Тёмная лошадка

Просыпаться в незнакомом, вернее, полузнакомом месте – удовольствие ниже среднего. Мортана рассматривала комнату сквозь ресницы, медленно припоминая вчерашнее. То, как они ждали в освещённом синими огнями зале, и как вышел король. Даже рядом с огромным Ануб’араком он выглядел истинным правителем. Ритуал, едва не сорванный проклятой Сильваной. Потом мэтр лич порталом удалился в Наксрамас, а Незабудки глядели друг на друга, осознавая, что они снова королевский отряд. Память, точно перелистнув страницу, открыла новую картинку - вот Мортана сидит за столом, по левую руку от короля. Шутливый спор Альвина и Разувиуса, негромкий разговор Артаса с сидящим справа от него Мурадином. Не запомнились ни язвительные шуточки спорщиков, ни, тем более, беседа на дварфийском – девушка не так хорошо знала этот язык, чтобы понимать его в полусонном состоянии, но ощущение дружеского застолья и сейчас веяло теплом. Сама она там почти не общалась – говорить было больно, просто сидела, слушая других и чувствуя, как король то и дело касается её руки. Наверно, они бы так и досидели до утра, если бы Мурадин не поднялся из-за стола. - Послушай меня, Артас, я не тень, и не расстаю с наступлением рассвета. Но я предпочитаю выспаться перед визитом на Ристалище, и тебе того же советую. Не беспокойся, завтра я точно так же буду здесь. «Визит на Ристалище! Перемирие!» Мортана резко поднялась, в груди от движения заныло – не вчерашней острой болью, а точно ушиб. Не опасно. У Ника, наверно, было бы своё мнение на этот счёт, но любой хороший лекарь склонен чересчур заботиться о пациентах. - О, ты уже проснулась! А я как раз шла тебя будить, - Сапф застыла на пороге комнаты, – Ваш достойный целитель убедил всех, что тебе сегодня ещё рано куда бы то ни было ехать, но я думаю, что неправильно, если король поедет на перемирие без своего чемпиона. Я позаботилась о том, чтобы твоя броня была починена и начищена. Долг платежом красен, знаешь ли. - Спасибо, - кивнула Мортана. «Чемпион, значит. Когда-то им был Рэтт – как командир королевского отряда, потом Дарион Могрейн. Кто третьим занимал это место, сказать было сложнее – яростней всего на него претендовал Орбаз Бладбейн, но последние наксрамасские слухи говорили, что титул достался орку с пафосным именем Саурфанг Смертоносный. Впрочем, не важно. Всё возвращается на круги своя, чего бы это не стоило». Сапф заботливо помогла ей надеть доспехи. Потом усмехнулась: - А знаешь, мне до сих пор интересно, что бы получилось, если б мы схватились там по-настоящему? - Веришь, мне тоже. Надо будет проверить, - если не на турнире, так на личной встрече. Вроде как в своё время Сапф умудрилась выбить из седла саму леди Бломе, так что противник она серьёзный. Отряд уже собрался во дворе Цитадели. Увидев соратников, Мортана порадовалась, что вчера (неужели только вчера?), сопровождая мэтра лича, они проехали через портал верхом, для большего пафоса. Если бы ей сейчас пришлось прыгнуть в Наксрамас за Ветром, а потом вернуться, она бы наверняка опоздала. Но её конь здесь. Первым её заметил не Ник, впрочем, внимание со стороны Разувиуса было ничем не лучше. - А ты что тут делаешь? Тебе ещё лежать и лечиться! - стала она чемпионом короля или нет, для Разувиуса Незабудки всё равно останутся купеческими детишками, которых он учил держать меч в руках. - Да вот, пришла посмотреть на ваш отъезд. Не запрещено, - короткий свист и тихий перестук копыт Ветра – конь точно чуял, что хозяйка замышляет проделку, и подходил аккуратно, насколько уж умел. Одним прыжком Мортана оказалась в седле, рана вспыхнула болью, но это ерунда. Разувиус шарахнулся в сторону – про мерзкий нрав Ветра и его манеру кусаться он хорошо помнил. - Сумасшедшая! Трёх шагов не проедешь! - Нет уж, - девушка заставила гарцующего скакуна описать круг по двору, - Пока я на коне, я на коне. Перепалку с инструктором закончило только появление