Гравировка

      Тик.       Под словом «наследник» всегда подразумевают сына. Ничего удивительного, особенно если речь идет о преемнике влиятельнейшей сицилийской семьи — это всегда мальчик.       Приближенные поздравляли Фабио с дочерью, видя в ней лишь будущее средство скрепления связей с другими семьями, но только не будущую главу, и с долей иронии мысленно желали боссу в следующий раз не оплошать с сотворением наследника.       Однако несколько лет спустя Седьмой во всеуслышание объявил, что должность Восьмого достанется Даниэле, и их внутренние миры пошатнулись. Но никто не осмелился что-либо возразить под суровым и властным взглядом босса.       Вонголе незачем «налаживать отношения» и с кем-то родниться; налаживать отношения и падать ниц надлежало другим — и им надлежало трепетать перед его дочерью в страхе, а не тщетно надеяться заполучить ее вместе с доверием и союзом Седьмого.       Так.       С раннего возраста Даниэлу готовили к тяжкой доле преемника. Ее начали учить стрельбе, едва она смогла удерживать пистолет, единоборствам — как только окрепла детская поступь, а теории — сразу, как она научилась говорить и понимать услышанное.       Но обучение давалось ей легко, словно она была для этого рождена. Хотя, в принципе, так и было.       Кровь Вонголы говорила сама за себя.       Да и как тут не упорствовать в оттачивании навыков стрельбы, когда отец стал легендарным стрелком еще при жизни? Никто вне семьи так и не знал, что пламя у Седьмого было слабым; разрушительной мощи его пистолетов было достаточно, чтобы враг дрожал.       Но основным оружием она выбрала арбалет. В конце концов, практически каждый босс Вонголы обладал… оригинальным вкусом.       Тик-так.       На церемонию наследования прибыло как никогда много людей. Да, эта церемония всегда отличалась масштабностью, но на сей раз количество воспользовавшихся приглашениями было значительно больше, чем когда-либо.       Никто не мог поверить, что Фабио решится провозгласить Восьмым дочь, и поэтому решили убедиться лично, ведь на «престол» Вонголы впервые готовилась взойти женщина.       А она невозмутимо стояла в центре собравшихся, в строгом брючном костюме — как и полагалось боссу — и никак не выдавала эмоций. Высокая и статная, с прямой осанкой и железной волей, она воплощала в себе все качества истинного наследника — с будущих минут действующего главы — Вонголы. Даже у тех, кто ранее смеялся над выбором Седьмого, в тот миг не возникло ни малейшего сомнения по поводу верности этого выбора.       Фабио не без гордой полуулыбки передал ей Грех, и Даниэла его приняла, а на ее пальце блеснуло кольцо Неба.       — Эта кровь, пролитая Вонголой в битвах, и она не должна быть забыта, — произнес дежурную фразу отец, потерявший пролитой крови счет и попросту его не ведший.       Она уже и сама забыла, когда совершила свой первый грех, и поэтому, перед лицом предков во время Испытания Вонголы, она совершенно спокойно согласилась расплатиться за силу наследованием их грехов. Темные фигуры с горящими оранжевым пламенем масками увидели ее решимость и несгибаемость и безоговорочно признали ее преемником. Только одна фигура, стоящая поодаль от остальных пятерых, промолчала, так и оставшись вдали. То, что это был Примо, Даниэла узнает гораздо позже. Когда умрет.       А теперь Грех находился в ее руках.       Как и власть над Вонголой вместе с титулом Восьмого ее предводителя.       Тик.       Кольцо помнит каждое Испытание и каждую церемонию наследования.       Оно помнит, как несколько десятков лет спустя Даниэла с печальным осознанием в глазах и голосе передавала Грех сыну и ту самую «дежурную фразу», когда-то сказанную отцом. И оно помнит, как юный Девятый, толком не познавший вкус настоящих битв, в благоговейном трепете принял Грех.       А потом и сам потерял счет.       Так.