Fight

Когда какому-то близкому мне человеку становится плохо, я стараюсь помочь ему всем, чем могу. Всегда. Независимо от моего положения, неблагополучного стечения обстоятельств. Мне всегда казалось, что нужно делать по факту, если сейчас есть проблема, то и решать её нужно сейчас, хоть это и давалось мне с большим трудом, и старалсь я всегда отложить всё на потом, но что касалось моих близких - было неприкосновенно постоянно. Не скажу, что этот мой принцип как-то распространялся и на Колиниченко, но несмотря на её очередную огромную увлеченность её новым ухажером, она тут же среагировала и спустя час была около подъезда Новикова. Её округлившиеся в ужасе от внешнего состояния меня глаза летали по моему лицу очень быстро, а потом уткнулись в старый дом, и куча вопросов полетела в мою сторону. Я не знаю, что со мной произошло, и когда это случилось, но я не рассказала ей, что встретила вчера вечером Сергея, как и не сказала о том, что сейчас я живу именно у него. Это объясняет, почему я не пригласила её в квартиру. А, чтобы я ей сказала то на самом деле? Что молодой человек, которого она всеми силами пыталась охмурить весь прошлый месяц, просто взял и предложил пожить с ним вместе мне - её подруге? Я же не садист в конце концов. Дашке было достаточно той правды, что я живу у дальней родственницы, и её вообще не смутило, что мы с мамой после смерти папы остались совершенно одни. Она передаёт мне целую сумку вещей, которых мне должно хватить, по её словам, на месяц, я её несколько раз пытаюсь отказаться, но она непреклонна, как обычно, и в итоге теперь я могу спокойно выходить на улицу и, судя по всему, даже в людные места. Я возвращаюсь дом…. в комнату Сергея и остаюсь там одна. В том же положении, что и всегда. Быть одной - это практически мой фетиш. В квартире нет ни Сергея, ни тёти Шуры, потому что у всех взрослых и нормальных людей есть свои дела, а я видимо не взрослая и не нормальная. Хотя это неудивительно. Пока я здесь одна, у меня есть возможность ещё раз осмотреть его комнату по-лучше. Я прохожусь по кругу несколько раз, и ничего необычного не нахожу, всё стандартно: мало вещей, куча пыли. Чёрт, мне, что, так и сидеть здесь в полной тишине и одиночестве? И я решаю… прибраться здесь. Везде. И всё. Я не очень-то и люблю это делать, но жить в чистоте мне кажется обязательным условием, поэтому через минуту я нахожу в ванной ведро и какую-то тряпку, которой и собираюсь вымыть пол. Квартира на самом деле небольшая, и мой фронт работ ограничивается кухней, коридором и комнатой. Делов то. За пол часа управлюсь, ещё и окна помыть успею. Мой трудовой понос отвлекает от тяжёлых мыслей, я честно даже не думала о ссоре с мамой, сконцентрировавшись на полу в разводах. Не думаю, что я делаю что-то неадекватное, Новиков вряд-ли будет против. Ну не монстр же он, чтобы ругать меня за мою маленькую вольность. Подумаешь, похозяйничала немного в его квартире. Пф, все так делают. А когда я распахиваю окно и встаю на подоконник, чтобы протереть окна с внешней стороны, на меня обрушивается приятный вихрь летнего ветра, и все остатки дерьма в моем сознании улетучиваются. Убираться в его комнате кажется мне таким важным занятием, потому что я пока не вижу ни одного способа отблагодарить его за всё, что он для меня делает, и от этого я вожу тряпкой по стеклу туда-сюда тщательнее обычного. - Уверенна, что эта поза тебя не компрометирует? Его голос звучит так неожиданно громко, что я ахаю и вздрагиваю, роняя тряпку вниз, на улицу. Я даже на секунду теряю равновесие, покачиваюсь из стороны в сторону, пока он не оказывается рядом со мной, ухватывая за локоть, а потом заставляет слезть с подоконника, закрыв за мной окно. Мне печёт кожу в том месте, где он только что касался меня, и волна странного волнения накрывает с головой. Слежу за его движениями очень внимательно, будто в этом есть какой-то смысл, но дело только в том, что я рисковала грохнуться с третьего этажа и