Роковое братство

"Are you ready for the rock?!" Егор Белкин «Хы-гы-гы…» Хелависа Алексей повернул ключ, открыл дверь в прихожую и в нерешительности замер на месте. К чувству радости присоединилось еще одно неясное ощущение чего-то нехорошего. Сергей, не снимая ботинок, быстро прошагал по коридору, и хотел было зажечь свет… — Не надо! — зашептал Орлов и зачем-то приложил палец к губам. Вишня остановился и удивленно посмотрел на приятеля. Дурные предчувствия заметно усилились, когда Леша взглянул на винтажные часы на стене. Они показывали двадцать минут седьмого утра. Орлов обернулся, снова окинул взглядом прихожую, и сердце в груди заколотилось еще сильнее. Его и вишняковская куртки висели рядышком, как будто вторая «передумала» продаваться Двинину за 50 рублей. Далее — на полу — две пары зимних ботинок — точные копии тех, что были надеты на них сейчас! «Но, ведь мы, уже час назад должны были выйти из квартиры Пшеничного!» — недоумевал Алексей, вновь посмотрев на часы, — «Мы, же, видели «двойников», так какого черта?» — Дай я сначала, — Орлов оттолкнул Серегу от дверей в спальню, где они ночевали час….нет…30 лет назад. Он чуть приотворил дверь, осторожно заглянул внутрь. Лучше бы он этого не делал. Вишняков-2, сладко похрапывая во сне, прямо в одежде, спал, растянувшись поперек 2-спальной кровати, по привычке прижимая подушку к груди. Орлов-2 полулежал в мягком кресле, свесивши голову вниз, с зажатым в руке не выключенным айфоном. Леха осторожно закрыл дверь и заслонил ее собой. Он судорожно глотал воздух, а глаза стали полблюдца. На лице же Сергея застыл немой вопрос. — Уходим отсюда, быстро! — шепотом приказывает Орлов и хватает товарища за рукав. — Какого…? — Тс-с! — угрожающе шипит на него Леха и тащит его к выходу. ***** — И чего мы ждем? — непонимающе вопрошал приятеля Вишняков. Алексей, нервно затягиваясь очередной сигаретой, смотрел на окна квартиры Пшено. Они стояли на улице между домом, где жил их общий знакомый, и бывшим ДК Свердлова, из которого «мельники» 3 часа назад выбрались, но… — Я не понимаю, чё за хуйня! — Лешин голос дрожал. Он обреченно взглянул на коллегу, — Серега! Кажется, мы — в глубокой жопе… Все происходило ровно по тому сценарию, который ребята изначально и задумывали, когда второго декабря 2016-го года заговорщически перемигивались друг с другом перед концертом в Теле-клубе. Правда, это уже были «мельники-2», которые благополучно переночевали у Сереги Пшеничного, тот отвез их на своей машине в Кольцовский аэропорт, а сам вернулся домой, чтобы забрать их кофры и чехлы с инструментами и готовиться — следом отправиться в Москву. «Мельники-1» очень долго не желали осмыслить то, что случилось прямо у них на глазах. Они оказались не «дома», но в альтернативной реальности. Они, согласно теории Вишнякова, стали «зрителями», а не «актерами», играющими по переписанному «сценарию» режиссера — Хроноса. — Надо возвращаться, — Будто совершая над собой усилие, Орлов медленно повернул голову и кивнул в сторону ДК Свердлова. — На хуя? — Гитариста била дрожь. Он едва ли хотел осознавать весь ужас произошедшего. — Мы здесь лишние…. Нам здесь не место…. — упавшим голосом молвил виолончелист. Он боялся смотреть на Серегу в момент, когда говорил эти слова, но он должен был их сказать. Должен! — Серый! Я понимаю то, что ты сейчас чувствуешь. Я тоже больше не увижу своих близких. Но прошу тебя, поверь — так будет лучше для всех: для нас и для них. С ними все будет хорошо, я уверен. «МЫ» ведь уже существуем в этой реальности, так? Значит, о наших близких «МЫ» и позаботимся, — Алексей старался в этой фразе не использовать слово «двойники», — Если мы останемся, то окажемся «призраками» в собственном доме. Ты же не хочешь этого? «Призрачный гость в доме моем — это я» Вишняков вспомнил «пророческие» слова песни «Урфина», которые слушал незадолго до открытия Портала. Слушал, но «не услышал», не понял до конца весь жуткий посыл пророчества. На их счастье «Дверь», разделяющая прошлое и «альтернативное настоящее» оказалась незапертой, словно бы «верила» в то, что «путешественники» непременно вернутся. -Подожди! — Серега долго не мог сделать решающий шаг, осознавая, что назад пути уже не будет, что он осмысленно оставляет позади себя всю оставшуюся жизнь. В его глазах стояли слезы отчаяния. Орлов толкнул дверь, чтобы… …Все Началось Сначала…. *****  — Молодые люди! Вы кто такие? Вы как сюда попали? — снова вопрошал «комсомолец», столкнувшись с «мельниками» на лестнице по пути на верхний этаж здания Дома культуры. — Ни фига себе! — наигранно удивился Леха, — Вообще-то я помощник главного декоратора, а это — И показал на Вишню, — Методист Рок-клуба Сергей Пшеничный. Стыдно должно быть, молодой человек! — Коля! Ты знаешь этих чуваков? — Как и в предыдущий раз, сверху по лестнице спускался Президент СРК Николай Александрович Грахов собственной персоной. В отличие от Сергея Леша быстро сообразил, что они попали в начало «временного отрезка» 86-го года, отсчет которого начинался 20 июня. — Сколько сейчас времени? — спросил Орлов «комсомольца», чтобы подтвердить свою догадку. Тот чисто инстинктивно взглянул на часы — Без десяти четыре. «Все сходится» — подумал «помощник декоратора», но радости эта «новость» ему не принесла. ***** — Ну, вот же! Ваша ведь подпись стоит? Грахов в изумлении уставился на собственноручно поставленную подпись, заверенную печатью Рок-клуба. — А почему число завтрашнее? — по-прежнему недоумевал Коля, придирчиво рассматривая трудовые книжки. — Ну, а мы почем знаем? Спросите у Матвеева, или у своего зама — Файрушина, — окончательно сбивал его с толку Алексей. — Ничего не понимаю. Бред какой-то…. — пробурчал Николай Александрович и снова недоверчиво оглядел с головы