Потому что мы сломлены

Драко никогда еще не чувствовал себя так опустошенно. Маленькая камера Азкабана давила на него, звук бьющихся волн о скалы напоминал о безысходности и ещё о том, как же далеко он находится от своей привычной жизни. Возможно, уже бывшей жизни. Драко прекрасно понимал — учитывая всё, что на него вешают Авроры, даже самый лучший адвокат не сможет вытащить его из Азкабана или спасти от поцелуя дементора. Он обещал Гермионе, он должен выйти ради неё, она должна знать, что он не виновен. Но как он это докажет? Драко не был уверен, сколько времени он тут уже провел, однозначно больше двух дней. Теперь он понимал, что имел в виду отец, когда вышел из Азкабана и сказал, что теряешь связь с реальностью, попадая в камеру. Теперь ты посвящен, теперь ты достойный сын своего отца! Драко снова осмотрелся: изнутри камера походила на пещеру. Единственным освещением было солнце днем, а луна ночью. Предыдущие заключенные выбивали на стенах разные надписи, свои инициалы или рисунки, многие из которых были связаны с преданностью Темному Лорду. Драко было противно находиться тут, в этой тюремной одежке. Единственное, что он смог взять с собой из личных вещей, был браслет Гермионы. К удивлению Драко, браслет всё так же излучал магию, хотя поля вокруг острова должны были её блокировать. Драко же воспринимал это как знак, знак того, что не важно, где он, Гермиона непременно будет рядом и поддерживать его. И это, пожалуй, было очень эгоистично, ведь он тем самым держал её, не давая продолжать свою жизнь без заключенного Азкабана. Золотая девочка, самая лучшая волшебница за много лет влюблена в Драко Малфоя, без пяти минут пожизненно заключенного в Азкабан. Демоны, обитающие в душе Драко, посмеялись. Что ж, судьба не могла наказать его хуже, чем страданиями по его вине единственного человека, которого Малфой любит. Но была ли это его вина? Ведь он знал, что не совершал этих преступлений! Знали бы они, насколько он ненавидел отца, он бы ни за что, ни за какие триллионы галлеонов не помог бы ему сбежать из тюрьмы. А теперь Драко готов заплатить столько, сколько попросят, лишь бы увидеть Гермиону.

