Слизеринские истории

Перевозка Поттера из дома его родни была организована по-идиотски. Никакого другого определения подобрать Снейп не мог и был зол, как никогда прежде. "Можно было аппарировать прямо из дома, – думал он. – Ну да, в министерстве об этом сразу же узнали бы. Но что с того? Где искать тех, кто уже аппарировал, все равно не известно. А после этого можно было бы и портключом, заранее приготовленным, воспользоваться. Передвижение с его помощью тоже не отследить. Можно было использовать дезиллюминационные чары, сначала просто уйти подальше от дома. А потом уже на выбор: метлы, тестралы, аппарация, портключ... и поминай как звали. Вообще, если подумать, то нашлась бы масса вариантов переправки мальчишки по-настоящему безопасным способом. Ну, или хотя бы гораздо менее опасным, чем взлетать от дома всей толпой, даже не применив чары невидимости. И ладно еще все эти Уизли или Хагрид... но Моуди, Кингсли, Тонкс... Бравые вояки, авроры... Чему их там учили три года на курсах подготовки? Бездумно бросаться грудью на проклятья? Пусть глупо, зато смотрится героически?.. Нет, я прекрасно понимаю, зачем все это понадобилось директору – Поттер должен умереть, и он просто в очередной раз нарочно столкнул его с Лордом. Приказ Дамблдора сказать мальчишке, что он хоркракс – это просто страховка на случай, если Лорд так и не сможет убить его. Тогда Поттеру придется дать себя убить. Раз мальчишке не посчастливилось, тут уж ничего не поделать. Но все остальные... Зачем? Бессмысленно, а потому особенно жестоко... А я тоже хорош. Рассуждаю о том, что орденцы способны только слепо выполнять приказы, но сам-то? В прошлом году подставил Люца и всех наших в отделе Тайн, вызвав туда Орден. Теперь подставил Орден, хотя ведь мог же наплевать на портрет и сказать Лорду, что сведения относительно переправки мальчишки у моего источника точно такие же, как у Яксли. Мерлин великий... В кого же я превратился... Предаю и тех, и этих". Не то, чтобы Снейпа так уж волновала участь членов Ордена, но все же одного человека во время погони он не смог не пожалеть – Нимфадору Тонкс. Именно об этой дурехе он подумал, когда увидел, как Трэверс целится в спину Люпина. Почему-то ему сразу вспомнилась Лили и та невыносимая боль утраты, которую он ощутил, узнав о ее смерти. И он не удержался, послав в Трэверса сектумсемпру. Наверное, это было глупо, особенно учитывая, что в итоге Трэверс в последний момент вильнул, и заклинание не попало в цель, впрочем, так же, как и заклинание Трэверса. Но сейчас этот поступок помогал Снейпу сохранить остатки самоуважения. Все участники погони за этими придурками из Ордена только что собрались в Малфой-мэноре. Лорд был вне себя от гнева – ему снова не удалось убить Поттера. Возможно, именно поэтому он отдал достаточно бессмысленное приказание – попытаться найти мальчишку. Конечно, все помнили, как Снейп докладывал о том, что Поттера спрячут в доме одного из членов Ордена. И дом этот, несомненно, будет окружен всеми возможными защитными заклинаниями. Только после падения министерства можно было рассчитывать определить и нейтрализовать хотя бы некоторые из них. Но, естественно, никто не стал рисковать и напоминать обо всем этом взбешенному Лорду. Те, кому он приказал проверить все известные на данный момент адреса членов Ордена, понуро покидали имение, едва слышно перешептываясь о том, что вместо отдыха придется теперь потратить кучу времени на совершенно бесполезное занятие. Снейпа Лорд тоже вниманием не обошел и велел отправляться на Гриммаулд в бывший штаб Ордена Феникса. Северус почти уже дошел до ворот имения, когда в тисовой изгороди, тянущейся вдоль дорожки, вдруг образовался просвет, из которого появилась рука, ухватившая его за мантию и