короля и Мурадина. Артасу подвели Непобедимого, для его гостя один из дварфов-рыцарей смерти уступил своего барана, извинившись, что живых ездовых баранов в крепости нет. Впрочем, тан Бронзобород с усмешкой ответил, что хорошим кавалеристом всё равно не будет, а характер баранов от смерти вряд ли ухудшается. - Ты собираешься ехать с небольшой свитой? - Разувиус поморщился, - Неосторожно. - С большой свитой это будет унижением для Ристалища. Мне не надо демонстрировать силу, они и так её знают. А унижения ни Джайна, ни Фордринг, ни Вариан не заслужили. - Дело твоё, - инструктор отошёл в сторону, - Удачи вам! На то, чтобы разобраться, где чьё место в кавалькаде, понадобились буквально мгновения. И всё же на миг Мортане почудилось, что те трое, кого не хватало, вот-вот присоединятся к ним. Но некоторым ранам не суждено затянуться. До заката оставалось немного, впрочем, и дни здесь сейчас были короткими, солнце точно не хотело смотреть на страну снегов и нежити. Ристалище ждало. Ждали, сами не зная чего – то ли жуткой атаки, когда Король-Лич бросит в бой все свои силы, то ли обещанного мирного посольства. Слишком много произошло за последние дни, чтобы твёрдо судить, что реальнее. Принесённое Тирионом Фордрингом обещание перемирия звучало фантастично, но не менее фантастично было то, что паладин с Испепелителем в руках, скрестивший мечи с повелителем нежити, позже вошёл в Цитадель как посланник и вышел невредимым. Что тан Мурадин, как говорят, остался там, у Короля-Лича, правда, вот тут слухи расходились – одни утверждали, что дварф стал чем-то вроде добровольного заложника, другие шептались, что он решил присоединиться к рыцарям смерти. Что вернулись Болвар Фордрагон и Дренош Саурфанг, чью гибель давно успели оплакать. Если военачальник Альянса, как говорили, со вчерашнего дня молится за упокой в Свете тех, кто погиб по его вине (хотя мог ли он знать о ловушке безумного алхимика?!), то молодой орк гулял по лагерю, сверкая синими глазами. То, что он вернулся мертвецом, кажется, не слишком его беспокоило. - А смешно будет, если мы так и прождём до полуночи, - фыркнул старший капитан Джастин Бартлетт, - уже с полчаса смотрим в эту снежную круговерть. Вариан Ринн яростно обернулся к нему: - Нет! Если Плетью действительно правит Артас Менетил, на закате он будет здесь. Чтобы говорить или чтобы уничтожить нас всех, но будет! - Думаю, он появится, - негромко произнёс Тралл, перебирая шаманские амулеты. Мысленно Фордринг восхитился самообладанием вождя Орды – тот держался спокойно, хотя вчерашний день не мог не стать для него ударом. Внезапный уход Отрёкшихся и синдореев лишил ордынский контингент примерно трети сил. Зато те, кто остались, явно были готовы драться со всем миром разом. Даже миролюбивые таурены возвышались грозной мохнатой стеной рядом со своими родичами таунка. Кто-то крикнул «Едут!», и Ристалище замерло, глядя на приближающуюся кавалькаду. Их было немного – то ли знак отсутствия угрозы, то ли насмешка. Порывы ветра развевали королевский штандарт – синее знамя с ледяным клинком и единорогом. - Этот отцеубийца смеет…, - потрясённо выдохнул капитан Бартлетт, но тут же смолк. Не та ситуация, чтобы отталкивать предложение о перемирии, даже если его придётся брать из рук нежити, и хорошо, если не с поклоном. Для южан холода уже были почти непереносимы, а это еще не зима. Капитан надеялся, что гордость Вариана Ринна не позволит принять совсем унизительные условия мира, хотя в глубине души отчаянно желал остановить эту войну против самого Нордскола, против его проклятых метелей, и не важно, чего потребует коронованный мертвяк. Если сам сэр Фордринг, первый среди паладинов, вёл с этим переговоры, значит, всё проиграно. Для живых холод должен был быть очень неприятным, но тем не менее трое лидеров ждали посольство посередине Ристалища, под открытым небом. Никаких тайных переговоров. Те, кто пришли с ними