растечься под его окнами. - Меня компрометирует только то, что я живу у малознакомого парня, - когда моё дыхание выравнивается, и он наконец перестаёт возиться с окном, я начинаю говорить. - Хочешь познакомиться поближе? Твою мать. Просто твою мать. Это точно сейчас происходит со мной? Мы говорим так, будто не было между нами никаких тёрок, и его друг не попадал из-за меня в полицию, он не злился на меня, а потом не извинялся. Мы как будто бы только вчера познакомились, и он рассчитывает на здоровые взаимоотношения друзей как минимум. Наверное, я воспринимаю его фразу не под тем углом, потому что он начинает смеяться, а я глупо хлопаю глазами. Пора понять, что он не собирается заигрывать со мной. Кому это вообще нужно, пытаться охмурить невротичку? - Не мешало бы. - Ты что, убиралась тут? - он так легко пропускает все мои вопросы и просьбы, что я просто диву даюсь. - Ну да, немного, - не нужно было, да? Его реакцию очень сложно предугадать, потому что он подозрительно осматривается вокруг, а потом переводит взгляд на меня. - Ты не должна делать здесь всё за меня. Я не ищу домработницу, - меня подмывает спросить, кого же он всё-таки пытается найти, но я молчу и не осмеливаюсь издать лишний звук. Мне кажется или он злится? - но спасибо всё равно. Выхожу из состояния напуганного зверька и слабо улыбаюсь. Ему приятно, я вижу, поэтому нет смысла бояться потрогать здесь лишний раз что-то. - Я в душ, - его слова медленно долетают до меня, потому что я слишком загружена мыслями о быте, который неожиданно свалился на меня. Я почему-то чувствую себя ответственной за эту взрослую жизнь, где есть Новиков и я, и мы живем теперь вместе, и я должна… Блять, я думаю о нас, как о супружеской паре, будто я должна снабжать нас всеми приёмами пищи, чистотой вокруг и хорошим настроением. Почему он не тормозит меня и не говорит, что я здесь на птичьих правах? - Стой, - он оборачивается ко мне, находясь уже в дверях, - нам на ужин нечего есть, тётя Шура сказала, что у тебя нет ничего из продуктов. - Вижу, вы подружились, - Сергей усмехается так сильно, что я начинаю стыдиться того факта, что начала общаться с близким ему человеком, - я помоюсь и схожу в магазин. С этими словами он выходит из комнаты, и всё что мне остаётся делать тут одной - это сложить в шкаф его спортивную кофту, в которой он вернулся Я и правда веду себя как домработница. А потом мне становится скучно без дела в чужой комнате, и мне хочется посидеть на кухне и выпить чай. Просто посидеть в спокойствие, без тревоги в груди и лишних мыслей в голове. Я люблю пить чай, даже в одиночестве, потому что это такой спокойный момент, когда тебя отпускает от всех переживаний, когда есть только ты и горячая кружка в руках. Иногда я думаю, что чай - это личное. Чайник уже почти закипел, когда я слышу ужасный грохот в коридоре, и уже думаю, что Новиков расфигачил там своё вечно усмехающееся лицо, выбегаю на шум. В коридоре, у входной двери, стоит вовсе не Сергей, а неизвестный мне мужчина в возрасте. Он опрокинул вешалку, пытаясь снять ботинки. Я даже своим непрофессиональным взглядом вижу, что он прилично пьян, потому что запах перегара ударяет прямо по носу. У меня есть страх пьяных людей, я честно пытаюсь их избегать, поэтому хочу проскользнуть в комнату и остаться незамеченной. В моей голове слишком свежи воспоминания того вечера, когда я познакомилась с Новиковым. Я делаю несколько тихих шагов, и что происходит? Конечно же он меня замечает, и я замираю, как будто я вор и что-то украла здесь. - А вы, дамочка, простите, кто?! - несвязная речь льётся из него ручьём. У меня заканчиваются слова в голове, я просто стою и в открытую пялюсь на него, пока он передвигает своими непослушными конечностями в мою сторону. В моих глазах наверняка засел дикий ужас, я точно чувствую, как по телу пробегаются мурашки, и как дыхание перехватывает. Мне необходимо пошевелиться, но ноги окоченели, будто это я бухала. - Ты что, коза, квартиру