Под орлесианским игом

      — Я для сегодняшнего дня даже доспехи начистил до блеска! Хотел, правда, у Вейда попросить новые и красивые, но стоило мне подойти, он на меня так глянул, что…       Шла пятая минута обеда, а Киндейрн, немолодой воин, но в котором, по его собственным словам, ещё теплилась жизнь, молился Андрасте, Создателю, всем эльфийским богам, Камню, хоть кому-нибудь свыше, кто готов его услышать и кто может что-то сделать, чтобы время принятия пищи закончилось как можно скорее. Это было бы удивительно, зная огромную любовь к еде у Стража (не видна она в виде уплотнившегося живота только чудом, а если точнее, то упорными тренировками и частыми вылазками, но для простых смертных это чудо), но практически все обедающие были мысленно солидарны с ним, хотя по их лицам с отсутствующим взглядом такого сказать и было нельзя, но этот потрясающий дух единства был практически физически ощущаем. Причиной данного единства, которое даже могло переплюнуть Мор, был Винце, новый рекрут Серых, очаровательный паренек, но самая болтливая заноза в заднице, которую только могли рекрутировать.       «Ему нужно в политики, с таким длинным языком далеко бы пошел. Да и нам бы полегче было без этой бубнежки постоянной. Пф, молодежь», — проворчал мысленно Киндейрн, принимая внутрь очередную порцию горохового супа или чего-то, что должно было быть таковым. Но… Стоило ему только глянуть в эти светлые, наивные и полные энтузиазма глаза, как мужчина сразу же сдавался, понимая: без таких вот светлых (в прямом и переносном смысле) голов в Башне Бдения жилось бы слишком скучно. Мысль о том, что именно такие юнцы погибают в первую очередь, Страж старался от себя отогнать, благодаря Создателя за то, что Винце появился совсем недавно, чуть позже Командора, и не видел нападения на их крепость. То ли от таких мыслей, то ли от постоянной болтовни парня, вязкая похлебка окончательно потеряла вкус, как, впрочем, Киндейрн потерял терпение:       — Создатель, уймись же наконец, все равно миледи Карон отменит эту тренировку, не в первый раз уже.        — Не миледи Карон, а миледи Кагʼон, ты как мог забыть? — под дружный смех подправил кто-то из вояк на истинно правильный манер.       С первого дня, как в их жизни появилась, а если быть точнее, то нагрянула Страж-Командор, шутки про Орлей не затихали ни на одно мгновение. Если в начале это было защитной реакцией, которой маскировали враждебность, то потом стало своеобразной традицией, с которой день начинался, проходил и заканчивался. Возможно, она бы быстро и исчезла, если бы миледи Карон своим чисто орлесианским поведением постоянно не давала новых поводов для шуток, тем самым лишь подливая масла в огонь.       Сейчас на пике популярности был орлесианский акцент, упрощенный до картавости и ударений на последний слог и особое обращение к Командору — миледи Карон. Изначально, по крайней мере, мисс Карон хотела тем самым сократить дистанцию между её великой персоной и простыми солдатами, но с чьей-то легкой руки стало очередной шуткой, распространенной у вояк. Причем, не только ферелденских, хотя исконно это и было так, постепенно к подтруниванию над Стражем-Командором присоединились и прибившие с ней Стражи-орлесианцы, что, как ни странно, невероятно объединило и первых, и вторых, имеющих друг к другу множество вопросов и предвзятое отношение.       Но думать, что к Карон относились негативно, пожалуй, было бы ошибкой. Воины признавали, что, несмотря на юность (едва ей двадцать пять исполнилось, если судить внешне), «желторотость» и вытекающие из этого заносчивость и наивность, не стоит забывать, впрочем, и тот факт, что девушка воплощала в себе все стереотипы об Орлее, со временем, пожалуй, она и могла бы стать достойным Командором. Или же нет, она окажется предательницей, а Орлей развяжет очередную войну с ещё не оправившимся от Мора Ферелденом. И об этом, втором варианте, продолжает думать большинство.       