И нечего сказать, кроме "Вперед!"

They left us alone, The Kids In The Dark, To burn out forever, Or light up a spark, We come together, State of the art, We'll never surrender, The kids in the dark

All time low, “Kids in the dark”.

***

      Довольно интересно. Доспехи изнутри были покрыты какой-то странной слизью… Но не было никаких признаков механизмов, или чего-то такого, что могло бы приводить их в движение и удерживать вместе. Кроме слизи… Трикодер единственное, что прояснил – наличие остаточной энергии на металле, причем энергии то ли метафизической, то ли бионейронной! Получается, доспехи в какой-то мере были живыми…       Да нет, бред какой-то.       В любом случае, тактика борьбы с ними теперь мне известна. Копье я решил сохранить (хоть и весило оно весьма прилично) и оно заменило у меня в руках винтовку, теперь перезаряженную и закинутую за спину, насколько позволял рюкзак. Патроны – штука не бесконечная. А махать руками я горазд.       «До того момента, как у тебя иссякнет запас витаминов, жиров и другой полезности в организме, ибо жрешь ты только углеводно-белковую дрянь из укладок…»       Вообще мы оказались в весьма своеобразном месте. Такой формы помещений я здесь еще не встречал. Зал был прямоугольный, с высоким потолком и большим количеством фальшколонн по стенам. Будь я раз в двадцать повыше ростом, то как раз достал бы до вершины одной из них. Назначение же строения, как обычно, осталось неизвестным. Понятно было, что этот «рубильник» перед воротами был нужен не только для их экстренного закрытия, не зря же его охранял сразу десяток солдат-доспехов; но никаких видимых глазу изменений не произошло, ничего нигде не обвалилось, не закрылось, не сработало, разве что решетка была безнадежно испорчена – так то уже моих рук дело. Сканер показал под тумбой лишь хитросплетение тросов и цепей, уходящих куда-то вниз…       С противоположной стороны зала когда-то начинался, видимо, коридор, но сейчас он была опять же доверху завален обломками породы. Причем опять именно породы, а не блоками обвалившихся стен, судя по цвету.       Я тихо насвистывал себе под нос, прощупывая трикодером стены и завал. Прибор выдавал странные показания. Если брать за ноль точку нашего входа, то есть, ворота, то по левую сторону за стеной не было абсолютно ничего – а точнее, только порода. По правую руку было тоже «ничего», но уже другого рода; стена отделяла зал от многометровой пропасти. Впереди – завал. Причем достаточно протяженный, чтобы «порезанный» из-за помех сканирующий луч не достал за его пределы. Все тот же скальный массив. По всей видимости, мы вошли собственно в тело скалы, на которой был построен весь комплекс строений. Н-да уж, а я рассчитывал добраться до посадочной площадки напрямую. На весь путь мы затратили уже часов восемь, и скоро должно было начать темнеть… Там, снаружи. Здесь-то свет давали газовые лампы, в изобилии развешанные под сводами.       Трико нетерпеливо фырчал и тоже, по-своему, обследовал зал. Обнюхивая и осматривая все углы, он несколько раз прошелся по помещению – прямо как я, только «сканировал» все нюхом – и призывным криком обратил мое внимание на небольшой карниз, который я бы ни за что не счел сколь бы то ни было важным здесь. Обратил внимание, призывным криком… А не слишком ли я вольно толкую его поведеине? Или действительно он гораздо умнее, чем я думал вначале? Однако, зря я пропустил это место; под самым потолком, как раз между двух ламп (собственно, поэтому я и не обратил внимания), из небольшого отверстия пробивался свет закатного солнца!       - А ведь действительно, должна же тут была быть вентиляция… Молодчина, – я подошел к усевшемуся под отверстием зверю. Его голова как раз находилась на одном уровне с карнизом… А не попробовать ли мне выбраться туда? Если прикинуть, то даже в снаряге ползком мне не составит труда пролезть в прямоугольную горизонтальную шахту.       - Что скажешь, если я поднимусь туда по твоей спине, а?       Трико лишь фыркнул и начал лапой чесать себе за ухом – опять перья полетели. После чего поднялся и опять принялся наворачивать круги по залу, сотрясая пол своей тяжелой поступью. Ну да, щас прям, разбежался, Илюха… С другой стороны, глупо было рассчитывать вот так, на все готовенькое. Ну, собственно, своими силами – так своими.       Рюкзак был аккуратно распущен на стропы. Копье аккуратно примотано к нему, а винтовка вновь перекочевала в руки. Ничего нового, за исключением разве что места действия. Вяжем тройной обхват, вплетаем два карабина, прикинув диаметр колонны. Я такое уже проделывал, и не раз, ибо с деревьев гораздо удобнее как наблюдать, так и стрелять. Ну разве что толщина стволов не сравнится с этим потрескавшейся и ощетинившейся острыми сколами столбом. Ну, всяко удобнее забираться, главное – не хвататься особо руками.       Буквально взбежав по шершавой поверхности, я провернулся вокруг. Прикинул расстояние. Прыгнул… Нормально, выступающий барельеф имел очень удобную для хвата форму. Черт, как же давно я в последний раз такое проворачивал, а?       