Это — мой Дом!

      Для меня крыша - место уединения. Только здесь я могу побыть наедине с собственными мыслями, ругая любимого брата. Как он мог поступить так жестоко? Как он посмел умереть так не вовремя? Хотя для смерти нет точного времени…       Через щели низкой решетчатой перегородки, я смотрю в далекое царство под названием Наружность. Она безумно манит меня, так сильно, что я желаю сбежать из Дома, покинув его навсегда. Как бы ни было трудно с другой стороны, я слишком устал бороться здесь. Я никакой не изгой, все намного хуже. Я — вожак Псов. Титул достался мне по чистой глупости, лишь потому, что мой брат произнес мою кличку, умирая. Лишь потому, что он наивно верил в меня. Предводитель должен вести Стаю вперёд, а я что? Мне самому еще хочется ходить за ручку со старшими. Нас всегда находили похожими из-за редкого цвета волос - оба мы были альбиносами. Сперва, в глаза им бросалось именно это. Но он был старше на три года, выше на пятнадцать сантиметров, рядом с ним я выглядел совершенно крохотным и никчемным. Моё прежнее Имя – Ботан. Эти чокнутые идиоты в ошейниках, видимо, считают, что душа брата переместилась в мое худое тело. Иначе на следующее утро после его смерти мне не дали бы новую кличку, меня бы не окрестили именем брата. Так я и стал Витязем. Я получил его ошейник и его куртку, которая, кажется, до сих пор пахла им. И плевать, что ошейник на моей тонкой шее казался ожерельем, а кожаная куртка на моих тощих плечах висела и больше походила на плащ. Около месяца назад я говорил с самым упрямым человеком Дома, я говорил с Ослом. Он постоянно кидался буквально на всех, вызывая на поединки, его сражения ни разу не увенчались успехом. Но меня Осел никогда не донимал, однажды я решил уточнить - почему. Если честно ожидал в ответ нечто вроде: «Ты – брат вожака!». Но, нет, все оказалось намного проще. « Ботан, разве, ты достойный противник, а? Руки о тебя марать еще…» - его слова эхом отражаются в моей голове и по сей день. Теперь все изменилось. Я - тощий паренек с дрожащим голосом, не способный защитить собственных людей, именуюсь вожаком. Это было бы забавно, если бы не было так печально. Я знаю, что они просто выжидают нужного момента, хотят воткнуть мне нож в спину и занять мое место. Ведь знают, что я не в силах дать отпора. Мне тринадцать – я самый юный из нынешних вожаков. Я не обладаю качествами лидера, я трусливый мальчишка, а не храбрый вожак со стальными нервами. Мои кулачки такие крохотные, что едва ли могут причинить кому-то боль. Что мне делать? Как выжить? Становилось холодно, я сидел прямо на снегу, осыпавшем крышу сегодня утром, внутри меня расцветала надежда простудиться и попасть в Могильник. Так хотя бы получу отсрочку и выиграю немного времени. Время — сейчас на вес золота. Неожиданно скрипнула покошенная дверь чердака, а я понимаю, что как-то бесполезно прятаться, да и бежать с крыши некуда, лишние движения ни к чему, все равно вошедший сразу же увидит меня, не стоит надеяться на темноту сгущённых сумерек. - Витязь, ты здесь? – вот он еще один минус быть вожаком. Мое убежище спалили, нигде нельзя быть одному. - Да, Доберман. – глупо как-то прятаться, поэтому я поспешно поднимаюсь на ноги и иду навстречу к лучшему другу моего брата. Доберман – крупный детина, кулаки которого раз в пять больше моих. Он – непробиваемый, крепкий орешек, я слышал историю, что Доберман не восприимчив к боли, видимо, его накаченные мускулы служат отличным щитом. - Ты чего тут забыл? - Спрашивает он, выглянув из окошка чердака. А что я должен ответить? Неужто, что прячусь от собственной стаи? Я молчу, понимая, что выгляжу идиотом, особенно рядом с ним. Глядя на нас двоих очевидно же, что брат должен был избрать Добермана, он точно сумел бы сохранить Псам былое величие и могущество. - Не бойся, - неожиданно говорит Доберман, - ты ведь знаешь, что я перегрызу глотку любому, кто только бросит косой взгляд на тебя… Только тявкнет, я ему устрою… Я давно заметил, что Доберман был из тех парней, кто бездумно бросался на амбразуру, пытаясь закрыть собой других и целиком уверенный, что сумеет выдержать подобное. Он действительно был преданным, только, увы, не мне. - Брат мертв, а я – не Витязь, можешь перестать служить этой кличке. Я – не он. – сказав это, я спешу добавить: – Ты можешь просто забрать мое место. Без крови, я отдам добровольно. Его пальцы сжимаются на моих плечах, он начинает трясти меня. Моя голова начинает кружиться, я пытаюсь рукой дотянуться до него и прекратить это, но не могу дотянуться. Неожиданно Доберман отпускает меня сам. - Это его воля, Витязь. Ты должен принять это и бороться, а я помогу тебе в этой битве. Запомни: настанет день — и даже самый ласковый щенок обернется верной овчаркой. Если только щенок не из помёта декоративных маленьких собачек, как те мелкие чихуахуа. У меня вырывается смешок от не озвученной вслух шутки. - Я… - я искренне растерян и мало что понимаю, мысли словно сбиваются в единую творожную массу, слова друга (единственного настоящего здесь друга) заставляют задуматься о своей сущности, а он уходит, оставляя меня наедине с этими мыслями, окруженного тусклым мигающим светом фонаря и мелькающими вокруг него комарами. - Мы ждём тебя в комнате. - улыбаясь напоследок, Доберман скрывается в тени за закрытой дверцей.

