кровати, я свесил ноги. Мурашки, появившиеся от соприкосновения ещё тёплого тела с холодным полом, прошили всё тело. Я повернул голову и посмотрел на девушку. Она смотрела в мою сторону, склонив голову набок. — Ты встал? — с нетерпением, спросила она, отбивая носком туфли незатейливый ритм. — Джозеф? — Да встал я, встал. Точнее, сел. — я нащупал в кармане пульт и зажал синюю кнопку. Девушка лишь взвизгнула и отвернулась. Сначала я понять не мог, но потом вспомнил, что спал без футболки и, собственно, сейчас я сижу обнажённым по пояс. — Прости. — снова нажал на синюю кнопку, чтобы найти затерявшуюся часть одежды. — Почему ты так странно реагируешь на голый торс? — с издёвкой, спросил я и улыбнулся. Джозефина повернулась, но я скрылся. — Знаешь, Джозеф, мне не доводилось ещё жить в одной комнате с молодыми людьми. — она скрестила руки на груди. Я, наконец-то, нашёл свою футболку. — Ты ни разу не целовалась с парнями? — задал я вопрос, появившись перед ней, путём зажатия синей кнопки, с футболкой в руке. Девушка отвернулась. — Сколько же тебе лет? — Замолчи и оденься! — приказала она и отошла к двери. — Ну так, сколько? — не унимался я. — Я не скажу тебе, пока ты не оденешься. — Хорошо-хорошо. — я натянул футболку и подумал, что неплохо будет её постирать. Джозефина приоткрыла дверь, выглядывая в коридор, затем, зашла обратно в комнату и аккуратно прикрыла дверь за собой. — Спасибо, что не голый. — дёрнув подбородком в мою сторону, процедила она. — Мне двадцать пять. — обещанная цифра, но эта информация утонула в потоке следующих слов девушки. — Скоро меня придут звать на завтрак. Как мы поступим? — видно было, что девушка волнуется обо мне и о том, чтобы я не остался голодным. Только вот, зачем она это делает? Неужели, причина кроется лишь в её воспитании, которое дала мать, отдаляя от технологических новшеств, закрепившееся укладом жизни, после 2027 года? Или же, причина кроется в чём-то другом? — Я и не был голым, Джозефина. — перебил я её волнение, стараясь хоть как-то развеселить эту принцессу. — Голый, это когда внизу тоже ничего нет. — Фу! Прекрати! Я знаю, что это такое. Почему ты не можешь просто помочь мне придумать план, по которому мы спустимся к завтраку? — я рассмеялся. — Или не спустимся. — продолжил я предположения. Вот уж не думал, что Джозефина воспримет мои слова всерьёз. — Да! Послушай, я могу притвориться, что меня свалила болезнь. И тогда маме придётся поднять еду сюда наверх, а мы поделим завтрак на двоих. — возрадовавшись своей же идее, девушка направилась к кровати. Откинув одеяло, она легла на поверхность и укрылась обратно. — Ай-яй-яй, Джозефина! — передразнив её мать, я покачал головой. — Что это за невежество, в красивом платье да прямо под одеяло ложиться? — ранее, «Несмеяна» засмеялась, и я решил продолжить поднимать ей настроение. — А ты знаешь, что в случае «нездоровья» людей сразу к лекарям везут? Тогда завтрак у нас будет очень невкусный, если, всё же, лекарь заберёт тебя в лечебницу. Я же с тобой поеду, в любом случае. Поэтому, плохой план ты придумала. — Джозеф, я, хотя бы, что-то придумала, в отличие от тебя. — она скрестила руки на груди и вскинула головой. — Начнём с того, что инициатором этой идеи стал я. — негоже присваивать чужие идеи, дамочка, даже таким принцессам. — Значит, это ты придумал плохой план. — как всё просто у неё. Но другого плана мы придумать не успели, так как, мама Джозефины уже постучала в дверь. Чёрт! Кнопка! — Лови! — девушка кинула мне мой пульт, который я легко поймал и нажал на кнопку до того, как в комнате появился третий человек. — Джозефина, почему ты не спускаешься? — спросила женщина, подойдя к дочери. Впервые я взглянул на неё и сегмент