Мерлина через Салазара побери, где Грейнджер?!

— Ну что, привал? — послышался сзади звонкий голос Гавейна. Ланселот, скакавший рядом с Мерлином, фыркнул и сделал вид, что не услышал. За последний час этот вопрос из уст Гавейна вырывался не меньше двух дюжин раз. — Мерлин, можешь передать этому остолопу, что когда он насчитает десять тысяч деревьев, мы сделаем привал? — Теоретически, нет ничего сложного. Но ты уверен, что Гавейн, увлекшись подсчетами, не навернется с коня? — Проклятье! Об этом я не подумал, — вздохнул Ланселот. — Ладно, не расстраивайся. Сейчас скажу коню, чтобы не очень на всадника уповал, а Гавейн пусть деревья считает. —А ты, что, и с живностью договориться сможешь? — удивился Ланселот. — При желании можно даже волка убедить в том, что ты ядовитый, и жрать тебя не стоит, — наставительно заметил Мерлин и добавил, — Тем более, с конем договориться будет легче, чем с Гавейном. Ланселот жизнерадостно заржал, а Мерлин сбавил ход и очень скоро поравнялся с незабвенным своим другом и товарищем. — Здравствуй, хороший мой, - поздоровался он с товарищем. Конь посмотрел вполне разумно.— Смотри, не споткнись, а то наездник сейчас будет шибко занят. — Это чем еще? — подозрительно осведомился наездник. — Ты же спрашивал про привал? Ну, вот, докладываю — когда насчитаешь десять тысяч деревьев — будет привал. — Это ты так надо мной изощренно издеваешься? — Ну, что ты, — умилился Мерлин. — Как можно? Так Ланселот сказал. А я что? Я — человек маленький. — Ну вот, даже поесть нормально не дадут. Когда Мерлин покинул рыцаря, глаза последнего были печальнее некуда. Ланселот посмотрел на Мерлина. Потом на Гавейна. Хитро прищурился и, объяснив Мерлину направление, приблизился к сэру Леону. Что-то ему затараторил. Потом они хитренько переглянулись и чуть-чуть сбавили темп, чтобы краем уха слышать Гавейна, но чтобы тот этого не знал. Волшебник закатил глаза и позволил коню ехать чуть быстрее. Примерно через полчаса сзади послышался вопль Гавейна: — Десять тысяч! Потом раздался дикий смех, и крикнул уже Ланселот: — А я что тебе говорил, Леон? Давай монету! — Гавейн, ну что ты за человек-то такой? — возмущенно воскликнул Леон. — Не мог до конца досчитать? Тебе всего две тысячи оставались! С этими словами сэр Леон перекинул на ходу Ланселоту небольшой мешочек, звякнувший при приземлении в ладонь рыцаря. Мерлин оглянулся. Сзади давился хохотом Ланселот, притворно злился Леон, а глаза Гавейна по размерам своим напомнили волшебнику галеоны. Мерлин цокнул языком. — Как дети, в самом деле! На сколько спорили хотя бы? — Десять крон*, — буркнул Леон, покосился на мешок и театрально вздохнул. — Ну, вы и богатые, — ожил наконец Гавейн. — Кстати, Ланселот, а мне доля не причитается? — С чего это? — прищурился Ланселот. — Ну, как же! Я же оправдал твои ожидания! - Ланселот фыркнул. - Вот так всегда! Кстати, привал-то когда будет? Вообще-то, уже темнеет, если вы не заметили. Ланселот с Леоном неприлично заржали. Гавейн возмущенно втянул в себя в воздух, гордо поднял голову и догнал Персиваля и Ланкрса, ускакавших далеко вперед. Видимо, жаловаться. — Ладно, благородные господа, харе ржать, - улыбнулся Мерлин. Ланселот восхищенно покосился на волшебника. — Ну у тебя лексикон. Это что, ругательства какие новые? — поинтересовался рыцарь. — В смысле? Ты о чем? — Ну, господы и твое харе. Мерлин рассмеялся. — Харе — это хватит. Господа — благородные люди. — Нечто среднее между аристократией и придворными? — Примерно, — фыркнул Мерлин. К троице подъехал Персиваль. — Гавейн сказал, что пора устраиваться на привал. Я уточнить хо... Он не договорил. Персиваля злостно перебили. По лесу разнесся звонкий смех троих не в меру веселых личностей. — П-прости... Прости, Персиваль, — судорожно пытался отдышаться Ланселот. — Ничего, - невозмутимо ответствовал Персиваль. — А можно узнать причину такой реакции? — Можно, конечно, — хмыкнул Мерлин, уже пришедший в себя. — Только давай мы тебе расскажем у костра, после того, как устроимся на ночлег. — Конечно, — спокойно согласился Персиваль. — Поеду