Fight

Если мою постоянную апатию ещё можно было чем-то оправдать, то хорошее настроение, в котором я прибывала последние три дня, чем-то объяснить я не могу. Наше совместное сосуществование с Новиковым протекало более чем спокойно и мирно: он каждый день ходил на свои тренировки, во время которых я успевала что-то приготовить и в очередной раз разобрать и перемыть посуду во всех шкафах на кухне, а когда он возвращался, мы пили чай и я лезла к нему с огромным количеством вопросов. Идиллия, блять. Мы много разговаривали, точнее больше, чем обычно, а обычно для нас - это пара мерзких фразочек, иногда шутили, и даже я. Резкая смена обстановки и жизни в целом пошла мне на пользу: я оборвала все прежние связи со всеми своими знакомыми и родными, не созваниваясь эти два дня даже с Колиниченко, чем освободила себя от давящего чувства стыда и дискомфорта внутри себя. Меня никто не искал, будто моя мама и не знает о моем бегстве, Даша не звонила и не спрашивала, как я и что со мной. Но это перестало что-то значить для меня ровно в тот момент, когда я поняла, что мне здесь хорошо, в съемной комнате на окраине города, хорошо настолько, что я хотела просыпаться и видеть всю эту обстановку вокруг каждый раз. Комната Новикова не потерпела каких-то глобальных изменений с моим переездом, кроме той, что вчера я всё же купила скатерть. Такую белую с золотистыми узорами по всей поверхности. На выпрошенные у Сергея деньги. Это всё портило, но я ещё вчера вечером задумалась о том, что пора прекращать сидеть у него на шее и перемещаться… на собственное обеспечение. Короче, я решила найти работу, чтобы больше не транжирить его деньги на цитирую его "бесполезные бабские вещи". Кстати о скатерти: в комнате даже дышать стало легче, когда я её постелила на стол, и Новиков тут же пошёл кипятить чайник, потому что теперь сюда хочется возвращаться не только мне. Клянусь, я видела, что ему нравится соседствовать со мной, потому что его улыбка после каждого приёма пищи слишком довольная. К слову, соседкой я была очень хорошей и проблем не доставляла, за исключением того, что он частенько попадает из-за меня в дерьмецо, но это всё мелочи. - Где ты ходишь? Тут уже кино началось, - он орёт так, будто я нахожусь на другом конце города, а не на кухне за стенкой. - Да иду я, иду, - хоть бы не опрокинуть на себя этот чайник, а то орать ведь будет ещё громче, что я маленький глупый рукожоп. Сегодня пятница, и он нашёл какое-то кино, посмотреть которое мы договорились ещё вчера утром. Ну, как договорились. Он пришёл и сказал, что мы его посмотрим. Посмотрим так посмотрим. Я ставлю на стол чайник, а он вихрем несётся на кухню за чашками и печеньем и нагло улыбается, разводя руками, когда возвращается обратно спустя пару мгновений, как бы показывая, что я тормоз. Эта умиротворённость, поселившаяся между нами после того похода в магазин, не стала неожиданностью. Мы будто только и ждали какого-то толчка, эмоциональной ситуации, которая подтолкнет нас к нормальному общению. Я давно перестала пытаться понять что происходит в моей жизни, и решение отпустить ситуацию было самым верным. В конце концов, если мама за столько дней не нашла меня, значит, мой уход сделал лучше нам обеим. Сергей пододвигает стол ближе к дивану, чтобы нам было удобнее сидеть и пить чай одновременно, включает фильм, а потом садится рядом со мной, почти вплотную, так, что мои ступни упираются в его колени. И я реагирую на это абсолютно нормально. Хотя бы потому, что мы живем вместе вот уже почти неделю и я теперь не думаю о нём, как об озабоченном маньяке. В суть сюжета я не очень то и вникаю, потому что чай очень вкусный и вокруг тихо, а с Новиковым спокойно. Оказывается, что для полного душевного умиротворения нужно всего ничего: правильного человека рядом. А рядом со мной именно такой человек. Новиков не ждёт от меня чего-то небывалого и не ставит в пример кого-то другого. Ему вообще от меня