Слизеринские истории

Это оказалось труднее, чем он думал. В лучах восходящего солнца за аппарационным барьером Хогвартса возникла чёрная фигура. Откинув капюшон, человек смотрел на замок так, будто давно здесь не был, хотя отсутствовал он лишь несколько часов. Трансфигурировав плащ обратно в мантию, он зашагал к воротам школы. Его походка ничем не отличалась от обычной, но если бы кто-нибудь захотел присмотреться, то наверняка бы заметил опустившиеся плечи, будто идущий нёс на себе какой-то груз. Отряхнув мантию, Северус Снейп вошёл в замок и вернулся в уже давно ставший привычным мир Хогвартса. "Первым делом – помыться, - думал он, шагая по пустым коридорам школы. – Смыть с себя всю эту кладбищенскую пыль и грязь". Он был готов к наказанию. А уж после того, как от Тёмного Лорда сбежал Поттер, хорошего настроения при встрече ждать было бессмысленно. И теперь каждое круцио отдавалось болью во всём теле. - Мисс Хиггс! Что вы здесь делаете в такую рань?! – рявкнул Снейп на неожиданно появившуюся из-за угла ученицу и откашлялся, чтобы вернуть голосу привычный тембр. В последние несколько часов ему пришлось вначале очень много говорить, а после он пользовался своим голосом в основном только для того, чтобы сказать в разных вариациях "Простите, Повелитель" и "Да, мой Лорд". - Простите, сэр, - не слишком бодро пробормотала Лайза. – Я хотела дойти до больничного крыла и попросить у мадам Помфри зелье сна для Лукреции, а то она всю ночь не спит... "И нам не даёт" - подумала Лайза, но не сказала. Хотя декан и так всё понял. - Рассказывайте, что произошло, - потребовал он, давая знак Лайзе следовать за ним. Пока они дошли до кабинета, Лайза отчиталась в том, как старосты вывели с квиддичного поля младшекурсников, как Лукреция потеряла сознание, как Питер потом привёл её в гостиную. - Она сначала сразу легла, но потом всю ночь вертелась и бродила, - закончила рассказ Лайза. – А в больничное крыло идти отказывается. Поэтому я решила сама сходить ей за зельем. - Понятно, мисс Хиггс, - кивнул профессор. – Вы со старостами всё правильно сделали. Отправьте мисс Крайтон ко мне в кабинет. - Прямо сейчас? – удивилась Лайза. - Сейчас. Лайза кивнула и почти бегом отправилась выполнять поручение. Зайдя в кабинет, Снейп первым делом налил себе из графина стакан воды. "Такое ощущение, что даже во рту не то песок, не то еще какая-то гадость, - с отвращением подумал он. - Волосы, наверное, тоже выглядят не лучшим образом..." Капюшон слетел при первом же круциатусе, и надевать его, вставая с земли после очередного пункта, который ставился ему в вину, Снейп даже не пробовал. Он посмотрел на свое отражение в огромной реторте, убедился, что никакого мусора в волосах не запуталось, пригладил их и тяжело опустился на ближайший стул. "Посижу пару минут... Хотя проще сразу лечь. А ведь хотел в первую очередь помыться... Одна радость – уроков сегодня нет. Вот зачем я вызвал её сейчас?.. Надо было дать зелье, а разговор и до вечера бы потерпел. Видно, совсем плохо соображаю. В двадцать лет круцио переносилось как-то легче... Или я просто успел забыть. Впрочем, и он раньше так не свирепствовал. Надо бы пойти самому зелья выпить, пока она не пришла... К тому же если еще немного посижу, вообще не встать будет..." В этот момент в дверь кабинета постучали, и на пороге появилась Лукреция. - Доброе утро, сэр, - сказала она, а следующий вопрос вырывался сам собой: - Что-то случилось? Лукреция подошла к столу, испуганно вглядываясь в лицо декана. - Полагаю, случилось то, - невозмутимо отозвался профессор, – что вы, мисс Крайтон, не смогли вчера закрыться от эмоций толпы и потеряли сознание. То, что декан не одёрнул её за такой вольный вопрос, заставило Лукрецию насторожиться ещё сильнее. Что-то было явно не так. Лукреция почувствовала это, как только вошла в кабинет. Возможно, виной всему вчерашнее происшествие на стадионе, выбившее её из эмоционального равновесия, но сейчас она ощущала слишком много эмоций. Эмоций профессора Снейпа. Столько разных, что даже невозможно было выделить что-то конкретное. Это было настолько необычно и удивительно, что Лукреция даже немного растерялась. «И выглядит уставшим» - мелькнула у неё мысль, когда она садилась за стол перед профессором. - Итак, - настойчиво возвратил её к насущной теме декан. – Что вы