обставить решила? Мужчина оказывается около меня так быстро, что я даже не успеваю моргнуть, и запах алкоголя резко врывается в моё пространство, отчего я морщусь. Но это последнее, о чем нужно думать сейчас, потому что он толкает меня прямо к стене, а потом хватается за моё горло. Всё происходит так быстро, но я чувствую сейчас только сильную жгучую боль в области горла и огромный страх в груди, которого с каждой секундой становится больше. Мне кажется, что я сейчас умру, прямо в его руках, потому что перед моими глазами неожиданно всплывает Соловьев, его дружки и та лавочка. - А, ну, показывай, что взяла, - его хватка становится сильнее, голос настойчивее и громче. И всё что у меня сейчас есть - это небольшой остаток кислорода в лёгких и мой крик. Новиков здесь рядом, я почти ощущаю это кожей. Я кричу так громко, что сама себя пугаюсь, пищу и брыкаюсь в его руках. Кричу ему, чтобы он меня отпустил, но этот пьяница так уверен в себе, что не собирается и отступить даже на пол шага. Всё происходит в какие-то считанные секунды, но я клянусь, что слышу, как что-то падает в ванной, и через мгновение дверь открывается, и оттуда вылетает Сергей с полотенцем на поясе. Тело резко расслабляется, и я перестаю двигаться и кричать, мякишем повисая в руках этого странного типа. Новиков такой злой и заполошенный. С мокрыми волосами, бешеными глазами и полуголым телом. Я видела его всего несколько секунд, закрыв глаза, когда наши взгляды пересеклись, и отвернулась. Сергей подлетает к мужчине, который оторопело смотрит на него, и зло скидывает его руки с меня. - Борисыч, отпусти её, - мне показалось или его голос несколько уставший? - Да, куда ж её отпустить то… она ж нас…. всех ограбить хотела. Когда эти грубые, шершавые руки тянутся ко мне снова, Сергей перекрывает ему дорогу ко мне собой, и мой взгляд утыкается в его мускулистую спину. Как когда-то он находит мою ладонь своей, и весь ужас для меня заканчивается. - Это моя сестра, живёт у меня, - я делаю шаг в неизвестность, когда сильно сжимаю его руку. Что будет потом - черт его знает, но я этого очень сильно хочу: чувствовать, что он рядом. И он отзывается, сжав мою ладонь в ответ. - Так что ж она мне сразу то не сказала, я то подумал, - заплетающийся язык пытается сформировать мысль пьяного мозга. - Иди проспись, дядь Коль. Он ещё что-то бормочет, вроде извиняется, и наконец уходит, а потом Новиков буквально заталкивает меня в комнату, не отпуская моей руки. Усаживает на стул и небрежно, даже немного грубо, задирает мне голову, предоставляя себе обзор на мою шею. Он несколько секунд просто смотрит, а потом я чувствую, как он пальцами проводит по моему горлу, отчего я сглатываю, что не остаётся без его внимания. - Просто царапина, ничего страшного, потерпевшая. Всё это до боли напоминает события недалёкого прошлого, и я не очень то и хочу, чтобы подобное происходило со мной и даже с ним регулярно. Мне кажется, я этого не переживу. - Это мой сосед, дядя Коля, - Сергей делает несколько шагов назад, отпуская мою шею, и смотрит на меня, прямо в глаза, - он достаточно мирный, хотя и выпивает иногда. Выпивает. Ага. По рюмашке в день максимум. - Напугалась? - такой приятный тон, даже мой воспаленный разум улавливает нотки заботы. Я отрицательно качаю головой, а потом мой взгляд находит это дурацкое полотенце на его бёдрах, голый торс. У меня просто все мысли из головы вылетают в этот момент, потому что я забываю, что пялюсь на него бессовестно. Это длится до тех пор, пока он не начинает хихикать, а в следующую секунду идёт к шкафу за одеждой. Нет, ты же не собираешься переодеваться прямо при мне? - Ты живешь со мной, пора привыкнуть, что я иногда хожу в душ. Перестань краснеть, как маленькая девочка, - я не краснею вообще-то. Но то, что он говорит вводит меня в ступор. Я живу с ним. С ума сойти. То есть в его голове эта ситуация сформировалась так? Что я живу именно с ним, а не у него? С этими словами Сергей выходит