let's keep it a secret

Все же помнят эти истории, когда хорошую девочку плохой мальчик после секса бросал совсем одну в пустом, тихом доме? А потом она в нем разочаровывалась, а потом все повторялось по кругу, и так раз за разом? Может поэтому, вспоминая все эти истории, я не сомкнула глаз этой ночью. Я делала вид, что сплю, когда он ворочался из стороны в сторону, когда вставал попить, когда смотрел на меня, думая, что я вижу десятый сон. Каждый раз, когда он убирал руку с моей талии, мне казалось, что вот оно, сейчас история повторится, только со мной и Крисом в главных ролях. В эти моменты мою грудь будто сдавливало обидой, потому что я думала, что сейчас он уйдет. Снова уйдет, как и каждый раз, осознавая, что может чувствовать что-то, кроме надоевшей злости и опустошения после очередной драки. Он боялся чувствовать что-то ко мне, а я боялась, что он ничего не чувствует, и это ловушка, разрушающая нас обоих. Когда он спит, он спокоен и прост, словно открытая книга. Что-то бормочет во сне, сворачивается калачиком, словно маленький мальчик. Словно утром он не проснется тем, кого пытается из себя изобразить. Словно это не он использует девушек, соблазняя их своей невероятной, дерзкой улыбкой, заразительным смехом и харизмой, словно не он окутывает тебя собой, окружает, будто ты жертва, а он — хищник. Словно не он пробирается в твою жизнь, а ты радуешься этому, как зависимый, когда наркотик проникает под кожу. Наша первая ночь с ним. Думая об этом, я улыбаюсь и отбрасываю одеяло. Сегодня я все равно не усну. Я выхожу из комнаты, в ванной умываюсь и внимательно разглядываю свое лицо. Может мне кажется, но я повзрослела. Мои милые щечки постепенно превращались в острые скулы. Может, сказались бессонные ночи и проблемы с питанием. Мое утро начинается в 5 часов. Но в доме есть человек, чье утро началось еще раньше. Я удивляюсь, обнаруживая Нуру, поедающую чипсы и внимательно вглядывающуюся в экран телевизора, где шел какой-то неизвестный мне сериал. Она даже не замечала меня, до тех пор, пока я не плюхнулась на стул напротив нее. — Почему не спишь? — я решила начать разговор, перебирая пряди своих волос. — Я не могла уснуть всю ночь, — она пожимает плечами, и я вспоминаю про наши с Крисом крики сначала в зале, потом стоны в бассейне, и тут же заливаюсь краской. Вдруг она слышала? — Ты чего покраснела? — отлично, не слышала. — Да так, — увиливаю я, — о чем ты думала? — я кладу подбородок на руки, глядя на подругу, а она опускает взгляд в пол. — Ты можешь рассказать мне, Нура. Просто поделись? — Вильям, — начинает она, возводя взгляд на потолок, будто пытаясь найти слова, — я не могу видеть его таким. Злость… она будто бьет из него ключом, понимаешь? Он не похож на того, в кого я влюблена в такие моменты. Я боюсь того, кем он может быть. Это так странно, — она устало вздыхает, потирая глаза. Я задумываюсь над ее словами, потому что ее мысли — зеркальное отражение моих. Крис и Вильям настолько похожи, но одновременно разные. Вильям готов быть другим ради Нуры, готов скрывать своих демонов, готов измениться ради нее. А Крис, ему не нужно все это, он не изменится, он не хочет этого. Может потому, что хоть в чем-то он хочет быть искренним прежде всего с самим собой. Он показывает худшую сторону, чтобы она никого не пугала, он пытается оттолкнуть людей, которые не смогут принять его таким, какой он есть, со всеми его тараканами в голове и нарочитой бесчувственностью. А когда они вместе, они настоящие, и вот те, кем они являются: парень, скрывающий плохую сторону и парень, скрывающий хорошую. Они дополняют друг друга, как инь и янь, и возможно поэтому их дружбу ничем не сломать. — Он старается, я вижу это, — произношу я, — это то, кем он является, и я думаю, со временем, если он действительно твой человек, ты привыкнешь, или он окончательно изменится. Крис говорил, что он уже меняется ради тебя, а если это сказал Шистад, значит так оно и есть. — С чего это решила, что это точно правда? — Да потому что Шистад говорил это с таким презрением, что неправдой это точно не может быть, — Нура смеется, а я улыбаюсь, радуясь, что мне удалось развеять ее мрачные мысли. Я слушала ее истории про Вильяма, про то, как развиваются их отношения, и, честно, немного завидовала. Потому что я понимала, что я потеряла того, кто мог бы дать мне это. Потому что я сама разлюбила его, потому что один человек разрушил мою жизнь, а теперь мне приходится восстанавливать ее, по крупицам, словно картину из паззла. Но теперь эта картина совершенно другая. — Знаешь что, Ева, думаю, больше не стоит молчать, — она посмотрела на меня, чуть прищурившись, будто подозревая меня в чем-то, — что у вас с Крисом? Этот вопрос попросту поставил меня в тупик. Просто потому, что она задала его. Просто потому, что наш хаос заметен окружающим, что его больше нельзя игнорировать. Я знала, что рано или поздно мне зададут этот вопрос. Я знала, и заранее подготовила ответ. Но сейчас, сидя здесь, в шесть утра, с Нурой, я не могла произнести его. Потому что мы больше не дурачились, не веселились с друг другом. Его сумасшедшая, глупая игра перетекла в нечто большее. И тогда я решила рассказать ей все. За весь мой рассказ она не задала ни одного вопроса, лишь внимательно слушала. Я чувствовала такое облегчение, что наконец могу поделиться всем, что накопилось за столько недель. И я благодарила этот мир за то, что Нура существует, и что именно она стала моей подругой. Потому что я больше не встречала столь чувственного и отзывчивого человека. -…и мне кажется, игра уже подошла к концу. — Она несколько секунд смотрит на меня, так внимательно, будто пронзая меня ледяными стрелами, мечущихся из ее светло-голубых глаз. И тогда она задает последний вопрос, тот, которого я боялась больше всего, и ответ на который я не готова была дать даже самой себе. — И каков итог? Я поднимаю взгляд, встречаясь с ней глазами и чувствую, как мелко дрожит моя нижняя губа, а глаза начинает жечь, вызывая слезы. — Я проиграла.