я, скажу Гавейну останавливаться, а то он может далеко ускакать. Говорит, что вам нужен отдых, вот он и поехал вперед, чтобы нас предупредить. Леон сзади хрюкнул от смеха. Ланселот судорожно закашлялся, пытаясь скрыть смех. — Сэр Ланселот, ты плохо себя чувствуешь? — спросил Персиваль. — Не переживай, Персиваль. Если что, я дам ему настой от кашля, только костер развести надо, — улыбнулся Мерлин. — А я и не переживаю, - пожал плечами этот удивительный человек. — Просто конь испугался. Мерлин посмотрел на коня Ланселота и засмеялся вместе с Леоном. Конь прижимал уши и подозрительно косил на ездока правым глазом. Затем волшебник перевел взгляд обратно на Персиваля. Тот сохранял абсолютную серьезность. Мерлин покачал головой и цокнул языком. Все-таки его окружают исключительно удивительные люди. — ...На десять крон поспорили, ну и Леон проспорил. Гавейн не досчитал двух тысяч, — завершил рассказ Мерлин. — Это было очевидно. Правда, я думал, что Гавейну надоест на пяти тысячах, — кивнул Персиваль. Гавейн гордо задрал нос, демонстрируя точеный профиль. — Я на мелочь не размениваюсь, — фыркнул он. — Разве что на еду, верно, сэр Выносливость? Все засмеялись, припоминая, как Гавейн отвоевывал привал. Серьезную мину сохранил лишь Персиваль. Гавейн вздохнул и передислоцировался поближе к Персивалю. - Один ты, дружище, меня понимаешь, - доверительно сообщил он, протягивая руки к костру. - Да что ты? - удивился Мерлин. - А как же сэр Ланкрс? Сэр Ланкрс, в вас только что усомнился вот этот отвратительный тип, — Мерлин без особого почтения указал на Гавейна палкой, которой перебирал угли в костре. — Будете мстить? — Конечно, — легко согласился Ланкрс, душераздирающе зевнув. — Ведь вы даже не представляете, Мерлин, как тяжело разочаровываться в людях. — Вот так, Гавейн, лучше тебе не спать этой ночью, — зловеще прошипел Ланселот. — А я у Персиваля защиты попрошу. Ты же меня защитишь, сэр Персиваль? — Но, Гавейн, ведь мне тоже нужно ночью спать, - укоризненно посмотрел на товарища Персиваль. Гавейн с несчастным видом вздохнул, встал и заявил, что не намерен более выслушивать оскорбления в свой адрес и отправляется спать. И если кто-то посмеет приблизиться к его ложу с целями покушения на его единственную и неповторимую жизнь, за последствия этот оболтус не ручается. Потихоньку вслед за Гавейном разошлись остальные и в скором времени у костра остались только Мерлин и Ланселот. — Как думаешь, надолго затянется этот поход? — задумчиво спросил Мерлин, перебирая угольки костра палкой. — Вот уж не знаю, — пожал плечами Ланселот. — Все зависит от того, насколько серьезно положение на границе. А тебе-то что? Неужели себе воздыхательницу уже нашел, раз так рвешься обратно? — ехидства в голосе рыцаря было чересчур многовато. — Да какое там, — махнул палкой волшебник. От костра тут же отлетело несколько искр и приземлилось на влажную от росы траву. За спиной послышался шелест листьев. Мерлин обернулся, но увидел лишь листья кустарника и ощутил легкое дуновение ветра. — Что там? Мерлин обернулся обратно и с удивлением заметил, что рука рыцаря покоится на мече, а расслабленная поза сменилась на напряженную, в любой момент готовую ринуться в бой. — Расслабься, показалось, — буркнул Мерлин, но на душе вдруг стало тревожно. До него только дошло, что их небольшое путешествие вовсе не является легкой оздоровительной прогулкой. — Вот, что, — хмыкнул Ланселот. — Иди поспи. Первые три часа сторожу я. Потом меня сменит Персиваль, а ты сменишь его, лады? Леон, Гавейн и Ланкрс дежурят следующей ночью. — Как скажешь, Ланселот, — Мерлин подавил зевок и отошел от костра, невольно поежившись при отдалении от источника тепла. Ночь веяла свежестью и прохладой, а мягкие сапоги были уже насквозь мокрые от росы. Волшебник посильнее закутался в мантию и натянул капюшон, присаживаясь под одним из огромных ветвистых деревьев и облокачиваясь о его ствол. На автомате набросив согревающие чары, Мерлин задремал. Спалось волшебнику не слишком сладко. Видения сменяли друг друга вереницей, периодически вспыхивая и исчезая