до ног «пришельцев», словно те были какими-то аферистами — самозванцами. — Ладно, потом разберемся, мне сейчас некогда, — сказал напоследок Грахов, перед тем как отправиться дальше по своим насущным «фестивальным» делам. «Мельники» завернули в мужской туалет, закурили у окна и мучительно пытались придумать очередную легенду, более «правдоподобную», чем в первый раз. Итак, Леша Орлов и Серега Пшеничный — круглые сироты из детского дома, что в Пермской области. По совершеннолетию закончили музыкальное училище и 10 лет проработали в Пермской филармонии. После чего уволились и ушли на «вольные хлеба» — то бишь в лабухи. И вот, «разменяв третий десяток», музыканты решили с «жизнью кабацкой завязать», и, услышав, что в Свердловске недавно открылся Рок-клуб, решили попробовать свои силы на рок-н-ролльном поприще. — Ладно, допустим, они поверят в эту чушь и не станут проверять, но как мы объясним Грахову его «амнезию»? — засомневался Серега. — А это его проблемы, — раздраженно отмахнулся Алексей и мстительно ухмыльнулся, — Ему и Матвееву я никогда не прощу ту «очную ставочку», которую они нам устроили в прошлый раз. Ни разу в жизни я так унижался, как тогда. Вот, пусть сами почувствуют себя полными идиотами! В отличие от Грахова, Андрей Александрович Матвеев «идиота» из себя изображать не пожелал, и «вспомнил» новых членов Рок-клуба. Или хорошо притворился… — К сожалению, выступить сможете только в октябре, на открытии Сезона клуба, — Сказал им писатель, когда они заикнулись о том, что хотят поиграть в «местные игры», — Но сначала пройдете аттестацию в творческой мастерской. А пока собирайте состав, работайте над репертуаром, репетируйте. — Где? — Хором спросили «мельники» — Не знаю, — виновато разводил руками Андрей, — Базы все заняты. Но я могу поговорить с Вадиком из ВИА…блин, все время забываю… — РТФ УПИ, — не выдержал и подсказал Вишняков-Пшеничный. За что и получил от Лехи незаметный удар в бок. — О, точно! — не заметил подвоха писатель и продолжил, — Вы поменяетесь. Я выбью для них базу в ДК Горького, а вас — в рубку Радиотеха, если конечно с профкомом факультета договорюсь. Но ничего не обещаю, ребята! Щедрый писатель выдал червонец на съем квартиры и бытовые расходы и пообещал переговорить с профсоюзом ДК Свердлова на счет общежития. — А можно по трудовой книжке восстановить паспорт? — набравшись наглости, полюбопытствовал «бывший виолончелист» — А, что, Грахов у вас даже паспорт показать не попросил? Странно, — нахмурился Андрей, — О чем он вообще думал? Принять людей в Клуб и забыть? Немыслимо!  — Забегался он, наверное, — подыграл Сергей, — Устал, перенервничал. Первый фестиваль же все-таки! Матвеев угукнул, хотя все еще подозрительно косился на странных бывших детдомовцев, а сам, небось, про себя рассуждал «И чего это они «кабак» бросили? Вон как хорошо «упакованы», шмотки все «фирмОвые» — А прописка- то в Перми у вас есть? Если есть, то паспорта восстановите по месту жительства. Не вижу проблемы. — Мы в детдоме были прописаны, но он сгорел. Здание восстановили уже в другом районе, но мы этого не знали. Перед тем, как приехать сюда, наши паспорта признали недействительными и отобрали. «Во заливает!» — Серега с восхищением смотрел на приятеля. — Хорошо, эту проблему я тоже постараюсь утрясти, — дал очередное обещание писатель, подспудно чуя, что во всей этой «мутной» истории прослеживался явный криминал. Это было видно по выражению его лица. ***** Друзья поспрашивали местную «рок-братию» и вышли на их знакомых, сдававших в аренду квартиру. «Квартирой» оказалась дача на станции Шувакиш. Как раз, то, что надо — поселиться подальше от людских глаз. Первым делом они пересчитали все советские рубли и копейки, которые имелись на тот момент. Не густо, однако. А до первой «официальной» зарплаты, что у первого, что у второго — ровно месяц. Можно, конечно, было попросить аванс у Грахова, но это бы не шибко выправило их финансовое положение. — Интересно, а за сколько можно «толкнуть» твои джинсы? — спросил Орлов, хищно присматриваясь к Серегиной одежде. — А мне вот тоже интересно — сколько возьмут за твою куртку и толстовку? — отвечал на это коллега. — Но больше всего мне интересно, какой срок нам дадут за фарцовку? — Алексей вспомнил историю СССР. Но как говаривал кот Матроскин в известном мультике — чтобы продать что-нибудь ненужное, нужно сначала купить что-нибудь ненужное. Поэтому «мельники» отпраились в магазин одежды, где долго выбирали подходящие костюмы. И вот тут их ждала засада. — У вас, что, в принципе, не бывает брюк на астеников? — возмущался в отделе Вишня. — На кого? — удивлялась в свою очередь продавщица, — Шейте на заказ, раз такой умный.… Вот, видите — подвороты изнутри? Распорите и носите на здоровье. — Простите, мэм! Но они обвисают на жо… сзади! — Кушайте больше, что я еще могу посоветовать, — хамила наглая продавщица. — Черт, где у вас ближайшее ателье? — окончательно сдался гитарист-методист. **** На их счастье приемщицы в ателье оказались очень милыми и вежливыми девушками. Правда, индивидуальный заказ обошелся бы «мельникам» каждому по 50 рублей. Денег у них таких, естественно, не было. — Можно в рассрочку. Паспорта при себе? — предложила одна из приемщиц. — Только трудовая книжка, — обреченно вздохнул Алексей. — А кем вы работаете? — неожиданно заинтересовалась напарница, разглядывая его длинные волосы. — В рок-клубе, помощником дизайнера, а товарищ мой… — Что ж вы раньше-то не сказали? — недослушала обрадованная девушка и отправилась в цех, к закройщицам. Выяснилось — одна из работниц ателье — близкая подруга Лены Шахриной и ее однокашница по Институту дизайна. Так, что рокеры из будущего благополучно оформили рассрочку, выбрали подходящий дизайн одежды