ничего не нужно, кажется, кроме меня самой. Господи, прошло всего несколько дней рядом с ним, а во мне появилось столько самоуверенности, которой он заражает всех вокруг, что мне даже не стыдно говорить о том, что ему со мной жить достаточно неплохо. Но ничего вечного в этом мире нет, и тихий вечер пятницы за просмотром фильма прерывается дверным звонком, который Новиков благополучно избегает. И я тоже, нарочно смотря в упор на экран телевизора. Ещё один звонок - Новиков не шевелится. И так ещё несколько раз, пока за дверью не послышались торопливые шаги тёти Шуры. Какой-то шорох в коридоре, на который Сергей реагирует лишь нажатием на кнопку громкости на пульте. А потом происходит то, что должно было произойти ещё две недели назад. С бодрым криком приветствия на пороге комнаты появляется улыбающийся Рома. Блять. Мои глаза округляются с неимоверной скоростью, я чувствую себя пойманной с поличным за какое-то убийство минимум. Но на деле я всего лишь обманула Королёва. Ну, что ж, Серебрякова, ты - победитель в этой жизни. Ну, почему ты не пришёл, пока я была в душе те злосчастные полтора часа? Или позвонить заранее мог? Новиков бы спрятал меня куда-нибудь. На самом деле, про моё вранье, которого вроде бы и не было, я забыла наглым образом, несмотря на то, что Сергей неразрывно связан в моей голове с Королёвым. Но то, что я игнорила его всё это время даёт ему все основания как минимум обидеться на меня, а как максимум - разозлиться. И я боюсь его реакции, как огня. Не представляю наше общение с ним сведённым на нет. - Привет, Ира, - кажется, то, как медленно исчезла его улыбка с лица заметили все. Он Новикова пропускает или как? Я перестаю чувствовать какую либо поддержку, когда Сергей встаёт с дивана и с хмурым видом выходит из комнаты, обогнув замершего в дверном проёме Королёва. Блестяще. Поговорите, ребятки, без меня. Я вообще не уверенна, что смогу разговаривать - в горле пересохло и язык прилип к нёбу. - Ром, - я набираюсь смелости и начинаю говорить, когда за Новиковым закрывается дверь, - то, что ты сейчас подумал, - а я уверенна, что подумал он именно об этом, - не соответствует действительности. Если бы он не молчал и не смотрел на меня такими грустными глазами, возможно, мне было бы легче говорить. Я встаю с дивана, а он присаживается за стол, что спустя пару секунд делаю и я тоже, усаживаясь прямо напротив него. - Если ты дашь мне объясниться, я расскажу тебе всё по-честному. Наверное, это мой самый серьёзный разговор в жизни, когда я не пасую, а иду напролом и даю делу всякий ход. Это ведь показывает, что я выросла за это время и возмужала? Я ведь молодец, правда? Рома просто кивает мне. Что ж. И я действительно рассказываю ему всю правду: и про маму, и про нашу с ней ссору. Про то, как встретила Новикова тем вечером, и про то, как он приютил меня здесь. Рома слушает меня очень внимательно, ни разу не перебив, и я могу только позавидовать его мужеству и выдержки. Он не пытается оскорбить меня в ответ, ведь я уверенна, что ему неприятно видеть меня здесь. Он вроде как ухаживал за мной. А я его отшила. Каким образом я, робкая маленькая девочка, начала поступать, как сухая стерва - не знаю. Черт, он просто слушает меня, ни разу не перебив. Это он так злиться или просто не догоняет? - Почему нельзя было сразу не сказать, что ты на Серого запала? Э-эм, что? Мне кажется, я внятно говорю, чтобы объяснить что к чему, но Королёв отчаянно отказывается складывать в своей голове два плюс два и переворачивает мои слова в свою пользу. Это не честно, парень! Но я готова спустить ему с рук всё, лишь бы он не сердился и не перестал дружить со мной. - Я не запала, а упала ему на голову со своими проблемами, это разные вещи, ахтись. - В следующий раз можешь падать и на меня тоже, не стесняйся, - он смеётся, думая что я правильно пойму его слова, но я только и делаю, что ищу подвох в его двусмысленной шутке. Мужская компания однозначно