***

      Я возвращаюсь в комнату, когда ночь заполонила стены Дома, поселившись и в подвалах, и в комнатах, и кофейнике. Я шагаю в абсолютной темноте, хотя фонарик со мной, но я боюсь наткнуться на кого-либо. За сегодня я слишком устал, но мог ли я представить, что это лишь начало этой длинной и нескончаемой ночи, которую я запомню надолго. Тогда я впервые пытался притвориться, что я – вожак Псов. Обо всем по порядку. По дороге меня хватают с двух сторон под локти и тащат куда-то. Я пытаюсь сопротивляться, но нет же – все бессмысленно. Ужасный ком страха мешает мне кричать. Мои похитители бегут в знакомом направлении – в сторону шестой. Черт возьми, да это же псы! Мое время, судя по всему, закончилось. Я должен хотя бы умереть, как Вожак, так моему брату будет не слишком стыдно. «Эй, вы, чертовы уроды, совсем, что ли, страх потеряли? А, ну живо поставили меня на место!» - Именно это я и хотел закричать, но на втором слове мне закрыли грязной ладонью рот. - Тише ты, эти идиоты услышат! – Шепчет мне знакомый голос Добермана. Я абсолютно сбит с толку. Меня предал человек, который каких-то три часа назад уверял, что на моей стороне. Я перестаю сопротивляться, мне в глаза ударяет яркий луч фонаря. Что за ахинея, спрашиваю я вас. Впиваюсь зубами в ладонь, слышу маты, рука отдергивается. - Чертовы ублюдки, вы чего так без предупреждения? Убить меня решили, что ли? – заорал я на них, а меня между тем впихнули в комнату, а я заметил, что стаи нет, здесь только спокойно на своей кровати сидит Твоюналево, на его ушах наушники, а на голове жуткий ирокез зеленого цвета. Единственная не приспособленная Крыса до сих пор держалась своей атрибутики, отвергая все наше. Иные уже давно предали свои принципы и надели ошейники. В комнату следом заходит Доберман и шутник-Лямблия, который махает рукой и все продолжает материться. Лямблия, как обычно, непринужденно отвратно лыбится. В темноте не разобрать, во что он был одет, но я впервые заметил, что рисунок на толстовке - люминесцентный. - Слава богам, вы его нашли! – восклицает Медведь, спрыгивая со второго этажа кровати, при этом неловко приземляясь и снося поднос с посудой, который каким-то неожиданным образом оказался на полу. Хотя разбрасывание всякой всячины входило в порядок вещей, ровно, как и неуклюжесть Медведя и его вера в богов. - Это не они. Это Четвертая сбрендила. Решили мстить за ту невинную шутку Лямблии, только вот момент идеальный выбрали, когда ваш вожак абсолютный хлюпик! – Раздается женский голосок, ай да – это же Сплетница собственной персоной. Она, кстати, заходит в нашу комнату абсолютно спокойно, словно это не комната Псов. – Я принесла эту весточку лишь потому, что твой брат заплатил мне наперед. Но не надейся, что в следующий раз я окажу тебе услугу и предупрежу. - Где остальные? – лишь спрашиваю я, голос мой все еще дрожит, но уже не так. Я судорожно оглядываю комнату. Я бросаю взгляд на крючок около кровати Осла – его зонта нет. Все становится слишком очевидно. - Они в учительском туалете. Готовятся. - поясняет девушка. Пожалуй, на девушку она, как раз, похожа меньше остальных. Неухоженная, не следит за каждой съеденной калорией и постоянно ходит в одной и той же одежде: мятая клетчатая рубашка, драные джинсы и кеды с торчащими нитями. Плюс ко всему - ее волосы не струятся вниз, к плечам, а, достигая ушей, торчат во все стороны, без всякой химической завивки. - К чему, черт возьми? - я изумленно, непонимающе гляжу на девчонку. Что эти идиоты задумали?