по последней моде. С них сняли мерку, и пообещали выполнить заказ через неделю. И ровно через неделю красивые и модные они стояли на перроне станции Шувакиш, где барыжили фарцовщики. Ребятам повезло — они нашли «оптового» покупателя. Тот взял все — 2 пары зимних ботинок, джинсы того и другого, орловскую куртку, и за все вместе сторговались до двухсот рублей. «Мельники» подозревали, что их кое-где наебали, но доказать что-либо все равно бы не смогли. Итак, со шмотками и деньгами вопрос был временно улажен. Оставались вопросы не менее насущные — как вообще жить дальше. Жизнь, так или иначе, теперь вертелась вокруг да около Свердловского рок-клуба. «Роковое братство» поначалу неохотно шло на контакт со свалившимися как снег на ногу, «коллегами из будущего». Большинство по-прежнему недоумевало — сколько нужно было выпить водки, чтобы принять в «святая святых» уральского рока каких-то подозрительных персонажей. — А я и не знал, что у меня есть помощник, — высказал Леше Ильдар Зиганшин, когда на 3-ем фестивальном дне тот наконец-то увидел своего «нового подчиненного». Алексей лишь виновато улыбался в ответ. Благо, что Орлов разбирался в живописи, а посему главный декоратор СРК немного «оттаял» по отношению к нему. Вишняков, в свою очередь, каким-то мистическим образом снова сумел расположить к себе Егора Белкина, Настю Полеву и Наташу Романову из «Апрельского марша» — Не поздновато ли ты в рок-н-ролл решил податься, а, Серег? — спросил его Егор в курилке. — А я все равно больше ничего не умею, — оправдывался Сергей, — Мы с Лехой 10 лет «филармонили», «лабушничали». Надоело! Кроме как водку жрать, да от «урлы» местной огребать, ничему толком и не научились. — А ты думаешь, у нас по-другому, что ли? — громко расхохотался гитарист «УД» и дружески похлопал «бывшего» гитариста «Мельницы» по плечу, — Ты — методист, а не знаешь, что такое рок-семинар? Ничего! Скоро на базу «Селен» поедем, вот там и проверим какова на прочность печень нашего нового методиста. Ха-ха-ха! Настю Серега часто видел, неприкаянно бродящей по коридору с каким-то отсутствующим видом. Если бы он ее не знал так близко, то бы подумал, что она «под кайфом». При встрече Полева резко останавливалась, задумчиво смотрела на него, как будто пыталась что-то вспомнить, здоровалась и шла дальше. «Все-таки, Леха, прав! Обратное дежавю существует!» — констатировал Вишняков-Пшеничный. Думая об Орлове, Сергей поймал себя на нехорошей мысли — а что, если все идет по кругу, и они оба вновь наступят на те же грабли? Черт, Виолеха! Где ж ты, паразит? Вопрос заключался не в «где», а «с кем», и Вишня знал ответ. Знал и ничего не мог поделать. В конце концов, Орлов — взрослый человек, а он, Серега, не «сторож брату своему» **** Третий день Фестиваля закрывали Шахрин и некто Михаил Перов, выступившие с акустической версией Володиных песен. Вишняков и Белкин торчали за кулисами и восхищенно слушали, как играет на гитаре Миша. — Лучший гитарист в Свердловске, — пояснил Егор, — В филармонии сейчас работает. Устал с копейки на копейку перебиваться. «Пшеничный» навострил уши на слове «филармония» «Надо будет поговорить с этим Перовым, — рассудил Сергей, — «Не факт, что мы долго протянем на водке и сигаретах, и уж тем более не факт, что здешние «махры» нам помогут собрать свой состав с нуля. У нас даже инструментов нет. А в филармонии можно по стране бесплатно кататься, зарплату получать….» После объявления лауреатов Егор, Настя и Вишня проигнорировали общее собрание Рок-клуба и спустились в буфет перекусить. — Хочешь поработать с нами? — спросил Белкин, — Со мной и Настей? Хотим записать ее песни своим составом, а в октябре выступим на Открытии сезона, уже со своим звучанием, а не «урфино-наусовским». Ну, как? Методист, конечно же, был весьма польщен оказанной честью, однако заподозрил, что, втянувшись, в это бесспорно интересное дело, в благодарность получит — в лучшем случае — «спасибо». И кто знает, «выгорит» ли у Насти и ее продюсера их идея? Хорошо ли будет продаваться ее гипотетический альбом? — Ты даже не знаешь, как я играю, — ушел от ответа Сергей. И тут Белкин задумался и очень серьезно посмотрел на него. Казалось, что он, прежде чем что-то сказать, мучительно подбирал в уме подходящие слова. — Можешь считать меня идиотом, но мне кажется, будто я тебя знаю уже много лет. Странно дело, да, Насть? — Ага, — закивала головой рокерша, — И у меня такое же чувство… Задумчивый бирюзовый взгляд девушки надолго задержался на лице бывшего «мельника», и тот был готов поклясться, что Настя точно что-то «вспомнила» «Господи, боже мой! — взмолился он про себя, — «Я не хочу снова встать между ними! — Сергей, прости, что спрашиваю, ты давно женат? — Вишняков заметил, как Полева косится на его безымянный палец. Он отвернулся, чтобы она и Егор не видели, как на его глазах моментально навернулись слезы. — Настя, ну какое тебе дело? — упрекнул ее Белкин, наблюдая за реакцией нового знакомого, — Все, Серег, замяли! Извини, если что. — Пойдемте Вовку Шахрина поздравим? * — предложила девушка, решив разрядить обстановку Все трое поднялись из-за стола, собрались уже идти, как Вишня краем глаза увидал, что в буфет зашла еще одна «троица» — Орлов, Арефьева и какой-то невысокий длинноволосый паренек с мрачным лицом. — Я к вам попозже присоединюсь, — сказал Сергей Полевой и Белкину, — Мне надо кое с кем поговорить. Методист многозначительно переглянулся с Лешей, и тот сделал приглашающий жест рукой присесть за их столик. — Это Сергей Пшеничный, мой друг и коллега, — представил Алексей Вишнякова, — Сергей, это — Ольга, это — Олег… «Пшеничный» пожал руку парню, Арефьевой — вежливо кивнул, после чего шепнул на ухо Орлову: — Леш! Можно тебя на пару сек? — Все