***

Мы обе не могли уснуть, поэтому решили не сидеть без дела и приготовить что-то на завтрак, потому что Шистад вчера, заехав в магазин, не позаботился о том, что мы все будем есть утром. Но зато об этом позаботились мы, и приготовили целую гору вкуснейших (ну, честно, они были очень даже ничего) блинчиков. В процессе мы очень много смеялись, обсуждали парней, и конечно измазали все, что только можно было, в муке. А потом еще полчаса все тщательно намывали. Разговор, произошедший между нами ранним утром, будто канул в небытие, потому что больше мы о нем не вспоминали. Но все же я улавливала несколько задумчивых взглядов Нуры, каких не замечала прежде. Я знала, о чем она думает, но я вовсе не хотела, чтобы она жалела меня, или, что еще хуже, думала, будто я из тех глупых девчонок, влюбляющихся в Шистада с первого взгляда. Я по настоящему влюбилась только вчера, но не в бассейне. А в его комнате, когда смотрела его фотографии, думала о том, каким он вырос, и слушала про его мечту стать танцором. Тогда я поняла, что это конец. Что обратно пути нет, и я полностью в его плену, в плену его глаз и оковах его невероятно приятного аромата, идеальных волос, и этой нахальной улыбки, которая, все же, иногда бывает такой искренней и открытой, что его эмоции можно прочесть лишь по ней. И я не могу точно сказать, рада я этому, или огорчена. Все пенетраторы пришли на кухню будто по часам, почти одновременно. Сразу же поднялся гул, смех, и их дурацкие мальчишечьи шуточки. Но, признаться, и мы с Нурой иногда смеялись от них. Не было только Криса, потому что он уснул почти под утро, да и вчерашняя драка сказалась, ведь ему досталось больше всего. Но я не могла долго думать об этом, потому что это расстраивало меня и заставляло вспоминать все в мельчайших деталях, раз за разом заставляя меня содрогнуться. Я наблюдала за Вильямом и Нурой, частенько переглядывающихся. Вчера между ними все было напряженно, и я не знаю, что происходило, когда они ушли в комнату. Но очень надеюсь, что у них все будет хорошо. Когда зашел Крис, все взгляды устремились на него. Он зевнул, но как только увидел блинчики, сразу будто взбодрился, вызывая у всех смех. Он сел за стол, улыбаясь и пихая друга. Я наблюдала за ним, с таким упоением, будто в первый раз. Будто он редчайший и интереснейший экспонат в музее, который я вижу последний раз в жизни. Потому что мне было так приятно слышать его смех, видеть улыбку, слушать его глупые шутки, которые вообще кстати не смешные. Ну или немного. Вся наша веселая компания весь день валялась на диване, и смотрела какой-то сериал по телевизору, отпуская комментарии по поводу той Санта-Барбары, творившейся на экране. Единственное важное, что произошло, это то, что Крис валялся рядом. Обнимал меня одной рукой, разговаривал, смеялся, и мы даже корчили рожицы на камеру его телефона в снапчате, сделав кучу дебильных фото. А потом долго кричали друг на друга, потому что он хотел выложить некоторые в инстаграм, конечно же выбрав те, на которых я ужасна. И он выложил их, ведь все всегда происходит так, как хочет Кристофер Шистад. Это мелочи, но в эти моменты я влюблялась в него еще сильнее, он будто заполнял все мои мысли собой, не желая никуда уходить. Вот совсем не желая. Но только я больше не хотела плакать. Я не знаю, сколько это продлится, но черт, сейчас я счастлива.