плохо на меня влияет. - Надеюсь, следующего раза не будет, - и мне действительно хочется в это верить, потому что большего я не переживу точно. Да и Новиков наверное тоже. Это не ново, когда между нами затаивается напряжение, но в этот раз всё даётся мне намного сложнее, и я целовать готова Сергея, который аккуратно приоткрывает дверь, заглядывая в комнату. Я машу ему, улыбаясь, чтобы он зашёл и разбавил это море скованности своими нахальными шутками и ухмылками. То, что он принёс Королёву чашку чая, вводит меня в ступор: он та-а-акой хороший друг, раз всем помогает и заботливо чаёк носит? Ну да, точно, я же живу у него безвозмездно, о чём это я. Мы пьём чай втроём, неплохая такая туса, парни о чём-то переговариваются, но я стараюсь не вникать, потому что в моей голове в очередной раз творится хаос и я не могу связать, как Новиков так умело разрулил конфликт с Ромой. Он ведь втирал мне в больнице про Королёва, и глупо было думать, что между ними мир и дружба. Дибилизм какой-то. - Так я зачем пришёл то, - вдруг вспыхивает Рома, на что даже я обращаю внимание, - "Трактор" со мной контракт продлил. Пока я пытаюсь соединить про себя понятие "трактор" и "контракт", Новиков чуть ли не со свистом подскакивает со стула и начинает обнимать своего друга. А потом Сергей принимается растолковывать мне что к чему, потому что я сижу потупив взгляд и со странной улыбкой смотрю за общей радостью парней. - Ирка у нас теперь в хоккее шарит, прикинь, - от этой формулировки моего имени на моём лице играет нервная улыбка, и Сергей смотрит на меня, как нашкодивший ребёнок, знающий, что его не будут ругать за его проступок, - может теперь вратаря от защитника отличить. - И тренера от нападающего, - вставляю свои три копейки, на что парни лишь усмехаются, но думаю лишь о том, как ведёт себя мой сожитель. Чего он добивается? Хочет показать Королёву насколько круто нам живётся вместе? Или что я так продвинулась в этом их хоккее благодаря ему, а не Роме? Что?

***

- Я завалю всё нахер. Именно так я думаю о своей пересдаче. Сегодня, ровно через два часа, я должна быть в институте и рассказывать что-то про экономический рост и международные аспекты экономической теории. Нет, я конечно знала, что придётся пересдать, но не думала, что это наступит так быстро, потому что всё, что я помню за год обучения - это название моего факультета. Новиков собирается на свою традиционную утреннюю пробежку, попутно выслушивая мои вопли, пока я роюсь в Дашкиной сумке с вещами в поисках чего-то подходящего и приличного. - Всё будет в порядке, - его умиротворённый, ровный голос в этот раз не действует на меня гипнотически и фокус не срабатывает. Я продолжаю паниковать. - В каком порядке? - я резко разворачиваюсь к нему, стоящему напротив раскрытого шкафа и выбирающего себе одежду тоже, - в таком же, как и у тебя у шифоньере? - К слову, там будто мамай прошёлся. Он коротко усмехается, а потом забрасывает очередную футболку в шкаф и поворачивается в мою сторону. Мы так и стоим друг напротив друга. - Ты учила весь вчерашний день, повторила перед сном и я спрашивал тебя устно, - о, да, если эти непрекращающиеся насмешки над дифференциацией доходов населения можно назвать устным опросом, то да, он однозначно помог мне, - была вчера молодец, и поэтому всё сдашь. Убедил? Он не отвёл от меня свой взгляд ни разу, прожигая насквозь. Меня передёргивает, потому что за неделю, прожитую бок о бок, я не успела привыкнуть к его прямому, открытому взгляду, под которым плавится моя кожа. Но эти глаза, буквально проговаривающие вслух "ты-можешь-всё-я-знаю", горят сейчас по особенному, он знает, что на меня это подействует. И это действует. Я чувствую, как напряжение отступает, а на смену мыслям об экономике приходят о нём и его наглой улыбке, которой он заражает и меня. Мы ещё собираемся какое-то время, в полной тишине, пока я думаю о том, что чувствую к нему полное доверие. Я не знаю, почему