нормально, Серый! Садись, давай. Разговор есть. Тебя это тоже касается… Как выяснилось позже, Ольга и Олег Решетников — однокашники по музучилищу. Что тот, что та были на хорошем счету у преподавателей, а, следовательно, они могли пристроить бывших «детдомовцев» в «Чайник» на пол-преподавательской ставки. — У нас же документов нет! — поражался Лехиной наивности Вишня. — Я поговорю завтра с Петровичем** и Валерием Борисычем***. Сдадите экзамен по теории, сыграете, что попросят — и вас примут, — У девушки был очень решительный вид. Сереге показалось это подозрительным. А еще то, как Ольга больше чем нужно задерживает свой взгляд на лице «бывшего» виолончелиста «Мельницы» — Да, преподов не хватает, — посетовал Решетников, — Наплыв большой, а учить некому. Все «наши» в «Чайник» ломанулись — «повышать уровень» — А кое-кто, наоборот, сбежал, — Девушка шутливо провела рукой по длинным волосам однокашника, — Олежечка у нас самый умный, самый талантливый. Он в «Чайфе» барабанит. Вот это уровень, я понимаю! Орлов не выдержал и прыснул от смеха. Вишняков тоже не смог сдержать улыбки, отметив про себя, что, не взирая на свою «внутреннюю монстрозность», Арефьева мастерски умеет «подъебнуть» — Ну, как? — подмигнул Алексей «другу и коллеге», — Полдня студентов «мучаем», полдня — репетируем на базе у Самойлова. Может, и состав потихонечку соберем. Главное, что работа постоянная будет. Ну, что, справимся? — С паспортами только не тяните. А то с этим строго, — любезно предупредил Решетников. **** Бывшие «мельники» не знали какой «приворотной магией» воспользовался писатель Матвеев, какую и кому, и в каком размере, дал взятку, но ребята оказались обязаны Андрею до конца жизни. 29 августа 1986-го года две доселе подозрительные личности официально стали гражданами Советского союза. Орлов Алексей Владимирович, 54-го г.р., и Пшеничный Сергей Александрович, 53-его г.р. Оба — беспартийные, холосты, ограниченно годны к «строевой», без судимости с временной пропиской в детдоме № 7 города Кунгур Пермской области. Андрей Александрович отмел все комплименты в свой адрес: — Не меня благодарите, а Таню Дьяченко! ****Святая девушка, ей богу! После чего очень пристально взглянул в глаза обоим. — Не обижайтесь, парни, но я скажу так — если вы «засланы» сюда с какой-то определенно нехорошей целью, уверяю вас, Рок-клуб «в долгу не останется». Я могу такую «вонь поднять» в газетах, что вы и ваша «контора» вовек не «отмоетесь»! — Андрей! Ну, какие из нас «кэгэбэшники»?! Ты только посмотри на нас! — Орлов похлопал себя по впалому животу, — На хлебе и воде сидим. Одна пара штанов «в хвост и в гриву» — Ага, — поддержал Пшеничный, — А нам еще гитары на что-то надо покупать. — Ладно, — сжалился добрый писатель, — попробую договориться с профкомом Арха. Выделят вам «аппарат» — Спасибо, Андрюш, век не забудем. Можно сказать, с «легкой руки» Арефьевой и «мохнатой лапы» героя, пожелавшего остаться инкогнито, «новые граждане СССР» стали преподавателями музыкального училища им. Чайковского (по народному — «Чайник»). Леша Орлов уволился с должности помощника Зиганшина, и полностью ушел в процесс изучения специальной литературы. Пшеничный увольняться со старого места «работы» не пожелал, даже после того, как зарплату там выплачивать перестали. Должность методиста давала ему возможность более плотно общаться с рокерской тусовкой, в отличие от того же Лехи, у которого свердловский рок с каждым месяцем все больше вызывал отторжение. На репетиции, занятия, и заседания в Клубе времени почти не оставалось. Алексей работал в оркестровом отделении, по классу — естественно — виолончели. «Бывший» Вишняков — на эстрадном, преподавал клавишные и был ассистентом Елизарова, который в свою очередь преподавал на том отделении гитару. Петрович пообещал Сереге свое место, поскольку собирался вообще увольняться из «Чайника» Наплыв студентов был действительно большим. Самый сильный «отсев» шел, конечно же, на эстрадном отделении. Молодежь из Свердловска, из Области ломанулась изучать гитарное искусство, что было, в общем то похвально. Ребятишки желали исполнять изящную рок-музыку, а не трехаккордный «кабак» и пресловутый «рокенрол» Так, что к Открытию сезона СРК Пшеничный и Орлов, собственную программу не подготовили и соответственно — не выступили, пусть и числились в членстве клуба. К тому времени они жили в общежитии, в комнате, выделенной профсоюзом музучилища. Виделись теперь только там. Наступило некоторое отчуждение. Чем больше сливался Сергей с «роковым братством», тем сильнее отдалялся от него преподаватель виолончели. Новый год решили встретить чисто вдвоем, чтобы наконец-то поговорить без лишних ушей и глаз, «за жизнь» — что делать дальше, в какую сторону двигаться. Им казалось, что время застыло на месте, и, что ничего не происходит вокруг. Да и после Первого фестиваля, свердловчане как-то незаметно поутихли — бесконечные разговоры, кухонные посиделки до утра резко сократились. По законам инерции, конечно, все еще шел процесс «рокогенеза», только среда была «вакуумная, сильно разреженная». Все это понимали. Понимали, что нужен выход в широкие, не только «местничковые» массы, но как? Сергей и Леша заперлись в преподавательской, достали из дипломата две бутылки армянского коньяка, лимоны и плитку шоколада «Аленка» — Ты за эти полгода хоть что-нибудь написал? — спросил Орлов коллегу и тот грустно покачал головой. — Скучаешь по своим, — Алексей не спрашивал, а лишь констатировал факт, — Я тоже… — Леха! Как мы еще не сошли с ума от всего этого?! — И Вишняков-Пшеничный закрыл лицо руками. — Знаешь, порой я вообще перестаю думать о чем-либо. Будто глубоко и надолго ныряю. В работу, в бутылку, в Ольгу… — Давно вы встречаетесь? — усмехнувшись, поинтересовался Сергей. Теперь, живя в альтернативной реальности, бессмысленным казалось осуждать за это Леху. В этом течении времени можно было делать все, что заблагорассудится, без риска для будущего, которого уже не вернешь. — А ты? Все еще….