в сознании. Одно дарило блаженный покой, но уже следующее заставляло подпрыгивать и нервно озираться в попытках вспомнить, кто ты такой и где находишься. К тому моменту, когда Персиваль осторожно потряс Мерлина за плечо, волшебник уже мечтал о приближении утра. — Когда всех будить? — спросил у Персиваля волшебник и провел ладонью по лицу, прогоняя остатки сновидений. — Часа через полтора-два, — откликнулся Персиваль, устраиваясь под кустом. Он подставил ладони под едва теплые лучи солнца, пробиравшиеся сквозь густые кроны деревьев. — Странно, солнце почти не греет, — как бы сам себе проговорил он, бросил взгляд наверх, но удостоверившись в непогрешимости листвы, местами закрывавшей небесное светило, пожал плечами и, устроившись поудобнее, тут же уснул. Мерлин отошел к потухшему костру и, усевшись на траву, подставил лицо под ласковые лучи солнца. Странно, но они действительно не больно-таки согревали. А ведь сейчас самый разгар лета. Списав все на непредсказуемую погоду, Мерлин потянулся и дошел до шестерки лошадей. Герцог похрапывал, положив морду на особо внушительный корень. Волшебник примостился рядом и облокотился о теплый бок животного. Позади зашуршала листва. Мерлин тут же вскочил, как ужаленный. Никого. Выдохнув, Мерлин провел рукой по волосам. Совсем нервы ни к черту. Подумаешь, шорох. Ты в лесу, парень. Это звуки леса. Белки шныряют по веткам, мышки в траве. Волшебник прошелся вдоль сладко похрапывающих рыцарей и снова остановился. Что-то давило ему на нервы, но что? Пение птиц, стук дятла. Ветер играет листьями где-то в кронах, слышна песня кукушки, звук мягких шагов... Маг крутанулся на месте, и в поле его зрения появились несколько вооруженных до зубов мужчин. Мерлин громко и от души выругался и что-то завопил, призывая дрыхнувших товарищей подняться. Как он мог забыть о разбойниках, черт побери?! Это же Мистграндер! Тем временем, ребята с кучей лязгающего и острого металла никуда не делись и даже успели рассредоточиться по периметру, замыкая отряд в круг. Волшебник оглянулся. Рыцари уже стояли спина к спине, готовые сражаться. Сна ни в одном глазу. — Ну надо же, — из-за спин разбойников вышел мужчина в длинном кожаном плаще. — Рыцари Камелота. И куда путь держите, добрые люди? — Вас это касаться не должно, — рыкнул Ланселот. — Что касается нашего дома, касается и нас, — возразил Годвин. Мерлин с любопытством разглядывал старого знакомого. С последней встречи Гермионы и разбойника много воды утекло. У того появились новые шрамы и морщины, а Гермиона и вовсе основательно успела поменяться. Забавно, что они встретились именно сейчас. — А ты-то чего лыбу давишь, парень?— грубо осведомился главарь разбойников и покосился на волшебника. — Вспомнилось тут, — пожал плечами Мерлин и постарался убрать идиотскую ухмылочку с лица. Годвин был той самой связующей нитью между тем, кем стал сейчас Мерлин и девушкой Гермионой, появившейся в этом времени, казалось бы, уже целую вечность назад. — Не поделишься? — нахально осведомился Годвин и подошел почти вплотную к Мерлину. Так, чтобы успеть в случае нападения впихнуть нож противнику в горло, но в то же время не пораниться о клинок противника самому. — Не стыдно вам, господин разбойник, зимой прыгать с деревьев на беззащитных старушек? Все присутствующие вылупились на волшебника со смесью удивления и опаски. Дескать, а он точно не тронулся? Но Мерлину было все равно. Его душило бесшабашное веселье. — Старушек, на которых я прыгаю с деревьев, очень сложно назвать беззащитными, — заметил разбойник, разглядывая парня с интересом. — Кто ты такой? — Мое имя Мерлин, если тебе это о чем-то говорит, хотя сомневаюсь, что... Вдруг Годвин фыркнул и весело, безудержно расхохотался. — Неужели не соврала? Ну старуха дает, — отфыркиваясь, произнес он. — Хотел бы я так на старости лет развлекаться. — Даже не мечтайте, господин разбойник. Для этого вам, как минимум, нужно было родиться девочкой. — Это еще зачем? — все еще улыбаясь, поинтересовался Годвин. — Говорят, что женщины хитрее и изобретательнее мужчин, — невинно поведал