так произошло и с чем это связанно, но это просто есть во мне, и я ничего не могу с этим сделать. У меня нет перед ним чувства страха или опасения, я просто верю ему. Это страшно признавать, что я утратила всю свою бдительность, и что это всё чревато, но… пошло всё нахер. - Я хочу устроиться на работу, - выдаю я, как гром среди ясного неба, на что Новиков оборачивается на меня, удивлённо вздёрнув левую бровь. - Зачем? - Затем. Надоело тебя объедать. - Ты почти ничего не ешь, - его сдержанности нет предела. - Новиков! Я не содержанка. Кажется, я только что в первый раз сорвалась на него, как на близкого мне человека, которому я могу что-то предъявить. Мне стыдно. С этим надо что-то делать. - Окей, и ты хочешь поговорить об этом сейчас? Он выдыхает и выставляет руки вперёд, прямо перед собой, а потом подходит ко мне и смотрит прямо в глаза. Как обычно он любит это делать. Я пытаюсь вспомнить всё дерьмо, что было между нами, чтобы избежать скользкого чувства привыкания к этому взгляду, потому что чем дальше, тем хуже и сложнее. Я отрицательно мотаю головой, не роняя и звука. И только когда он делает несколько шагов обратно к шкафу, я сама начинаю дышать и отворачиваюсь, по своим делам, запихивая в небольшую Дашкину сумку блокнот. Иду к двери, и он делает тоже самое, только чуть быстрее, открывая передо мной дверь. - Если расскажешь про формы кредита и сдашь, то тебя будет ждать небольшой подарок. Какой? Здравый смысл на блюде? Меня передёргивает и всё что я делаю - это смотрю на него, пытаясь скрыть заинтересованную улыбку. Что между нами происходит и когда это закончится? У меня перехватывает дыхание от одной мысли о том, что ещё неделю назад я была во всех отношениях одинока, а уже сейчас я живу, в прямом смысле этого слова, с человеком, который изо всех сил старается заменить мне всех в округе. Всё же улыбаюсь ему так широко-широко, облокачиваясь на дверь, которую он продолжает держать, и понимаю, что уже не боюсь идти в институт. Точнее, мне опять насрать. Сдам - хорошо, не сдам - не страшно. Есть вещи гораздо важнее этого. Например, сюрприз, который он мне приготовил. То есть, он тратил свои деньги и время на меня, выбирая мне подарок. И скорее всего несколько долго думал, что мне подарить. Он дарит мне намного больше, чем какой-то материальный сувенир, а я не могу отплатить ему практически ничем. - Ирина, - Николай Борисович, преобразившийся со вчерашнего вечера от пьяного сантехника до опрятного слесарного работника, караулит почему-то нас у дверей, - как вас по батюшке? Я застываю, не выходя из комнаты, слабо улыбаясь ему, потому что за эти несколько дней он ходил за мной по пятам и пытался помочь со всем подряд. Не без "прозрачных" намёком тёти Шуры, конечно. Но это выглядело весьма мило и убедительно. - Дядь Коль, говори что хотел? - в дверях, прямо за моей спиной, появляется Новиков, слегка опираясь о дверной косяк. - Так это, Александра говорит, мол, экзамен у нашей Ирины, поесть ей надо. - Она у нас теперь есть за свой счёт будет, - Сергей хитро смотрит на меня, пока я нервно дёргаю замок на своей сумке, - да, Ир? Мне не суждено ответить ему, потому что из кухни выходит тётя Шура, и всё, что я успеваю сделать - это так же нагло улыбнуться Новикову. - Ирочка, ты что, даже не поешь? Там супчик куриный, котлетки… - Тёть Шур, опаздываю, - я делаю это неосознанно - оставляю быстрый поцелуй на её щеке, на что она мягко поглаживает моё плечо. Наверное, так делать нельзя, мы ведь чужие люди, но я просто чувствую к ней невероятную любовь, - потом. Мы с Новиковым выходим из квартиры, прощаемся, расходясь в разные стороны, но перед тем, как выйти из подъезда, Новиков в очередной раз напоминает мне про экономику, будто я должна от этого вспомнить ещё что-то из этого, желает удачи и я остаюсь одна. В первый раз после ухода из дома остаюсь один на один с собой, зная, что Сергея не будет рядом в институте и я буду знать, что