сюда, услышат всё, что будет сказано. Чуть поодаль от лидеров стояли Джайна и Дарион Могрейн, как свидетели, а не участники переговоров. Оба понимали, что не им принимать здесь решение. Слишком просто магам обеспечить эвакуацию своих, слишком легко – если сравнивать с живыми – война в Нордсколе даётся рыцарям смерти. И нельзя что-то решать за других, пока не можешь справиться с собственными чувствами. Все видели, как леди волшебница опирается на руку рыцаря, но кто из них на самом деле кого поддерживал? Когда отряд Короля-Лича приблизился, кто-то из людей торопливо зашептал молитву, впрочем, ни повелитель нежити, ни его свита на это не обратили внимания. Рядом с Траллом оскалился и крепче сжал топор Гаррош, но придержал его не вождь, а Варок Саурфанг: - Пусть шаман поговорит, там посмотрим, придёт время праздновать или драться. Стоило Мурадину отколоться от посольства Плети, спешиться и подойти к своим, как ему навстречу шагнул Далфорс, паладин из Серебряного авангарда. На мгновение дварфы замерли, глядя друг на друга, паладин негромко, но отчётливо констатировал: «Живой», и только потом вежливо приветствовал тана Бронзоборода. Артас с трудом сдержал улыбку – дварфская практичность в вопросах веры и доверия ему всегда нравилась. «С ними проще, чем с тем же Фордрингом. Пятый раз мы стоим лицом к лицу с тобой, старик, мы говорили, мы сражались, но я всё-таки не могу тебя понять. Ты, как и Зелиек, тот Свет, на который трудно смотреть». Именно Фордринг заговорил первым, Тралл и Вариан молчали, один в мрачном недоверии, другой – в яростных сомнениях, друг перед ним или враг. Впрочем, какая разница, кто произносит титулы и пустые фразы этикета. Они ждут моих слов. - Эта война не принесёт никому ни чести, ни славы. Я, Артас Менетил, король Севера, предлагаю вам мир. Он продолжал говорить, перечисляя условия перемирия. Альянс и Орда сохранят за собой крепости в Борейской тундре, Седых холмах и Ревущем фьорде. Мысленно Артас отметил – если пожелают и если сумели их нормально построить. Зима станет для этих летних укреплений проверкой на прочность. - Условие не касается крепостей Отрёкшихся. Лагерь Возмездия, Новый Агамонд и Аптекарский посёлок, равно как и Ядозлобь, будут снесены. Я даю их гарнизонам три дня, чтобы убраться отсюда. Со стороны ордынцев долетело на орочьем «Так они уже!» и смешки. Но Тралла веселье его вояк не коснулось. - Что будет с таунка, король Севера? Их шатры стояли на этих землях задолго до твоей Цитадели. - Они теперь часть Орды и всё, что относится к Орде, относится и к ним. Но их поселения – не крепости, а охотничья тропа кочевника ложится там, где ложится, - Артас и сам перешёл на орочий, наблюдая, как вздрогнул вождь ордынцев. Он узнал фразу – так говорили шаманы Дренора, дозволяя другому клану охотиться в их землях. Стоявший рядом с Варианом Ринном южанин в капитанском мундире потрясённо выдохнул: - Это слишком хорошо, чтобы быть… Под взглядом короля нежити он было отступил назад, но тут же выпрямился и замер. - Вы не проиграли мне, - синие глаза Артаса сверкали, - вас победили холода Нордскола. «Я позволю вам сохранить лицо, чтобы однажды встать рядом как союзник, а не враг». Вариан Ринн сдержанно произнёс: - Эти условия кажутся мне благородными и достойными, - и чуть обернулся к Фордрингу и Траллу. Какая бы ненависть не разделяла Альянс и Орду, правитель Штормграда не собирался заключать перемирие, забыв о союзническом долге. А ещё, насколько бы не хотелось ему поверить, что перед ним стоит друг детства и законный король Лордерона, он, как и два других лидера, не мог не думать о своих воинах. И альянсовцы, и ордынцы, пришедшие сюда, были отчаянными и отважными, и они могли бы выбрать самоубийственную атаку, лишь бы не принимать перемирие из рук такого врага. Слишком много жуткого они видели в Нордсколе, слишком омерзительным для любого паладина или жреца выглядело существование