***
Гермиона Грейнджер, в полной боевой готовности, с палочкой в руках, стояла у двери в подвал, с напряжением вслушиваясь в звуки битвы на улице и в поместье, что более трех месяцев было их крепостью. Местом, куда не мог попасть ни одни враг. Она не могла поверить, что Пожиратели убили Гарриэт Стренджок. Это ведь невозможно! Мадам Стренджок, что по силе равнялась с Дамблдором и Макгонагалл! Еще никогда эта женщина не выходила из сражений, как физических, так и интеллектуальных, побежденной. Казалось, она знает все обо всем! Религии разных стран, все детали политики в разных государствах и множество полезных и опасных ритуалов. А ее познания в боевых и защитных чарах, вкупе с сильной родовой магией! Так как же они смогли победить ее?! Черт! Да у нее даже дом на могильной земле стоял, что давало ей максимальную связь с духами ее предков, которые давали ей силу! Услышав, в опасной близости от подвала звуки боя, она тревогой сжала в руках палочку и посмотрела на отставного аврора — Аластора Грюма, что стоял возле противоположной стены, настраивая портал. На двоих. Потом она кинула взгляд на парня, что сидел на стуле — единственном предмете мебели в сырой комнате — и, казалось, вообще не шевелился. С того момента, как он появился в поместье, сообщив что Пожиратели нашли его, все стали готовиться к нападению, хоть и лелеяли надежду, что они не одолеют Хранительницу тайны. Гермионе было поручено охранять горе-шпиона и вместе с ним отправиться во Францию, на поиски учеников Хогвартса, что вместе с Гарри ушли на поиск артефакта, переворачивая вверх дном все французские поместья Пожирателей. — Долго еще? — нервно спросила она у аврора, и ее голос эхом разнесся по подвалу. — Ты же не хочешь, чтобы вас выбросило посреди маггловского района или еще хуже, в каком-нибудь французском подобии Лютного переулка? — зыркнул на нее мужчина, своим настоящим глазом. Другой глаз, без остановки вертелся, проверяя местность их убежища. — Берегись! В следующий момент, дверь подвала слетела с петель, а внутрь ворвался потрепанный, но живой мужчина, в черной мантии. Увидев свою цель, он ломанулся вглубь подвала, но Гермиона преградила ему путь, посылая в него множество атакующих заклятий. Многие не достигали своей цели, разбиваясь о невидимый щит, но их количество явно доставляло ему дискомфорт, заставляя постоянно обновлять щитовые чары. Грюм в несколько раз быстрее завозился со старым чайником, подзывая к себе молодого парня, чья одежда пропиталась кровью, а множество синяков на лице делали его похожим на распухшую сине-фиолетовую грушу для маггловского бокса. По сравнению с заклятьями Пожирателя, те лучи, что влетали из палочки Гермионы, казались детским салютом, но они упорно удерживали его на входе в подвал, не давая пройти и разглядеть, что происходит внутри помещения. Сама Гермиона проявляла, поистине, чудеса акробатики, прыгая по подвалу, чтобы не попасть под проклятье. Уставшая за день, она была в крайне плохом расположении духа и была близка к тому, чтобы и из ее палочки вылетело что-то покрепче школьных заклинаний. — Грязнокровка! — как предохранитель, это слово. сказанное с такой ненавистью, щелкнуло у нее в голове, активируя самые плохие эмоции, из-за которых, ее глаза загораются, а губы выкрикивают два роковых слова, которые она боялась произнести даже мысленно. Зеленый, как глаза ее лучшего друга, луч срывается с конца ее палочки и несется в сторону удивленного Пожирателя, после чего его глаза застывают навсегда, а тело, с громким стуком падает к ее ногам. Ее первое убийство… Рука опускается вниз, а в глазах полнейшая пустота. В голове, так некстати, проносится фраза Белатрисы Лестрейндж, что для того, чтобы Непростительное сработало, нужно искренне хотеть результата, и она не понимает: неужели, она действительно хотела его убить?! Впервые в жизни она