из комнаты, а когда возвращается через пару минут в джинсах и серой футболке, я всё ещё сижу на этом же стуле, куда он сам меня посадил. Никакого логического объяснения происходящего в моей голове нет. Вокруг такой сумбур, что слов подобрать не могу. Всё дерьмо происходит само, разруливается Новиковым, а я будто зритель в кинотеатре наблюдаю за дешёвой мыльной оперой. Сергей открывает несколько ящиков тумбочки и вытаскивает оттуда деньги. - Я в общем в магазин, что купить? - Можно мне с тобой? Когда он становится рядом с мной, я подрываюсь со стула, хватая его за локоть обеими руками, и говорю так жалобно, что мне самой становится противно. Но я правда не хочу оставаться здесь одна, без него, не потому, что здесь как-то не хорошо, а потому, что я просто напросто боюсь. Новиков смотрит на меня сначала немного ошарашено, а потом его лицо приобретает привычную ему ухмылку, и всё сразу встаёт на свои места. - Ты ещё и трусиха оказывается, - он прищуривается так хитро, а потом улыбается. Ждёт, что и я буду смеяться в ответ? Я не думаю, что смеяться над собой - это что-то ужасное, наоборот, но когда дело дохоит до моих страхов и переживаний, то мне становится и правда не смешно. Жить с этим не так легко и мне жаль, что он этого не понимает. Поэтому я как-то отрешенно отлипаюсь от него и делаю несколько шагов в сторону дивана, желая забраться на него с ногами и свернуться колачиком под одеялом. Внутри меня становится так холодно, хотя бы от того, что я недавно начала считать его действительно очень близким мне человеком, человеком, который понимает меня без слов, и мне было плевать на то, что я абсолютно точно знала, что такого в жизни не бывает. Ему просто смешно и весело, а для меня слишком важно, и в этом вся разница между нами. - Пойдём, только не дуйся, - я честно не собиралась никуда идти с ним до тех пор, пока он не ставит меня перед фактом одной лишь фразой, - жду тебя внизу. Как после этого можно отказать Новикову? И я начинаю собираться быстрее обычного, потому что за последние несколько дней его личность начала значить для меня слишком много, и я просто не могу заставлять его долго меня ждать. Не тронутая мною прежде сумка с Дашкиными вещами вытряхивается наизнанку, и я с ужасом вижу, что там есть куча платьев, юбок и разноцветных кофточек, и ни одних брюк. То есть моё любимое одеяние отсутствует. Клянусь, прибью её. Найти что-то подходящее для меня весьма сложно, но я вытягиваю из общей кучи веще мало мальски приличное платье клеш нежно-голубого цвета. Вообще я не то, чтобы не ношу платья, просто в джинсах привычнее и комфортнее. Я же не принцесса. И даже не Дашка. Мне кажется, что мой новый образ с распущенными волосами должен обратить на меня внимание хоть кого-то, и я с ужасом ловлю себя на мысли, что как-то странно задерживаю дыхание, спускаясь по лестнице. Я ведь не жду какой-то реакции от Новикова в самом деле? Нужно просто не думать об этом, я всего лишь живу у него и не смею претендовать и на сотую долю его внимания. Где он и где я. И да, когда подъездная дверь открывается, он смотрит на меня не больше секунды, а потом непринуждённо улыбается и идёт вперёд, заставляя меня догонять его. Я просто дура раз решила, что ему есть до меня дело. Всё бы ничего, если бы это не было таким ударом по остаткам моего самолюбия. На самом деле, я никогда не допускала эту мысль к своей голове, но сегодня с самого утра всё пошло не так, когда я решила приготовить ему завтрак, а потом несколько раз пялилась на него, как полная идиотка. У меня нет права даже думать о нём, как о ком-то больше, чем просто о человеке, который постоянно вытаскивает меня из дерьма. Я настолько потерялась за эти сутки в своих обширных эмоциях, что и думать забыла о том, на кой черт он всё это делает. Но одно я знаю точно: он не маньяк. Лёгкие сумерки опускаются на город, даже не заметила, как день пролетел. Это странно, что я сегодня не плакала и почти не переживала о ссоре с