с Настей? — осторожно полюбопытствовал Орлов, больше из вежливости. — Нет, я не хочу портить отношения с Белкиным. У меня был бурный роман с Наташей Романовой, но сейчас все с ней как-то неопределенно… Серега тактично умолчал о короткой интрижке с Леной Шахриной, которая, надо сказать, тоже к нему неровно дышала, но у Лены было двое детей, и со стороны методиста было аморально продолжать сей опасный адюльтер. **** В конце марта 1987-го года на очередном собрании СРК разгорелся нешуточный скандал, сказавшийся на дальнейших взаимоотношениях между бывшими «мельниками». Махры узнали, что Арефьеву и ее однокашника- Славку Двинина отобрали на конкурс в Юрмале, и решили заочно исключить из членов Рок-клуба за «предательство рок-идей». Больше всех исключения добивались Кормильцев и весь «Наутилус», кроме Бутусова, который избегал в принципе вставать на чью-либо сторону. Единственный, кто заступился за Ольгу, был Леша Орлов, безнадежно доказывая собранию, что ее выступление на «Юрмале-87» никак не повлияет на имидж Рок-клуба, и даже наоборот — подстегнет интерес к нему со стороны прибалтийской публики. Кроме того — заочное исключение — это противозаконно. — А здесь тебе не комсомол! — вскочил с места Могилевский. Все знали, что тезка Орлова Арефьеву терпеть не могу и распускал про нее самые грязные сплетни. Жаль, не было на том заседании ни Матвеева, уехавшего во Владивосток, и вообще — «завязавшего» с рок-музыкой», ни Олега Решетникова, недавно ушедшего из «Чайфа» и так же «завязавшего» навсегда. Огоньков, лидер «Раута», в котором пела Ольга, и играл Двинин, вообще ушел в «несознанку», к глубочайшему удивлению не только Орлова, но и всех присутствующих. По сути, он и дал полный карт-бланш собранию. И тут бывший «мельник» совершает следующее. На стенгазете ДК Молодежи сей момент запечатлел фотограф, как Леха срывает с себя рок-клубовский значок, и что-то кричит махрам. А высказал он тогда примерно следующее: «Можете и меня исключить. На хую я вертел весь ваш Клуб!» — Алексей! — поднялся с места Вишняков-Пшеничный, — Ты, прежде чем пиздануть такое, хорошо подумал? — Если ты мне друг, ты поступишь так же, — Леша объявлял ультиматум. -Нет! Я не такая неблагодарная свинья как ты! Ты забыл, что мы обязаны всем этим людям? — Серега обвел рукой присутствующих в главном зале, — Если бы не они, мы бы играли сейчас в электричках. Так, что подними свой значок, сядь на место и заткнись! После подобной отповеди у Орлова отвисла челюсть. Он никак не ожидал от человека, много лет считавшего свои другом, такого ренегатства. Он на несколько секунд впал в ступор, после чего пулей выбежал из зала, и с тех пор Вишня его не видел целых 3 года. Леха сжег все мосты за собой. Он просто взял и уехал. Куда — неизвестно. Спустя месяц его заочно выперли из музучилища, как злостного прогульщика. И соответственно, из комнаты в общаге — тоже «попросили», а вместо него поселили студента с эстрадного. Серега догадывался, куда мог уехать Алексей, хотя очень надеялся, что тому не придет в голову «расчехляться» перед своими родными в Москве. Но на повестке дня у собрания Клуба стоял еще один важный вопрос. Это было очередное заседание СРК, на котором присутствовал почетный питерский гость — Майк Науменко. Свердловские команды приглашали в Ленинград на Всесоюзный пленум композиторов, поиграть в ЛДМ с «топовыми» группами знаменитого Рок-клуба в северной столице. И начался такой раздрай, что все позабыли про Лехин демарш. Белкин отозвал Пшеничного в сторонку и разоткровенничался: — И хочется и «колется», — сказал тот, положа руку на сердце, — Но это необходимо, понимаешь? Важно — не «утереть нос» питерцам, все равно у нас не получится», а выйти на столичный уровень, в широкие массы, чтобы нас не считали за «периферию» — Разумно, — соглашался Вишня, — Но почему ты хочешь не с Настиной программой ехать, а со своей, с «наусами»? — Настя боится еще больше, чем я. Тем более она уверена, что «Наутилус» «не потянет» ее материал и опять все испортит. Я же говорил, нам нужен свой состав. Ты, например, отказался… — Я не отказывался! У меня нет времени, я «зашиваюсь» в училище. Тем более, я физически не могу играть на чужих инструментах, а «свой» я никак не могу найти. Сможешь достать «Гибсон Лес Пол» в Питере? — Может тебе еще Фендер Стратокастер раздобыть? — нахмурился Егор — Да пофиг, хоть «Урал»! Главное комбик, чтоб импортный, не наш, самопальный…. — Смешной ты, Пшено, ей богу! — усмехнулся приятель, хлопнул на прощание по плечу и отправился по своим делам. Новая кличка больно резанула Сергея по ушам. Так называл Орлов своего Е-бурского дружка и Вишнякова отчего-то стали пугать их сходные имя и фамилия. Словно он не мог примериться с тем, что личность оказалась вымаранной из «альтернативного прошлого». Или же в этом было нечто иное, жуткое и мистическое. Серега даже думать об этом боялся. А по совету того же Орлова, «нырнул» в работу, в бутылку, в одноразовый секс со студентками своего отделения. Ах, да! Была еще Настя Полева. Та ее часть, которую не знал Егор, и даже не догадывался о ее существовании. Часть, которая безумно любила «бывшего» Вишнякова. Их страстные спонтанные «случки» в самых неожиданных местах рождали в нем какую-то новую личность, которую прежде бы он в себе возненавидел и отринул. Что же касается, работы, то он не питал особых иллюзий на счет собственной музыкальной карьеры. В какой-то определенный момент, она перестала его интересовать. Его устраивала та жизнь, которой