нежити, прямая насмешка над Светом. Нужен был символ, знак, который убедит всех, что Некромант, коварная душа Плети, мёртв, а тот, кто теперь правит этими землями, всё же рыцарь. И знак был продуман давно. Не зря Артас приехал на переговоры без шлема, открыв лицо. А ещё… Почему-то его противники считали, что Фростморн получает силы от втянутых в него душ. Но единственная душа, на которую влиял зачарованный клинок, была душой его хозяина, все остальные Ледяная скорбь бережно хранила. Стражница или тюремщица, но точно не вампир, пьющий жизнь своих жертв. Но если все поверят, что Король-Лич добровольно отказался от части своей колдовской силы, тем лучше. - Перемирие означает свободу для тех, кто взят в плен, - троица командиров удивлённо переглянулась – на этой войне пленных практически не брали обе стороны, но Артас продолжал, точно не замечая их изумления, - духи тоже желают быть свободными. Я отпущу тех, кто заточён в Фростморне, - мысленно он с недовольством отметил, что назвал их духами, а не душами. Орочьи слова бывают очень прилипчивыми. - Это будет милосердно с твоей стороны, - негромко произнёс Фордринг. Тралл кивнул, подтверждая его слова, а стремление орков кинуться в драку чуть поутихло. Мало кто из зеленокожих вояк любил вмешиваться в дела шаманов. Тем не менее Альвин и Элберт, лучший мечник королевского отряда и самый сильный воин не сводили глаз с Гарроша, готовясь, если что, перехватить его. Артас доставал меч медленно, всем видом показывая, что не собирается нападать, но с орка станется принять его жест за оскорбление. Руны на лезвии клинка засияли синим светом, и первая из пленных душ покинула Фростморн. - Артас Менетил, предатель и отцеубийца, проклятый самим Светом! И вы можете договариваться с этой тварью? Да любой честный человек должен с радостью пасть в бою, лишь бы не обменяться хоть словом с такой мерзостью! - полупрозрачная фигура Утера Светоносного в наступающих сумерках выглядела облачком тумана. Зато пронзительный голос паладина слышало, пожалуй, всё Ристалище, - Он обагрил меч кровью невинных людей Стратхольма, превратил мирный город в отвратительное гниющее кладбище нежити… Незабудки смотрели на привидение с ненавистью, Тея выдохнула: - Не тебе судить! - но тут же смолкла, повинуясь жесту короля. Артас выслушивал обвинения бывшего наставника с кривой усмешкой и явно не собирался мешать тому говорить. - Это существо и подвластные ему мертвяки оскверняют наш мир, а вы, допустив такие переговоры, опозорили имя воинов Света. Неужели вы предали все идеалы, с которыми пришли в Нордскол?! Я вижу, что люди стоят рядом с орками, и слушают короля нежити! Как низко пали нынешние паладины! - праведный гнев нёс Утера всё дальше, - Раньше любой предпочитал остаться незапятнанным, каких бы трудов, какого самоотречения ему это не стоило. Они бы никогда не осквернили себя такими разговорами. - Достойный брат, я понимаю твою обиду и тревоги, но разве только кровью праведных поддерживается сияние Света? Разве его лучи не ложатся равно на всех, кто не отказывается от него, какого бы цвета не была их кожа? - Тирион говорил негромко, но отчётливо. Утер обернулся к нему, на мгновение смолк, но через минуту его голос зазвучал ещё пронзительнее: - А я-то думал, кто посмел устроить эти отвратительные переговоры! Изгнанник, осуждённый лично мною преступник, предавший идеалы рыцарства, осмелился прийти сюда, точно один из братьев по Свету? И его не прогнали, ему дозволили быть здесь? Действительно ли я вижу перед собой паладинов или вам затмило глаза чёрное чародейство?! Как он может говорить о Свете, если нарушил все человеческие законы, защищая зеленокожую тварь! Мурадин шагнул вперёд, ближе к привидению. Он прекрасно помнил характер Светоносного и понимал, что обличение грехов может затянуться. - Послушай меня, Утер. Никто не сомневается в твоей доблести, но многое произошло с тех пор, как ты погиб, и