потянувшая сквозь заросли. – Люц, ты мне чуть рукав не оторвал! – возмутился Северус. – Ты как, в порядке? – Нормально. – Все живы? – Да. – Слушай, ты вчерашний "Пророк" читал? – Нет. – Вот посмотри, – Люциус, не обращая внимания на короткие отрывистые фразы Снейпа, помахал газетой, которую держал в руке. – Интервью со Ски... – Я спешу, – раздраженно перебил Северус. – Поболтай с кем-нибудь другим. – Тааак... – протянул Люциус. – По какому случаю злимся? В чем дело? – Ни в чем. Я занят. – Ты кого обмануть надеешься? Меня? – Вот чего тебе надо, а? Газетку почитать? Больше заняться нечем? Уже никаких проблем и все прекрасно? Безумно за тебя рад. – Что случилось? Если бы Люциус ответил какой-нибудь резкостью или насмешкой, Северус просто развернулся бы и ушел. Но тихий голос Малфоя, в котором звучало беспокойство, охладил его пыл, и желание огрызаться мгновенно пропало. – Люц, я... Мне в самом деле пора идти. Он уже повернулся, но Люциус остановил его, придержав за локоть. – "Я сам себе противен", так, кажется, ты говорил? – криво усмехнувшись, сказал Северус. – Чего только не случалось в первую войну, и по приказу Лорда многое делать приходилось, сам знаешь, но таким негодяем я себя еще никогда не чувствовал. – Сев... – Ладно. Это я так... Сейчас не время и не место. Да и вообще... У меня приказ Лорда, так что действительно надо торопиться. Снейп, конечно, не рассчитывал застать на Гриммаулд Поттера, но лишний раз врать Лорду не стоило, а потому он решил, что приказ выполнит, как следует. Разумеется, он подозревал, что в бывшем штабе Ордена могли оставить для него какие-нибудь ловушки. Поэтому, войдя в дом, был готов ко всякого рода неожиданностям. И точно, едва он сделал шаг от двери, как из темноты чей-то голос сдавленным шепотом произнес его имя. Одновременно с этим на него налетел порыв холодного воздуха, а язык моментально свернулся, лишив возможности говорить. Убрать это безобразие невербально Снейпу, естественно, не составило никакого труда. – Ну и ну... – пробормотал он, качая головой, но тут его внимание привлекло непонятное движение в другом конце холла. С ковра поднялась высокая серая фигура и, ускоряясь, двинулась в его направлении. Похоже, что этот пыльный фантом должен был изображать Дамблдора, причем уже основательно разложившегося, если судить по пустым глазницам. Пугало подняло руку и весьма драматично указало на Снейпа. – Что, еще раз убить? – внезапно для самого себя раздраженно и зло спросил он, вместо того, чтобы просто развеять эту фигуру. Но при слове "убить" она вдруг взорвалась сама собой, обратившись в облако пыли. – Да что ж такое-то? – закашлявшись, проговорил Снейп, машинально замахав перед лицом рукой в попытке разогнать пылищу, от которой у него даже заслезились глаза. "Это что вообще было? – удивленно думал он, вытирая выступившие слезы тыльной стороной ладони. – Ловушки? Для меня?! Я, по их мнению, в обморок упасть должен был вот от этого? Они тут все в детство, что ли, впали?" - Гоменум Ревелио, - произнес Снейп, подняв палочку, но как он и думал, в доме никого не оказалось. Приказ Лорда можно было считать выполненным, но уходить Снейп не спешил. Ему вдруг стало интересно, в самом ли деле никто не устроил здесь для него хоть какой-то западни. То, с чем ему уже пришлось столкнуться, могло напугать разве что какую-нибудь нервную впечатлительную девицу, и на настоящую ловушку даже отдаленно не походило. Снейп решил обойти дом. Практически в каждой комнате царил беспорядок: открытые двери шкафов, разбросанные по полу вещи, разорванные книги... Дом явно кто-то обыскивал, причем весьма тщательно. Весь этот разгром навевал какую-то непонятную тоску. Снейпу стало казаться, что он ходит по кладбищу, разоренному вандалами. Он