***

Я оставила свой телефон в машине Вильяма, и только под вечер нашла его, подняв на уши весь дом и крича о том, что я его потеряла, а значит потеряла свою жизнь. Когда я увидела 37 пропущенных от мамы, я вспомнила, что ведь она приехала вчера, и что дела мои теперь плохи. Я надеялась избежать нотаций про учебу и смысл жизни, а теперь получу их в 37-кратном размере. Половина ребят уже уехала, включая Вильяма и Нуру, когда Крис наконец нашел ключи от машины, громко ругаясь на весь дом. Нам еще нужно было подбросить до дома одного парня, и только потом я попаду в свой. Перезванивать маме я не стала, решив объяснить все дома. Когда мы доехали до Осло, на улице уже стемнело, а мама звонила еще раз двадцать. И как на зло в машине Шистада кончился бензин именно тогда, когда мы доехали до дома того парня. Делать нечего, и мы пошли пешком. — Что мне маме сказать? — мы шли быстро, но мне все равно казалось, что мы передвигаемся словно престарелые черепахи. — Скажи, что ты убегала от банды насильников и спряталась у подруги, — Шистад нагловато улыбнулся и посмотрел на меня, а я закатила глаза. — Серьезно. — Ну, скажи правду, только не рассказывай о драке. Скажи, что все так быстро получилось, друзья заставили тебя поехать…мм, например, в домик, и ты забыла телефон в машине у подруги, — он пожал плечами, смотря под ноги. Я посчитала его вариант лучшим из тех, что были на рассмотрении, и решила объяснить все именно так. Между нами повисла тишина, пока он не прервал ее своим странным вопросом, резко останавливаясь и беря меня за руку, — прошел месяц. Скажи, я манипулировал тобой в течение этих недель? Он смотрел на меня так серьёзно, как никогда прежде. Без намека на улыбку, веселье или прочее. Он смотрел мне прямо в глаза, и в сумраке вечера они казались мне совсем черными, еще более глубокими. Этот момент был таким напряженным, и я начала догадываться, к чему он клонит. — Нет, — просто отвечаю я. — Ты поняла, на что я способен? — наклоняет голову вбок, а я сглатываю, — поняла, что я могу заставить тебя чувствовать? Ты видишь влияние, которое я оказываю на тебя? — теперь он чуть улыбается, лишь уголками губ, посылая, однако, волну ледяных мурашек по моему телу. — Я не такой, каким казался тебе. Я надеюсь, что ты увидела это. Ну и… Игра окончена. Каков итог? Он повторяет утренний вопрос Нуры. Теперь я знаю точный ответ на него, но не знаю, могу ли сказать ему. Нужно ли это ему, а главное, мне? Ведь несмотря на тот шквал чувств, которые он подарил мне всего лишь в течении месяца, когда как с Юнасом я не ощущала и половины того за весь год, несмотря на это, я понимаю, что нужно ему, и что мне. И наши желания совершенно не совпадают. — Я… — я не успела закончить, потому что около нас на обочине остановилась блестящая серебристая машина. Крис проследил за моим взглядом и обернулся, после чего резко загородил меня собой. Что опять происходит? Из машины вышли какие-то абсолютно незнакомые мне парни, кругом останавливаясь около нас. Мой взгляд метался с одного на другого, а рукой я цеплялась за куртку Криса, отчаянно пытаясь понять, что происходит. Но я не узнавала никого, по крайней мере пока их лица частично скрыты в темноте сегодняшнего вечера. — Тебе не кажется, что ты ахуел, Шистад? — басом гремит голос одного из них. — По моему мы вчера все решили, — я слышала злость в его голосе, и поняла, что сейчас снова увижу того, кого видеть совсем не хочу. — О нет, мы ничего не решили. Думаешь парой синяков ты отделаешься? О чем он говорит? Что Крис натворил такого, что теперь его ненавидят до такой степени, что даже после поставленных синяков хотят отомстить? — Вы, кстати, еще ответите за эти синяки, — я отчаянно дергала его за рукав, мысленно умоляя заткнуться. Сейчас совершенно не подходящее время быть полной задницей. — Отойди-ка от девчонки, — я видела, как парень прищурился, почти плотную приближаясь к Крису. Мое сердце было готово выпрыгнуть из груди, а дыхание будто совсем остановилось. Я чувствовала адреналин, молниеносно распространяющийся по моим венам. — Пошел-ка ты нахуй, — процедил Крис. В следующую секунду я почувствовала чужие руки у себя на плечах, с силой оттаскивающие меня от Шистада. Я не осознавала этого, но начала кричать, когда кулак того громилы столкнулся с лицом Криса. Чья-то мерзкая рука зажала мне рот, меня тащили прямиком в машину, как бы я не старалась отбиться. Краем глаза я видела, как Крис пытается ответить всем сразу, но это было невозможно, и его раз за разом били в живот, в лицо, я видела, как он сплевывает кровь, и я будто на себе ощущала его боль. Мой рот все еще был зажат, и я лишь могла сдавленно мычать. Я слышала, как Крис кричал, чтобы меня оставили, когда тот парень открывал дверь машины. Но его крик был прерван ударом в живот, и последнее, что я видела перед тем, как потеряла сознание, это то, как он падает на колени, опираясь о землю руками. И мое сердце будто упало вместе с ним. А потом темнота.