он жил. Ему нравилось преподавать. Помимо училища, Серега подрабатывал худруком в том же ДК Свердлова — вел музыкальный кружок для детей, а свободное время практиковался на пианино в красном уголке. Отчего-то за последнее время, струнам он предпочитал черные и белые клавиши. И пить стал гораздо больше. Водка была здесь всем — не только средством уйти от окружающей серой реальности, но средством общения и «самоидентификации». Пшеничный же ее не только пил, он ее «ел» Порой он мог не есть твердой пищи по нескольку дней. Калории 2 бутылок «Столичной» или (ха-ха!) «Пшеничной» спасали его отощавшее тело от неминуемого сердечного приступа. Второй Фестиваль Свердловского рок-клуба вообще выпал из его жизни. Он там и не присутствовал вовсе. После исчезновения Орлова, «братья-рокеры» стали хуже к нему относиться. Они искренне недоумевали, от чего член клуба занимается всем чем угодно, кроме творчества. Положение спасли студенты. — Сергей Александрович! Будете куратором нашей группы? — Какой еще группы? Вы разве не моя 31 группа эстрадного отделения? — не врубился сходу Пшено. — Нет, музыкальной группы. Мы хотим трэш-металл играть. — Чего? — Окинул насмешливым взором преподаватель своих «гитаристов» Один из ребят достал из портфеля две виниловые пластинки «Металлики» — «Kill them all», и «Master of puppets» — Вы сколько за них отдали, черти? — удивился Серега, — Сберкассу ограбили, что ли? Бля! Тыщу лет не слушал! А, ну, бегом в аудиторию! Пшеничный ненадолго превратился в Вишнякова. Мощные «рваные» риффы, словно короткие пулеметные очереди Джеймса Хэтфилда, красивые и органичные «запилы» Кирка Хэммета, «зубодробительная» бас-машина Клиффа Бертона, и изящные барабаны Ларса Ульриха словно вернули его к жизни. Вишня прибавил звук на проигрывателе и абсолютно никого не стесняясь стал трясти в такт отросшим за год хаером. — Выключите сейчас же! Вы нам мешаете! — забежала в аудиторию преподавательница по вокалу, проводившая занятия в смежном помещении. Сергей Александрович подчинился и «чары» рассеялись. — Ну, как, чума, да? — с надеждой в голосе вопросил один из студентов. Гизатуллин, кажется…. — Ага, — широко улыба Серега, — Значит так, черти. Послезавтра арендуем гитары у Петровича и идем на студию Новикова и там я буду вас «дрочить» до посинения. Согласны? Студиозы обрадовано закивали патлатыми головами. — Сер Саныч! А вы на чем будете играть? — спросил Гизатуллин — негласный лидер новоиспеченной трэш-группы. — Пока у вас на нервах, — отвечал Пшеничный, настраивая студийные комбики. Он отдал две месячные зарплаты, чтобы арендовать студию Новикова, владелец которой находился в местах не столь отдаленных, — Пока мой «Лес Пол» не приедет из Латвии, я простой настройщик, поняли, детки? «Детки», конечно же, ничего не поняли, но вежливо отмолчались. — А группу как мы назовем? — поинтересовался басист, но басист потенциальный, так как Вишня планировал ребятишек для начала как следует прослушать, а потом самому распределить, кто, на чем будет играть. В конце концов, корочки «дирижера», полученные им в 2013-м, пригодятся в 1987-м. — «Пшено и черти» — тут же предложил преподаватель и рассмеялся собственной шутке. — Не, а давайте… — робко возразил второй «гитарист» — Без «давайте», — резко осадил его Сергей, — Сначала нужно сыграться, название подождет. Предлагаю для начала рабочее — «Марсианский экспресс». Возражения есть? Нет? Принимается! — Какое-то оно…не металлическое, — обиженно проворчал Гизатуллин. — Ну, дык, не вечно же будете кавера «Металлики» исполнять! Свой материал потихоньку будет копиться…. **** В сентябре 1990-го в Свердловск нежданно-негаданно вернулся Орлов и сразу же пошел восстанавливаться в «Чайник». Со «скрипом», но обратно его приняли. Нехватка преподавательского состава по-прежнему была актуальна. Местное сарафанное радио сообщило бывшему «мельничному» гитаристу эту «благую весть», и тот, бросив все дела земные и «марсианские», забыв про старые обиды, рванул на такси к старому другу в гостиницу, где тот решил остановиться. Леша был не один. С ним была молодая и очень привлекательная особа. По имени Резеда, по фамилии Орлова. — И давно? — полюбопытствовал Вишня, присматриваясь к толстому золотому кольцу на безымянном пальце бывшего коллеги. — Год, — смущенно улыбался Алексей. Ему было словно неловко от того, что разница в возрасте между мужем и женой оставляла 12 лет. Ох, не случайно эта Резеда оказалась ровесницей Ольги Арефьевой. — Виолончелистка? — Сергею даже спрашивать об этом не надо было, он и так знал. — Просто хорошая девушка, — ответил Орлов и достал из дипломата «профессиональный набор дирижера» — две бутылки финской водки, шпроты и баночку красной икры. — Ну, за отмену «сухого закона» — сказал Пшеничный, чокаясь с четой Орловых, — Закон отменили, а водка все еще по талонам, — Добавил Серега, и все засмеялись. — Я к «своим» так и не смог зайти, — Тяжело вздохнул 36-летний Алексей Владимирович, дирижер Свердловской филармонии, не обращая внимания на непонимающий взгляд супруги. Резеда оказалась воспитанной девушкой, она поняла, что ее присутствие на встрече старых друзей тяготит обоих. Поэтому, найдя незначительный повод, вышла из номера. — Я тоже, — с тоскою голосе молвил Вишня, — Первого сентября был в столице с рок-клубовской делегацией, завернул в Реутов, нашел свою школу, видел свой «первый звонок»…И знаешь, я ничего почувствовал тогда, вообще ничего, представляешь? Пацан как пацан. Я на батю больше смотрел. Оказалось, я так на него похож, пиздец! — Серый! Не надо… — Орлов увидел, как заблестели слезы в глазах бывшего коллеги, — Все в прошлом…. В будущем…блять, я уже сам запутался! Лучше расскажи как ты тут в целом? Как твой «Экспресс»? — Ты-то откуда