уже собирался прекратить обход, но понял, что успел осмотреть все за исключением лишь последнего самого верхнего этажа. Поднявшись туда, Снейп обнаружил две двери, обе с именными табличками. Это были комнаты Регулуса и Сириуса. Регулуса Снейп помнил не очень хорошо, потому что близкими друзьями они никогда не были. Тот был на год младше, а он в основном общался с однокурсниками и более старшими ребятами. Квиддичем он тоже не интересовался, Регулус же был ловцом. Единственным общим для них интересом являлся Темный Лорд. Снейпа привлекала мысль о том, сколь многому он мог бы научиться у такого выдающегося мага, а Регулус был настоящим поклонником Лорда. Снейп не стал заходить в комнату Регулуса. Почему-то у него возникло ощущение, что войдя, он нарушит покой... то ли самой комнаты, то ли ее бывшего хозяина. Постояв на пороге, он отступил назад и закрыл дверь. Оставалась всего одна комната, в которую Снейп еще не заглядывал. В общем-то, он всегда считал, что Сириус Блэк оказался на Гриффиндоре, а позже и в Ордене Феникса, вовсе не по каким-то идейным соображениям. Орден был всего лишь удобным способом участия в войне, которая была для Блэка не более чем развлечением. Весь вид комнаты подтверждал эти мысли Снейпа. Несколько больших знамен Гриффиндора, стены, сплошь увешанные маггловскими фотографиями... Истинные убеждения не требуют подобной показухи. Вся эта навязчивая и нарочитая демонстративность говорила лишь об одном – Сириус просто из кожи вон лез, чтобы досадить своим родителям. Глупый подростковый протест, мальчишеское бунтарство, но не более. В этой комнате тоже что-то искали. По ковру, устилавшему пол, было разбросано множество разных бумаг. Снейп окинул их взглядом и собрался было уходить, когда внимание его привлекло какое-то едва заметное движение. Присмотревшись, он понял, что на полу валяется колдография. Снейп шагнул к ней. И замер. На снимке, хохоча, пролетал на игрушечной метле маленький мальчик, а с краю, глядя на ребенка, стояла, смеясь, его мама – Лили Поттер. Наклонившись за колдографией, Снейп увидел рядом с ней два листка, которые в отличие от всех остальных, были исписаны от руки таким знакомым, но уже почти позабытым почерком. "Как это могло тут оказаться? – в растерянности подумал Снейп, поднимая с пола снимок и письмо. – "Дорогой, Мягколап"... Но Блэк в то время здесь не жил. Письмо не могло прийти в этот дом". Он положил листки поверх колдографии и стал читать. То, о чем все эти годы он старался не думать, моментально всплыло в памяти. Но если раньше он говорил себе, что, быть может, ошибается, то теперь заниматься самообманом было уже невозможно. "Дамблдор все еще не вернул мантию-невидимку..." "У нее не было ни единого шанса", – понял Снейп. Все, абсолютно все было бессмысленным и бесполезным: и его попытки спасти Лили, и его приход к Дамблдору, и его согласие стать шпионом... "Почти полжизни... впустую..." – Снейп почувствовал, что у него подкашиваются ноги и упал на колени. Уж, конечно, директор и сам просчитал, кто из его людей подходит под пророчество. Было всего-то две кандидатуры: Поттеры и Лонгботтомы. Придя просить спасти Эванс, он не сообщил Дамблдору ничего нового и важного. Но тогда он словно обезумел и был не в состоянии рассуждать здраво. Дамблдор же просто сыграл на этом, воспользовавшись его слабостью. У Лонгботтомов хватило ума спрятать свой дом так, что Лорд не смог их найти. А Лили... Она была обречена с того самого момента, когда директор Хогвартса услышал пророчество. Он сразу же поверил в него и захотел, чтобы Лорд тоже узнал о нем, потому и отпустил его, Снейпа, прекрасно понимая, что он все расскажет. А он, дурак, надеялся. Надеялся, что сможет спасти жизнь дорогого человека, заплатив своей свободой. Даже