можете рассказать о случившемся? - Сэр, - Лукреция, наконец, отвлеклась от своих мыслей. – Я не знаю, почему так получилось. Но я совершенно не смогла закрыться вчера. Помолчав, она добавила: - Я испытывала все их эмоции сразу – боль утраты, страх смерти, шок, панику... Лукреция замолчала. Она впервые сформулировала то, что её мучило со вчерашнего дня. Она понимала, что это были чужие эмоции, но чувствовала их как свои. Декан кивнул. - Всё верно, это несравнимо с эмоциями толпы на каком-нибудь квиддичном матче, где обычно преобладают всего две разновидности: радость и разочарование. Профессор говорил, а Лукреция не могла отделаться от ощущения, что перед ней сейчас не профессор и декан, а просто очень уставший и не выспавшийся человек. - Я дам вам зелье сна, но первое, что вам необходимо сделать, - это сконцентрироваться на каких-то своих эмоциях. Выделить чувства, воспоминания, которые точно только ваши. И тогда будет проще отгородиться от чужих... Вставая, профессор чуть дольше, чем нужно, опирался о край стола. От взгляда Лукреции не скрылась чуть подрагивающая рука, что её не на шутку встревожило. «Да что же такое с ним случилось?» - переживала она. Ей внезапно захотелось прижать профессора к себе и погладить по голове, как это делала её мама, когда Лукреции бывало плохо. А то, что декану сейчас плохо, Лукреция видела и без всяких способностей эмпата. - Очнитесь, мисс! – рявкнул Снейп. – Вы о чём вообще думаете, когда я с вами разговариваю и объясняю вам, как следует закрываться?! «Твою ж горгулью!» - выругалась про себя Лукреция. Как же она могла так забыться, что даже перестала слушать декана и навыдумывала тут всякого! Мечтая провалиться сквозь землю, Лукреция прошептала: - Простите, сэр, я даже не знаю, что на меня нашло... Повисло минутное молчание, во время которого Лукреция краснела и, потупив взгляд, отчитывала себя за случившееся, а профессор Снейп радовался небольшой паузе в его пристальном разглядывании, позволившей ему справиться с внезапной слабостью. Ничего не сказав, он направился в кладовую, откуда принёс флакон для Лукреции. Девушке послышалось, что декан брал с полки не одно зелье. «Наверное, ещё что-то себе» - подумала она. После выпитых зелий в голове у Снейпа прояснилось, и он подумал, что, в общем-то, зря накинулся на ученицу. В конце концов, она не виновата, что увидела его в таком состоянии, он сам её вызвал. Да и ничего плохого в ее мыслях не было, она только посочувствовала. «Это всё от усталости, - вздохнул про себя Снейп. – Нужно срочно поспать» - Идите в спальню и выпейте это, - наконец сказал профессор. Не дав Лукреции ничего ответить, он продолжил, повторив прослушанные рекомендации: - Но перед тем как выпить зелье, найдите хотя бы одну эмоцию, за которую вы сможете ухватиться и отогнать все чужие. - Спасибо, профессор, - всё так же не поднимая глаз, ответила Лукреция. Она чувствовала, что профессор огорчён. Лукреции сначала показалось, что виной тому она, и ей было бесконечно жаль. Но почти сразу она поняла, что недовольства в свой адрес не ощущает, скорее даже наоборот – профессор злится на самого себя. Лукреция осмелилась поднять глаза. - Плюс советую вам не забывать про пятничные уроки окклюменции, - напомнил декан. У Лукреции отлегло – декан точно не сердится на нее. - Да, - она осторожно улыбнулась. – Лишняя тренировка в окклюменции не помешает. Чувствуя удвоенную неловкость, Лукреция поспешила удалиться. Она направилась в гостиную. Профессор Снейп вышел из кабинета вместе с ней. Улыбнувшись Лукреции, он собрался идти в противоположную сторону. Его улыбка была такой искренней и грустной, что у Лукреции защемило сердце от нахлынувшей нежности. Вероятно, это настолько очевидно отобразилось на её лице, что декан возвёл глаза к потолку и ушёл, качая головой. Но не перестав улыбаться. - Ну, как? – спросила Лайза вошедшую Лукрецию. - Дал мне зелье и велел срочно лечь спать. Лайза одобрительно кивнула. - Я сейчас уже на завтрак собираюсь. Может тебе принести что-то из еды? - Спасибо, не нужно. Я уж лучше сначала успокоюсь и высплюсь. - Как скажешь. - Слушай... А ты не заметила, профессор Снейп сегодня какой-то странный? - Да вроде обычный... С чего ты взяла? - Да так... Ерунда. Лукреция попробовала подобрать слова, но поняла, что не сможет рассказать даже Лайзе о