даже ты не скажешь, что знаешь всё. Ты обвинил сэра Фордринга, а ведь Свет не оставил его, несмотря на ваш приговор. Разве этот суд не выше любого земного? - И ты здесь! - призрак точно становился ярче, пылая яростью, - Мурадин Бронзобород, не притворяйся, ты знаешь, в чём виновен! Это ты воспитал из Артаса чудовище, ты научил его по вашему обычаю чтить лишь долг и власть, забыв о чистоте и непорочности души! Ты рад видеть выращенного тобой монстра, тебе не противно слышать, как король нежити зовёт тебя другом… Что… Что это?! Далфорс, стоя на шаг позади тана Бронзоборода, звучным голосом читал молитву упокоения призраков. Чеканные строки окутывали полупрозрачную фигуру золотистым сиянием, пока в яркой вспышке Утер Светоносный не был принят Светом, за который так страстно сражался. - Покойся с миром, доблестный и отважный брат, ибо ты всех уже задолбал, - произнёс дварфский паладин. Повисло молчание. И в этой тишине души одна за другой покидали клинок. Некоторые уходили сразу, им больше нечего было желать в этом мире, другие замирали туманными образами, высматривая близких или друзей. Артас увидел, как один из призраков завис перед Дарионом Могрейном, и как растерянно улыбается Верховный лорд Акеруса. «Даже если бы это не принесло мне никакой пользы, я бы отпустил души только ради того, чтобы увидеть твою радость! Я не знал, что ты умеешь быть счастливым.» Ещё короткий взгляд на друга (всё же друга, что бы их не разделяло), а потом король Севера замер, готовясь выслушать вторую обвинительную речь. «Что ж, отец, если Утер Светоносный мог сказать всем, какое я чудовище, то ты имеешь на это больше прав». Но тихие слова Теренаса Менетила были слышны только его сыну. - Артас, я не знаю, когда мы увидимся ещё раз. Ты принял на себя непростое бремя, и путь твой будет долгим, очень долгим. Но я всегда верил, что ты станешь достойным королём. И я тебя прощаю. Ещё долго после того, как туманный облик развеялся, Артас неподвижно смотрел перед собой. Он так и не успел ничего сказать. «Его прощение страшнее всех упрёков. Потому что милосердия я не заслужил». Наконец, живой голос прервал затянувшееся благоговейное молчание – Вариан Ринн, стараясь казаться невозмутимым, произнёс: - Если союзники мои не скажут слова против, я принимаю условия перемирия, - дождавшись согласия от Тралла и Фордринга, он добавил, - но есть одно условие, о котором я должен предупредить, ибо оно касается чести королей Юга. Дороги войны сложены не только из честных боёв, но и из хитростей, и долг перед сюзереном порой вынуждает и рыцарей идти на коварные планы. Перемирие стирает всё. Но я клянусь, что если встречу рыцаря Вольдемара Элвиншилда на землях Штормграда, то немедля прикажу его повесить! - Если он уже нежить, то вешать несколько бессмысленно, - прокомментировал Далфорс. - Значит, для начала верёвку освятят, - отчеканил Вариан Ринн. - Я принимаю твои слова, король Юга. Рыцарю Элвиншилду будет передано, что ждёт его на твоих землях, - тем более, что он это и сам прекрасно знает. Ристалище завороженно наблюдало, как короли рукопожатием скрепляют перемирие. Невероятный мир, не то оскорбление, не то верх благородства, был заключён. Пройдёт совсем немного времени, и этот хрупкий союз станет истинным, когда армия Севера вместе с Альянсом и Ордой выступит против безумного дракона. Спустя несколько дней горькая весть из Стальгорна скажет Мурадину Бронзобороду, что старший брат его скован камнем, и долг перед кланом требует от него занять трон. Дварфов нелегко сломить потерями, но в ту долгую вьюжную ночь Мурадин будет очень рад, что его ученик разделяет с ним эту скорбь. Но пока что никто не знает, чем обернётся перемирие. Будет ли новое знамя Лордерона развеваться рядом со стягами Штормграда и Стальгорна? Единственное, в чём Артас был уверен – он всё сделал правильно. А те, кто сохранил ему верность вопреки всем испытаниям, будут рядом с ним.