Повиснув, переполз по карнизу до отверстия. Подтянулся, закинул тело в шахту, затащил винтовку. Неплохо – достаточно широко, можно свободно работать локтями и даже почти на карачках ползти. Как труба Джеффери – только каменная и чуть более низкая. Хоть клаустрофобию не словлю.       Метрах в десяти впереди виднелся поворот под прямым углом, из-за которого отчетливо тянуло свежим воздухом. Хорошо еще, что в шахте достаточно сухо; ну оно и понятно, она ведь находится по факту под самым потолком любого помещения на этом уровне. Небольшой рывок ползком вперед – и вот уже моя голова показалась из-за поворота шахты. Свет ударил по глазам, заставив прищурить их до состояния щелочек.       Закат. Отсюда уже гораздо четче просматривались горные пики, перемежающиеся с темными силуэтами башен на фоне начинающего уже багроветь неба. На расстоянии вытянутой руки залаз заканчивался, открываясь в глубокую пропасть. Уж на что у меня чувство высоты развито, постоянные полеты – не шутка, да и то засосало под ложечкой.       Высунув голову из отверстия в стене, чуть не оглох от удара ветра. Огляделся. Нет, это все-таки была не стена… Скорее, сглаженная и обработанная часть массива скалы, слева уходившей вверх и вниз неровной стеной обрыва; справа же в ее изгибе был искусно встроена угловатая махина. По-видимому, зал, в который мы попали, был не только и не столько основной ее частью – на много метров вверх уходила испещренная окнами, воздуховодами, карнизами и прочей архитектурной атрибутикой стена мощного… форта, что ли? Вообще не похоже. Скорее, это было похоже на какой-то многоквартирный дом, столько в нем было понатыкано окошек. Дом, правда, из серого обтесанного камня, наполовину обвалившийся в зияющую пропасть, открытый всем ветрам – но черт возьми, как тут красиво! Вытесанный из скального массива дворец. Ну чисто дворец, даром что покинутый.       - Так, если мы пришли с востока, - я достал блокнот и, рискуя каждый момент выронить единственный карандаш в бездну, начал зарисовывать и делать пометки, - получается, с другой стороны отрога тоже нет никакой возможности подняться, только пропасть с плавающими внизу облаками… На много метров вниз уходила почти отвесная скала, изредка пересеченная карнизами, поросшими в свою очередь травой и небольшими деревцами. Тут и там из дымного моря торчали холмики, обломки небольших башен, опоры обрушенных галерей – похоже, когда-то между этими двумя массивами внизу тоже что-то было, но от эррозии (или еще от чего?) обвалилось и кануло в безвременье. Но вся разруха не портила впечатления от нереальных размеров замка, выстроенного умельцами в этом кольцевом хребте. Наоборот, все эти разрушенные переходы и поросшие мхом камни с резным узором создавали атмосферу таинственности и лишь подчеркивали величие; правда, ровно до того момента, как ты срывался с мокрого мха и больно ударялся, или галерея не оседала под тобой, увлекая в многометровое падение…       Кстати, о падении. Вон, виднеется краем открытая площадка, поросшая деревьями. Если мне не изменяет чувство пространства, если я правильно делал пометки, то это именно то место, где я впервые пришел в себя после инфразвука. Точнее, не так – та постройка, с которой мы, наверное, упали, прежде чем я оказался в том месте, где впервые пришел в себя после инфразвука. Вот так лучше. Надо бы на нее попасть… Ох, не близкий свет. Если подумать, так до нее от первоначального места посадки пилить и пилить, причем не по воздуху же я прилетел! Но как-то же я там оказался, чтобы потом полететь вниз. А прямого сообщения с «нашей» башней, равно как и с той частью расколотой пополам горы, она не имеет. Каким образом вообще…       «А вон по той галерее мы прошли, прежде чем попасть сюда. Эх, подниматься и подниматься еще так-то…» - пролом в своде двухъярусного перешейка между башнями было невозможно не идентифицировать. До него еще надо будет метров сотни две, не меньше, ползти, но это по той башне… Интересно, а отсюда есть выход в те коридоры? Это было бы логично. «Черт, надеюсь, я там по лестнице прошел, а не сверзился откуда-нибудь».       Вообще странное чувство беспокойства, не покидавшее меня с самого момента прибытия на планету и притупившееся было, когда я вернулся в корабль, вновь дало о себе знать. Осознание того, что вот он – я, такой маленький и беззащитный, лежу в узкой каменной трубе, где-то там бродит и неизвестно чем занимается Мар, а вокруг – миллионы тонн камня циклопических размеров, внезапно выросло в серьезное беспокойство. Прошло больше двух суток с момента нашего расставания, а не то что весточек – следов какого-либо пребывания Мар я нигде не находил. Да, не добрался еще до места первоначальной посадки – но даже я стрелял, пускал ракеты, жег костер и файера; от моей подруги не было слышно ничего. Абсолютно. И это внушало определенные опасения за ее жизнь… И тут я еще некстати вспомнил о недавнем скоротечном бое с доспехами. Я оружие добыл в корабле, равно как и запасся патронами. Марьяна, как стрелок, таскала с собой два ствола – но я лично обнаружил в сброснике четыре пустых магазина… От кого-то я отстреливался. И вовсе не обязательно от грифона!       По спине пробежал холодок. А если девушка тоже весь боезапас расстреляла туда же, куда и я? Надо бы… Чтоб его!       