том, что она сейчас думала о декане и как хотела его погладить по голове. Уже в кровати Лукреция поняла, что именно эти эмоции она сейчас готова выделить как свои собственные. И это действительно помогло ей отгородиться от всех прочих. Тут же выпив зелье, она провалилась в спасительный сон. Лукреция проспала почти весь день и поднялась в Большой зал только на ужин. Но чувствовала себя полностью здоровой. От Лайзы она узнала, что за завтраком профессора Снейпа не было, а Дамблдор обратился к ученикам. Ничего не объяснив, он только попросил оставить Поттера в покое и не спрашивать о том, что случилось в лабиринте. - Как думаешь, что это было? – спросила Лу. - Не знаю. И даже не уверена, что хочу знать, - в своей манере фыркнула Лайза. - Думаю, когда будут подводить итоги учебного года и начислять баллы, мы обязательно узнаем, что Поттер проявил незаурядные высокоморальные качества и героизм, - весело поддакнул Кассус, но в его словах была горечь. Ученики, не только по совету Дамблдора, но и после статьи Скитер, обходили Поттера в коридорах, избегали смотреть ему в глаза. Некоторые шептались у него за спиной. После того, как Дамблдор навёл тумана, но ничего так и не объяснил, версии о случившемся стали множиться и обсуждаться с ещё большей силой. Когда настало время прощального ужина, Лукреция была уже всеми мыслями и сердцем в своём имении, в котором был завершён ремонт. Ей не терпелось поскорее увидеть всё своими глазами и начать обживать своё жилище. Лайза и Кассус тоже строили планы на совместное лето, Питер предвкушал плодотворный труд в своей новой лаборатории. Большой зал в этот раз не был украшен, стена за столом преподавателей была завешена чёрным. - Моуди совсем каким-то странным стал, - шепнула Лукреция Лайзе. – Посмотри, дёргается при каждом шорохе. - Не понимаю, чему ты удивляешься, он такой и был... Кресло профессора Каркарова пустовало. Мадам Максим по-прежнему была здесь. Она сидела рядом с Хагридом, они о чём-то тихо говорили. Дальше за столом рядом с МакГонагалл сидел профессор Снейп. Лукреция с того дня старалась не особо попадаться ему на глаза, но в Большом зале всегда пристально следила, не выглядит ли декан снова уставшим и невыспавшимся. Сегодня он долго смотрел на Поттера с таким видом, будто у него болел зуб. А тот в ответ нагло сверлил профессора взглядом несколько минут. - Интересно, что же там всё-таки случилось... - пробормотала Лу себе под нос. В этот момент директор поднялся со своего места за столом преподавателей. Большой зал, и так не особенно шумный по сравнению с обычными прощальными вечерами, затих. Оглядывая всех в зале, Дамблдор сказал: – Конец ещё одного года. Он помолчал и взглянул на лица сидящих за столом Хаффлпаффа, самые подавленные перед началом его речи, и теперь всё ещё самые грустные и бледные во всем зале. – Мне нужно сказать вам очень многое, – произнес Дамблдор, – но сначала я должен признать, что мы потеряли очень хорошего человека, который должен был сидеть сегодня здесь, – он указал на стол Хаффлпаффа, – празднуя вместе с нами. Я хотел бы попросить вас всех встать и поднять ваши кубки в память о Седрике Диггори. Скамьи заскрипели, все, как один, встали и подняли свои кубки, и гулкое эхо пронеслось по залу: – За Седрика Диггори. Слизеринцы тоже подняли кубки за погибшего ученика, в конце концов, он был нормальным парнем. – Седрик был примером тех качеств, которые отличают Хаффлпафф, – продолжал Дамблдор. – Он был хорошим и верным другом, настоящим тружеником, ценил честную игру. Его смерть затронула всех вас, вне зависимости от того, были вы знакомы с ним или нет. Я думаю, что поэтому вы имеете право узнать о том, как это произошло. «Вот оно, - подумала Лукреция. – Наконец-то». Все в нетерпении смотрели на Дамблдора. – Седрика Диггори убил Лорд Волдеморт. Панический шёпот пронёсся по Большому залу. Многие смотрели на Дамблдора с ужасом и недоверием. Но Лукреция заметила, что некоторые слизеринцы лишь многозначительно переглянулись, словно слова директора не были для них новостью. – Министерство магии, – продолжил Дамблдор, – было против того, чтобы я вам это говорил. Вполне возможно, что некоторых родителей приведёт в ужас то, что я пошёл на это: либо потому, что они не поверят, что Лорд Волдеморт вернулся, либо потому, что, по их мнению, я не