жизнью готов был заплатить. Шестнадцать лет. Целых шестнадцать лет он думал о мести. Но кому? Он хотел отомстить Лорду, который ее убил, служа Дамблдору, который лишил ее даже такого мизерного шанса на спасение, как мантия-невидимка. Снейп так и стоял на коленях посреди комнаты. По щекам его катились слезы и капали на страницы старого письма. Но было во всем этом что-то еще, что-то странное и неправильное. Он перечитал все снова. "Джеймс немного расстроен, что вынужден сидеть здесь взаперти..." Ребенку угрожает смертельная опасность, а он расстроен тем, что не может прогуляться? Он воспринимает затворничество не как меры безопасности, предпринятые в первую очередь ради его сына, а как досадное неудобство, мешающее ему совершать "небольшие вылазки"? "Батильда забегает к нам почти каждый день..." Они что же, сидя под фиделиусом, "почти каждый день" принимали у себя гостей? Ради чего соседскую старушку надо было ставить в известность о том, что они скрываются под фиделиусом? Чтобы их проще было найти? Неужели Лили могла так безответственно поступать, лишь для того, чтобы развеять скуку? Письмо было какое-то слишком уж легкомысленное, даже веселое, ни намека на беспокойство. Совершенно не заметно, чтобы Лили опасалась за жизнь своего ребенка... Складывалось впечатление, что в момент его написания она вообще не знала о том, что Темный Лорд начал охоту не просто за ними, как за членами Ордена, а потому, что хотел убить их сына. "Она ничего не знала... Он не сказал. Пообещал защитить и спрятать, а сам даже не сразу предупредил!" Снейп смял в руке первый лист письма и отбросил его. "...дружил с Геллертом Гриндевальдом..." Второй лист он положил в карман мантии. Потом разорвал на две части снимок, который держал в руках. Часть с Джеймсом и его сыном за ненадобностью полетела под комод, а часть, на которой смеялась Лили Эванс, он забрал с собой. Взять себя в руки, затолкать поглубже все чувства, а на лицо надеть маску холодной невозмутимости... Северус умел это лучше многих, но все-таки у любой выдержки существует предел. И сейчас он был не в силах держать все в себе. Его буквально трясло от ярости и ненависти. До кабинета Люциуса он дошел, по счастью не встретив никого на своем пути. Малфой, как Северус и рассчитывал, не спешил изменять своим привычкам, и по обыкновению в это время сидел именно там. Северус молча вошел в кабинет, не обращая внимания на слегка удивленный взгляд приятеля, запер дверь и окружил комнату звуконепроницаемым барьером. Порывшись в кармане, он достал страничку письма, которую прихватил с Гриммаулд. Сначала листок выпал у него из рук, а когда он поднял его и протянул Люциусу, рука дрожала так сильно, что этого невозможно было не заметить. Малфой взял бумажку и, немного понаблюдав за тем, как Северус стал метаться туда-сюда по кабинету, перевел взгляд на листок. "…возможно, когда-либо дружил с Геллертом Гриндевальдом. Я лично думаю, что Батильда просто помешалась! С любовью, Лили" – Так это правда... – протянул Люциус и, порывшись в газетах, лежавших на столе, нашел вчерашний выпуск "Пророка". – Внизу передовицы, – пояснил он, отдавая газету Снейпу. Северус быстро пробежал глазами указанный текст и принялся нервно листать страницы в поисках той, где было продолжение статьи. Минуты три он так и простоял с "Пророком" в руках, читая интервью с Ритой Скитер, которая представляла свою новую книгу "Жизнь и ложь Альбуса Дамблдора". – Мерзавец! – с чувством произнес Северус, дочитав, и швырнул газету на пол. Снова пройдясь несколько раз по кабинету, он остановился, наконец, напротив Люциуса. – Ну, скажи! Скажи, что ты всегда это знал! И говорил мне, что нельзя было связываться с Дамблдором. В самом деле, – добавил он, так и не дождавшись