Безмолвие

      Проснулась я резко, словно кто-то сорвал с меня одеяло сна. Открываю глаза, и первое, что я вижу — мужская рука, обнявшая меня за плечи. Моя голова удобно расположилась на чьей-то груди. Пытаюсь вспомнить все события вчерашнего дня и, кажется, начинаю понимать, где я и с кем.       По ощущениям, сейчас раннее утро. Из-за времени года солнце встаёт позже, так что я рассматриваю Карла в свете уличного фонаря. Его лицо безмятежно, рот слегка приоткрыт. Невольно залюбовавшись им, не могу удержаться. Подняв свою отчего-то дрожащую руку, подношу её к лицу парня. Едва касаясь нежной кожи, провожу по линии челюсти, спускаясь к ключице, стараясь его не разбудить. Перевожу взгляд от своих рук к его чуть подрагивающим ресницам, а в моей голове селится безумная мысль, которой я почему-то подчиняюсь. Вновь подняв руку, пальцами провожу по его пухлым губам. И тут до меня доходит, что я больше не слышу размеренного дыхания. Сердце в груди, под моим ухом, ускоряет свой ритм. Замерев, поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом. Спешу оторвать руку от его губ, как вдруг он меня останавливает. Взяв за кисть, возвращает мою ладонь, невесомо целуя запястье, прямо туда, где можно почувствовать пульс. Затем, очертив след от собственного поцелуя большим пальцем, смотрит мне в глаза.       — Как бешено сердце бьётся.       Шепотом разрушает хрустальную тишину комнаты. И я вспоминаю, что нужно дышать. Выпустив весь воздух из лёгких, замечаю, как его лицо начинает ко мне приближаться. Это дико пугает и одновременно так будоражит, словно кто-то пустил адреналин по венам. Поддавшись необъяснимому порыву, следую навстречу к нему. В голове сейчас ни единой мысли, а сердце готово вырваться из груди, прихватив за собой и остальные органы. Он выпускает мою руку, и она сразу же ложится на его шею, чуть касаясь бархатной кожи пальцами. Ощущая чужое дыхание на своих губах, прикрываю глаза так, как это делали героини фильмов о любви, которые смотрели мои мачехи. Актёры разные, но суть одна. И в момент, когда его мягкие губы почти касаются моих, откуда-то снизу раздаётся:       — Дети! Завтрак! — заставляя нас вздрогнуть и отскочить друг от друга.       Я поднимаюсь, слезая с кровати на пол. Подойдя к двери, рядом на ощупь нахожу выключатель. Щелчком заставляю свет загореться. Дав глазам привыкнуть, осматриваю комнату, разыскивая свой портфель. Вдруг замечаю темнокожего мальчика, сидящего на кровати, в углу. Он сладко потягивается и трёт глаза, привыкая к яркому свету. Я помахала мальчишке рукой, на что он заливисто рассмеялся, махнув мне в ответ.       — Лиам, слышал? Фиона на завтрак звала, — когда дверь за младшим Галлагером закрылась, Карл продолжил. — Соберёмся и пойдём к тебе.       От услышанного предложения по моей спине прошёлся холодок. И вновь разум начали заполнять неприятные мысли. В моей голове один за другим начали возникать вопросы: «Что же мне теперь делать?», «Где жить?». Грудь словно сдавили тиски, мешая нормально вздохнуть. «Кто убил отчима?». К горлу подступил неприятный комок. «Где мачеха?». С кислородом, в нос словно забивается тошнотворный вчерашний запах из дома. Мурашки пробегают по телу, и я чувствую, что вот-вот меня стошнит. Подхожу к окну; открывая, пытаюсь насытиться свежим воздухом. Ощущаю руку на плече, прямо как тогда, у бара.       — Ты можешь не заходить туда, если хочешь.       Киваю, вглядываясь в освещённую фонарём улицу, слушая приглушенные звуки разговоров снизу, я поняла, что хотела бы жить так. Каждый день видеть лица близких, хоть они, возможно, меня бесили. Просыпаться от криков о приготовленном завтраке. Хоть я уверена, что им живётся далеко не сладко, но они все вместе, и это — главное. Глубоко вдохнув утренний воздух, прикрываю окно, взглядом находя свой портфель у прикроватной тумбочки. Приблизившись и заглянув вовнутрь, понимаю, что моего пистолета там нет. Поворачиваюсь к парню, указывая на раскрытую сумку.       — Пистолет? Я его забрал, — отвечает, оперевшись о подоконник. — Поверь, для тебя это будет лучше. К тому же, я всегда буду рядом.       «Что он сказал? Он будет рядом? Что за брехня? Рене, требуй, чтобы он вернул пистолет!» — кричит мне мой здравый смысл, к которому я решаюсь не прислушиваться. Неуверенно киваю, находя свои вещи, лежащие на тумбе у входа. Указав на них головой, перевожу взгляд на парня. Тот сразу понимает намёк.       — Ладно, ты переодевайся, а я — за завтраком.       Дверь за ним хлопает. Судорожно натянув одежду, я решаю осмотреть комнату. Насчитав тут три кровати, понимаю, что места для троих парней тут явно мало. Стены завешаны различного вида плакатами и постерами, а из открытых шкафчиков комода, стоящего у двери, торчат неубранные вещи. И вообще, в маленькой комнате творится большой хаос, что, впрочем, типично для парней. Дверь открывается и Карл входит во внутрь.       — Я успел взять только пару бутеров и стакан вроде бы сока, будешь?       Посмотрев на завтрак, беру напиток, кивая в знак благодарности. Сделав пару глотков апельсинового сока, возвращаю стакан парню, который тут же запивает съеденные бутерброды.       Отвернувшись, наблюдаю за окном картину рассвета. Ярко-малиновые цвета переплетаются с огненно-оранжевыми и красными, раскрашивая тёмно-синее небо. Вновь вернулась та ноющая боль в груди. Хотелось остаться тут навсегда, сидеть на незаправленной кровати, пить разведённый апельсиновый сок, вдыхать свежий утренний воздух через открытое окно. Слушать тихие разговоры снизу и чавканье Карла рядом, ощущать тепло его ноги бедром и ни о чём не думать.       Но когда бутерброды заканчиваются, и стакан пустеет, я, во второй раз за утро, слезаю с этой кровати. Собравшись, мы выходим из комнаты. Внизу уже никого нет, только пустые тарелки в раковине и на столе. Выйдя на улицу, я чувствую себя живой. Но увидев дом, из которого я вчера сбежала, остро ощущаю неприятный привкус на языке.       Скрипучие ступени помогают мне медленно подняться, и вот передо мной дверь. Повернув ручку, толкаю её, оставляя нараспашку, выпуская из дома чудовищный запах. Тошнота подкатывает к горлу и, чтобы её сдержать, накрываю рот рукой, вдыхая запах старенькой куртки.       — Ох бля, ну и вонь.       Приглушенный голос из-за спины, и Карл обходит меня, смело проходя вовнутрь. Я, нерешительно переступив порог, оглядываюсь, словно никогда тут не была. На столике в маленькой прихожей, в вазе, стоят выцветшие искусственные тюльпаны. Пыль плотным слоем осела на некогда жёлтых лепестках. Вдруг позади вазы я что-то замечаю. Подойдя ближе, вытаскиваю черно-белую, старую фотографию. Мачеха, ещё молодая и красивая, улыбается мне с неё, а позади — отчим, которого я сначала не узнаю. Высокий и статный парень обнимает за талию девушку и, смеясь, машет в камеру. Как же так? Как они позволили друг другу превратиться в жалкое подобие себя? Рассматривая фотографию, я не замечаю Карла, который глядел на изображение из-за моего плеча.       — Это они? — дождавшись моего кивка, продолжает. — А твоя мачеха ничего такая, — услышав это, толкаю его локтём в бок. — Ауч, да ладно тебе. Я вызвал полицию, кстати.       Положив фото во внутренний карман куртки, я спешу выйти из дома, полной грудью вдыхая свежий воздух. Спустившись вниз по ступеням, усаживаюсь на самую нижнюю, головой оперевшись о перила. Чтобы отвлечься, оглядываюсь, рассматривая местные пейзажи. На газоне дома напротив замечаю развалившегося мужика. Его руки чуть подрагивают во сне, а ветер треплет грязные волосы. Вдруг из дома выходит тётка с бигудями в волосах и начинает кричать на спящего, покрывая того трёхэтажным матом. Спустившись к нему, со всей силы пинает его, на что мужик бьёт её по ногам. Карл усаживается рядом и ступенька под нами жалобно скрипит.       — Что теперь будет? В смысле с тобой, — пожимаю плечами, переводя взгляд с парочки на парня. — А где мачеха, ты не знаешь? — отрицательно качаю головой. — А вещи ты свои когда забирать будешь?       Вещи. Были бы они ещё у меня. Почти весь год приходится ходить в одном и том же. Кроме пары футболок, дырявых джинс, обрезанных шорт, старой куртки и портфеля за плечом, у меня нет ничего.       — Можешь забрать ту кофту, в которой спала, — вновь отрицательно качаю головой, но Карл спешит добавить. — Бери, мне она мала, а Лиаму ещё расти и расти для неё.       Смотрю ему в глаза, на ощупь находя его руку, и благодарно её сжав, вновь перевожу взгляд на соседний дом, но там уже никого нет — ни лежащего на траве мужика, ни кричащей женщины. Холодный ветер треплет волосы, мои пальцы переплетаются с пальцами Карла, и я снова не хочу никуда уходить.