***

— Что там произошло, прошу, Забини, это, черт тебя дери, поможет Драко! — не сдерживая эмоций, спрашивала Гермиона. Они сидели в Трех Метлах с Дэвидом и Блейзом, пытаясь придумать, как оправдать Малфоя. — Грейнджер, я тебе уже сказал. Мы пришли в паб, где, конечно, мы были незаконно, там была куча пьяных людей, кто-то начал размахивать палочкой и пара местных ребят попытались его успокоить. Потом по бару пошел слух, что тут Драко. Он раньше никогда не ходил с нами — ведь, сама знаешь, не все большие фанаты его семьи. Всё было спокойно, к нам даже подсел один парень, его вроде звали Эрик. У него ещё был такой смешной американский акцент, но не суть. Потом, когда мы уже собрались уходить и распрощались со всеми, Дэвид решил зайти в туалет, вот мы и стояли у выхода и ждали этого идиота, — Забини бросил грозный взгляд на друга. — Потом началась суматоха, не знаю, кто начал, но мы просто попытались побыстрее свалить… Я, я не знаю… Я знаю одно — Драко не виноват. — Мы должны это доказать, может опросить свидетелей? — предложил Дэвид. — Думаешь, Авроры этого еще не сделали? — резко бросил Блейз. — Блейз, зачем им было глубоко копать, если обвинения можно легко и просто повесить на Драко? Сам подумай, всё же уже готовое на блюдечке и потом… — Стойте, как вы сказали, звали парня, который к вам подсел с американским акцентом? — перебила его Гермиона нахмурившись. — Эрик, он представился Эриком. — В Лондоне я случайно познакомилась с парнем по имени Эрик, по его словам он прибыл из Америки. Голубоглазый брюнет? — в голове девушки складывалась четкая картина, как Эрик подходит к Драко. — Да! Именно он! Не думаю, что это два разных человека, похожие удивительным образом… — обрадовавшись хоть какой-то состыковке, выдал Дэвид. — Я думаю, это неспроста. На каникулах он просто подошел ко мне в парке, якобы увидев, как я с помощью магии достала что-то из сумки, вроде сэндвич. Позже он увязался за мной и, не знаю, какой-то был дружелюбный. — Грейнджер, это главное правило злодеев — втираться в доверие, — Забини был прав. Гермиона не могла поверить — было слишком очевидно, Эрик взялся непонятно откуда, показывал странный интерес к Гермионе, но для чего ему всё это? — Нам нечего предъявить, никто не поверит вам, потому что вас обвинили в нападении. Понимаешь, будто вы просто пытаетесь отмазаться от обвинения, — выдохнула она. Все трое задумались, но ни одному не пришёл в голову никакой гениальный план, даже Гермионе. На одном пустом доверии далеко не уедешь, скажут, что, мол, глупая влюбленная дурочка верит всему, что говорит этот Пожиратель. Но ведь оно так и было. Недавно, проходя по гостиной Гриффиндора в поисках Гарри, она услышала двух шепчущихся девушек, одна сказала «Правильно говорят, у женщины бешено работает ум и проницательность пока она не влюблена. Глупышка Гермиона променяла свой уникальный талант на этого Малфоя». И Гермиона точно бы высказала всё, что думает об этой девице, но её остановила мысль, что тем самым она только подстегнет эту бестолковую идею. Любовь не слепа, Гермиона ясно видела все недостатки Драко, но она также видела его достоинства, и они явно перевешивали, просто он не научился выделять их. Он был человеком из разряда «скажи мне, что я плохой, и я докажу это». Идя из трех метел, она распрощалась с слизеринцами и решила прогуляться, пытаясь придумать хоть что-то, что сможет помочь вытащить Драко из Азкабана. Он был невиновен. Она ни на секунду в этом не сомневалась. Ведь речь идет о Драко, её Малфое, он никогда не оставит её наедине со страхами, сомнениями, ужасом перед надвигающейся неизвестностью. Никогда не позволит одной стоять над обрывом пропасти и молча смотреть в пустоту. Она ведь знает и всегда будет знать, что есть Он… просто потому, что главным его желанием будет находиться рядом, защитить, уберечь, даже если ему самому будет страшно, неуверенно. Он тихо сожмет её руку, зная, что она ответит тем же. Он ей это говорил тысячу раз, а Гермиона знала, что Малфой не бросает слова на ветер. Теперь её долгом было спасти его, потому что сейчас именно он стоял у пропасти, именно он был в шаге от прыжка, на который его толкают все, все вокруг, но только Гермиона могла стать его соломинкой, которая вытащит и убережет от этого неверного шага.