знаешь? — поднял бровь Вишняков-Пшеничный, — Ты ж мотался по «кацапетовкам» три года! — Ну, я же не совсем «мхом зарос», почитываю иногда «рок-обозрение». Сначала смеялся, а потом… черт! Даже позавидовал немного. И вообще, зря я тогда психанул…. — А я тебе сто раз говорил, что Арефьева — «ломоть отрезанный», это она «на хую Рок-клуб вертела»! И где она сейчас? В Москве? Строит свой «перманентный ковчег»? Ну, что ж, удачи! Ну, чё, ты опять на меня волком смотришь, а? Ну, давай, ударь, если хочешь! — Ты очень изменился, Сережа! — всего лишь сказал Алексей, — И — прости — далеко не в лучшую сторону. «Спасибо, Капитан Очевидность!» — злорадно подумал Сергей. Он злился на Леху, за что, что тот, как всегда, оказался прав, — «Я бухаю, выкуриваю две пачки сигарет в день, занимаюсь всякой хернёй, а не музыкой, баб ебу направо-налево. И знаешь, что, Виолёшенька? Мне ни хуя не стыдно! Чего мне стыдиться? Что ты разрушил одним своим идиотским поступком всю мою жизнь? Я боюсь создавать семью, заводить детей только лишь «благодаря» тебе, скотина! Я боюсь в одночасье лишиться всего этого, понимаешь ты, чертов сноб, эгоист?!» — Я, пожалуй, пойду, — сухо промолвил Вишня, и больше не проронив ни слова, встал из-за стола и вышел из номера. Он очень хотел, чтобы Леха его задержал, бросил бы что-нибудь на прощание. — Прости меня ради Бога! Сергей обернулся. Этого он никак не ждал от бывшего коллеги. — Не пристало мужику об этом говорить, но я не могу без тебя…. Я вернулся только ради тебя. Блять! — Орлов снял очки, вытер выступившие слезы, — Ну, прости меня, пожалуйста, — Леша зашмыгал носом. Сергей проклинал свое сердце за то, что в эту секунду оно сжималось от жалости, проклинал свои слезные каналы, за то, что они вообще существуют в природе, проклинал свои руки, обнимающие содрогающееся от рыданий отощалое тело виолончелиста. — Ну, Лех! Ну, чё мы с тобой как бабы-то? Надо о будущем думать. Скоро «совок» наебнётся, нужно в доллары все переводить, пока есть возможность, думать что-то, как-то обустраиваться…. Ну, не реви, не реви! Прорвемся — ответят «опера»! — Возьми меня к себе, — немного успокоившись, попросил Алексей. — Куда, в «Марсианский экспресс»? — по-доброму усмехнулся Пшеничный, — Мы же трэш хуячим! — Похуй! Возьми, хоть на басу, хоть на «ритмухе» — На «ритмухе»? Ты же «аппликатуру» за месяц испортишь, дурачок! — Похуй! — настаивал дирижер филармонии. Он вновь сжигал все мосты за собой. **** Как и предсказывал Вишняков, «совок» приказал долго жить. Вместе с «совком» наебнулся и весь пресловутый «русский рок», который в позднеперестроечную эпоху был отчасти мифологизирован. Настал конец и «роковому братству», и Свердловскому Рок-клубу до кучи. Рокеры разъехались по столицам, ибо периферия оказалась беспомощна в создании какого-либо минимального промоушена для артиста, особенно для начинающего. Все рок-н-ролльные заросшие тропки, пыльные дорожки сходились теперь на одной «столбовой дороге» под страшным названием «российский шоу-бизнес» Бывшие «мельники» и нынешние «марсиане» относительно легко пережили начало «окаянных» девяностых, звезд с неба не хватая, но и не бедствуя особо. Им хватило ума не влезть в криминальный водочный бизнес, полукриминальный табачный и прочие «объебизнесы», на чем прогорели многие коллеги по рок-цеху. Они, равняясь на свердловских рокеров, тоже обосновались в «Нерезиновой» выступали в небольших клубах, где собиралась, в основном, ностальгирующая публика, гопотня со спальных районов, и продюсеры, связанные с Солнцевской группировкой. В Свердловск заезжали неохотно. «Уралмашевская братва» превратила этот город в самый «наркоманский» во всей стране. Ну, и отдельное спасибо можно было сказать сверхпопулярной «Агате Кристи» за «Курить-рить-рить» «Марсианский экспресс» очень весело, быстро и «вкусно» исполнял, ставший уже классическим, трэш-металл Metallica, Megadeth, Sodom, Sepultura. Были и свои песни, которые сочиняли с Орловым на пару, набившему руку на ритмухе так, что его номинировали на каком-то Польском трэш-фестивале на лучшего ритм-гитариста из России. Тексты писала, и очень даже неплохие, Резеда Орлова. Пела в группе Наташа Романова из почившего в бозе «Апрельского марша», в любимом стиле Вишнякова-Пшеничного — «рев раненой медведицы». В качестве ударника взяли Олега Решетникова. Олег был слабым барабанщиком в «Чайфе», но диктат Лехи и Сереги заставил того снова поступить в «Чайник» и «выдрочить» ударные. Вишня так и не женился, зато внебрачных детей «разбросал» по всей нашей многострадальной Отчизне. По пророчеству Орлова, у него должен был родиться сын, названный в его честь. Но Серега упорно не мог вспомнить ту рокершу, с которой имел одноразовое «обоюдное удовольствие» во время Третьего Фестиваля СРК, в 1988-м году. Да и было ли оно самом деле? Черт его знает. У бывшего методиста Рок-клуба все те три дня в Дворце молодежи слились в одно размытое пятно, из-за алкогольного марафона с Егор Белкиным и Лехой Могилевским. Что там было, как, с кем — никто у не вспомнил, не говоря уже о главном «виновнике событий». Как-то раз они сидели в съемной квартире в Москве, он, супруги Орловы, пили «горькую», курили траву и готовили собственную акустическую программу для 10-летнего юбилей Свердловского Рок-клуба. Шел «решающий» 1996 год, а решал он — кто станет президентом, а кто им и «останется». «Марсианский экспресс», даже будучи «земляками» Ельцина, не стали участвовать в политической возне, в отличие от многих бывших «братьев-рокеров» по Клубу, а думали о том, где бы за месяц раздобыть подходящую певицу, и «заточить» на нее новый, абсолютно другой материал. Резеда писала все лучше и лучше, но тексты ее перестали «ложиться» на тяжмет, и посему ребята решили перейти