Но не Винце. Его угораздило влюбиться, пылко и по-юношески. Пусть он и старался скрыть это всеми возможными способами, но старика Киндейрна не обмануть: он видел это далеко не в первый раз. И поэтому всеми силами пытался вернуть паренька с небес на землю. К тому же… Ходило множество слухов о связи Карон со спасенном ею магом-отступником, Андерсом. Если верить им до конца, то орлесианка и вовсе уже носит от него двойню, мальчика и девочку. Мальчика причем зовут Леоном, схоже с именем матери, а девочку Арианой, потому что сама мать так и хотела. Бред сивой кобылы, но слухи не появляются просто так, поэтому лучше как можно быстрее избавить голову Винце от этих чувств.       — А я верю, что в этот раз все состоится! — юноша покраснел до кончиков ушей, но все же крикнул, желая быть услышанным, хоть этого и не произошло. Стражи громко разговаривали между собой, давно уже забыв о Командоре, попутно трапезничая. Винце, видя это, нахмурился и нахохлился, словно петух, бормоча что-то себе под нос. Киндейрну снова стало жаль его, но рационализм победил жалость, из-за чего слова утешения вышли несколько корявыми:       — Ну сам подумай. Вспомни первую тренировку. Стоило только Хоу попросить продемонстрировать мастерство старой орлейской школы шевалье, как Командор все прикрыла. Видимо, её серьёзно ранили при нападении и она до сих пор не оправилась. А уже раз четвертый отменяет, потому что все же хочет тренироваться вместе с нами.       — И для того, чтобы следить за её здоровьем, с ней постоянно общается этот маг-отступник? — с надеждой уточнил Винце.       — Конечно, — кивнув, солгал Киндейрн и добавил, — Ты будешь свою порцию?

***

      — Пожалуй, сегодняшнюю общую тренировку придется отменить, — с виноватой улыбкой, будто бы нашкодивший ребенок, произнесла Леони, на самом деле не чувствуя ни малейшего угрызения совести. Даже пристальные взгляды-детекторы лжи, которыми была награждена от Вэрела (правда, у него была ещё и малая толика осуждения) и Гаревела не смогли пробудить совесть, ей даже не стало ни на толику неуютно.       — Командор, вы делаете это уже в четвертый раз, — Вэрел ещё и нахмурился, но это не сильно помогло делу, миледи Карон продолжала беспечно улыбаться, тем самым получая ещё больше неодобрения от сенешаля. Мужчина глубоко вздохнул и с огромной долей иронии спросил, хотя прекрасно знал ответ:       — Ну и какова же причина в этот раз?       — Ну, — потянула миледи Карон, устремив взгляд светло-зеленых куда-то вдаль, — я помогаю сегодня госпоже Вулси.       — Насколько я знаю, госпожа Вулси уже дала вам рекомендации по решению сложившейся экономической катастрофы, а с бумажной волокитой она в состоянии сама справиться, — с легкостью привел контраргумент сенешаль, улыбка на лице Командора угасла. Уже четвертый раз они спорили, и уже в четвертый раз Вэрелу начинало казаться, что произошла ошибка и им по какой-то несчастливой случайности подослали ребенка. Ребенка в сияющих латах и с сияющей улыбкой, держащий меч только ради того, чтобы позировать для картин и всячески позерствовать. Но при этом он не мог не признавать факта, что управление Башней у неё все же на достойном уровне, что и удерживало в его сердце надежду на то, что все это из-за молодой горячей крови, что постепенно она освоится, появится опыт и мудрость, а такие «странности» исчезнут.       Иногда у сенешаля Вэрела складывалось впечатление, будто бы девушка бежала от ответственности, занимаясь чем угодно, только не делами, требующими неотложного вмешательства. И это было странно, учитывая, с каким энтузиазмом приступала к возрождению Ордена она в самом начале. Но он знал людей подобного типа, знал, на что стоит надавить. Гордость. Для молодежи это слово означает так много, как ни для кого-либо другого. К тому же Башню Бдения, как и эрлинг, действительно пора восстанавливать.       — В крепости заканчивается еда, а следующие поставки прибудут неизвестно когда. Людей пугают рассказы о появившихся туннелях, полных порождений тьмы. Как сильно бы вы не старались, но скоро может возникнуть явное недовольство.       Леони уже было упрямо выпятила нижнюю губу, пытаясь тем самым доказать… Что-то, но, видимо каким-то чудом, она прислушалась к Вэрелу и в мгновение ока изменилась в лице: нахмурилась, взгляд стал задумчивым и, слава Андрасте, осмысленным.       — Положение в эрлинге весьма шаткое, единственный шанс — хорошо показать себя на церемонии присяги… Появление конфликтов внутри Ордена и разжигание новых вне его — не самая лучшая затея. Ладно. Время отправить кого-нибудь в Амарантайн за этим торговцем, пусть заодно и Кристоффа поищут, я начинаю беспокоиться за него, — начала тараторить Карон, подлетев к письменному столу. Обмакнув перо в чернильницу, она, полная энтузиазма, начала выводить на первом попавшемся листе, как видимо, указы.       — А вы тем временем наконец проведете смотр? — ненавязчиво подтолкнул к ещё одной мысли сенешаль. В кабинете Стража-Командора воцарилась неловкая пауза. Девушка на мгновение замерла, прикусив нижнюю губу, а потом провозгласила:       — Нет, что вы! Этим займется Гаревел. А я с маленьким, в человек пятнадцать, отрядом, поеду в Амарантайн разрешать все эти проблемы. Ну и платье к церемонии желательно было бы купить: все те, что есть у меня совершенно не сочетаются с оформлением Башни Бдения.       Вэрел глубоко вздохнул. По крайней мере, дела сдвинулись с мертвой точки, что уже является каким-никаким, но плюсом. Хотя пятнадцать человек — это перебор, конечно. Но у сенешаля ещё остались какие-никакие, но точки воздействия на Командора и нечто вроде плана.

***

      — Что? — раздраженно фыркнул Огрен, незаметно пытаясь спрятать флягу с чем-то очень крепким за пазуху, но в ходе неудачной попытки та лишь вываливается, пусть он и успевает подхватить, но драгоценное содержимое выливается прямо на «вот этот очагʼовательный ковег'», столь любимый Командором и всей душой ненавидимый берсерком — ноги в нем путаются. Единственный его плюс — когда падаешь, то хоть не так больно, но настоящий воин никогда не чувствует боли, так что плюсов у ковра нет. Поэтому, если самогон послужил благой цели, изничтожению ковра, то не так уж и жалко жидкость. Ладно, Бранка его дери, все равно очень жалко, особенно когда причиной гибели столь чудного напитка стал парень в юбке, который почему-то называет её мантией.       — Что — «что»? — переспросил Андерс, тем самым вновь вызывая раздражение у гнома. Прошлым вечером Огрену удалось хорошо надраться, из-за чего уже сегодня он ощущал последствия. Пусть те пол живительной фляги и сделали свое дело, но решать загадки, шарады и подобную тому хрень, до которых ему не было дела, берсерк не собирался. Но диалог с отступником все же продолжил, не удержавшись от оскорбления:       — Чего пялился на меня, мимоза в юбке? — гном ухмыльнулся, довольный своей выдумкой, ведь даже несмотря на некую заторможенность из-за ударившего в голову хмеля, старина Огрен был ещё горазд на достойные подколы и шутки, ничуть не хуже этого мага-комедианта.       — Да мне показалось, что на тебя дикий зверь напал. А это борода, — ухмыльнулся в ответ Андерс, лукаво прищурив глаза. У берсерка возникло желание кинуть фляжкой в его хитрую морду, чтобы упростить её, да и испортить ещё одну вещь, которую орлесианцы считают «очагʼовательной». На своем веку гном знал только двух по-настоящему достойных магов, но с одной он распивал вино, а другая могла превратить его в лягушку. Этот же ни рыба ни мясо. Возможно, не раздражай Огрена сегодня все, начиная от слишком яркого солнца, заканчивая уродливыми портретами, то он бы и признал, что с отступником весело вступать в перепалки и, наверное, не так уж он и плох, но… Вместо этого гном решил, что утренняя драка отлично бодрит и благотворно действует на организм.        — Ты себя, небось, шибко умным считаешь, оттого что пальцы крючишь? — внутри все прямо-таки взыграло, радость от предстоящего мордобоя переполняла сердце воина, но… Весь кайф обломала какая-то эльфка, которую решили, видимо, использовать вместо посыльной. Это и верно: эльфы на большее не годятся, а уж в особенности хрупкие эльфийки, которые чуть дунет ветер — улетят. Ворвавшись в комнатушку она, зажмурившись, пролепетала своим тонким звонким (Огрен даже не представлял, до какой степени ему не нравятся эльфийские голоса) голоском:       — С-сенешаль просил передать вам, с-сэр, сэры.       — Что там? — рявкнул Огрен, опережая Андерса, только открывающего рот. Девчушка (сколько ей, лет семнадцать?) вздрогнула, открыла свои голубые глазенки и быстро захлопала своими белесыми ресничками. Гном пришел к мнению, что и на работу посыльных эльфийки не годятся.       — С-сенешаль просил поговорить вас с Командором, сэр, ой, сэры! — протараторила девчонка, готовая в любую секунду убежать.       Огрен вздохнул (по звукам это было больше похоже на хрюканье) и начал думать. Так и не поняв, к чему и зачем это «поговорить», он сдался, взглянув на Андерса — вдруг тот понимает, как-никак, больше с Карон общается. Пусть и не испытывает иногда от этого факта особого удовольствия, ведь орлесианка бывает иногда до жути назойливой, даже гном успел на себе это испытать. Но судя по такому же непонимающему взгляду, тот был далек от истины.       — Послушай, э-э-э, Айрис. Во-первых, не бойся так. От гнома хоть и воняет хуже, чем от коровьего дерьма, но в остальном он безобиден. Во-вторых, мы уважаем волю сенешаля, но можно рассказать о просьбе чуть подробней? — мягко и вкрадчиво заговорил с эльфийкой маг, Огрен едва удержался от того, чтобы захохотать. Он с ней спал, только тупой до этого бы не догадался. А если же и не спал, то вполне был близок к этому, а значит скоро все равно переспит. Воин сам не понимал, что нашел в этом факте смешного, наверное только то, что это полностью рушит сплетню о другой связи Андерса, но пока что комментировать не собирался. Найдется ещё время.       — П-пятнадцать человек, — теперь Айрис перешла на шепот, покраснев до самых кончиков длинных ушей, — для поездки в Амарантайн она хочет взять пятнадцать человек, сенешаль считает это неразумной тратой сил…       — Ха! — не удержался от победного смешка гном, тем самым окончательно спугнув девку, только пятки сверкали, — Да мы с Броской в свое время ходили по охваченному Мором Ферелдену отрядом в четыре человека! А тут пятнадцать, к тому же до Амарантайна.       Может, свое дело делал возраст, но с каждым днем желание рассказывать байки о том, каково все было в его дни, пусть были они и совсем недавно, появлялось все чаще и чаще. Наверное, это все влияние Лелианы, её вечерних рассказов у походного костра, ради которых он иной раз даже о бутылке забывал… Но в любом случае, гном был полностью солидарен с Вэрелом: пятнадцать человек слишком много, надо поговорить с Командором, обучить уму-разуму. Чтобы при ней все было нормально, как при Броске.       Уже потащивший за шкирку вслед за собой Андерса, гном резко остановился. Последняя мысль неприятно кольнула где-то там, где должно находиться сердце. Удивительно, учитывая, что такого никогда раньше не было, чудеса да и только. Наверное, если такое повторится, то придется обратиться к этому пернатому. Но вряд ли такое снова будет, просто побочный эффект от той бурды, что он выпил, все. Ведь сердце и дух воина слишком крепки, чтобы хоть что-то их могло смутить.       — Гном, ты в порядке? — только почувствовав толчок в плечо от Андерса, Огрен смог «вынырнуть» из своих мыслей. Задница Андрасте, а ведь за ним никогда глубокомыслие не водилось!       — Ладно, пошли уже к Командрору, разберемся с этим, — мрачно пробурчал Огрен, продолжив тащить за собой мага.