Безмолвие

      Первую неделю в школе меня сопровождали постоянные взгляды и шепот за спиной. Учителя пытались выудить из меня хотя бы одно слово. Одноклассники начали демонстративно не замечать, а мне казалось, что время, как специально, идёт слишком медленно. Здесь, видимо из-за медленного развития некоторых индивидуумов, программа была сильно упрощена, поэтому каждый урок я наслаждалась повтором материала, который изучала месяц назад в другой школе.       Я молчала, поэтому, со временем, каждый терял ко мне интерес, что произошло и тут. В классе я была таким же пустым местом, как и раньше, но теперь в мою сторону почти никто не смотрел, что сильно радовало. Школьный психолог, к которому меня обязывали ходить, всё время делал умное лицо, пересказывая мне определения, которые нашёл накануне в Гугле.       И всё было бы хорошо, если бы не этот парень, что вышел из кабинета директора в мой первый день. Он не переставал замечать меня, я не превратилась для него в невидимку. Его глаза, полные опасности, следили за мной неотрывно каждый раз при нашей встрече в коридоре или на общем уроке. Карл. Таково имя моего личного ада. На краю сознания, я понимала, что пора бы уже держаться от него подальше. Но почему-то именно к нему меня начало тянуть. Он всегда был поблизости, и мне становилось как-то спокойнее. Монстры внутри меня переставали бушевать, когда я встречалась взглядом с этим парнем. И мне начинала нравиться эта игра, хоть я и осознавала, что когда-нибудь придётся её закончить. Но не сейчас.       Очередной день моего пребывания здесь. Задерживаюсь после уроков на дополнительном по химии, куда хожу, как ни странно, одна я. Пришлось записаться на множество ненужных факультативов, лишь бы не идти домой. Хотя этот «дом» скорее был похож на большую клоаку, куда, кажется, приходили все пьяницы города. Мне с большой неохотой отдали чулан под лестницей. Как Гарри Поттеру, честное слово. Мыться я ходила рано утром, когда большинство «гостей» уже либо ушли, либо спали. Стараясь больше не думать о плохом, глубоко вдыхаю вечерний прохладный октябрьский воздух. Поздняя осень уже склоняется к зиме. Такая относительно тёплая погода бывала крайне редко, так что моё настроение было приподнятым. Сделав шаг в сторону от школы, понимаю, что что-то не так. Неосязаемо. Как шестое чувство, которое так некстати просыпается, и от чего-то становится не по себе. Оглянувшись вокруг и не найдя ничего для себя нового, стараюсь выбросить ненужные мысли из головы.       На улице, плохо освещенной фонарями, прохожих почти нет, и на долю секунды мне становится жутковато, но, сжав пистолет, спрятанный в джинсах, пытаюсь успокоиться. Впереди замечаю здание с яркой вывеской. Очередное злачное заведение, коих здесь тысячи. Проходя мимо бара, слышу громкую музыку, брань и этот отвратный запах алкоголя. В каждой семье, которой меня отдавали, постоянно кто-то пил. Где бы я не оказалась, всегда зелёный змей преследовал меня, вершил мою судьбу. В голове проносятся картинки аварии, а лёгкие, словно перестают работать, как тогда. Стараюсь дышать ртом, чтобы отогнать приближающуюся панику. За всё время пребывания в чужих семьях, я научилась свои эмоции ото всех скрывать, но от них самих избавиться до сих пор не могу. До ушей доносится громкий смех и вдогонку:       — Чак, ты посмотри, какая краля. Девушка! Девушка, не хотите приятно провести время с тремя красивыми мужчинами?       Ускоряю шаг, пытаясь игнорировать вновь разбушевавшееся внутри чувство страха. Видимо, такой ответ их не устроил, и уже через несколько шагов я чувствую хватку на талии. Делаю тщетную попытку оттолкнуть от себя.       — Ну же, малышка, не будь строптивой, и больно не будет. — Теперь ощущаю, как меня нагло лапают за задницу. — Хочешь по-плохому?       Разворачиваюсь, со всей силы толкаю «главаря» — так я прозвала его про себя. Очередная моя попытка никакого эффекта не производит, ибо каждый из них в три раза крупнее меня. Всё тот же мужик крепкой хваткой за кисти резко притягивает меня к себе.       — Какая маленькая, сладкая, — утыкается носом в волосы, глубоко вдыхая. — Ты и правда считаешь, что одна сможешь с нами справиться?       