на регги и фолк. Вишняков купил 2 новые акустические гитары — свою любимую марку «Ибанеза». Лешка пересел, как «в старые добрые времена» на виолончель, его жена играла теперь на синтезаторе в их группе. Олег Решетников стучал на «тройнике», «бонговал», «тамбуринил» и «ксилофонил» — как во времена раннего «Чайфа» Спросите, а что же случилось с Наташей Романовой? Она ушла из «Экспресса», так как вышла за очень крутого «нового русского», и тот ей поставил ультиматум — или он или «эта грязная шайка бомжей» — Может, «Мельницу» поиграем? — Ни с того ни с сего предложил Алексей, — Выберем песни, которые ты «вытягиваешь», а не сможешь — Редька «дотянет», где нужно? — Не-е, — отмахнулся Серега, — Я бы рад, но «Мельница» для меня — святое. У нас получится халтура, а Начальник, как ты помнишь, ненавидела халтуру… - Он видел, как Орлов подозрительно долго смотрит в окно. Точнее - на верхушку главного здания МГУ. И Вишня понял, что сейчас произойдет что-то очень нехорошее. — ЛЕХА! ДАЖЕ ДУМАТЬ ОБ ЭТОМ НЕ СМЕЙ! — Пшено! Ты чего разорался? — испугалась Резеда, «по-домашнему» — Редька или Резька. — Не, ну, а чо? — обернулся виолончелист, — Считай, у нас готовая певица, искать не надо, и платить особо… — Блядь, ты, чего, серьезно? — Сережа! Месяц, ты понимаешь? Читай по губам — «Ме-сяц». Ну, найдем мы певунью из местной «рыгаловки», у нас только месяц уйдет на то, чтобы «привоняться» характерами. А Наташку мы знаем как облупленную — Мальчики, аллё! Вы о ком сейчас? — попыталась обратить на себя внимание Редька. — Резя, — обратился к супруге Алексей, — Есть одна девчонка, ей 20, она учится в МГУ, а свободное время пишет песенки и тусуется с «толкинистами». Серег, как те ее обзывают, не забыл? — Хеледис — менестрельша, — Напомнил Вишняков и тотчас укорил, — Двойка тебе, Орлов, за «облупленную»! — Ну и на хер нам «толкинистка»? — слегка возмутилась Орлова, — «Мы ж на Рок-фест едем, а не в лес мечом махать! — Это самая нелепая идея, которая тебе могла прийти в голову, — Поддержал Резеду Пшеничный, — Хотя нет, еще не самая. Одной твоей «идее» мы уже обязаны тем, что сидим здесь, два старых алкаша, разменявших четвертый десяток, и обсуждаем, блять, какой-то феерический пиздец! — Кто пойдет договариваться, ты или я? — Леха никак не мог угомониться. Если он что-то вбил себе в башку — не остановится, пока это не претворит в жизнь. — Ты реально ебанулся! — Вишенка! — вспомнил старую Серегину кликуху бывший коллега по «Мельнице», — Ты говорил, что будущее инвариантно, что мы существуем в «переписанном» сценарии режиссера Хронос. И сейчас ничего не имеет значения, никаких последствий для нас не предвидится. Сейчас мы пишем историю, а не История пишет нас! Так хуле мы должны отказываться от такой возможности? — Уфф, алам! Эликсей! Щто ты такое гавриш? — от волнения у Резеды «прорезался» восточный акцент. - То есть, ты хочешь этим сказать, — навис над ним не на шутку рассерженный «пан Вишня», — Что твое понимание «альтернативного настоящего» состоит в том, что ты творишь, все, что хочешь? А ты о людях подумал? Ты их вообще спросил?! — Да, билат, а тщом вы, казлы, билат?! — срывалась на крик на смерть перепуганная Резя. — Редь! — взял ее за плечи супруг, — Сходи ты к ней, а? У тебя получится. Ты моложе нас, ты — поэтесса, она охуеет от твоих стихов! — Ладно! — тяжело дыша, соглашалась Орлова. Она бы сейчас на все согласилась, только не слышать все эти сумасшедшие разговоры. — Если Наташа сюда придет, то я побреюсь налысо! — заявил Вишняков. — Я тоже! — принял вызов Леша. **** Хеледис вошла в комнату, в сопровождении Резеды, смущенно озираясь по сторонам, осматривая съемную квартиру. Одета была она очень просто — красно-черная клетчатая рубашка на выпуск, джинсы не по фигуре, на плече дешевая сумка для тетрадей и учебников, косметики — ноль, русые волосы стянуты в конский хвост. Студентка — студентка, каких тысячи. Перед тем, как Наташа Николаева переступила порог этой «нехорошей» квартиры, постояльцы долго пытались проветрить въевшийся запах сигарет и еще кое-чего «покруче», но та, все равно учуяла, подозрительно потянула носом воздух, и наконец, вопросила провожатую до боли знакомым голосом: — Где у вас можно покурить? А то я нервничаю немного…. «WTF?!!» — Одна и та же мысль об убийстве посетила бывших «мельников» — Зрасьте! — коротко бросила Николаева смущенно жмущимся друг к другу странной парочке длинноволосых 40-летних мужчин, с непонятным восхищением взирающих на нее снизу вверх, — Вы — «Марсианский экспресс»? Вишня не мог выдавить ни слова, Орлов тоже, будто язык проглотил. — Честно говоря, я мало поняла, из того, что сказала мне Резеда Равильевна, — смущенно улыбаясь, косясь на Редьку молвила Хеледис, — Но мне понравилось ваше название. Оно классное и...какое-то…знакомое что ли, не знаю…. Вам певица нужна? Вишняков судорожно закивал головой, и ощутил, как волосы встают на затылке, когда увидел как Наталья Андреевна достает из сумочки пачку синего «ПаллМалла», достает длинную сигарету и жеманно держит двумя пальцами. Орлов опомнился первый, подбежал и чиркнул зажигалкой, — О, благодарю, сударь, вы очень любезны, — Наташа сделала глубокую затяжку и с вызовом посмотрела на внезапно присмиревших «марсиан», — Так нужна или нет? — А вы сами-то этого хотите? — дрожащим от суеверного страха голосом осмелился вопросить Пшеничный. — Хы-гыгы! — ответствовала на это Хеледис, — А разве, придя сюда, я не сделала ли уже выбор? — Это очень важный выбор в вашей жизни, Наталья, — Подключился Орлов, — И вы даже не представляете — насколько! — Ну, тогда я отвечаю — «да». Считайте, что я — фаталист! — полнощекая Наташа улыбнулась своей фирменной улыбкой «чеширского кота» Воистину, нет судьбы той, что мы выбираем сами.