Все произошло в один момент. Уже подумав о возвращении и долгом пути назад, я развернулся на спину и начал было ползти ногами вперед в сторону зала, когда вдруг ухо отчетливо поймало столь знакомый звук.       Выстрелы.       Отзывающийся эхом хлопок, похожий на взрыв петарды. Еще один, и еще, через короткие промежутки времени.       ДВЛ-ка Мар.       Мысли материальны, черт возьми!       Я даже не заметил, как уже по пояс торчал из отверстия. Не задумываясь о собственной безопасности, упирался рукой в стену и орал. Долго до меня доходило, долго, долго пытался, не навернувшись, достать пояс: но все-таки выхватил из кобуры ракетницу и выпалил вверх. Выбитая из рук отдачей, та упала – пускай. Главное – ракета, оставив дымный след, повисла ярко-синим шаром на фоне багряного неба.       Извернулся, втянулся обратно в воздуховод. Но через секунду «вывалился» обратно, теперь уже с винтовкой в руках. Начал палить в воздух. Патроны не считал – расстрелял все, что были, и трассеры, и обычные.       И нет ответа. Как будто она не видит, не слышит и не реагирует – только рвут тишину редкие выстрелы, и это бесило. Бесило бессилие…       Непонятно, откуда… Кажется, вообще с другой стороны кряжа. Хлопки стали тише, но повторяемость увеличилась. Кажется, пистолет. Патрон «Стрижа» тоже штука убойная, но мы же брали половину травматики… Несколько секунд тишины – и опять эхо доносит искаженные, захлебывающиеся звуки стрельбы. Как же некстати тут сработали отражения! Многократным эхом звуки долетали до меня, казалось, со всех сторон, и триангулировать их источник было совершенно невозможно.       Но очередная пауза сильно затянулась. Все. Видимо, патроны. И тут вижу: ракета! Зеленая ракета – отсюда ее траекторию было видно уже на излете – показалась над скалой и начала вновь опускаться на парашютике, исчезнув через пару секунд из прямой видимости.       Но мне достаточно. Я увидел.       Почти сразу долетел треск длинной скорострельной очереди, на грани слышимости (мой автомат?), затем все стихло. Уже насовсем.       Сердце пропустило пару ударов, а затем забилось почти вдвое быстрее нормального ритма. Нереальный впрыск адреналина в кровь; я не то чтобы неаккуратно вылетел – просто почти упал на пол «Колонного зала», едва удержавшись на ногах после безопорного скольжения по колонне. Руки в кровь, одежда в труху – а, черт с ним со всем!       Успеть. Успеть прийти на помощь. Может быть, я еще не опоздал…       Я не сразу обратил внимание на низкое, заставляющее затрястись поджилки рычание. Просто бездумно рванул к воротам – и не зря. Моментом спустя меня бы накрыло ударом мощной когтистой лапы.       - Эй! В чем де… - обернулся было я. Но тут же передумал и с удвоенным рвением рванул вперед, к единственному выходу.       Глаза трико, пламенеющие нестерпимо ярким фиолетово-белым светом, дали мне понять обо всем. Почти обо всем…       Кое-чего я не учел. Да и не мог учесть.       В голове примерно складывалась картина, но довести логическую цепочку до конца я не успел; пол поплыл под ногами, а виски налились свинцом. Наверное, я не схватил паническую атаку в полной мере по одной причине – у меня в крови было адреналина на роту солдат. Ноги сделались ватными, я споткнулся и буквально пропахал на животе несколько метров вниз по лестнице, чудом не разбив лицо и ничего не сломав.       Дальнейшее я помнил очень смутно. Память работала не совсем адекватно (а можно ли вообще говорить об адекватности при таких обстоятельствах?), поэтому воспоминания отпечатались эдакими флэшбеками.       Кажется, я выпрыгнул в окно галереи. Во всяком случае, зверю, чтобы продолжить погоню за мной, пришлось спрыгнуть оттуда вниз, где собственно объект преследования уже улепетывал, срываясь, по наклонному склону холма куда-то вниз.       Потом обнаружил себя в непонятном замкнутом помещении с низким сводом, полузаваленном камнями и землей, убегающим во все лопатки от махины, пробивающейся где-то сзади, но все еще по каким-то прихотям судьбы не доставшей меня. Наконец, когда я полулежа вжимался в небольшую нишу в полу, видел прямо перед собой горящие глаза и уворачивался от проносящихся в считанных сантиметрах от головы огромные когти… В этот момент, как мне показалось, «мозговой штурм» немного ослаб. Я было даже цапнул себя за пояс в поисках рукояти ножа, чтобы хоть как-то побороться за свою жизнь; но самое интересное ждало впереди.       Внезапно мир перед глазами поплыл. Яркое бело-фиолетовое свечение, казалось, заполнило все пространство.       Мгновенно перестав дергаться, я замер.       Что-то коснулось моего сознания. Как будто что-то… чужое. Я находился одновременно в двух местах – с одной стороны, я чувствовал холод камня, в который вжался всем телом, и давление металла рукояти затвора в спину; с другой – я просто не могу понять, как – я будто бы находился в теле другого человека… Ощущение, сравнить которое можно лишь с вулканским слиянием разумов. Но именно сравнить! Ибо там ты являешься сторонним наблюдателем и вновь переживаешь события своей жизни, а тут я буквально видел чужими глазами. Видел – и чувствовал.       Нет, нельзя было спутать это с чем-то другим. Я – именно я – буквально трясся от страха и последствий адреналинового удара, в то же время меня накрывала непонятная тревога и странное, ни на что не похожее… умиротворение?       