Бойся своих желаний

— Снова… — уже с уставшим безразличием протянула я, отключая мобильный, ломившийся от сообщений. Тома сошел с ума: казалось, он сделал тысячу заготовок, которыми терроризировал меня каждую свободную минуту. Мне была приятна его забота, но меня не было на занятиях всего пару дней. Да и он не был моим парнем, поэтому внимание просто друга вводило меня в замешательство, а мысли выплясывали хаотичный танец на пару с чувствами. Прекрасный во всех отношениях — и во внешних, и в личностных — Тома не мог любить меня, ведь я знала, что его сердцем давно завладела другая. Та, что ему не принадлежала и многое от этого теряла. Я лишь оказалась в нужное время, подставила плечо, стала своим парнем… Я потерла виски, заглатывая таблетку и поднося к губам чашку с водой. Голова гудела: не от болезни, а от проблем молодости. Хоть бы сердце не прихватило. Я поплелась по квартире, не зная, в какую точку приткнуться. Кратковременный недуг семимильными шагами сходил на нет, и дел, чтобы заполнить пустоту навалившегося свободного времени, не находилось. Я прислонила к туловищу ноги, сгибая их в коленках. Ничегонеделанье — тоже отдых. Да и, что там пишет Тома… Я неразборчиво повела пальчиком по экрану, думая, что нажала не туда — донесся писклявый звук. Повертев головой в разные стороны, поняла, что причиной трели были не мои действия — чужие. — Йо! — я сильнее укуталась в плед, увидев, кто же ждет меня на пороге. — Не «йо!», Тома-кун, — пробормотала я, внутренне сетуя на свой лохматый и помятый вид, перед глазами одногруппника, сошедшего с картинки. — Предупреждать надо. — Извини, не смог сдержаться. После университета захотел тебя увидеть, вот и заскочил, — я пыталась подавить рвущуюся улыбку, поэтому на моем лице застыла кривая линия. — Хорошо выглядишь, особенно для болеющей. — Даже забыл о подработке? — вскинула я вверх брови, одновременно пропуская гостя вглубь квартиры. — Как можно сравнивать тебя и работу? Это несовместимые по важности понятия, — палец, замерший на кружке с горячим чаем, предательски дернулся. Тома, распаковывающий пакеты с принесенными вкусностями и занятый рассказом об накопившихся событиях, был слишком увлечен, чтобы что-то заметить. — Я еще заскочу, — бросил на прощание парень, выходя из моей квартиры в сумерки. Спустя час мне пришло сообщение с пожеланиями спокойной ночи, и я счастливо прижала мобильный к груди. То, что Тома каждое утро проходил под окнами моей квартиры по дороге в университет, и его неугасающее внимание, не помогли мне быстро прийти в себя. В один день мне было настолько плохо, что пришлось вызвать родителей, а с ними примчалась делегация близких родственников. Болезнь и визит выжали все соки, поэтому я провалилась в беспробудный сон. Сквозь дрёму я слышала пиликанье, требующее внимания, но рука усталости крепко сжала меня в хватке. Разлепив веки, я пребывала в замешательстве. Я не сразу поняла, где нахожусь, какое время суток опустилось на город, и звенящая тишина давила на голову. Тишина, оборвавшаяся шорохом. Надо мной нависла тень, которая опускалась на меня всё ближе и ближе. Заторможенность сознания не позволила мне предпринять разумных действий, поэтому я закричала. Хотела закричать, если бы не опустившаяся на рот ладонь. — Тише, это я, — даже сквозь мрак я поняла, что на губах нарушителя заиграла улыбка, а его голос был полон нежности и успокаивающего тепла. Но от этого я лишь поняла, как у страха сильнее расширились глаза. — Тома-кун?.. Что ты делаешь в моей квартире? Как ты вообще тут оказался? — С помощью ключа, как еще, — спокойно ответил Тома, щелкнул выключатель, осветив наши лица. Будничное приветливое выражение парня заставило меня сжаться. — Но ведь… Откуда он у тебя? — Сделал дубликат, — Тома достал из кармана ключ, повертев его на пальце. — У меня было столько возможностей, вот я ими и воспользовался. Голова пошла кругом: я перестала что-либо понимать. Казалось, что я до сих пор нахожусь в глубокой дрёме. — Скажи, — Тома присел с краю кровати, подвигаясь ко мне ближе, а я отползала настолько, насколько позволяло пространство, в итоге уперлась в спинку. — Зачем? — Зачем «что»? — Зачем