ответа, – повторяться нет смысла... Северус медленно подошел к креслу, стоявшему у камина, и, словно обессилив, рухнул в него, спрятав лицо в ладонях. Он никогда не идеализировал Дамблдора, для этого у него не было никаких оснований. Но к кому еще он мог пойти, пытаясь спасти Лили, ведь Поттеры были именно его людьми? – Я же догадывался, – проговорил Северус после долго молчания. – Но ради возможности отомстить закрывал глаза на очевидные факты. Сто раз спрашивал себя, как могло случиться, что он, хороший легилимент, за целый год так и не смог вычислить предателя в своей организации. Тем более людей в ней раз, два и обчелся. И он знал, что искать надо среди близких Поттерам, а их всего трое было. Такое возможно только в том случае, если он просто не хотел разоблачать шпиона. Но мне даже в страшном сне не могло присниться... Люц, он почти год молчал о том, что Лорд решил убить их сына. Год после того, как купил меня на обещание спасти ее! – Откуда вдруг такая уверенность? – Из письма, – Северус махнул рукой в сторону письменного стола. – Не может быть, чтобы, узнав о намерении Лорда убить их ребенка, Поттеры так долго тянули с фиделиусом. Лили... Она же в итоге сына собой заслонила. Зная это, разве можно считать, будто, по ее мнению, просто запереться в доме было вполне достаточным для полной безопасности? – А ты уверен, что в состоянии оценивать ее непредвзято? – Я что, выгляжу идиотом, который неспособен рассуждать здраво? – Прости, Сев, но раньше, как только дело касалось этой особы, ты именно идиотом и выглядел. Я, конечно, говорю с чужих слов, но не думаю, что Эйв стал бы врать. А он рассказывал, что она к тебе относилась отвратительно, и ты все молча проглатывал. – Косточки мне перемывали? – Он за тебя беспокоился, – с упреком сказал Люциус. – Даже думал, что она опоила тебя любовным зельем. Твое состояние было похоже на болезнь, безумное влечение, но никак не на адекватные чувства. Северус помрачнел, но возражать не стал, потому что по большому счету это было правдой. Сам он тогда не замечал, как все выглядело со стороны. Просто старался не обострять отношения, которые и без того становились хуже день ото дня. Терпел ее командный и временами высокомерный тон, вечные претензии, обвинения, упреки и поучения. И только через несколько лет после ее смерти, когда боль потери стала стихать, он смог без накала эмоций вспоминать все, что было между ними. Чтобы понять, что он всегда был ей безразличен, что она и другом-то настоящим ему никогда не была, потребовалось не так уж много времени. Оказалось, требовалось лишь, чтобы улеглись страсти. К пятому курсу она уже явно тяготилась общением с ним и в итоге воспользовалась первым же подходящим предлогом, чтобы разорвать отношения. Именно в тот день он вдруг понял, что абсолютно ничего для нее не значит, в противном случае у него язык бы не повернулся назвать ее грязнокровкой. Когда он обездвиженный лежал на земле, задыхаясь от мыльной пены, а она не только не прекратила действия наложенных на него заклинаний, но даже не потрудилась достать свою волшебную палочку... Лишь законченный идиот не понял бы, что выяснение отношений с Джеймсом было для нее намного важнее того, что происходило в тот момент с ним. Но тогда он простил даже это, потому что любил ее. Теперь же, сунув руку в карман мантии и случайно нащупав снимок, который он прихватил из дома Блэков, Северус лишь невесело усмехнулся. Сейчас он уже мог спокойно смотреть на ее изображение, потому и взял его на память. У него не было ни малейшего желания забывать эту часть своей жизни. Не важно, какими были его отношения с Лили. Как бы там ни было, он всегда будет помнить ее. Любил ли он ее до сих пор так же, как прежде? Конечно, нет. Чувства не