Постепенно реальный мир полностью сошел на нет. А через пару секунд из пульсирующего в такт моему сердцу свечения возникли образы… Постепенно обретали все большую ясность и четкость, а собственное тело становилось все более ватным. Вот мимо проносятся скалы – я лечу? – а вот уже знакомый мне вырубленный в скале комплекс. Башни, галереи – все те же, но в то же время как бы… Другие.       Горят огни. Много огней! И люди. Повсюду люди! Статные юноши, девушки, дети, умудренные годами опытные мужчины и женщины с суровыми и одновременно справедливыми взглядами: все это промелькнуло внизу одним мигом, но запечатлелось в моей памяти до предела отчетливо.       Это место жило. Но кадры летели со страшной скоростью – вот уже тот, чьими глазами я смотрел, крадется по поросшему травой каменному карнизу, а за ним неслышной тенью следует его зверь… Трико.       Мозг буквально кипел от сваливавшейся на него новой информации. Но, как я ни пытался ухватить хоть капельку из этого потока сознания, все тщетно; чужие мысли не давались мне, пробегая мимо подобно потоку горной реки.       Тем временем картина вновь сменилась.       Кровь. Повсюду кровь. Боль пронзила мое тело, я бы закричал, если бы мог, столь нестерпима она была; никогда в жизни я еще подобного не испытывал. Что творится? Почему со мной, сейчас, и как вообще это возможно?!       Окровавленные руки, сжимающие меч столь знакомой формы, ныли… Но вновь оружие было занесено – но я не успел разглядеть, на что он должен был обрушиться. Оружие, занесенное моими руками…       И следующий кадр…       Человек, в воспоминания которого я погрузился, бился в агонии. Кровь застилала его глаза, то и дело ослепляемые яркими солнечными вспышками, а в остальное время не видевшие абсолютно ничего. Перед моим (моим?) сознанием проносились такие молниеносные, и в то же время яркие и отчетливые воспоминания-в-воспоминании, как пролетает, по слухам, вся жизнь перед смертью.       Первая – горящие во тьме нестерпимым светом два глаза, заполнившие все вокруг; следующая – полукруг людей, я в фокусе, и передо мной – Трико. Одновременно – страх и любопытство. Слышен смех и шепот стоящих позади; затем – видимо, тренировка. У меня в руках круглый щит (вспомнил давешний ящик в башне), который наподобие фонаря проецировал символьный круг на большой камень впереди. Вот как, оказывается, это работает! Мгновением спустя он в пыль разносится плазменным шаром, сорвавшимся с хвоста зверя, слышен обрывок довольного шипения.       Еще несколько картин из жизни – обучение навыкам владения мечом, силовые упражнения и полеты… Полеты верхом! Трико прочно прописался в жизни юноши – будто симбиоз… Все воспоминания были исполнены теплоты, нежности, иногда легкой неуверенности и страха – но все то было невероятно, что называется, «лампово», и на секунду я забыл, кто я сам – так захотелось вдруг прожить ту жизнь, недоступную и столь увлекательную. Мои приключения рядом не стояли… Приключения? Скорее злоключения!       Но все изменилось в один миг.       Вновь огонь, пожирающий деревянные перекрытия. Крики людей, оглушительный рев зверей (их много?), треск дерева и лопающегося металла. Словно дух вышибло…       Бегущие люди. Точнее, не так – кто-то бежит, а кого-то уже догнали…       Их армия, и их не остановить.       Глаза горят яростным фиолетовым огнем. Уже знакомые мне каменные солдаты по сравнению с ними – просто пустячок. Этих ЛЮДЕЙ учили боевым искусствам. Учили наравне со всеми.       Кровь… море крови. Теперь ясно, откуда она взялась.       И, наконец, последняя картина, теперь уже не воспоминание, а явь для последнего оставшегося в живых Хранителя Гнезда, заставляющая его сердце разрываться от боли. Толпа; копье за копьем вонзается в еще живого, но уже ни на что не реагирующего спутника остервенело обрушивающего на шагающие доспехи свой меч воина.        «Воля последнего трико, не подчинившегося приказам Владыки, не сломилась – просто их было слишком много…»       «Мы сами во всем виноваты… Мы сами…»       Первые и последние мысли, которые я смог, что называется, услышать.       Яростный крик сорвался с моих губ, когда я внезапно – теперь уже без каких-то эффектов – выпал в реальный мир. Постепенно в глазах прояснялось. Боль в висках исчезла, камень не вибрировал.       Где-то далеко вверху солнце уже начинало клониться к закату, и один из последних лучей выхватил из тьмы каменной ниши мое перекошенное лицо.       Атаковавший меня зверь исчез. А я, похоже, провалялся здесь не один час…       Что бы это ни было, оно прекратилось. Прекратилось, оставив меня в абсолютном смятении. Это не было похоже на прошлый раз, когда мы подверглись подобному воздействию.       Мимолетное, уже на грани «отключения» воспоминание – возможно, последнее, которое запечатлело чужое сознание, прежде чем навеки кануть в белоснежную пропасть небытия – темный шар, разрываемый на части вспышкой плазменного залпа, выхватившей у стены человеческую тень. Только вот это был уже действительно взгляд со стороны, не от «первого лица». И при мысли об этом у меня волосы встали дыбом.