убила. Убила Пожирателя, который сам бы с легкостью это сделал. Она защищала того, с кем на протяжении шести лет вела нескончаемую войну. Защищала того, кого ненавидела все свое детство. Но она пересмотрела свои приоритеты, когда он, уставший и изможденный, пришел в кабинет Дамблдора, прося прощения. Засовывая свое достоинство и проклятую гордость в задницу, он умолял принять его в Орден. И с того момента, как ему поверили, он ни разу их не подвел. Многие подружились с ним, но когда Пожиратели, непонятно как нашли в Австралии ее родителей и убили их, только он и Гарри смогли по-настоящему понять ее чувства. Она сблизилась с ним. Он вошел в список ее лучших друзей, когда они пьяные в хлам сидели в поместье и рассказывали друг другу о наболевшем. Они стали как брат и сестра, когда выручали друг друга в сражениях, находясь по разные стороны баррикад, чтобы Пожиратели не догадались, что он — шпион. Им не нужен был никакой Неприложный обет — они и так знали, что ради друг друга кинутся и в горящее пламя и в ледяную воду. Они стали ближе, чем брат и сестра: они стали, как близнецы. Что чувствуют эмоции и чувства друг друга, легко угадывая настроение, по одному лишь взгляду. И сейчас она не жалела, что убила человека, ради друга, что заменил ей семью, когда Гарри и Рон уехали во Францию. Она убьет еще, если он будет в опасности. И он поступит также. Она не жалеет, что убила, ради Драко Малфоя.***
Всхлипнув, она резко села на кровати. Непрекращающиеся всхлипы и трясущиеся руки подтверждали, что она близка к истерике. Несколько секунд ушло на то, чтобы определить, где она находится и не опасно ли это для жизни. В другой части комнаты раздался скрип двери, и тренированное тело мигом среагировало, на предполагаемую опасность. Руки сжались в кулаки и, несмотря на пульсирующую боль в голове, она вскочила с кровати, принимая оборонительную позу. Впрочем…это не помогло… Ступни ног обжег ледяной пол, а еще не выветрившееся полностью сонное зелье, запротестовало вертикальному положению, заставляя ее упасть на бок, больно ударившись локтем о тумбочку. Над ней моментально склонилась встревоженная мадам Помфри. — Почему вы встали, мисс? События последних нескольких дней в ускоренном варианте пробежали перед глазами Гермионы Грейнджер и истерика окончательно ее поглотила. Понимание, что она каким-то образом попала в прошлое, оставив Драко одного с Пожирателями, резко надавило на голову Гермионы волной страха и вины за друга. Она выла, как раненый зверь, отбиваясь от перепуганной насмерть женщины, которая всеми силами старалась успокоить бушующую девушку. Она махала руками, в кровь разбивая их о тумбочки, и вообще все, что попадало под ее удары. Она кричала, что должна вернуться домой, что она должна была умереть, что не нужно было слушать старую ведьму с ее легендами, а просто убить ее и что она должна найти Драко, ведь он без нее не справится. Перепуганная мадам Помфри металась за девушкой по больничному крылу пол ночи. Понимая, что в отсутствие Дамблдора в школе она не может обратиться к кому-либо из других профессоров, она заперла дверь и поставила несколько мощных заглушающих заклятий, которые выучила на медицинских курсах в больнице Св. Мунго. Уже порядком устав, она порадовалась. что у юной мисс нет с собой волшебной палочки, иначе бы, только Мерлин знает, что могло бы произойти. После этой мысли ей захотелось побиться головой о стену: она ведь волшебница, Моргана ее раздери! Мысленно извинившись, она направила палочку на рыдающую девушку с криком: — Остолбеней! — после чего левитировала ее на больничную койку, одну из немногих, что почти не пострадала от нервного срыва необычной пациентки. — Все Альбусу выскажу о его отлучках из школы в самый неподходящий момент! — негромко произнесла женщина, осматривая полуразрушенное больничное крыло: стулья и тумбочки