он не придёт потом. Но я пугаюсь другого, когда понимаю, что иду в универ слишком уверенно и небоязливо. К слову встречают меня там не самым радушным образом, небрежно намекнув на мой закос под смертельно больную. Окей, закос так закос, я не собираюсь объяснять и распинаться перед экзаменатором, объясняя, что была действительно не в лучшей форме. Я надеюсь, что моя лучшая форма прямо сейчас, когда я довольно смело тяну билет, а потом с ужасом осознаю, что знаю почти всё про социальную политику государства. И каково же было удивление моего преподавателя, когда я начинаю что-то бормотать и пытаться складывать в слова свои мысли. Я серьёзно. Помню про слагаемые доходов населения, и как Новиков два раза перелистывал учебник из библиотеки, пытаясь въехать в смысл всего этого. Помню, как рассказывала ему это, и как он пожимал плечами, мол, вроде неплохо. Во мне плещется только радость и счастье. Потому что я сдала. Я, мать его, сдала и получила свою пять, несмотря на то, что меня провожали косые взгляды учителей и насмешки, но я иду к выходу счастливая как никогда, чувствуя себя всемогущей. У меня есть полное ощущение того, что все те вещи, которых я боялась и считала их недосягаемыми, оказались созданы будто для меня. Самостоятельная жизнь, принятие решений, сдача экзаменов - я всё могу сама, и я справляюсь с этим. Это невероятно, я честно не верю в это, но моя новая жизнь слишком добра ко мне, и я ловлю себя на мысли, что всё, что нужно было сделать для привлечения удачи - это перестать думать о дерьме и не верить в себя. Ведь я такая молодец. А когда я выхожу на улицу, то чувствую прилив ещё большей порции радости, потому что на крыльце моего универа стоит Новиков, переодетый в синие джинсы и белую футболку, под которой перекатываются мышцы плеч. Не знаю, что это, но я бегу к нему в припрыжку, улыбаясь во все тридцать два. Во мне сидит чувство огромной любви ко всему миру, словно он такой же кристально чистый, как слеза ребенка. - Ну что? - он вопросительно округляет глаза, когда я легкой походкой спускаюсь с лестницы. - Сдала, - это звучит так гордо, будто я золото на олимпиаде выиграла. - Че врёшь, небось трояк выхватила? - я могу только улыбнуться и показать ему свою зачетку, на что он одобрительно улыбается, на несколько секунд опуская голову вниз, - ну раз сдала, то держи, как и обещал. Он протягивает мне белый сотовый телефон в руки. Я только смотрю на него ошарашенными глазами, потому что какого…. я же не содержанка, и правда, чтобы дарить мне такие вещи, но это одновременно ахирительно приятно, потому что он тратился ради меня. - Я не буду… - Бери-бери, чтобы на связи была и я тебя никогда не терял. Не знаю, что сказать и что думать, потому что всё, что сейчас происходит - это какое-то безумие. Ещё две недели назад я была уверена, что у нас нет ничего общего и никакого общения после того случайного знакомства не последует. Но сейчас он чуть ли не единственный близкий мне человек, поддерживающий и помогающий, и я просто теряюсь в новых ощущениях, которые зарождаются во мне рядом с ним. Я боюсь и даже хочу сделать привычный шаг назад, но новая жизнь каждый день учит ничего не бояться. И я это делаю. Телефон - это действительно очень нужная вещь, особенно сейчас, когда я практически без всех своих вещей. Он, оказывается, очень дальновидный, раз продумал всё это заранее, я даже и не вспоминала про свой сотовый, потому что никому звонить не собиралась. Из моей прошлой жизни мне не с кем разговаривать. Сергей предлагает прогуляться в какой-нибудь парк в честь удачной сдачи экзаменов, и я сходу соглашаюсь. Терять такую возможность выйти в люди в такую тёплую погоду и в таком хорошем настроение - смертельный грех. Мы идём не спеша, пока Сергей что-то мне рассказывает, вроде про школу и сданные за него другом экзамены. Невероятное чувство, когда кто-то очень близкий тебе рассказывает что-то из своего прошлого, разделяет с тобой