***

      Прошли, наверное, часы, прежде чем я нашел выход из каменного лабиринта. Коридоры, галереи, лестницы, все слилось воедино. Заметок я не делал, да и не возвращался никуда назад. Шел наугад, иногда сверяясь по солнцу, иногда видному из окон, и оставляющему длинные тени за предметами.       Кровь капала с рук, сжатых в кулаки. Аж костяшки пальцев побелели. Оружие бесполезным грузом болталось за спиной. Патронов нет, как нет и ни одного из запасных магазинов в подсумках – расстреляв всё, что было, я сделал, возможно, глупость… А возможно, наоборот. Ведь патрон СВД точно стал бы даже для трико смертельным сюрпризом…       Стало очевидно. Мне хватило ума понять. На меня эта гадость – инфразвук, не инфразвук, теперь я не был уверен – действовала, видимо, иначе, чем на всех остальных обитателей этого мира. Кажется… Кажется. Я не могу утверждать. Но что наяву, что в видениях – все указывало на то, что НЕЧТО может брать под контроль что людей, что таких мощных зверей, как трико. Но это лишь предположение, дальше думать сил не было…       Пара раздавленных приборов, несколько уцелевших – все, чем я располагал. Но было как-то не до них.       Оцепенение. Усталость и отчаяние – худшая смесь, которую я встречал в своей жизни. На грани апатии.       Отходняк наложился на дикую вымотанность, вызванную внезапным стайером и достаточно длительным бодрствованием. Опасности, грозившие мне, отошли на второй план.       Неужели… вот так? Раньше я не мог не пропускать хоть одной мысли, что когда-нибудь один из нас погибнет. Мы с Мар прошли через многие опасности, пролетели сотни световых лет. Исследовали множество миров. Бок о бок участвовали в космических боях и в планетарных баталиях. Основали эскадрилью…       Недавно только отмечали семилетие наших приключений. С того момента, как я увидел в оптику знакомое лицо, прошло семь лет… а кажется, вечность. Можно сказать, другая жизнь. Да, с момента, как я попал в темпоральную аномалию и оказался заброшен в совершенно незнакомую параллель, я привык отсчитывать начало новой жизни. И почти вся она связана с Мар. Она – ведущий, я – ведомый.       Мы могли оба погибнуть от фазерных выстрелов, взрывов бомб и мин, сгореть в мгновенной вспышке взорвавшегося реактора.       Конечно, я не мог стопроцентно утверждать, что Марьяна уже не жива. Но вероятность этого была невероятно высока, и нельзя было этого не признавать.       Уже в абсолютной темноте я, сам не заметив, вышел на леса. Выломал часть каменной кладки, сквозь которую проникал тонкими струйками туман, и попал на те самые леса у основания башни с воротами. Несколькими уровнями ниже остался сам гейт, от которого светлой полосой среди темного моря травы к реке уходила дорога. Долго вдуплял, почему внезапно над головой оказался не каменный свод, а медленно опускающееся все ниже полотно непроницаемой дымки, потом с грехом пополам спустился на нижний ярус скрипящей и грозившей в любую минуту обвалиться конструкции. Привязал трос, спустился; ума хватило привязать как следует, внизу просто отсоединил и оставил катушку – завтра было бы здорово, если будут силы, подняться обратно.       Не хотелось думать ни о чем. Тем более мысли уже путались и никак не хотели собираться воедино. Добрел до шаттла. Вот отсюда примерно сутки назад мне стоило повернуть в другую сторону, попробовать, как и хотел, на прочность стены этого каменного цилиндра. Может быть, сейчас бы уже все закончилось, и мы с Марьяной развели кипучую деятельность по приведению корабля к летной годности…       Вошел внутрь, на всякий случай все же оставив внешний люк шлюза опять незапертым. Мало ли…       Терять надежду – худший вариант в любом случае, в любой ситуации. Сколь патовой она бы не была.       Подсвечивая догорающим химическим фонарем, по случайности оставленным не в кармашке рюкзака, а в утилитарном подсумке, пробрался через завалы. Побросал в шкаф всю снарягу и одежду (точнее, те лохмотья, в которые она превратилась). Потом все, сейчас я вырубился бы при любой остановке.       Голышом завернулся в спальник, пристроив винтовку под боком. Два патрона, найденные в штанах – все, чем богат. Остальное осталось в рюкзаке.       Холодно, била крупная дрожь. Но ничего. Отогреюсь, этот, Марьянин, мешок рассчитан на меньшие температуры чем мой. Так и дрожал, до самого момента отключки. А отрубился почти мгновенно.       Как там было? «Мы сами во всем виноваты…»? Да, вот тут не поспоришь. Сами. Сами полезли, сами и огребаем…