***

Неделя. Семь дней. Это было невыносимо. Драко давно потерял бы счет времени, если бы не встречал каждый рассвет. Солнце всегда казалось ему намного ярче в последнее время, а тут оно блеклое и холодное. Забавно, ведь все твердят, что самая близкая и яркая звезда — это Солнце, но Драко хранил маленький секрет, которым безумно гордился: он-то знал, что это Гермиона. Он понял на третий день, что его не устраивает солнце потому, что его грела его маленькая гриффиндорка. Он не видел её неделю, но у него уже ломка. Азкабан оказался хуже, чем ожидал Драко, начиная с еды и заканчивая холодом из-за присутствия дементоров. Он, конечно, не надеялся на курорт, но всё же по рассказам в Хогвартсе, условия в камерах отличались по степени жестокости приговора. Драко знал, что не сидел в самой строгой из камер, это его и пугало. Если на тебя повесят все преступления Пожирателей и если тебе не повезет получить поцелуй дементора, но упекут в самую ужасную тюрьму на пожизненное. — В таком случае я выброшусь отсюда, — хрипло ответил своему же голосу в голове Драко. Все эти семь дней он молчал, впервые за неделю он услышал собственный голос, от которого он успел отвыкнуть. Нет, ты не спрыгнешь, ради Гермионы… И это было правдой. Он бы не посмел, ради неё. Она была тем ангелом, который приручил демона, той душой, что поймала его и удерживала с такой силой, с какой он не сталкивался никогда прежде. Любовью. Кто бы мог подумать, что Драко влюбится в Гермиону, заучку, нечистокровную… За время, проведенное в Азкабане, он успел несколько раз проиграть все события за прошедшие полгода в голове, все прекрасные моменты, которые они провели вместе. Это позволяло ему не сойти с ума. Вспоминая прогулки и поцелуи, он понял, что они никогда не были на настоящем свидании. Он ни разу не приглашал её официально куда-то сходить, как это делалось в магловских фильмах, которые она ему показывала. — Если я выйду отсюда, точнее, когда выйду отсюда, обещаю, что свожу тебя, Гермиона Грейнджер, на настоящее, самое романтическое свидание, которое ты когда-либо видела! — поклялся он в пустоте и в тишине, но глубоко в душе надеялся, что Гермиона почувствует, как каждую секунду он думает лишь о ней. Драко сел на холодный камень, на котором частенько думал, рассуждал, а что еще оставалось делать? Он пришел к выводу о том, что кроме денег у него ничего в жизни и не было. Это постоянное чувство пустоты, присущее всей его жизни. Он всё время завидовал. Забавно, что мальчик, который мог купить что угодно, завидовал окружающим. Он мог купить самую лучшую игрушку, книгу, метлу, место в команде по квиддичу, да даже псевдо друзей и девушек, но он не мог купить то, к чему так стремился — любовь и признание отца. Чтобы он ни делал, Люциусу всё казалось незначительным. Всё закончилось тем, что Драко завидовал Уизли! Уизли, черт возьми! Драко всю жизнь насмехался над их бедностью, как это делал отец, но в глубине души он очень завидовал тому, как каждый член семьи любит другого и он всегда мечтал увидеть такую же гордость в глазах отца, какую он видел в глазах Артура, когда Рон стал вратарем команды Гриффиндора. Драко всегда казалось, что всё лучшее доставалось и будет доставаться другим. Но, черт возьми, мир, наверное, обеднел, когда Гермиона досталась именно ему.

