Вечно молодая, вечно пьяный

Однажды, шляясь без дела по коридорам, я случайно, краем глаза, заприметил двух целующихся в укромном уголке месте девушек. Сначала я подумал о том, что это те самые подружки-лесбиянки с Рэйвенкло, о которых говорил Ремус, но тёмно-бордовый отлив на прямых волосах девушки, что стояла ближе ко мне, заставил меня подумать о том, что это Аляска, которая по её словам сейчас сидит в своей спальне и готовится к зачёту по Трансфигурации. В тихом возбуждённом шёпоте я узнал голос любимой девушки и, честно говоря, очень разозлился. Сжав кулаки, я подошёл к девушкам и коснулся плеча Аляски своей рукой. Девушка отстранилась от своей подружки не сразу, продолжая поцелуй ещё несколько секунд, которые мне казались чрезмерно долгими. Янг повернулась ко мне лицом и посмотрела на меня слегка затуманенным взглядом. – Сириусли, привет. Как жизнь? – она облизнула припухшие губы, делая вид, что ничего не произошло. Я не смог ничего сказать. Я не произнёс ни одного оскорбляющего слова, не поднял на Аляску руку, не послал её в дальнее путешествие с эротическим подтекстом. Я всего лишь посмотрел на неё, хмыкнул и ушёл, развернувшись, стараясь сдержать весь свой гнев в себе. До боли сжимая кулаки и кусая губы до тех пор, пока во рту не появлялся металлический привкус крови, я кое-как дошёл до своей спальни и упал на кровать, держась за голову. – Сириус? Бродяга, что с тобой? – Ремус приподнялся со своей кровати, отложив книгу, и подошёл ко мне. Я любил Ремуса за его спокойность и умение утешать, но сейчас его мягкая улыбка, его глаза светящиеся непонятным для меня спокойствием, его тёплая рука, лежащая на моём плече, меня раздражали. Его спокойность не могла заглушить мою ярость. Мне хотелось крушить, хотелось сломать себе все пальцы, лишь бы физическая боль заглушила эту дурацкую пожирающую меня ревность. Я поднялся, скинув руку Ремуса со своего плеча, и ударил кулаком по стене, да так, что услышал, как у меня захрустели костяшки пальцев. Мне было херово, причём я сам не понимал из-за чего. Ведь повод по сути незначительный. Лунатик покорно ждал, когда я выплесну все свои эмоции и успокоюсь. Ремус, кстати, всегда отличался особой терпеливостью. Когда я, уставший, сел на кровать рядом с другом, он обнял меня за плечи и улыбнулся. – Что случилось, Бродяга? Кто тебя так разозлил? – Я шёл по коридору, а там… Аляска… с бабой как-то сосалась. Сучка. Убью её. – Ну тихо, тихо, Бродяга, может тебе показалось, – Ремус, заметив мой убийственный взгляд, вздохнул. – Понял. Вам надо поговорить. – Не хочу. Она сучка. Ремус поднялся и, пробурчав что-то на прощание, ушёл из комнаты, оставив меня в одиночестве. Не знаю, как он почувствовал, но в этот момент я действительно больше всего хотел остаться наедине с самим собой. Я много думал, пытаясь понять, зачем Аляска целовалась со своей подругой у всех на глазах. Может быть, на самом деле она лесбиянка, а со мной встречается, для отвода глаз, чтобы про неё не ходили разные слухи? Вряд ли. Аляска не из тех людей, которым есть дело до того, что о них говорят. В моей голове вспыхнула мысль, говорящая мне, что Ал не виновата, что это могло быть желание или же она таким образом помогала подруге. Ведь исходов может быть масса, зачем зацикливаться на одном, к тому же самом неудачном варианте? Что если Аляска всё ещё моя и всё ещё любит меня? – Бред, Блэк. Будь реалистом. Она лесби и ты ей нахер не нужен, – кажется, скоро я стану психом, потому что разговариваю сам с собой. Прошла неделя с тех пор, как я разозлился на Аляску, за это время я не сказал ей ни слова, ни разу не подошёл к ней, однако всё время наблюдал за ней издалека. Она всё так же хохотала над несмешными шуточками своих подруг, запрокинув голову, так же читала книги в перерывах между занятиями, была всё той же Аляской, которую я знал раньше. Была той же самой, однако, не моей. Мы не расставались официально, но общение наше сошло на нет. И мне это надоело. Надоело буквально до сумасшествия. Я решил сделать первый шаг. Дождавшись момента, когда девушка останется одна, я подошёл к ней и прижал к стене, жадно целуя. Сначала она пыталась сопротивляться, но я не позволял ей отстраняться, положив руку ей на затылок, она же в ответ начала царапать мою грудь своими острыми ноготками с безупречным маникюром. Второй рукой я сначала сжимал задницу девушки, не контролируя