моего мозга, отвечающий за зрительную память, зашевелился. Я еле подавил стон, который рвался из меня. — Мама, я плохо чувствую себя. Кажется, мне нездоровится. — искусно лгала моя подруга. Подруга. — Дорогая, может отправить за лекарем? Я хотел было засмеяться, но боль в голове усилилась. Кажется, нездоровится и мне. Я точно видел это лицо. Мама Джозефины слишком знакома мне. Может быть, мне это просто показалось, а может быть, я, и правда, видел её в 2017 году, с ней я мог видеться. Черты лица. Моя голова, буквально, раскалывается. Эти черты лица слишком мне знакомы. — Нет-нет! Мне нужно просто полежать. — перебила Джозефина. — Ты не могла бы поднять завтрак сюда? Думаю, к полудню мне станет лучше. Пока Джозефина искусно врала маме, а та верила словам дочери, я пытался устоять на ногах. Мой мозг, будто бы, разрывался на части, и удерживать эти части в черепной коробке становилось сложнее с каждой секундой. Голос, черты лица… всё такое знакомое, что хочется нажать на синюю кнопку и спросить, не виделись ли мы раньше. Но я просто стоял на ногах, пусть и неустойчиво, и провожал взглядом женщину, которую точно встречал раньше. — Джозеф? — призвала девушка, но я не мог ей ответить ничего. — Джозеф, думаю, ты просто, в целях безопасности, не нажимаешь не кнопку, но знай, что у нас всё получилось! Я же всё слышал, зачем она постоянно напоминает мне обо всём, повторяя одно и то же? Если я видел маму Джозефины в прошлом, то и саму Джозефину мог встретить, только вот, ей тогда не было и десяти, наверное. Это так давит на меня. Я подошёл к стулу возле окна и присел на него. Зачем я согласился лететь в будущее, вообще? Думал, что это интересно и очень занимательно, но получаю лишь одни потрясения, находясь здесь, а из положительного, только знакомство с Джозефиной. Я узнал, что умру через десять лет после того, как вернусь. Пожалуй, именно эта новость стала причиной моих частых головных болей. Вернулась мать девушки с подносом в руках и оставила его на столе, прямо возле меня. Она подошла так близко, что я успел вглядеться в её лицо. По коже пробежали мурашки, и я закрыл глаза. — Джозефина, сегодня на ужин к нам придёт состоятельный молодой человек, о котором я тебе говорила. Он живёт один, так как, его отец скончался, и передал сыну всё состояние. Я хочу, чтобы вы с ним сошлись. Постарайся прийти в порядок к вечеру. — Но, мама, я не хочу видеться с кем-то, кто мне не по душе. — возразила девушка, но мать старательно проигнорировала слова дочери. — Думаю, ты изменишь свои мысли, по этому поводу, сегодня же вечером. Я приду вместе с ним. Будь готова. — и женщина покинула комнату, заставляя меня встать со стула, а моё сердце запылать ярким огнём. Чему я был рад в этом случае, так это тому, что «уколы» в сердце перебили головную боль. Поначалу, я думал, что начну разговор на повышенных тонах, ведь это просто возмутительно! Даже не знаю, на кого я был зол больше: на мать Джозефины, которая путает понятия «счастье для дочери» и «счастье для себя», или на саму Джозфину, ведь она, как я понял, знала, что этот молодой человек богат, и, что когда-то, её мама не просто так подняла разговор на его счёт. Меня злила вся эта ситуация. Внятного объяснения переполняющим чувствам я найти не смог, мне просто хотелось убивать. Вот так Джозеф Сагг, ты уже десять лет, как мёртв, попробуй убить кого-то в будущем, умник. Джозефина сидела на кровати, глядя в окно. На её красивом лице не отражалось ни одной эмоции, и моя злость начала угасать. По её виду, можно сказать, что она действительно расстроена. Мои упрёки будут не к месту. Нажав на синюю кнопку, я приблизился к ней и загородил обзор своим телом. Джозефина смотрела теперь точно на меня. — Ты