мамой. Обычно, я очень остро на всё реагирую, а тут словно в другую реальность попала, со своим распорядком дня, иными заботами. Жить с человеком тебе не родным очень забавно на деле, потому что я буквально физически ощущаю, как между нами ходуном ходит такая вещь, как притирка. Да, притирка, кроме шуток. Не знаю, чем Новиков согрешил, что ему досталась такая соседка как я, но я вижу, как он терпеливо и со своим этим безразличием-хладнокровием возится со мной и помогает. Помогает. Раньше я думала, что все окружающие меня люди то и дело выручают меня, и мне было постоянно стыдно. Но оказалось, что раньше были цветочки, а попав в ягодки, в экстренную ситуацию, помощь пришла именно от него. Откуда не ждали. Несколько раз подряд. - На кого учишься? - надеюсь, я когда-нибудь перестану вздрагивать от его голоса. А ещё у меня нет ни единого права обижаться на него. - На экономиста. - О-о, как всё скучно. - Знаю. Отличный ответ, чтобы продолжить разговор. Я превосходный собеседник. Новиков как-то косо смотрит на меня, а потом отворачивается и замолкает на неопределённое количество времени. Мне нужно либо извиниться, либо начать диалог заново, как ни в чем не бывало, потому что он видимо хочет поговорить со мной, узнать что-то больше обо мне, и это вполне оправдано. Странно, что его только сейчас начало волновать то, что он обо мне фактически ничего не знает, но при этом живёт со мной. Тем самым ставит рядом с графой "странность" в моей голове очередной большой и жирный плюс. - Ну, а ты? - пять баллов. Ничего лучше и придумать нельзя было. - А я не учусь, потерпевшая, я только в хоккей играю. Мне кажется, он выбрал самую длинную дорогу к магазину, потому что мы идем уже минут пятнадцать и ещё ни одна вывеска даже близко не виднеется. Но так у нас есть время поговорить без ломившихся в дверь его комнаты дядь Коль, шума вокруг, просто я, он и свободное время между нами. Нам и правда нужно узнать друг о друге намного больше, чем фамилия. - Почему в институт не поступил? Чё филонишь то? - Некогда мне, - он делает паузу, но я продолжаю смотреть в упор на него, показывая, что жду объяснений, - ну, хоккей много времени занимает, ещё работать пытаюсь. Да, не перестаешь меня удивлять, Новиков. Ещё и работает, надо же. Кажется, я перехожу черту личного пространства, когда спрашиваю про хоккей. Если нам предстоит ещё минимум несколько дней жить вместе, я должна знать об этом хоть что-то, кроме того, что там со всей дури херачат по головам. Но, кажется, его мой вопрос вообще не смущает, и он начинает рассказывать с небывалым для него упоением. За всё оставшееся время, пока мы медленно брели к магазину, я узнала о хоккее больше, чем за всю свою жизнь. Что наша местная команда именуется "Трактором", в чем разница между буллитами и овер-таймом, и что это в принципе из себя представляет. Знаю и про три периода по двадцать минут. Сергей даже ни разу не смеется надо мной, пока я пытаюсь запомнить, как расставляют игроков по пятеркам. - Получается, три нападающих и… - Два защитника, да, - он договаривает за меня мою мысль до конца, и мы победоносно улыбаемся друг другу, словно проделали вместе огромное дело. Хотя заставить меня запомнить что-то не касающееся экономики - да и экономики тоже - невозможно, - молодец, хоть это запомнила. - Я старалась, тренер, - наши скомканные хихиканья прерываются, когда он открывает передо мной дверь супермаркета. Это так странно: ходить по магазину в компании парня, с которым вы, возможно, будете готовить, а потом и есть эту еду, вместе. Но самое дикое во всем этом то, что мы друг другу не более, чем приятели. Но он заставляет меня прекратить думать о чем либо, взяв тележку и начиная кататься на ней верхом. Где тот сосредоточенный Сергей Новиков? Верните его обратно, иначе этот пятилетний ребенок расфигачит тут все стекляшки. Он всё ещё нарезает круги среди полок, пока я медленно плетусь за ним, внимательно изучая ассортимент. Нам нужно что-то универсальное, полезное, а главное недорогое. Пользоваться его деньгами я точно не собираюсь. Это даже для меня слишком. Поэтому я беру всё, что могло бы войти в "чемоданчик Н.