***

      Сна как будто и не было. Только прилег было – и тут же вскочил, как из ушата облитый. Разве что в мозгах прояснилось, да освещение поменялось. Если верить часам, то по эталонному земному времени уже полночь. Значит, спал я чуть больше пяти часов. Ну и на том спасибо…       Вчерашнюю апатию как рукой сняло. Теперь каждая клетка моего мозга горела жаждой действия. Кто бы то ни был и что бы он не сделал… не сделал с Мар, я найду, выясню и предприму решительные меры. Не в первый раз в жизни, и, очень хочется верить, что не последний.       Мышцы пришлось долго разогревать, прежде чем боли в них утихли. На плече раздулся здоровенный синяк; и на том спасибо, что не выбил его вчера, темповая стрельба из неудобного положения может в принципе лишить человека возможности оперировать рукой. Да что далеко за примером ходить – сам не раз рвал сухожилия во время планетарных боев. Вот только лечить все это дело нечем – с рюкзаком потеряна половина медицинских приборов, а единственный рабочий трикодер канул в небытие во время кросса по пересеченке.       Хотелось есть, а еще больше – пить. Фильтры остались также в рюкзаке, а флягу я опустошил еще вчера. М-да… мрачноватенькая ситуация. В корабле я не оставил почти ничего полезного. Вот так-то, подвела меня привычка «все свое ношу с собой»!       «Все свое ношу с собой… Дырявая голова, твою мать!»       Завернувшись в спальник и надев ботинки на босу ногу, пробрался через разгромленную кают-компанию к своему шкафчику. Одежда валялась тут, как я ее вчера и бросил – грязная, мокрая, с превращенными в решето коленями и локтями, покрытая множественными пятнами крови.       Жажда усилилась. Казалось, даже слюноотделение почти прекратилось. А единственное, чем я располагал – это винтовка и грязная одежда. Ну, и груды бесполезного металла, в которые превратились предметы интерьера.       Из Марьяниной укладки я вчера выгреб все остатки – думал, встретимся-найдемся и надо будет распределить ресурсы на месте. Хотел еще исследовать каменный город, блин! Предусмотрительный, блин!! Двадцать один год, мужик взрослый, а все еще думает как подросток. Стыдно.       Впрочем… Как подросток…       Кое-что я не забрал. Даже две вещи как минимум. И как я раньше не вспомнил, ёкараный бабай!       Ухмыляясь, я достал с «антресоли» шкафчика полиэтиленовую упаковку. Валялась-валялась у меня, пылилась, а вот теперь и пригодилась. Несколько движений – и я уже облачаюсь в свежую, чистую и красивую парадную форму эскадрильи. Спешл фо фёрст контэкт запасенный комплект. Жаль носков в нем нет. Впрочем, это как раз не проблема… Нож остался при мне, осталось только откопать его среди груды превратившейся в тряпки формы. Да и хрен с ней, в последнюю очередь стоит думать о чем-то настолько маловажном сейчас.       Рассортировав закинутые ночью в шкаф вещи, я распустил порванный китель на тряпичные полосы и отобрал из них пару почище. Вот и портянки готовы, хотя бы примитивные; главное – дочесать до рюкзака. Да и вообще я не рассчитывал на долгую миссию, и уж тем более на отказ всего оборудования корабля! «Рюкзак», «рюкзак» - там тоже не клондайк. Стоит помнить, что расчет велся на двухсуточное пребывание в параллели. Теперь нечего даже помышлять о скором возвращении на корабль, застрял я… застряли мы тут надолго, теперь это становится все более и более тяготящим и реальным фактом.       Аж передернуло. «Полюс» сюда не пройдет, ждать помощи по факту не от кого. Капитан Хеджети не станет рисковать последним флайером, дабы попытаться выяснить, что с нами произошло, а шаттл не сможет миновать такое мощное искажение пространственно-временного континуума. «Стары» без нас с Марьяной бесполезны… А это значит, что если мне не удастся довести корабль хотя бы до минимальной летной годности, риск остаться в параллели навсегда велик как никогда раньше.       А уж о том, КАКАЯ это параллель и в каком мире мы оказались, я вообще молчу. Вчерашнее я помнил весьма смутно; вчерашнее то, что происходило со мной. Но «чужие» воспоминания прочно укрепились в моем сознании, что пугало не меньше перспективы остаться навсегда на незнакомой планете, да к тому же находящейся на уровне Земли годов эдак тысяч десяти до нашей эры. Я знал, я слышал, я, наконец, испытывал на себе, что такое телепатия. Но каким образом – и главное, от кого? – я получил эти воспоминания? Очевидно, что действо развивалось очень давно, и вряд ли даже самые младшие очевидцы тех событий смогли бы дожить до сего дня и увидеть меня… Впрочем, как минимум одного живого человека я тут встретил. Другое дело, что он не проявлял никак ни желания, ни способности входить в мысленный контакт. Да и вообще в контакт.       Я рылся в обломках и рассуждал. Моей целью номер один сейчас был относительно небольшой пластиковый кейс. Он был не в шкафчике, я прихватил его из каюты в самый последний момент и оставил на стойке с аппаратурой. Развлекались в голограммах, страйкболисты хреновы…       Так вот. Мы явно имели дело с инфразвуком; мне известно, что с помощью «звуковых» колебаний различной частоты можно передавать многое – от информации до больших энергий. Так работала беспроводная связь в «Древние» для современников, а для меня родные, времена (Wi-Fi), так передается энергия в гравитационных центрах крупных звездных баз. Другое дело – каким образом с помощью звука можно «достучаться» до мозга человека, если мне сею информацию передала та же система, что чуть не убила нас с Мар пару дней назад, а потом… потом. Видимо, все-таки именно эта система виновата. Иначе как объяснить внезапную смену поведения у трико? А в том, что в его случае система осуществляет уже полный контроль, я и не сомневался. Но… Насколько реально проделать это с человеком?       Мозг услужливо подсказывал ответ за ответом. Ха-ха. Я пытаюсь понять, как получил воспоминания о чужом прошлом, основываясь на этих воспоминаниях. Весело, че…       Какого хрена я ВООБЩЕ получил эту информацию, причем прямо на подкорку?! Кто управляет всем этим? Компьютер мы с Мар видели, опознали и даже кое-что она успела, как я понял, скачать... Но даже если бы он и был, как я предполагаю, рассчитан и построен для осуществления какого-то рода контроля за разумом, почему он не стал меня сразу брать… и почему отпустил в итоге, лишь показав какие-то кадры? Это абсурд просто…       Кто, черт возьми, построил такой компьютер, который может ковыряться в мозгах людей?? Какой идиот-самоубийца?       С другой стороны, я узнал много нового. Как минимум, трико обладают способностью контролировать энергии высоких уровней активности, и это уже интересно как с познавательной, так и с научной точек зрения. Если я правильно воспринял и интерпретировал увиденное… Впервые вижу существо, которое способно на подобного рода вещи.       Одновременно меня посетили две «взрывоопасные» мысли, а рука наконец нащупала рукоять искомого предмета.       Первая – стоит рассчитывать на то, что в любой момент меня тоже могут взять под контроль или, как минимум, вывести из строя. Причем, если я правильно уразумел, источник излучения (или через как это вообще все-таки работает) мы с Мар видели. Вторая - а что, если Марьяну не атаковали, а взяли под контроль? Тогда мне это грозит банально пулей в лоб. Тем более, что в высокоточной стрельбе она не хуже меня, а в тактике так вообще на шаг впереди.       Теперь стоит быть максимально осторожным. Опасность может подстерегать повсюду. И привлекать как можно меньше внимания, по крайней мере, если моя гипотеза не найдет опровержения.       Защелки тихо звякнули, откинувшись. В пластиковом кейсе лежало то, что когда-то являлось для меня большой ценностью, и не стало предметом антуража даже в условиях технологий моментального воспроизводства.