самое ценное - воспоминания. - Ну, а родители твои где живут? - я действую весьма опрометчиво, нагло, спрашивая то, чего спрашивать не должна. Мы гуляем в маленьком сквере, разговариваем, Новиков частенько смеётся, пока я не задаю свой последний вопрос. Его лицо меняется с такой скоростью, что, клянусь, начинаю слышать биение своего сердца. - Не знаю даже, детдомовский я. Моё сердце пропускает удар. Что, прости? Новиков, ты просто… Если бы чувства могли материализоваться, то моё огромное, невероятных размеров сожаление создало бы вокруг нас огромное облако в этом напряжённом пространстве. Мне так жаль его в этот момент, и вся фигура по имени "Сергей Новиков" приобретает иное значение в моей голове. Все его действия и поступки, слова находят своё объяснения, и пазл складывается в единую картинку этого парня, идущего рядом со мной. Я правда не могу вымолвить и слова, потому что это то, о чем я меньше всего могла подумать. Беру и останавливаюсь посреди тротуара, тупо пялясь на него. Он рос один, без семьи, один на один со своими переживаниями. Ему не с кем было поделиться мыслями, не кому было рассказать об удачах в хоккее. Он был таким…. как я неделю назад. - Чего зависла? - его слегка наглая улыбка не даёт мне упасть в пропасть под названием "смятение". - Неожиданно как-то, если честно, - он делает несколько шагов вперёд, кивая мне головой, приглашая продолжить прогулку. И я торопливо шагаю за ним, чтобы не прослушать ни одного его слова. - Всякое в жизни бывает, ничего особенного, Ир. Сергей говорит так просто, так спокойно, и единственное что я могу ему ответить - это грустно улыбнуться и идти намного ближе к нему, потому что у меня есть четкое ощущение того, что эта история, доверенная мне, как-то сплотит нас или уже сплотила. Между нами есть доверие, однозначно. Мне сейчас кажется, что я должна спросить его совета, потому что он предстаёт передо мной самым мудрым и самым здравым человеком на свете. Гулять с человеком, о котором ты знаешь чуть больше, чем многие люди из его окружения - очень странно, но мне приятно быть ему близкой. Мы идём не спеша, он продолжает рассказывать что-то отвлечённое, что рушит барьер между нами окончательно. - Так что насчет твоей работы? - неожиданно спрашивает он, практически перебивая мой рассказ об институте. - Я устроилась в… - меня бессовестно перебивают. - Подожди-подожди, ты же утром сказала, что только хочешь устроится. Неужели твои мысли материализуются насто-о-олько быстро? - его так выбешивает эта ситуация, что Новиков даже останавливается, что приходится сделать и мне. - Нет, я устроилась ещё вчера, просто мне очень стыдно и неловко, и я решила, что… - Что я не в состоянии обеспечить нас двоих? Твою мать, почему я воспринимаю эту его фразу так двояко? Чего он добивается, когда говорит о нас, как об одном? У меня просто слова из головы уходят, потому что это более чем непривычно - слышать это от него. Возможно, стоит не придавать этой формулировке особого значения, но, черт, меня просто выносит. - Я устроилась уборщицей в магазин, в квартале от наше… - не так, Ира, - твоего дома, и собираюсь покупать на свою небольшую зарплату хотя бы продукты, потому что у меня есть совесть и я иногда ею пользуюсь, - мой голос на удивление строг, и, кажется, сейчас я точно знаю, чего хочу. - Ты не будешь работать уборщицей, ясно? - Это не обсуждается, ясно? - я нагло передразниваю его, чуть ли не показывая язык, и черт, это вводит его в ступор, Он буквально таращит на меня свои глаза, недоумевая, что я способна разговаривать в таком тоне. Он собирается что-то возразить мне, поднимая руку ввер, и мы серьёзно собираемся сейчас спорить, потому что он невыносим в такие моменты. То, что я живу у него, ещё не значит, что я буду делать всё, что он скажет. Я не у него в рабстве. Но его опережает более бодрый и громкий голос, от которого у меня поджилки трясутся. Черт. - Опа, кто это у нас тут? Неужели, гулящая