Бойся своих желаний

Я замерла в предвкушении дополнения к сказанному. Бог устремил на меня решительный взгляд, а я продолжала стоять молчаливым изваянием, боясь оборвать его на полуслове. Пауза затянулась, и я пыталась растянуть её, ощущая дискомфорт во всём теле: теребила волосы, закинула руку за затылок, смотрела на носки туфель — и всё без толку. — Я могу повторить еще раз, — Бальдер ступил в моем направлении. — И сколько угодно раз. Вот только… — Я тоже, — тихо обронила я, задержав ладонь на середине грудной клетки: от волнения забыла, где право, а где лево. Бальдер скинул брови — мои слова требовали пояснения. — Люблю тебя, — на одном выдохе сказала я, не думая, что этот момент придет. Бог как будто заглянул в мои мечты и по ним строил сценарий. — Насладимся нашей любовью, пока есть время. Бальдер захлопнул книгу, привлекая мое внимание. Я отложила карандаш в сторону и наблюдала за напряженным выражением лица бога. — Что такое? Впереди тест, стоит готовиться, — я подобрала надоевшую книгу, листая страницу за страницей. — По ней готовиться лучше всего. Можешь даже делать пометки, Тот-сэнсэй дорожит лишь оригиналом. — В чем смысл? — Бальдер оперся щекой на ладонь, бездумным взглядом окинув меня, словно осыпая ворохом снега. Одна его улыбка окатывала окружающих ласковыми лучами тепла — а её след простыл. Я удивилась переменой настроения. — Как же? Окончить академию… — И что дальше? Я вернусь в свой мир? Без тебя? — звучала ощутимая мольба, а я отвела взгляд, прикусив губу. Он теребил раны, которые не заживали, сколько бы времени не прошло — не пройдет. Дилемма между возлюбленным и любимой семьей была слишком острой, впиваясь лезвием глубоко в душу. — Ответь мне, — ладони Бальдера опустились на мои плечи, а пальцы, как хватка коршуна, больно впились в кожу. Я скривилась от пронзающей и мимолётной боли, что не ускользнуло от глаз бога — на его действиях это не отразилось. — Бальдер… Я не знаю. — А когда будешь знать?! — Хрингхорни резко отвел руку в сторону, опрокинув стул, но этого было мало, чтобы выплеснуть проснувшуюся ярость. Он кинул в окно все лежавшие на столе предметы, которые с глухим шлепком, рухнули на пол, сползая вниз. Я повисла на руке Бальдера, успокаивающе поглаживая его ладонь. — Только и слышу от тебя рассказы о своем мире, твоих родных… Я лучше всех понимаю тебя, твои чувства, так почему ты не можешь понять мои? — на щеки рухнули разгоряченные ладони, придвигая мое лицо к изуродованному гневом лицу бога. Его взгляд впился в меня, глаза забегали, словно считывали информацию. Бальдер тягостно вздохнул, покачав головой. — Всё-таки, ты не понимаешь. Я это отчетливо вижу. Тогда я заставлю тебя понять. Бог обхватил меня за кисть, вытянув мою руку вперёд, что заставило вплотную прижаться к нему. Свободными пальцами он обхватил подбородок, срывая с меня вынужденный поцелуй. Я колотила кулаками по груди Бальдера, пыталась укусить его, лишь бы оборвать эту нежелательную связь. Он всегда был таким? Я была слепа всё это время? Его контроль над каждым моим действием, за участниками круга общения, чрезмерная забота, которые так льстили и купали в море радости — это построенная мною утопия, куда я пригласила сказочного принца с доброй улыбкой, вообразив себя принцессой? Я была противна сама себе — ведь он стал мне неприятен. — Я таким стал по твоей вине, — усмехнулся Бальдер, разразившись кратким смехом, и вытер проступившую на губе кровь. — Вернее, нет. Это настоящий я. Будешь ли ты любить меня таким? Потому что вне зависимости от твоего решения, я буду любить тебя. Я приросла к точке, на которой находились мои ноги, а страх вдавливал меня сильнее в пол, словно делая меньше ростом. Мне надо было бежать: ведь сила моей любви была несоизмерима с его. А может, я его никогда и не любила?.. — Ты ведь до сих пор меня любишь, да? — вкрадчиво прошептал на ушко Бальдер, опускаясь ниже к шее, покусывая жилку, продолжая дорожку из поцелуев-укусов. Как раньше на теле рабов оставляли метку от раскаленного огнём железа, так и сейчас я получила отметки владения собой.

***

"Если спросить, за что я её так страстно люблю, то можно лишь сказать — за само её существование. Как можно не быть благодарным радостному чувству, которое она пробуждает одним своим присутствием? Быть с ней всегда рядом — настоящее блаженство, а наша взаимная любовь — чудо. Моя драгоценная любимая… Ты даже не представляла тогда, сколько всего ты во мне пробудила словами любви. Пожалуй, не представляешь и сейчас. Я задаюсь вопросом: почему я продолжаю её любить? Она ранит меня в самое сердце, метко целясь, и, кажется, для неё это не представляет никакого труда. Она проявляет внимание к другим — ей мало того, что она подвергает меня этой пытке. Она продолжает рассказывать о своей семье: как будто это я хочу узнать, когда прошу поведать больше о себе. Мне интересна одна она, и я желаю быть всем для неё. Даже если придется её украсть у двух миров: её родного, и у придуманного Зевсом. Мой дом станет её домом, а впрочем — какая разница! Мы есть друг друга — и это заменяет нам весь мир. Ты ведь тоже придерживаешься этого мнения? Моя особенная, единственная возлюбленная." Услышь мое сокровенное желание: претвори сладкие грёзы в реальность.