З." дяди Паши, а именно крупы, тушенка, хлеб, сахар… - А мука то нам зачем? Его импровизированный автомобиль паркуется около меня, когда моя рука тянется к двух килограммовой пачке. - Что-нибудь испечем, - для человека, проживающего в его квартире на птичьих правах, я говорю достаточно самонадеянно. - Я не пеку. - А я пеку. Это убило все последующие вопросы о выборе еды, пока он не принёс пачку молока и сметаны, а я одобрительно не улыбнулась. Новиков по пути к кассе закидывает в телегу пачку шоколада, и в моей голове рисуется картина кухни, пары кружек горячего чая, по которому я уже безумно скучаю, и мой желудок отзывается на это урчанием. Кушать всё-таки надо. Сергей достает из кармана джинс те самые деньги, и только сейчас до меня доходит смысл всей ситуации: мало того, что я живу у него, так ещё и питаюсь за его счет. Наверное, я сейчас сгорю от стыда, потому что я только что наглым образом набрала кучу еды и даже не подумала, хватит ли ему денег рассчитаться. Но, слава Богу, он замечает моё напряжение и бодро подмигивает мне, проходя вперёд меня к кассе. Да, наше сожительство обещает быть весьма весёлым. Новиков не обращает на меня внимания, когда я тянусь к одному из пакетов, чтобы помочь ему, выхватывая прям из под моего носа сразу все сумки. Ну, окей, сам так сам. Выйдя на улицу по моему лицу ударяет сильный ветер, на какой хер я надела это платье? Почему не кофту с длинным рукавм, не шапку, а именно платье, которое сейчас развивается на ветру, наровясь оставить меня голой и замерзшей? Сергей идёт впереди так быстро, будто опаздывает куда-то, а у меня нет никакой нужды его догонять, поэтому медленно иду за ним. До дома остаётся несчастный квартал, на улице темно, хоть глаз выколи. Мы идём в полной тишине, Новиков предательски молчит, а я как обычно хочу разговоров. Хочу поговорить с ним о чём-нибудь пустячном, хочу, чтобы он обратил на меня внимание, хотя бы обернулся назад и проверил: иду ли я ещё за ним. Во мне это впервые. Я плетусь за ним, наблюдая его широкую спину, и как мышцы плеч перекатываются под серой хлопковой футболкой. Я ёжусь от прохладного ветра и одиночества. Но спустя пару секунд моё внимание привлекает старенькая бабулька, которая проходит мимо нас. Она идёт сгорбившись очень сильно, и мне кажется, что ещё чуть-чуть и она сложится пополам. В тусклом свете единственного уличного фонаря я не сразу замечаю, что она утирает слёзы на морщинистом лице, а когда мы равняемся, я могу слышать ещё тихие всхлипы. Я останавливаюсь, Серёжа этого не замечает и продолжает идти вперёд. Наблюдать за этой сценой очень больно, меня словно режут живьём где-то в области груди. У меня нет ничего, что могло бы остановить её слёзы, но тем самым я делаю себе только хуже. Моё бездействие меня убивает. - Это её дети постоянно из дома выгоняют, - на лавочке около подъезда сидят бабушки и дедушки. Это действует на меня гипнотически, и я в ту же секунду догоняю пожилую женщину. - Может вам чем-то помочь? На мой дрожащий голос Новиков оборачивается, пару секунд смотрит на меня, а потом подходит на пару шагов ближе. Мне не легче. - Нет, спасибо. Я в этом подъезде живу. - Бабушка не поднимает на меня головы, продолжая утирать тыльной стороной ладони свои слёзы. Она проходит мимо, а я так и остаюсь стоять на месте, смотря ей в след. Я плачу и не стесняюсь этого, потому что жизнь очевидно не справедлива, я понимаю это слишком хорошо. Смотрю то на удаляющуюся бабульку, то на её соседок около подъезда. Все видят моё состояние, и молчат. Эта тишина звенит даже на улице. Безумие. Жду от Новикова чего угодно: очередной насмешки над моей слабостью или подкола, что Ира большая плакса, но никак не того, что он делает. - Пойдём, - он аккуратно берёт меня за плечи и просто уводит в сторону нашего дома.