могут десятилетиями сохраняться абсолютно неизменными, тем более на пустом месте. Если бы она тоже была к нему неравнодушна, или они успели бы прожить какое-то время вместе, в любви и согласии, если бы между ними было хоть что-то, о чем можно было бы тосковать годами, сожалея о потерянном счастье... Но нет. Практически все его воспоминания в большинстве своем были очень далеки от приятных, и однозначно хороших среди них почти совсем не было. К тому же с возрастом на многое начинаешь смотреть иначе и оцениваешь уже по-другому. Он давно пришел к выводу, что его общение с Лили в любом случае закончилось бы разрывом. Она желала, чтобы он жил по ее указке: думал и делал только так, как она считала нужным и правильным, постоянно давила на него, пытаясь навязать свои взгляды и свое мнение. Тогда он старался не обращать на это внимания, вернее, не хотел этого замечать, хотя молчать в ответ получалось не всегда. Но сколько еще он смог бы безропотно терпеть? Вряд ли долго. Года два, пока они волей-неволей каждый день виделись в школе. Потом же их пути разошлись бы сами собой, скорее всего, даже без какого-то дополнительного конфликта. Да и не приводят такие отношения ни к чему хорошему. Ему даже не надо было далеко ходить за примером, достаточно вспомнить собственных родителей: вечно недовольного всем отца, обиженную и раздраженную этим маму, а в итоге ссоры, скандалы, ругань... При таких условиях всякая любовь, в конце концов, умрет, или надо быть совсем бесхребетным, чтобы постоянно подчиняться чужим требованиям. А он одержимым и полностью зависимым от Эванс, несмотря на слова Эйва, никогда не был. Так что рано или поздно перед ним встал бы выбор: разорвать эти отношения или превратиться в покорного подкаблучника. И сейчас он совершенно точно знал, что второй вариант не устроил бы его ни при каких условиях. – С тех пор прошло двадцать лет, – произнес Северус, выйдя, наконец, из задумчивости. – То, что в шестнадцать кажется трагедией вселенского масштаба, в сорок вызывает разве что горечь и досаду. Так что давай не будем вспоминать, каким было когда-то мое отношение к Лили. Жизнь не стоит на месте, все меняется. В том числе и мы сами. – Знаю, тебе всегда была неприятна эта тема, – заметил Люциус и тут же выставил руку ладонью вперед, как бы говоря, что вопрос закрыт. – Хорошо. Она не могла так долго тянуть с фиделиусом. Дамблдор, безусловно, мог молчать об опасности и год, и два, и вообще столько, сколько ему понадобилось бы. Но ведь был еще и Поттер. Скорее всего, именно ему Дамблдор сообщил бы о том, что Лорд планирует убить его ребенка. Ему, не ей. Ты уверен в том, что он тут же выложил бы своей жене подобную новость? – Ушам своим не верю! Ты и вдруг защищаешь Дамблдора? А ведь, помнится, сам говорил, что, возможно, ему выгодно было не мешать осуществлению пророчества. – Даже и не думал его защищать. Но, прикидывая ситуацию на себя, могу сказать точно – я бы Нарси о таком ни в коем случае рассказывать не стал. Они и так прятались, дополнительные меры безопасности вообще не требовалось как-то отдельно объяснять. Что же касается Дамблдора... У него мог быть мотив промолчать, но тогда почему потом он все же предупредил? – Кто его знает... Может, решил не тянуть еще дольше. Он же знал, что предатель есть, и он в любой момент мог сообщить, что в Ордене до сих пор никто даже не слышал о планах Лорда. – Тебе не кажется, что это слишком? Такая информация ведь в самом деле могла появиться у нас в любой момент. Дамблдора целый год это не волновало, а потом он вдруг забеспокоился? Сев, ты прекрасно знаешь, я его всегда терпеть не мог, но в данном случае... – Да плевать! – неожиданно взорвался Северус. Вскочив, он подошел к письменному столу, за которым сидел