***

— Что ты предлагаешь? Что ты хочешь делать? — Дэвид посмотрел на Гермиону удивленным взглядом, в его голове не укладывалось, как эта сумасшедшая гриффиндорка собралась доказывать невиновность Драко. — Что МЫ будем делать? — исправила она недовольным тоном. — Сначала мы восстановим все события того вечера, потом пойдем в бар и поспрашиваем очевидцев, следом уже соберём все записи опроса, поговорим с директором Макгонагалл. А затем, с её разрешения отправим аврорам и спасем Драко. — Слишком самоуверенно, не считаешь? — заметил стоявший в косяке двери Забини. — Ты думаешь, что мы туда придем, нам дадут координаты виновного и тот просто сам сдастся? Не будь такой наивной, Грейнджер, — он закатил темные глаза. — Слушай, Забини, ты бы помолчал, я пытаюсь хоть что-то сделать, — прошипела Гермиона. — Я считаю, что авроры на то и обучены, чтобы найти виновного, — холодным тоном сказал Блейз. — Если у них готовый подозреваемый с самой запятнанной репутацией среди всего долбанного города, Хогвартса, МИРА, то зачем им искать другого? — Гермиона не выдержала и в два прыжка оказалась лицом к лицу с противником. — Либо ты пытаешься нам помочь, либо закрой рот и не мешай. От такого напора у обоих слизеринцев отвисла челюсть, никогда ни один из них не видел такого решительного поведения Грейнджер. Да и сама Гермиона не ожидала от себя такого льда в голосе. Подняв руки вверх, Блейз дал понять, что согласен с её тактикой лишь бы она больше так не психовала. — Тогда пойдем, — кинула она парням обернувшись, еле сдерживая свою победную улыбку. — Но сначала зайдем кое к кому. Гермиона была совершенно уверена, что постучит, но ей просто не откроют. Она нерешительно постучала в деревянную дверь хижины, а в ответ тишина. Она слишком долго не общалась со своими друзьями. Пусть и они поддерживали беседу, но больше не гуляли, не собирались вместе. Рона и Гарри слишком задело то, что она связалась с Драко. — Они должны быть тут, — тихо сказала себе под нос Гермиона. — Может, они просто куда-нибудь ушли? — обернувшись сказала она слизеринцам, на что Дэвид сочувственно улыбнулся, а Блейз лишь фыркнул. Тут дверь открылась и на пороге стоял Гарри. Он осмотрел Гермиону с ног до головы и вскинул брови вверх, посмотрев на её спутников. — Гарри, нам нужна ваша помощь, очень нужна! — кинулась в объятья друга Гермиона. Тот охотно ответил на объятья и пригласил ребят войти. В хижине Хагрида всё было такое же, родное и уютное. Рон, Хагрид и Джинни сидели за столом и держали в руках чашки чая. Уизли встала и крепко обняла подругу, явно понимая, каково сейчас Гермионе. Рон последовал примеру своей младшей сестренке. А за ними уже Хагрид стиснул в объятьях маленькую Грейнджер. — Садитесь, я сейчас вам тоже налью чаю, — сказал Хагрид и отправился к чайнику. — Как мы можем тебе помочь, Гермиона? — обеспокоено спросил Поттер. — Драко не виновен, я знаю, вы его не любите… — на это Рон подавился чаем и кашлянул. Сделав паузу и посмотрев на друга, Гермиона продолжила: — Но он не виновен. Мы знаем, кто всё это устроил, но понятия не имеем, как же доказать аврорам, что они взяли не того. — Ты понимаешь, как бредово это звучит? — спросил Рон. — Черт, да они решат, что мы все свихнулись, защищать Малфоя! Тронуться можно! — выкрикнул Уизли. — Да, Рональд, он, может, ужасно вредный, самовлюбленный, злой и вообще хуже него нет никого, но он не виновен! Гарри, ты ведь помог Нарциссе, помоги и Драко, прошу, — она посмотрела на Поттера, а потом осмотрела всех. — Я действительно понимаю, почему вы его ненавидите, я тоже ненавижу, какой он высокомерный, но ради великого Мерлина, он не такой ужасный. Он безумно добрый и милый… и любящий. Я не знаю, может, я правда сошла с ума, но я его не видела неделю, а уже точно потеряла голову, — она чувствовала, как по разгоряченным щекам текли слезы, но не могла остановиться. — Я не могу его потерять, пожалуйста, я не могу позволить, чтобы его жизнь была сломана тогда, когда он наконец из всепожирающей тени потихоньку превращается в солнечный луч. Прошу, ради меня, я не могу его потерять, — Гермиона упала на пол. В первый раз, в кругу друзей, она смогла наконец оплакать то, что её планы рухнули и, возможно, будут стерты в пепел. Наконец она может оплакать потерю своего самого родного человека на земле, того, кто может уже никогда не станет её будущим. Но она ведь сделает всё, что будет в её силах? Да, она определенно именно это и сделает, дойдет до самого Министра Магии, если будет нужно, но докажет, что её Драко не виновен. Ну, а пока она здесь, а он там. Но зато он есть. Пусть и далеко, но есть.