себя настолько, что на ягодицах девушки наверняка останутся синяки от такой грубой хватки, но потом, скользнув пальцами под майку девушки, я прикоснулся вечно холодными пальцами к горячему соску Аляски, от чего тот почти мгновенно затвердел, а сама девушка отозвалась тихим стоном. Мне нравилось чувствовать власть над Аляской, нравилось грубо кусать её губы, до боли сжимать мягкую грудь. Мне нравилось, что Аляска перестала оказывать сопротивление, полностью отдаваясь мне. Отстранившись от Аляски, я всё той же железной хваткой схватил девушку чуть выше запястья и потащил в сторону Гриффиндорской башни. Все мои мысли были только о ней, о девушке, которую я всё-таки люблю. О её тонкой талии, манящей груди, округлых бёдрах. Это было невыносимо. Все эти мысли сводили меня с ума. Когда мы оказались в гостиной Грифа, я что-то невнятно прорычал, сидящему там Джеймсу, по поводу того, чтобы он не мешал нам. Сохатый, как настоящий друг, кивнул и направился к выходу из гостиной. Я буквально затолкнул девушку в свою спальню, очень громко захлопнув дверь и наложив какое-то заклинание, чтобы никто не смог войти. Аляска, как умная девочка, сама села на мою кровать и, проведя ручкой по собственной груди, поманила меня к себе. – Иди ко мне, Сириусли, я успела соскучиться по тебе. Мне так не хватало твоих поцелуев. Она смотрела на меня дерзко, с каким-то вызовом, словно была уверена, что не смогу взять её. И Бог мой, как же она эротично облизывала свои пухлые губки, обнажая белоснежные ровные зубы! Аляска была самой сексуальной девушкой, которая только была в моей постели. Подойдя к девушке, тяжело дыша от возбуждения, я сжал рукой ткань её тонкой маечки и резко рванул на себя. Треск рвущейся ткани заставил меня улыбнуться, а доля страха в глазах Аляски, смешанная с отчаянным жгучим возбуждением, вынудила меня действовать ещё более грубо. В этот момент я просто не мог быть нежным, я должен был быть грубым, ненасытным, как голодный зверь, который впервые за многое время увидел кусок аппетитного мяса. Не смотря на то, что я порвал светло-бежевую майку по швам, она всё ещё оставалась висеть на теле девушки, что меня жутко раздражало. Аляска рассмеялась и умелым жестом за пару секунд сняла с себя майку, которая больше походила на разодранный кусок простой ткани. Я увидел её божественный иссиня-чёрный бюстгальтер и едва не пустил слюну. Она была идеальна в этот момент. Тихо хихикая, она сняла свои любимые короткие джинсовые шорты, и скользнула пальчиками по внутренней стороне своего бедра, касаясь промежности. Я не хотел, чтобы Аляска делала что-то сама, поэтому настойчиво отвёл её руку в сторону и наконец смог раздеться. Я сел на кровать рядом с ней, разводя её ножки в разные стороны, открывая для себя просто великолепный вид: она запрокинула голову, тяжело дышала и что-то бормотала, прося меня приступить к делу. Я же не торопился, решив начать с предварительных ласк, чтобы Аляска начала скулить от возбуждения. Я целовал бархатную кожу её бёдер, потираясь щекой об уже влажные от возбуждения трусики, рисовал различные узоры на животике девушки, ловя её тихие, такие желающие стоны. Когда Аляска расслабилась из-за того, что я был чрезмерно нежен, я решил действовать на контрасте, чтобы ещё сильнее свести её с ума. Неожиданно и достаточно сильно я шлёпнул Аляску по бедру, оставив на загорелой коже розовый след. От неожиданности Аляска издала низкий гортанный стон и закусила губу. Её тяжёлое дыхание и постоянные стоны возбуждали меня ещё сильнее. Мой дикий стояк мешал мне думать о чём-нибудь кроме разрядки, но я всё равно продолжал, словно сумасшедший, целовать, кусать, с силой сжимать, нежную кожу Аляски, оставляя яркие следы, контрастировавшие с её безупречным нижним бельём. – Блэк, сука, я хочу тебя, – шептала Аляска, мечась на простынях и сжимая в кулаке одеяло. Её глаза горели животным желанием, а на трусиках предательски растекалось довольно-таки милое, манящее пятно. На секунду я подумал о том, что, наверное, пора уже приступать к делу, однако этакая роль маньяка-насильника мне льстила, я получал удовольствие, видя сладкие муки Аляски, слушая её стоны и тяжёлое дыхание. Кажется, я всё-таки был тем ещё извращенцем. Отодвинув в сторону тонкую полоску трусиков Аляски, я провёл своими холодными пальцами по горячим половым губам, которые буквально манили меня. Мне безумно хотелось