знала? — лишь спросил я и стиснул зубы. Даже мысли о том, что какой-то парень будет ворковать сегодня за ужином с этой девушкой, приводили в бешнство. Почему к таким редким цветам, как она, обращаются с непростительной грубостью? Джозефина должна быть любима, и ещё, она должна влюбиться сама. — Не спрашивай, Джозеф. — девушка отвернула голову от меня. — Да нет уж, ответь мне. — я сел на кровать и, с нетерпением, уставился на девушку. — Скажи мне. — Джозеф! — она откинула одеяло и встала с кровати. — Что ты хочешь услышать? — глаза её блестели от слёз, и тогда я почувствовал себя жалким и беспомощным. Девушка плачет, а я не могу ничего сделать с этим. — Этот молодой человек, действительно, очень богат и его знают все в нашей деревне. Мама часто видится с ним, когда посещает библиотеку или вечера музыки. Они уже договорились обо всём. Неделю назад мама заявила, что я выйду за него замуж, а после, перееду к нему, в его имения. Меня, буквально, продают… — одинокая слезинка покатилась по её щеке. Я поднялся с кровати и сделал шаг ей навстречу, но Джозефина выставила руку вперёд. — Нет, Джозеф, мне не нужна твоя жалость. Просто, отбрось свою ненависть ко мне. В этом нет моей вины. — я не остановился и сделал ещё пару шагов, чтобы прижать плачущую девушку к себе. — Нет-нет. Нет, Джозеф, пожалуйста… — шагая от меня, она отвергала мою поддержку, но я не собирался оставлять её одну. Через пару секунд я заключил девушку в свои объятия и почувствовал, как её руки скользят по моему телу, под кольцом моих рук на её теле, и она прижимается ко мне. От всхлипов её тело вздрагивает слишком сильно и часто, но я держу. Я обнимаю её так нежно и бережно, и чувствую, что сейчас в моих руках находится вся моя жизнь. И она плачет. — Они решили за меня. Ты понимаешь, Джозеф? — я шептал на её ухо утешительные слова и раскачивал из стороны в сторону. — Они хотят, чтобы я любила его, но я не… Отстранив её от себя за плечи, я посмотрел в глаза. Большие голубые, как два океана, готовых пролить свои воды прямо сейчас. — Скажи, Джозефина, что… договори. Мне нужно знать. — попросил я, бережно придерживая девушку за плечи. Она вздохнула, а затем закрыла глаза. — Я не умею любить. Ничего не ответив, я лишь прижал её ближе к себе и уткнулся носом в изгиб её шеи. Её кожа пахнет цветами. Она сама, как цветок. «Моя взрослая маленькая девочка, что же мне сделать, чтобы ты была счастлива?» — Не ходи сегодня вниз. Не спускайся. — горячо выпалил я. Моё сердце забилось сильнее. — Давай убежим сегодня? На поле, в город, да куда угодно! В соседнюю деревню давай убежим! Просто будем гулять по улицам, разговаривать, рассказывать друг-другу истории, какие случались с нами. Будем подальше отсюда! Я говорил это с таким жаром и пылом, что сам удивился, насколько поглощён мыслью о побеге. Если она согласилась бы, я готов был сделать всё возможное и всё невозможное, чтобы девушка была счастлива, чтобы она улыбалась, и, даже если не любила ни разу, то начала с окружающего её мира. Он прекрасен. Но Джозефина не согласилась. Отстранившись от меня, она отошла к окну и взглянула на солнце. Даже если я не любил до этого дня, то сейчас, хватило лишь её взгляда на солнце, чтобы я влюбился. Влюбился в своё солнце, в человеческом облике. Она посмотрела на меня, взмахнув волосами. — Нет. Мне придётся. Если бы ты знал, как я не хочу идти туда сегодня, но если я не пойду сама, то меня приведут силой, а после, мне не избежать наказания. Я бы сбежала с тобой куда угодно, Джозеф. Ты очень смелый и добрый. Я бы готова была полететь с тобой в тот год, откуда ты прилетел, чтобы встретить тебя на двадцать лет раньше. Но сегодня мне нужно идти на ужин. — Если ты не хочешь, если