***

      Рюкзак лежал прямо посреди поляны перед шаттлом. Я поначалу даже не обратил на него внимания. Утренний туман – кажется, здесь он – нормальное явление – почти рассеялся, и теперь плавал легкими облачками лишь кое-где. Трава покрылась тончайшей ледяной коркой; кажется, ночью прошли заморозки. В принципе, не удивительно: по идее, мы совершили высадку в конце местной зимы. Я данные не смотрел, но вполне вероятно, что она тут – в горах – протекает чуть более сурово, чем вне кольца. Субтропики однако, но возможно всякое.       Солнце пробивалось сюда, на дно, и поляна была достаточно ярко освещена. Первый порыв – подбежать к рюкзаку и побыстрее извлечь оттуда фильтры или флягу с водой – я с трудом, но подавил; выглядело это все крайне подозрительно, не сам же он сюда пришел.       Я поудобнее перехватил винтовку. Два патрона. А будет нечем стрелять – на худой конец, как дубинка сойдет. Хотя жалко было бы ее поломать, тем более, что теперь она вновь сможет работать по назначению.       Примотанное к рюкзаку, торчит копье. Сам прикрутил вчера стропами. Если быстро выдернуть его оттуда…       Еще раз осмотрел окрестности из проема люка, готовый в любую секунду забаррикадироваться внутри корабля. Но нет, вроде ничего подозрительного… вроде.       Вдох, выдох, вдох, выдох. Ровно. Спокойно.       Рывок, перекат. Доли секунды – и я уже около рюкзака. Затаился; но вроде никто пока не атакует и не собирается. Осмотрел его на предмет ловушек или намека на что-то вроде капкана. Тоже безрезультатно. Вытащил копье. Вроде тоже не повреждено, а красивая все-таки вещь. Металл, весь покрытый вязью, сродни дамасской стали – но легче так точно.       Осматриваюсь. Тихо, как в могиле. Ничего не шелестит, даже ветра нет.       Уже не в силах терпеть, я развязал клапан и запустил руку внутрь. А, черт – перепачкал все кровью. Ничего страшного, на парадке вон тоже пара отпечатков ладоней осталась. Выудив со дна флягу, начал жадно пить, попутно свободной рукой нашаривая пачки с патронами. Ледяная вода обжигала горло, и это было одновременно и противно, и приятно – я смаковал каждый глоток.       Покончив с содержимым, засунул флягу обратно и пристегнул магазин. Если я не найду вчерашнюю пропажу, то их останется всего шесть. Не густо… Но и не пусто. Шестьдесят выстрелов…       С наслаждением оттянул затвор, подхватил оболочечный и дослал вместо него бронебойный патрон.       - Ну, будем, - хруст механизма разнесся по окрестностям и отразился от стен. Чего-то не хватает в этой звенящей тишине… Ну, собственно, не нам это решать. Не будем и нарушать ее.       Под крышкой кейса на слое поролона лежали два раритета. Когда-то черный облупленный цилиндр глушителя и тот самый ПСО-1 1986 года выпуска, который я берег как зеницу ока и по случайности притащил с собой в эту миссию, забрав с борта «Шутинг Стара». Как в «старые добрые» времена. Как на Старой Земле…       Руки все помнят, оптика выверена по винтовке, глушитель притерт и ствол вывешен как раз под него.       Теперь нет преграды, мешающей добраться до места посадки. И первоочередная цель – разнести в хламину тот кристалл, активизация которого сканированием впервые вызвала у нас проблемы. Готов поспорить, что именно он и является как ключом к разгадке всего, так и источником всех проблем. Думать, как его «взломать», не моя работа, меня этому в принципе в Академии не учили. Следовательно, хоть и это, вероятно, станет потерей последней возможности извлечь какую-то достоверную информацию о прошлом этих мест, нужно эту антенну уничтожить. Тогда может быть и приборы смогут нормально работать, мало ли какое гасящее поле тут может сейчас висеть, а я его тупо не регистрирую.       Продолжая вращать головой на триста шестьдесят градусов, перетащил рюкзак в шлюзовую, где поверх формы надел компенсационник и нацепил разгруз. Сейчас нечего помышлять о длительных походах или исследованиях. Только к цели, только вперед. Сейчас рюкзак уже не нужен – все мое имущество умещается в подсумках и сухарке. Да и в принципе не густо. С собой только самое необходимое: оружие, боеприпасы, аптечка (то, что от нее осталось: приборы окончательно вышли из строя, элементы питания заменить теперь нечем) и фильтры для воды. Ну, еще остатки пищевых брикетов. Ибо голод – не тетка, и я уже, пока рылся, зажевал пару галет и кусок вакуумированной колбасы, который приберег «на крайний случай». Надо бы на будущее задуматься о чем-то более серьезном… Об охоте может быть?       Даже настроение чуть-чуть улучшилось. Правда, ладони болели… Но ничего, ничего. Не все же тебе, Илюха, замазывать каждую царапинку кожрегенератором. Терпи, казак, атаманом станешь!       Но руки все же замотал, потратив один из двух оставшихся бинтов. Щас бы заражение крови подцепить…       Появилась четкая цель, появилась решимость, появилось желание. Желание отомстить… Даже если мне удастся в конце концов найти подругу живой и невредимой, те, кто заставил меня потратить столько нервов и сил, ответят за подобные шуточки. Пусть говорят, что месть – не лучший повод, а желание отомстить часто заводит в тупик; но по собственному опыту знаю: порой оно может придать сил и заставить сделать такое, что в обычном состоянии ты бы не смог сотворить ни в жизть.       Пора было выбираться с дна. Разобраться со всеми проблемами и починить корабль. А потом… О «потом» думать пока не хотелось.

***

      В воздухе опять витал аромат приключений. Но приключения эти были не веселые и жизнерадостные – скорее, немного печальные и как будто сероватые, не такие яркие. Теперь я иду один, и на душе скребут кошки. Или все-таки не один?..       Из-за насыпи на меня смотрели два больших темных глаза. И не видно почти, хорошо спрятался… Как будто поняв, что я его заметил, трико выпрыгнул на насыпь. Странно – уши прижаты, хвост волочится по земле… Издав непонятный вой, опустившийся за секунду с ультразвука до гортанного баса, зверь пробежался и тяжело запрыгнул в здоровенный пролом в стене. Кажется, за ночь кто-то (интересно, кто, хах?) расковырял дырку, через которую я пролез вчера ночью, до размеров входного портала в ангар для шаттлов. Ну, тем лучше, теперь можно вообще не беспокоиться по поводу нормального выхода с плато.       При желании я точно смог бы сюда забраться – это к слову о том, что направление я в первый раз выбрал далеко не самое верное, судя по всему. Но тогда башня казалась абсолютно неприступной – но теперь такой проблемы не было. Просто крепи на пояс катушку и поднимайся себе преспокойно, даже фактически налегке. Два копья – настоящее и редкое, с возможностью пострелять – болтались у меня за спиной, но не так сильно мешали, как, допустим, рюкзак. К трофейному оружию я примотал несколько строп, и оно преспокойно разместилось, разве что давило немного.       И опять. Я спокойно взбирался, не ожидал никакого подвоха; но первое, во что уперся мой взгляд, стоило голове подняться выше последнего яруса шатающихся лесов – это два огромных, будто плававших в темноте провала, отсвечивающих глаза. Отшатнувшись и едва не навернувшись, я было вскрикнул, но быстро взял себя в руки. Трико тем временем опять протяжно завыл и тяжелая поступь выдала его уход куда-то туда… В темноту, куда шел и я. Вообще не хотелось бы мне сталкиваться с ним еще раз, но вряд ли удастся от него уйти или отвадить.       В свете последних событий я вообще во всем сомневался – и прежде всего, в себе.       Снова повторяется одно и то же. Я иду, а меня как будто ведут… Может, теперь стоит не выпендриваться, и тупо последовать за проводником?       Но надо сначала обязательно попасть в тот зал с кристаллом… Неизвестно, когда он решит в следующий раз свести меня с ума, а это будет чревато серьезными последствиями, готов поспорить. Черт, я уже о кристалле говорю, как о живом. Или в этом есть какой-то скрытый смысл, который подсказывает мне подсознание? Вообще ничего не понимаю. Мысли в кашу…