девушка нашлась? Я готова отдать всё, лишь бы избежать встречи с ним, и Сергей это замечает, когда мои глаза округляются в ужасе. Я стою спиной к Владу и чувствую кожей его наглый взгляд, и вижу, как Новиков смотрит через моё плечо на него. Сейчас я между двумя огнями, стреляющими искрами друг в друга. У меня, честно, грохочет сердце с невероятной силой и мне действительно страшно. Мне приходится немного повернуться, на последок заметив, что Новиков не сводит с него глаз. И это страшно вдвойне. - Здравствуй, Влад, - почему ты не мог просто исчезнуть из моей жизни и оставить в покое? Мне следует быть намного осторожнее с этим человеком, что я не делаю на отлично. - Не звонишь, не пишешь, что это такое? - его голос приторно-противный, он говорит медленно, с издёвкой, наблюдая, как втаптывает меня в грязь, - разве приличная девушка может так себя вести со своим молодым человеком? Он подходит ко мне ближе, и я делаю два шага назад, натыкаясь на сильного Новикова, на что он просто берёт меня за плечи, останавливая моё движение. Я останавливаюсь и не двигаюсь, но руки он не убирает. - Влад, не начинай, пожалуйста, мы с тобой уже всё решили, - ещё один его взгляд и я начну пасовать и бояться. Мы разошлись больше двух месяцев назад, точнее я просто ушла, ничего не сказав ему, избегала встреч и звонков, а тот разговор около полицейского участка был для меня полным провалом, потому что я не планировала никоим образом видеться с ним, тем более при таких обстоятельствах. Возможно, моё наплевательское отношение к нему задело его самолюбие, но я вроде говорила ему не раз, что не собираюсь терпеть его пьяные выходки. Он не захотел бросать ради меня пить и куражить - я не захотела оставаться ради него с его идиотизмом. - А я не начинаю, просто пытаюсь понять, когда ты успела стать такой шлюхой. В этот момент должно взорваться моё эго, я должна дать ему отпор и выпалить что-то колкое в ответ, но я физически не успеваю среагировать, потому что Новиков, прежде молча стоявший за моей спиной, вдруг делает несколько шагов вперёд и переманивает взгляд Влада на себя. Надеюсь, никто не услышал моего тихого выдоха. - Язык держи за зубами, - я вижу, как его руки напрягаются, и я чую что-то страшное. За две недели непосредственной близости он не был таким злым ни разу. - А ты вообще кто? - самой интересно. - Муж её, - у меня расширяются глаза в удивлении. Сказал, как отрезал. Меня пугает его такой скорый ответ, о котором он не думал и секунды, уверенность в словах и решительность действий. Новиков, конечно, я знала, что он и есть такой, но… блять, почему сейчас так сложно? Я не думаю о Владе, который только и норовит придушить меня и закопать где-нибудь в подворотне из-за своего раздутого эго, я лишь смотрю на Сергея и его прямой взгляд на Ушакова, и понимаю, что между ними сейчас летят искры. Они делят меня на моих же глазах. И в этот момент мой выбор очевиден. - Да, - уверенно говорю я, беря Новикова за руку. Всё летит к чертям, когда он переплетает наши пальцы и чуть сжимает мои. Я ждала устоявшуюся и всех устраивавшую легенду о двоюродной сестре, но никак не то, что он сказал, и из его уст это звучит дико. Сергей буквально спасает меня этой фразой от злого и плохого мальчика Владика, в очередной раз оказываясь рядом в нужный момент. - А ты, муж, не боишься с рогами остаться? - месяц назад я бы просто разрыдалась от его слов, потому что я довела свою ранимость до превосходной степени, но сейчас в моей жизни появились такие вещи, как характер, сила воли. И Новиков тоже появился со своим упорством. Сергей дёргается вперёд, но благо я успеваю вцепиться обеими руками за его локоть, удерживая в шаге от Влада. Но этот мудак ещё и смеётся, он реально псих, потому что только больные люди так реагируют на негативную ситуацию. Я также успеваю подумать о том, как могла думать о чувстве любви к этому животному, который даже на трезвую голову двух слов