он тебе не приятен, почему ты должна идти? — не понимал я. — Потому что, я не могу делать всего, что я захочу. — Поверь мне, ты можешь делать то, что ты хочешь. — заверил её я. — Ты можешь стать такой, как воображаешь себе перед сном. Такой, как придумываешь, когда читаешь. Ты можешь всё, но не веришь в себя. — Это ты можешь делать всё. Ведь тебе скоро улетать, а я останусь здесь навсегда. И мне нужно думать о будущем! — возразила Джозефина. — Жить с нелюбимым — это не лучшее будущее, пойми ты! — воскликнул я и покачал головой. — Впрочем, готовься, если тебе так хочется! Выйди за него замуж, роди деток и живи с ним, сколько влезет. Это твоё право! Только знай, что богатство не определяет красоту души, «богатый» и «любимый» — это не синонимы, Джозефина. — Джозеф! — воскликнула она, но я уже нажал синюю кнопку. — А как же завтрак? Мне не до завтраков. Я спустился вниз из открытого окна, дабы не тревожить больше ту, которая не понимает, что губит жизнь своим же бездействием. Она, как красивая птица в клетке, со связанными крыльями. Прекрасна — да, умна — да, деловита — да. Счастлива — нет? Как тут быть счастливой, если крылья перетянуты верёвкой. Она хочет полететь. Джозефина должна лететь! Находясь под надзором матери, она выросла слишком закрытой. Но я знаю, что в ней есть её маленькое безумие. Я чувствую, что она должна была расти в другом мире, но сам «наварил каши» в 2027, и, если честно, никак не пойму, что я должен сделать. Она счастлива в мире, где нет даже намёка на электронику и технологии. Я вижу, как на неё влияет этот свежий воздух и природа. Джозефина, словно расцветает с каждым днём, и ради этого я готов пожертвовать собой. Я буду знать, что через десять лет после этой вспышки, которая произойдёт в двадцать седьмом, на земле будет счастлива одна самая красивая девушка, ради которой не жалко расстаться с белым светом. Но, если Джозефина будет расти связанной птицей, то мне нужно что-то поменять в прошлом. Что-то придумать, ведь я не смогу успокоиться, так как буду знать, что в будущем одна прекрасная девушка пострадает от не взаимной любви. Я сидел возле куста роз и смотрел, как солнце опускается к горизонту. В доме Джозефина готовилась к ужину. А вот гости уже заявились. Поднявшись с земли, я отряхнул свои невидимые джинсы и аккуратно прошёл мимо клумб, чтобы одновременно с мамой Джозефины зайти в дом. Рядом с ней шёл мужчина. Это ведь даже не молодой человек, это не парень! Это мужчина! И как может такая девушка, как Джозефина, полюбить такого, как он? Нет! Это абсурд! Я взбежал по лестнице вверх, и тут подоспела мама девушки. Она открыла дверь, и я прошмыгнул в комнату. Моя подруга стояла напротив зеркала и поправляла платье. Нежно розового цвета, достигающее пола. На руках Джозефины красуются ажурные перчатки, доходящие до локтя. Она самая красивая девушка в мире, и я хочу любить её. Любить искренне, а не в угоду собственного статуса в обществе. — Ты готова, дорогая? — с напускной лаской вопросила мама. — Да. — и Джозефина достала из шкафа ещё одну вещь. Это была небольшая лента жёлтого цвета. Снова в мой мозг проникли молоточки, нанося один удар за другим. Я же знаю, что это за ленточка. — Джозефина, нет. — запротестовала её мать. — Она не подходит к этому платью. — Мама, эта ленточка походит ко мне. — ответила дочь и продолжила вплетать жёлтую шелковую ленту в косу. Ту ленту, которую я поймал в парке перед тем, как оказаться здесь. Я знал, что это тепло родное! А вот вся неприязнь, она надуманная. Теплота объятий маленького светлого существа, такого же яркого, как солнце, такого же солнечного, как цвет её улетающей ленты. — Боже… — прошептал я и сел на стул возле окна. — Фанни. Это же ты.

***