врала о своей болезни? Ты выглядела такой бодрой всякий раз, как я тебя видел… Какой я дурак, что повелся на это! — от досады парень стукнул кулаком по деревянной спинке, его удар прошелся практически возле моего лица. Я зажмурилась, вскрикнув от страха. Беспокойство взяло верх над Томой: он обнял меня, успокаивающе гладя по спине, шепча извинения. Его кидало из крайности в крайность, как и меня: что же мне предпринять в этой ситуации? Парень отстранился так же неожиданно, как и проявил нежность. — Твоя болезнь подарила мне столько счастливых моментов: я заботился о тебе, только я один был нужен тебе, только мне под силу защитить тебя… И всё же! Тома переплел пальцы, устало свесив голову, но его стальной взгляд не скрылся в упавшей на лицо тени. — У тебя уже есть парень, да? — с горечью в голосе и с искривлённой усмешкой спросил Тома. Я промолчала: я чувствовала, что любое мое слово может быть истолковано неправильно, но хранить вечное молчание под тяжестью взгляда парня не могла. — О чем ты? У меня нет… — Не прикидывайся! — вспылил юноша, резко вскочив с места и срывая с меня одеяло, откидывая его на пол. — Я видел, как ты с ним обнималась, а потом перестала отвечать на мои звонки и сообщения… Что еще это может значить?! Все вы, женщины, такие изменчивые. В один день можете любить, а на следующий разлюбить. Ну и ладно. Тома угрожающе навис надо мной, не успела я сказать слово в свою защиту. Его руки встали по разные стороны, вплотную к моей талии. Под его напором я повалилась спиной на кровать, от чего улыбка Томы заиграла хищными оттенками. — Мои чувства так легко не изменить, — произнес юноша, выдыхая мне эти слова в губы. Паника заставила меня онеметь, и я глупо, то открывала, то смыкала их. Палец Томы лег на мои губы, оставляя их в приоткрытом положении, проведя по тонкой линии. Поцелуй, быстрый как раскат грома, опустился на уста, что подействовало на меня отрезвляюще. Я отпихнула Тому, вкладывая в удар всю имеющуюся силу, откатываясь в сторону, и упала с кровати. — Ты всё не так понял! — начала я тираду быстрее, чем Тома мог предпринять дальнейшие действия. — Тот парень… Это был родственник. Мне в тот день было очень плохо, я не могла справляться одна, а потом надолго уснула… Прости, что игнорировала тебя, Тома-кун! Поверь мне и прекрати всё это… Я судорожно вдохнула воздух, наблюдая за шокированным Томой. Печать сомнения и чувства вины явно смешались внутри парня. Он принял вертикальное положение, хлопнув себя по лбу, а спальня сотряслась от раскатистого смеха. — Вот как: недоразумение, — казалось, на ресницах Томы заискрились слёзы. Я, упав на колени, не осмеливалась пошелохнуться. — Прости! — свел вместе ладони Тома, приняв то же положение, что и я, прислоняя свой лоб к моему. — Больше этого не повторится, обещаю. Я буду верить тебе и не делать поспешных выводов. Просто я настолько в тебя влюбился, — его кожа от макушки до щек покрылась огнём, — что не могу себя контролировать. Где-то внутри ухнуло сердце, и обвалился мир, о котором я не подозревала. Стальная рука страха до боли сжала клокочущее счастье, умиравшее от каждого совершенного поступка Томы.

***

"Как раньше я мог любить кого-то, кроме неё? Она — то счастье, ради которого стоило жить. С самого начала она не была лишь другом, а я, дурак, так поздно это понял. Столько времени пропало зря из-за моей нерешительности и глупости. Я давно понимал, что она меня любила: как по-другому можно было трактовать её действия? Сейчас я боюсь лишь того, чтобы её чувства не погасли, ведь огонь во мне разгорается с каждым днём больше. Я бы хотел избавиться от любви к ней, да боюсь, это мне не под силу. Одна мысль о том, что её может украсть другой, заставляет меня усомниться в способности убить человека. Ради неё, ради того, чтобы быть с ней рядом, я пойду на всё. Укрою от всего мира, стану её щитом — всё, что угодно, лишь бы она никогда не усомнилась в моих чувствах. Знаешь ведь, что моя любовь не шутка. А если она до сих пор находится в неведении… То своими поступками я открою ей глаза." Услышь мое сокровенное желание: пусть моя тайная любовь будет взаимной, а его — сильнее во сто крат.