Люциус, уперся руками в его край и отчеканил: – Он, услышав пророчество, даже не потрудился проверить, не подходит ли под него кто-то из его людей, чтобы заранее предупредить их об опасности? А если знал, кем может заинтересоваться Лорд, тогда почему даже через год после моей просьбы у Поттеров все еще не было надежной защиты? Не он в этом виноват, а Джеймс? Хорошо. Пусть так. Но он обещал спасти ее, а значит, должен был хоть силой, хоть под империусом заставить этого придурка поторопиться. Или же должен был сделать что-то сам. Он якобы не смог вычислить предателя. Он забрал у них даже мантию-невидимку, и это в тот момент, когда никакого фиделиуса на доме еще не было и в помине. Пока я наивно полагал, что он делает все возможное для спасения Лили, он прикладывал все силы к тому, чтобы пророчество могло исполниться, и старательно облегчал Лорду его задачу. Еще несколько секунд Северус продолжал смотреть на Люциуса тяжелым взглядом, а потом, наконец, оттолкнулся от стола и отошел к окну. – Вся разница между Лордом и этим негодяем в том, что последний очень ловко умел любую свою гнусность оправдать важностью целей. Причем с абсолютно незамутненной твердой уверенностью в собственной правоте. Или столь же изворотливо переложить ответственность за собственные поступки на кого-нибудь другого. – Тебя настолько волнует моральный облик Дамблдора? – спросил Люциус, мрачно наблюдая за тем, как пальцы скрещенных за спиной рук Северуса то и дело сжимаются в кулаки. – Нет. Меня волнует мой, – с кривой усмешкой ответил Северус. – Ты ведь не мог не догадаться, что это я отправил Орден в отдел Тайн, когда узнал, что Лорду удалось заманить туда Поттера. Почему ты опять сделал вид, будто ничего не было, и промолчал? – Что, по-твоему, я должен был сказать? – Правду. До этого по какой-то непостижимой счастливой случайности от моих действий ни разу не пострадали ни ты, ни Эйв, ни Мальсибер... Но везение закончилось, и произошло то, что должно было произойти рано или поздно – я вас подставил. Или ты решил поиграть в благородство и пожалеть мои чувства? – Благородства у тебя на нас обоих хватит, – поморщившись, проворчал Люциус. – А правда в том, что ты сына моего спас. – То есть мне теперь любая подлость позволительна, так что ли? – Не передергивай. Но в тот момент предъявлять тебе претензии... Я достаточно тебя знаю, Сев. Понятно, что ты не мог забыть про свои обязанности учителя и бросился спасать учеников. А я в отличие от них прекрасно понимал, чем рискую. Ты еще в школе учился, когда я уже... В общем, воспользуйся лучше собственным советом и перестань себя изводить. – Думаешь, я себя жалею? – хмыкнул Северус. – Нет. Я себя почти ненавижу. До сих пор мне казалось, что я тоже понимал, чем рискую – своей жизнью. Своей, Люц. Тебе легко говорить... Но все эти твои рассуждения не отменят того, что я подставил друзей. Пусть невольно, но подставил. А если б вас там вообще убили? Никакая борьба с Лордом этого не оправдает. Для меня – нет. Такая цена слишком высока. Забавно, – с нервным смешком добавил он, – но все это я уже проходил. Хотелось отомстить для очистки совести... А пришел к тому, с чего начал. Даже еще хуже. По горло в дерьме увяз... Впору порадоваться тому, что чем бы все ни закончилось, меня в любом случае ничего хорошего не ждет. – Приехали, – с неприкрытым сарказмом отозвался Люциус. – Я думал, тебе надо дать возможность выговориться, чтобы ты мог прийти в себя. Но судя по тому, до чего ты в итоге договорился, мне с самого начала следовало как-то иначе вправить тебе мозги. – Да ты сам посуди. Единственный, кто был равен Лорду по знаниям и силам, благополучно отдал концы. Впрочем, это даже не столь важно, он все равно предпочитал все делать чужими руками, так что