попробовать Аляску на вкус, слизывая капельки смазки с её половых губ, однако не мог. Я хотел продолжения сладких мучений. Вставив в Аляску один палец, я довольно улыбнулся, отмечая про себя то, что Аляска течёт от меня буквально водопадом. Аляска приоткрыла свои губки, чтобы что-то прошептать, однако я добавил ещё один пальчик, постепенно наращивая скорость движений, и девушка просто не смогла сказать что-то связное: она издавала лишь стоны, больше похожие на рык какого-то дикого зверя. В тот момент, когда Аляска почти перестала дышать, задыхаясь от потока беззвучных стонов, когда её тело было напряжено до предела, чтобы через пару секунд расслабиться и провалиться в пучину оргазма, когда Янг вцепилась в простыню ногтями настолько сильно, что я услышал треск рвущейся ткани, я отстранился от девушки. Просто встал и отошёл от девушки на пару шагов, затуманенным, от перевозбуждения, взглядом изучая тело Аляски. – Пожалуйста, Блэк. Сделай это, я умоляю тебя, – голос Аляски был наполнен слезами и я просто не мог не исполнить желание девушки. Я повиновался и, сняв мокрые насквозь кружевные трусики Аляски, рывком вошёл в неё и замер на пару секунд, давая девушке время привыкнуть. Аляска обвила мой торс своими ногами, скрестив лодыжки у меня на пояснице и, впиваясь ногтями в мои плечи, стала просить большего. Меня с головой накрыло какое-то неведомое доселе чувство, затуманившее мой разум: это было круче, чем оргазм, круче чем эффект от любого наркотика. Я понял, что на самом деле люблю Аляску и хочу видеть в своей постели только её. Ещё никогда я не получал такого охуенного удовольствия от близости с девушкой. Аляска издавала тихие урчащие стоны, в такт моим движениям, её ногти грубо впивались в мою кожу, словно девушка мстила мне за то, что я так издевался над нею, а я получал от этого крышесносящее удовольствие. – Поцелуй… – Аляска вдохнула побольше воздуха и выдохнула его с тихим стоном. – Меня… Бля-я-я-я… И я накрыл её губы своими, проводя языком по нижней губе Аляски. Уж что-что, а целоваться девушка умела и любила. Мне было страшно представить, сколько людей она успела поцеловать до знакомства со мной, однако я был рад, что Янг была достаточно опытной. Во всех смыслах этого слова. Я продолжал свои движения, не в силах придерживаться одного ритма. Стоны Аляски, шумное дыхание одно на двоих, грубые поцелуи в шею, оставляющие после себя алые отметины-засосы. Я сходил с ума, желая стать ещё ближе к Аляске, хотя, казалось бы, ближе уже некуда. Через пару минут, которые показались мне мгновениями, Аляска изящно выгнула спину, закусила нижнюю губу настолько сильно, что из вертикальной трещинки посредине губы, вытекло пару мелких капель крови и девушку накрыло оргазмом. Я же продержался немногим больше её и, кончив девушке на животик, повалился на Аляску и обнял её. Аляска продолжала лежать, ничего не говоря и пытаясь выровнять дыхание, в то время, как я поглаживал её грудь, от чего на коже девушки появлялись мурашки: Аляске явно нравились мои прикосновения. – Хэй, Слоник, слезь с меня, а то раздавишь сейчас, – пробормотала Аляска, с, неожиданной для такой хрупкой девушки, силой толкнув меня. Я лишь усмехнулся, укладываясь на спину рядом с Аляской, которая тут же положила голову мне на грудь, словно представляя себя героиней сопливых фильмов для подростков. – Я не помню, говорила ли я тебе это, но я люблю тебя. Чёрт, Сириус, я реально люблю тебя, – в это мгновение я успел задуматься над тем, сколько раз за всё время с момента нашей первой встречи Аляска называла меня «Сириус». Кажется, это был первый раз, ну или около того. – Ты единственный человек, с которым я настоящая. Блядь. Зачем я это говорю? – Малышка Ал… – я рассмеялся, перебирая шелковистые волосы девушки. Девушке такое обращение не понравилось, поэтому она начала меня щекотать, смеясь едва ли не громче, чем я сам. Потом, когда Аляска заскучала просто щекотать меня, она взяла подушку и начала бить меня ею. Заснули мы под утро, точно следуя шаблону, который нам навязывают Голливудские фильмы: Аляска уснула в моей футболке, уложив голову на мою грудь. И, несмотря на то, что я ненавижу всю эту псевдо-романтическую чушь, я получил от этого какое-то странное собственническое удовольствие. Аляска стала моей полностью. И пусть кто-то хоть попытается отбить её у меня. Убью. Голыми руками. Потому она моя.