должен был говорить вам об этом, поскольку вы ещё очень молоды. Однако я убеждён, что правда в большинстве случаев предпочтительнее лжи, и любая попытка изобразить, что Седрик погиб в результате несчастного случая или по собственной вине, была бы оскорблением его памяти. Шок и ужас читался на лицах, обращённых к Дамблдору... Однако слизеринцы смотрели на директора без того трепета, что остальные. - Ага, это он-то предпочитает правду лжи! – прошептал Драко Винсу и Грэгу. Лукреция заметила, что Поттер на этот раз уставился на Драко. «Да что ему не живётся спокойно! - сердито подумала она. – Только и ищет глазами кого-нибудь из слизеринцев, чтобы поосуждать их. Лучше б слушал своего любимого директора». – В связи с гибелью Седрика необходимо упомянуть ещё одного человека, – продолжал Дамблдор. – Я имею в виду, конечно, Гарри Поттера. По Большому залу как будто пробежала волна, когда ученики повернулись в сторону Поттера, затем опять к Дамблдору. – Гарри Поттеру удалось спастись от Лорда Волдеморта, – сказал Дамблдор. – Он рисковал своей собственной жизнью, чтобы принести тело Седрика обратно в Хогвартс. Он проявил во всех отношениях такую отвагу, какую мало кто из волшебников когда-либо проявлял перед лицом Волдеморта. И это вызывает во мне большое уважение. - Вот, вот оно! – Кассус торжествовал. – Я же говорил! Дамблдор повернулся в сторону Поттера с серьёзным выражением лица и еще раз поднял свой кубок. Почти все в Большом зале последовали примеру и тихо произнесли имя Поттера так же, как до того имя Седрика, и выпили за него. Слизеринцы и не подумали приветствовать этого сомнительного героя. Когда все снова заняли свои места, Дамблдор продолжал: – Целью турнира Трёх Волшебников было углубить понимание и наладить связи между волшебниками. В свете того, что случилось – я имею в виду возвращение Лорда Волдеморта – это стало ещё важнее, чем раньше. Дамблдор окинул взглядом мадам Максим с Хагридом, Флёр Делакур и её соучеников из Бобатона, Виктора Крама и учеников из Дурмштранга за столом Слизерина. Дурмштрангцы выглядели спокойно, но уже не так уверенно, как раньше. Ощущалось, что они не знают, чего ждать, оставшись без директора. – Каждого присутствующего в этом зале гостя, – сказал Дамблдор, задерживаясь взглядом на учениках Дурмштранга, – мы будем рады принять у себя, если они когда-нибудь пожелают вновь посетить нас. Я повторяю для всех вас: теперь, когда Лорд Волдеморт вернулся, наша сила – в единстве, наша слабость – в разногласиях. У Лорда Волдеморта очень сильный дар сеять раздоры и вражду. Мы можем противостоять этому, только проявив дружбу и доверие такой же силы. Различия в обычаях и языках – ничто, если наши сердца открыты и цели едины. Я полагаю – и всем сердцем надеюсь, что я не прав – что всем нам предстоят тёмные и тяжёлые времена. Некоторые из вас непосредственно пострадали от руки Лорда Волдеморта. Семьи многих из вас были разрушены. И вот неделю назад один из наших студентов пал жертвой... Помните Седрика. Помните, если когда-нибудь вам придётся сделать выбор между тем, что правильно, и тем, что легко, – не забывайте, что произошло с хорошим, добрым и смелым юношей, который оказался на пути у Лорда Волдеморта. Помните Седрика Диггори. - Говорил так складно и красиво, - морщилась Лайза. - Велеречиво и высокопарно, этого у него не отнять, - поддакнул Кассус. Они вместе с Лукрецией и Питером ждали повозок до станции Хогсмид в переполненном вестибюле. Был прекрасный летний день. - Только слова у него частенько расходятся с делом, - произнёс Питер. – Это уже все давно поняли... - А еще мне интересно, с чего он взял, что то, что правильно, непременно трудно, а то, что легко, обязательно неправильно? Зачем вообще эти сомнительные сентенции? – спросила Лукреция, не обращаясь ни к кому конкретно. - Он уверен - его представление о том, что правильно, является неоспоримой истиной, - фыркнула Лайза. – Раздутое самомнение – вот что это такое, считать, будто твои взгляды единственно верные, и абсолютно все обязаны их разделять. По пути обратно на Кингс-Кросс погода была полной противоположностью той, что встретила их на пути в Хогвартс в прошлом сентябре. Небо было безоблачным. Обсуждение речи Дамблдора быстро уступило место обсуждению планов на лето, осуществления которых все ждали с нетерпением.