валялись, перевернутые вверх дном, постели, что еще утром красиво и опрятно были заправлены выглядели так, словно по ним тролль потоптался! Многие подушки были растрепаны и порваты, а перья из них раскиданы на полу и вообще на всем, что еще имело возможность находиться в вертикальном положении. Сочувствующе и опасливо посмотрев на бледную девушку, Поппи просто не понимала, откуда в хрупкой девушке столько сил, к тому же она не забыла ее крики об убийстве какой-то ведьмы, она медленно опустилась на соседнюю больничную койку, забываясь беспокойным сном, в котором она заставляла Альбуса Дамблдора, величайшего волшебника всех времен и народов, убирать разгром в больничном крыле без использования магии.***
Ремус Люпин, ученик седьмого курса факультета Гриффиндор, очень удивился, когда, подойдя к больничному крылу утром, не смог открыть дверь. Придя за зельем, которое он должен пить каждое утро в течении недели после полнолуния, он замер возле двери с открытым ртом, прислушиваясь к непривычной и подозрительной тишине, что была за запертой дверью. Обычно в субботнее утро, впрочем, как и в любое другое утро, за дверью в обитель мадам Помфри слышится стук ее небольших каблучков, цоканье стеклянных колбочек, которые сталкиваются, когда она несет их в одной руке и ее тихое невнятное бурчание, на учеников, что с самого утра умудряются попасть в неприятности. А дверь в больничное крыло не заперта даже ночью, в ожидании больных. Решив, что кто-то просто ради шутки наложил на дверь запирающее и заглушающее, он поставил себе заметку узнать, кто такой умный нашелся и лишить его десятка баллов. Уже доставая из складок мантии палочку, он услышал торопливые шаги из соседнего коридора. — Не стоит этого делать, мой мальчик! — голос, появившегося сзади директора, как и всегда, оставался добрым и веселым, но глаза, что бегали из стороны в сторону, явно что-то обдумывая, насторожили ученика. — У мадам Помфри были причины наложить на дверь заклятья, так что, думаю, не стоит ей мешать. — Что-то случилось, профессор? — Ничего особенного, мой мальчик, — добродушно продолжил директор. — Всего лишь небольшая…как там говорят магглы…авария. Неуклюжее движение и стеллаж с зельями рухнул на пол. Профессор Слизнорт уже там, нужно тщательно все исследовать и очистить помещение. Нельзя допустить, чтобы ученики надышались ядовитыми испарениями. Потом, что-то вспомнив, он порылся в складках своей ярко-голубой мантии, извлекая оттуда три пузырька с зельями. — Вот, как знал, что нужно запасные сделать…твои зелья, Ремус. Надеюсь пропорции применения ты знаешь, — подмигнул Домблдор. — Мадам Помфри говорила тебе, что случиться, если переборщить с дозировкой? — его глаза лукаво блеснули из-под очков-половинок, а на лице появилась игриво-понимающая ухмылка. — Эээ… Да…спасибо, профессор, — пробормотал покрасневший ученик и, схватив зелья, развернулся и торопливо покинул коридор, свернув в сторону гостиной.***
Когда шаги ученика перестали быть слышны, с лица директора слетела эта улыбка, что на лице пожилого мужчины выглядела комично и вызывала подозрения, уступив место бесспокойству и тревоге. Еще утром, до его возвращения из Министерства магии, Поппи уже оббивала пороги его кабинета, выглядев при этом, как будто участвовала в соревнованиях кентавров на скорость и вместе с ними бегала на всех четырех конечностях. Выслушав рассказ о ночных приключениях неизвестной девушки и опытного колдомедика, он всерьез забеспокоился. Отправив Поппи к ней, он пообещал в скором времени присоединиться и узнать, кто же она такая. И какое счастье, что он поймал Люпина до того, как тот открыл дверь! Вернув наконец больничному крылу прежний вид, они обратили внимание на Гермиону, что как раз начала подавать признаки жизни. Вооружившись палочками, — мало ли что — они подошли к ней. — Как вы себя чувствуете мисс…