связать не может. - Давай я тебе сразу в рожу дам? - нет, Новиков, пожалуйста, держи себя в руках. Прошу тебя. Я проскальзываю между ними, прикрывая Сергей собой. Я знаю, что в случае чего это ему ничем не поможет, и я со своим ростом уж точно не смогу его закрыть, но мне от этого спокойнее. Я действую на него, как сдерживающая сила, когда хватаю его за руку, которой он тянется к этому идиоту. - Влад, уходи, пожалуйста, - не прекращаю пытаться остановить весь этот абсурд. У меня сейчас сердце из груди вырвется. - Я тебя не отпускал и ты должна… - Она тебе ничего не должна, - Сергей вырывает свою руку из моей цепкой хватки и подходит к Ушакову вплотную, а я начинаю что-то щебетать в диком ужасе, - ещё раз увижу рядом с ней - убью. Я замираю после этих слов, и мне кажется, что эти тихие слова слышала вся улица и все замерли хором, чтобы понаблюдать за нами. Он сейчас серьёзно? Новиков не врёт, потому что я вижу таким серьёзным его в первые… после нашего знакомства в парке. Тогда он тоже был таким…Он невероятно злой. Тяжело дышит, нервно сжимает кулаки. У него ходят желваки ходуном. И мне тошно от того, что виной его состоянию являюсь я. Ушаков что-то бормочет про себя, а потом зло сверкает своими полу пьяными глазами на меня и уходит. Просто берёт и уходит, оставляя нас, меня и Новикова, в покое. Уму не постижимо, кажется, между нами наконец-то всё кончено. Мы стоит ещё несколько секунд в прежних положениях, я вглядываюсь в напряжённую спину Сергея, а потом он сухо зовёт меня домой, разворачивается и идёт быстрым шагом, не дождавшись меня. Э-эм… он злится и на меня? На улице порядком стемнело, поэтому я почти бегу, чтобы не отставать от Новикова. Он идёт молча, не оборачиваясь в мою сторону, собственно, как и всегда с ним это бывает. Но сейчас во мне есть непреодолимое желание поговорить или хотя бы сказать спасибо за всё, что он сделал для меня. Мы приходим домой, когда дядя Коля с тётей Шурой уже спали. Он тихо открыл дверь и медленно зашёл в квартиру, оставляя меня в подъезде одну. Какого хера с ним происходит всё это? То он болтает без умолку, то замолкает и даже не смотрит в мою сторону. Чтобы не было, он всё таки очень странный. Я захожу следом, нечаянно хлопая дверью, на что он цокает, заходя в комнату. Я слышу это даже в коридоре, заранее зная, что он ещё и глаза закатил. Когда я ложусь спать, Сергей уже лежит на своём нынешнем спальном месте, на полу, и имитирует сон. Я чувствую кожей, что он не спит и сверлит потолок своими карими глазами. После такого сложно заснуть, а мне уж тем более. Из под двери в комнату проникает полоска жёлтого света, что немного успокаивает меня, и только в этой умиротворённой тишине моё сердцебиение приходит в норму. - Мы познакомились, когда мне было восемнадцать, - неожиданно для нас обоих начинаю я, - он на два года меня старше, такой смелый, крутой был. Ну я сразу же и запала, но дело не в этом, - я не знаю, зачем говорю всё это, тем более оправдываюсь, он всё равно молчит, но я упорно продолжаю говорить, не замечая ничего, - он не понравился моей маме, мы уже тогда были не близки. Мой голос такой спокойный и ровный, будто я говорю не о самой большой проблеме в жизни, а рассказываю про покупку хлеба вчера вечером. - Начали встречаться, а потом он пить начал, стал пропадать с друзьями своими на несколько дней. В общем, мне это всё надоело, правда только два года спустя, но лучше поздно… что молчишь? - я переворачиваюсь набок, поддерживая голову рукой и смотрю сквозь темноту на него. - Думаю, - задумчиво отзывается он почти сразу, и в этот момент я понимаю, как счастлива разговаривать с ним на такие личные темы, - хорошо, что ушла. Я не нахожусь с ответом, продолжая смотреть на него. Он сейчас такой спокойный и открытый, будто не кипел от злости меньше часа назад. - Спи давай, потерпевшая. Мне остается вновь улечься на диван, думая до самого сна о том, что Новиков в очередной раз прав.