Мерлин, а внутренняя Гермиона чуть ли не хлопала в ладоши от восторга. — Не думал, кстати, что они настолько болтливы. — Не переживай, парень. Они не слишком словоохотливы. Просто иногда пекутся о горячих мужских головах. — Не сомневаюсь, — вздохнул Мерлин. — Может, все-таки, отзовешь своих головорезов? По-моему, несколько не вежливо тыкать колюще-режущими предметами в честных людей. Годвин небрежно махнул рукой, и разбойники расслабились. Рыцари, однако, не спешили расставаться с клинками, настороженно переводя взгляд с беспечного волшебника на разбойников. — Слушай, это не дело, — покачал головой главарь банды. — Скоро меня совсем бояться перестанут. Отпускаю людей направо и налево с полными карманами. Что обо мне скажут? — А тебе есть дело до мнения людей? — удивился Мерлин. — Представляешь, иногда оно может сослужить хорошую службу, а иногда не очень. И особо важным оно становится, когда исходит от товарищей по оружию, — хмыкнул Годвин. — Понимаю, — кивнул Мерлин. — И чего же ты хочешь? — О нет, если ты об услугах — упаси Боже. Разве что иногда, самую малость... — Годвин... — Ну да, так вот. Я хочу тебя предупредить, что мои ребята будут пропускать отряды только с тобой. В противном случае пусть либо объезжают лес, либо не пеняют на судьбу-злодейку. Мне порядком уже надоели рыцари, качающие права направо и налево. Я все понимаю, но что-то честным разбойникам в последнее время как-то туговато приходится. Пора бы Камелоту привыкнуть к нашему существованию и понять, что уходить мы не намерены. — Какая проникновенная речь, — буркнул Мерлин. — Но я-то тут причем? Иди перед Артуром распинайся. Про отряды я понял, неприкосновенен тут только я, но... Ты действительно считаешь, что шайка... Хотя, вас тут уже целый город, наверное... Ты действительно думаешь, что Король смирится с существованием разбойничьего города прямо на пороге Камелота? — Слушай, мы здесь не из-за сладкой жизни оказались, — многозначительно поднял брови разбойник. — Мы хотим нормальной жизни. Нас тут немало. Донесите это до Короля, — мрачно попросил Годвин. Он бросил на Мерлина еще один тяжелый взгляд и, развернувшись, пошел прочь. — Идем, ребята! Собрали вещи рыцари быстро. С той же быстротой они вскочили на коней и двинулись к границе леса, стремясь как можно быстрее выбраться из-под гнета огромных деревьев. Какое-то время все ехали молча. Но в конце концов Ланселот не выдержал: — И что это было, Мерлин? — поинтересовался он, щурясь от яркого солнца, ударившего в глаза после тени леса. — Что ты имеешь в виду? — Ты знаком с разбойничьей головой настолько близко, что тот пропускает тебя, не обчистив карманы, — терпеливо пояснил Ланселот. — О. Ну да, — согласился Мерлин. — И все? — А что ещё? — Не знаю, может, объяснишь, как так вышло? Мерлин пожал плечами. — Меня с ним одна деревенская колдунья познакомила. Старушка вредная, но заботливая. Она им всякие настои варит. Повисло молчание. — Э. Ясно, — выдавил наконец из себя Ланселот. — Кстати, с Артуром сам объясняйся. — А я-то чего? Я, вообще-то, вас от разорения спас! — возмутился волшебник. — Ну, это еще неизвестно, кого из нас ты спас, — возразил Гавейн. Похоже, ему тоже не очень хотелось передавать Королю требования разбойника. — А по-моему, из банды разбойников может выйти вполне себе элитный отряд, — ответствовал Мерлин. — Они будут стеречь границы Мистграндера, и в случае опасности сообщать в город, по мере сил устраняя противника. Все посмотрели на мага, как на идиота. — Интересно, какой это разбойник пойдет на такую сделку? — озвучил сомнения всех Ланселот. — Который хочет жить, — отрубил Мерлин. — В этом есть некий смысл, — кивнул Персиваль. — Остается надеяться, что разбойников меньше, чем подданных у Короля... — Знаете, — через некоторое время задумчиво проговорил Ланселот. — А я, все-таки, рад, что нам не пришлось сражаться. Я, как-никак, только недавно на десять крон разбогател. Было бы обидно остаться без них на следующий же день в бессмысленной потасовке. Гавейн посмотрел на Ланселота так, что всем сразу стало ясно, что рыцарь только что пожалел об обратном. Быть может, тогда бы он смог совершенно случайно, в пылу битвы, попасть Ланселоту по карману и нечаянно подобрать монеты с намерением вернуть. И, конечно, случайно бы забыл о своих благородных намерениях. Мерлин засмеялся и его смех подхватили остальные рыцари. В высоких кронах поредевших деревьев щебетали птицы, шуршал ветерок, скрупулёзно пересчитывающий травинки, прыгали по стволам и веткам белки, изредка перебрасываясь друг с другом фразами на своём, беличьем, наречии. Близился полдень. ...