***

      Я таких лестниц в жизни не видел. Однообразно, темно и постоянно обо что-то спотыкаешься – это еще половина беды, больше волновала ее длина. Вообще подняться надо было метров на триста вертикально вверх; но, извините, когда ты уже теряешь ощущение пространства и времени, когда остается только бесконечная лестница, которой конца-края не видно, а еще и голова раскалывается от недосыпа и огромного количества неразгаданных тайн – тут уже впору задуматься о своем психическом здоровье, а не о том, как ты задолбался и как устали твои ноги. Вообще вот к чему, а к форсированию таких лестниц нас не готовили в Академии – да и вообще вряд ли кого-то готовили, у нас собственно особо длинных ступенчатых подъемов нигде и не осталось. А нагрузка неслабая… Причем это все дело явно было предназначено именно для спуска-подъема к плато, ибо никаких боковых ответвлений не наблюдалось. Только редкие световые оконца. Я нечто подобное видел, когда был на экскурсии в Протвино, на Земле – там показывали модель подземного кольцевого ускорителя частиц. И вот как раз к нему опускались несколько вот точно таких же по устройству шахт: в одной половине ствола – лифт или тросовая система, в другой – лестница, поднимающаяся правда не полукольцами, как здесь, а пролетами; с другой стороны, у меня тут не было собственно этажей и лестничных площадок. Я считал только количество раз, которые лестница начинала идти по ровной стене, вместо радиуса.       А если вспомнить, как мы с Мар тогда намучались с последними ее пролетами… Впрочем, кажется, дальше вниз она шла более-менее целой.       Господи, это было всего четверо суток назад… А кажется, что прошла вечность.       Ни на секунду не пожалел, что пошел налегке. И так оружие после где-то двадцатого пролета начало, кажется, продавливать ремнями мясо в попытках опереться на кость… Это если верить ощущениям. На самом деле такой подъемчик не то что трудноват – для неподготовленного человека он был бы, думаю, за один заход непреодолим.       Наконец – свершилось. Хорошо, что здесь прошел трико; если я правильно помнил, проход ниже был в этом месте заблокирован грудой камней и разрушенным пролетом. Но уже относительно знакомая (ну как знакомая, один раз прошел) площадка встретила меня гостеприимно зияющим залазом. Подтянулся, перелез, и готово…       Кажется, у меня у самого уже начали светиться глаза. Во всяком случае, ХИС я убрал. И куда подевалась усталость? Не замечая ничего по сторонам, рысцой трусил по коридору. Методично. Напрямик. Дальше путь мне знаком…       Удивительно, но я даже ничего себе не сломал, буквально съехав на заднице по давешнему каменному завалу. Проскакал мимо скелета, выбежал в зал, сдергивая с плеча винтовку, с твердым намерением немедленно заслать куда надо несколько бронебойно-зажигательных пуль… Но…       Комната встретила меня развороченным полом, разнесенной в хлам «защитной решеткой» и кучей мелких обломков пульсирующего синим светом минерала.       «Неонового деревца» на месте не оказалось. На его месте зияла огромная яма в камне, а решетка, за которой тот скрывался, была буквально вырвана и валялась на полу невдалеке. А рядом с ней сиротливо поблескивал глянцевым металлом корпуса злополучный трикодер…

***

      Он шел сюда долго. Очень долго. Миновал сезон дождей, подходил к концу период холода и ветров. Поначалу люди только покачивали головами; затем стали попадаться те, кто в свое время оказался, что называется, «под ударом». Пару раз даже попадались те, кто воочию видел ИХ. Но никто не мог точно указать направление, и приходилось идти буквально наугад, по направлению. Но все признаки указывали на то, что он приближался к цели.       И вот, наконец, в очередном поселении ему сказали – «Ты на краю». И эти люди не понаслышке знали, о чем говорили.       Теперь перед ним простирается болотистая равнина. Тут и там видны линзы воды, перемежающиеся полосками земли, поросшими травой и мхом. Луна отсвечивает на водной глади, бликуя, из-за чего кажется, что вся земля впереди засыпана обломками стекла.       Осколки стекла…       Впереди, в нескольких тысячах шагов, виднеется царапающий небо кольцевой горный кряж. Вершины гор утопают в облаках, как будто зацепившихся за скалы…       Он сбрасывает со спины вещмешок и отвязывает округлый сверток.       Пора.       В руках человека тускло блеснул, а затем начал наливаться преломленным светом круглый предмет; проявился рельефный рисунок, и человек с глубоким вздохом поднял руку с зажатым в ней металлическим щитом.       Он точно не мог этого знать. Но он чувствовал…       Так же, как и тогда, он с уверенностью не мог ничего сказать. Но…       Он верил.       Свет пучком сорвался с гладкой зеркальной поверхности и устремился ввысь, прорисовав столь знакомый рисунок на одном из кучевых облаков, гонимых ветром с запада.       Луна в последний раз пробликовала на чуть взволновавшихся лужицах, и исчезла за тучами. Волшебство момента сошло на нет.       Человек опустил руку и бережно завернул щит обратно в ткань. Это – единственный способ коммуникации, единственная ниточка, кроме воспоминаний, связывавшая его с прошлым. Столь далеким и в то же время столь близким…       Никогда он не мог с уверенностью сказать, что тянуло его ТУДА. Это было что-то… Что-то за гранью обычного мировосприятия.       Он просидел, вглядываясь в темный силуэт на горизонте. До самого рассвета. А когда первые лучи солнца окрасили вершины скал в розовый, слипающиеся от усталости глаза заметили сорвавшуюся с одного из пиков точку.       Нет, не показалось. Постепенно она увеличивается в размерах, обретает четкость и знакомые – и в то же время словно другие – очертания. И одновременно боль и теплота наполнили сердце сурового и справедливого мужчины, заставив подорваться с места и вскочить на ноги.       Живой… И невредимый.       Еще через несколько минут, хлопая крыльями и роняя перья, огромный зверь мягко опустился на землю. Прижав уши, он шумно дышал и посвистывал, но не двигался с места. И лишь когда сильные руки, все покрытые татуировками, коснулись его носа, тот подался вперед и аккуратно потерся о них носом.       Казалось, сам воздух трепещет от напряжения.       Несколько мгновений спустя, подгоняемая все крепчающим восточным ветром, крылатая фигура в несколько прыжков набрала взлетную скорость и свечой взмыла ввысь. Вновь встретившись, старые знакомые устремились туда, где все началось. В Гнездо.