особо на него рассчитывать и не стоило. Похоже, даже его "великая победа" над Гриндевальдом, окажется в итоге фикцией, как и все остальное. Орден этот его – пустышка. Никакого достойного сопротивления от них ждать не приходится. Министерство со дня на день падет. Хотя бы потому, что на этот раз Лорд решил действовать не авадами, а империусом. И он придет к власти. Причем надолго. – Можно подумать, ты успел стать идейным противником Лорда, – усмехнулся Люциус. – Можно подумать, тебе самому не хотелось бы, чтоб он сгинул, как можно скорее и желательно навсегда, – огрызнулся в ответ Северус. – Не спорю... – И как же ты представляешь себе дальнейшую жизнь? Люциус провел ладонями по лицу и тяжело вздохнул: – Полегче ничего спросить не мог? Не знаю я, как. Но в моем случае Лорд хотя бы полностью уверен в том, что я никогда не действовал против него. А ты уже давно по краю ходишь. В ответ Северус только развел руками и вернулся в кресло. – Ведь появлялись же мысли бросить все к Мерлиновой бабушке, – тоскливо произнес он. – Но все откладывал, тянул... Казалось, отомстить просто обязан. Если б еще не пытался самого себя убеждать в том, что мстить надо только Лорду... – И сейчас не поздно, – заметил Люциус. – Сбежать? – скептически уточнил Северус. – Игорь вон попытался. Долго ему после этого удалось оставаться в живых? Нет уж. Забиться в нору и ждать, когда тебя оттуда за шкирку вытащат... Если умирать, то хотя бы не так. – Вот оно что... – протянул Люциус. Встав из-за стола, он не спеша подошел к Северусу и, прищурившись, оглядел его с ног до головы. – Умирать, значит, собираешься? – Не собираюсь, – отмахнулся Северус. – Просто реально оцениваю ситуацию. И отлично понимаю, что хладнокровно выполнять любые приказы Лорда просто не смогу. Учитывая это, как долго я проживу, по-твоему? – В общем, все так, конечно... – задумчиво проговорил Люциус и уселся в соседнее кресло. – Но власть ему еще не только захватить надо, но и удержать. Война в любом случае пока не закончилась. И никаких гарантий тут никто не даст. Однажды он уже был уверен, что победил, а потом вдруг, раз, и пропал на целых четырнадцать лет. – Даже не стану обсуждать, насколько высока вероятность повторения этого. Но пусть так. Допустим, что-то опять случится, и Лорд проиграет. Ты хоть понимаешь, что в таком случае мне за убийство Дамблдора поцелуя дементора не избежать? – Да. Это я как-то упустил из вида... – согласился Люциус. – Вот именно. – Но они все-таки не Лорд. От них-то можно скрыться. – И потом прятаться всю оставшуюся жизнь, боясь, что найдут и схватят? Спасибо. Если это и выход, то точно не для меня. – Так! – Люциус громко хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. – Для начала прекрати обвинять себя во всем подряд. Это никому не нужно, тебе в первую очередь. Все эти переживания задним числом – самая бесполезная вещь на свете. Сделанного все равно не вернуть. К тому же в этот раз ничего непоправимого не произошло. А если бы произошло, сожалеть было бы уже поздно, а потому бессмысленно. И похоронные настроения из головы выбрось! Если ты пока не видишь выхода из создавшегося положения – это еще не значит, что его нет. Надо подумать, возможно, решение лежит на поверхности. – На поверхности, – язвительно передразнил Северус. – Ну надо же. А я и не догадывался, что все так просто и легко. – В нашем положении, Сев, легко и просто можно только умереть. Ты сам недавно мне об этом говорил. А для того, чтобы выжить, придется приложить усилия. Надеюсь, трудности тебя не остановят, и ты не собираешься выбрать наиболее легкий путь? – Если б я хотел умереть, я бы сделал это лет шестнадцать тому назад. Был и повод, и возможности, – буркнул Северус. – Вот и прекрасно. Значит, надо думать.