Где-то неимоверно далеко... Пробираясь меж хлестких веток кустарников, белоснежный заяц беспокойно шевелил ушами и тревожно шарил черными глазками по зарослям травы. Перескочив пару пней и перелетев через особо громадный корень дерева, заяц остановился и притих, оглядываясь в поисках возможной опасности. На протяжении какого-то времени все было тихо. Влажная кора деревьев блестела в лунном свете, напоминая своими очертаниями искаженные ужасом лица. Все это время заяц нетерпеливо притоптывал лапкой и оглядывался по сторонам совсем как существа, которые в этом мире называются разумными. Спустя какое-то время совсем рядом трава зашелестела, а ветки кустарника позади зайца раздвинулись, явив лисью морду. Заяц лихо развернулся и, подпрыгнув от неожиданности, схватил лапами свои длинные уши и возмущенно чихнул. Лиса выбралась из-под гнета куста и самодовольно распушила хвост. Вздохнула, мотнула головой, и в следующий миг на поляне оказалась совершенно обнаженная и, несомненно, прекрасная девушка. Рыжие волосы спускались до самых икр. Заяц тем временем отпустил свои многострадальный уши и так же внезапно, как и лисица, превратился в прекрасную деву, только волосы ее были белоснежными, как шерстка только что исчезнувшего зайца, и были собраны в два хвостика, отчего девушка могла при должном освещении и наклоне головы сойти за девчушку-подростка. Девушка, приняв свой истинный облик, схватилась за хвостики точно так же, как мгновение назад это проделал заяц. — Зачем было так пугать? — она возмущенно надула щеки. — А чтобы некоторые кролики не теряли бдительности, а потом и уши, — фыркнула рыжеволосая. — Что тебе по этому поводу говорил Крэстил? Девушка в ответ надулась еще сильнее. — Давай уже по делу, — расстроенно буркнула она. — Ты нашла его? — Нет, — на этот раз голос рыжеволосой не звучал столь уверенно. — Боюсь, что они применили какие-то заговоры. Я даже не смогла пробраться к подвалам. Облазила весь этот чертов замок, но подвалов так и не нашла. — Что, даже входа? — удивилась девчушка. — Даже входа, — кивнула рыжая и наморщила носик. — Там очень противно, Тео. Я не представляю, как он может это терпеть. — Он же эльф и гений. Я уверенна, что он в порядке, — девушка задумчиво погрызла кончик хвоста волос. — Он, может и эльф, но вряд ли это ему чем-то помогает. Все настолько пропитано этой... Этой.. Гнилью. Там Гнилая магия, Тео. А он гений в другой магии. И эльф. — Ему что, больно? — ужаснулась Тео. — Но тогда нам надо быстрее его найти! — Легко сказать, — хмыкнула рыжеволосая. — Я вообще удивлена, что эльфы пришли за помощью к нам. Они же нас терпеть не могут. — Неправда, — замотала головой Тео. — Они хорошие. И добрые. — Думай, как хочешь, — устало вздохнула девушка, не желая продолжать давний спор. — Сейчас мы должны рассказать все Крэстилу. Ты-то хоть что-то нашла? Девушка отпустила свои хвостики и вздохнула. — Только то, что и так известно. А еще, теперь я точно могу гарантировать, что он там. Он и... Ну, ты поняла... Это... Рыжеволосая кивнула. — Тогда убираемся отсюда. Мы сделали все, что могли. В следующую секунду девушка дернула головой, и ее тело стало меняться, быстро превращаясь обратно в лисье. Тео бросила задумчивый взгляд за спину подруги, почесала за ушком и обернулась зайцем. В следующий миг два лесных жителя, которые априори не могут иметь общих дел, быстро передвигались по лесу, стараясь не отстать друг от друга. На верхней ветке сосны ухнула сова. Сверкнули янтарные глаза, расправились крылья, и птица взмыла в ночное небо.