Приходит ощущение, будто вместо крови по венам потёк страх. Руки холодеют, а в голове нет ни единой мысли, которая подсказала бы, что делать. Паника пробежала по телу вместе с мурашками, и тут я вспомнила про пистолет. «Пистолет, дура! Быстрее доставай пистолет, пока тебя не изнасиловали!»— кричит на меня мой внутренний голос. Протягиваю руку к поясу, с чувством готовности прострелить мудаку голову, как слышу за спиной:       — С чего ты решил, что она одна? — от голоса Карла словно становится легче дышать. — Отпусти её и разойдёмся.       — Гуляй, мальчик, она наша, — скалится мужлан, притягивая меня ещё ближе к себе.       — И смотри-ка, даже не пискнула ни разу. Я вижу в твоем взгляде, что тебе нравится, малышка.       Его руки вновь спускаются по талии на задницу. Слишком грубо хватает, по ощущениям, оставляя не хилые синяки. Морщусь, ощущая его смердящее хмелем дыхание почти у своих губ. Набираюсь смелости и со всей силы бью его по лицу, хватка слабеет. Толкнув его, я спиной отхожу назад, пока не ощущаю другие руки, которые приятно ложатся ко мне на талию. Отчего-то возникает бесконтрольное чувство покоя. И я стараюсь отогнать ненужные мысли, видя, как «главарь» недобро на меня глянув, начал приближаться. Видимых повреждений я ему, конечно, не нанесла, но самомнение задела. Этот парень явно не привык к отказу.       — Ну, сучка, ты у меня сейчас получишь.        Он продолжает надвигаться, но рука, секунду назад покоившаяся на моей талии, протягивается над моим плечом с заряженным пистолетом.       — Ещё шаг и ты сильно пожалеешь, — голос срывается от плохо контролируемой злобы. — Забирай своих дружков и валите.       Два мужика, стоявшие до этого за спиной «главаря», как статуи, вдруг ожили.       — Ленни, пойдём. Не стоит она того.       Рука говорившего парня легла на плечо к подходившему всё ближе Ленни, но тот от неё отмахнулся.       — Ну уж нет. Пушка одна, а нас трое, — вновь оскалился. — Что делать будешь, малец?       Решив больше не стоять в стороне, подхожу ближе к «главарю», приставив дуло к его переносице. Вижу, как дергается свита за его спиной.       — Ленни, пойдём. Да в баре куча таких, — говорит всё тот же парень.       Глаза Ленни горят решимостью, но сделав короткий выдох он поднимает руки в защитном жесте.       — Ладно, куколка, ты победила, — пятится назад. — Но мы ещё встретимся. Поговорим без твоего хахаля, — окидывает меня с ног до головы плотоядным взглядом. — Валим!       Развернувшись, быстрым шагом они начали от нас отдаляться. Пару раз обернувшись, скрываются в дверях бара. И только тогда я опускаю пистолет. В крови играет адреналин. Оперевшись на колени, делаю несколько глубоких вдохов, как после многокилометровой пробежки. Мой врач говорит, что одышка — это нормальная реакция в стрессовых ситуациях. Но как от неё избавится он никогда не рассказывает. Вот моя реалия.       Слышу сзади себя звук шагов, рука ложится ко мне на плечо, по телу распространяется странное ощущение. Дышать становится легче. Непонятное чувство разливается по всему телу от его прикосновения. Умиротворение. Ощущение, что так я могу простоять вечно, слушая звуки кантри из бара и тишину сумерек одновременно. Буду восстанавливать дыхание и наслаждаться тяжестью его руки. Но оно меня и пугает. Словно, как только я привыкну, это у меня отнимут. Так же, как отняли и родителей, так же, как отняли и всю мою жизнь.       «Нет! Тебе нельзя к нему привыкать. Рене! Это не приведёт ни к чему хорошему.» — слушая свой внутренний голос, скидываю руку с плеча. Не хочу оборачиваться. Не хочу смотреть ему в глаза, чтобы вновь не начать чувствовать. Ведь к хорошему всегда привыкаешь быстро. Уже почти уйдя в себя с размышлениями, слышу его голос:       —… до дома. На улице уже темно.       Кинув пистолет в портфель, так же, не смотря в его сторону, продолжаю прерванный путь к «дому». Ощущая, как плечо парня иногда сталкивается с моим. Уже подходя к клоаке, понимаю, что сегодня я не усну. Даже на улице слышен громкий, почти свинячий, смех моей матери, вперемешку с бранью алкашей, что собрались внутри. Обречённый вздох вырывается сам по себе.       — Может сегодня переночуешь у меня?       Только сейчас я решаюсь взглянуть на него. Тут, под тусклым освещением фонаря, я словно вижу его настоящим. Мешки под глазами стали похожи на синяки. Если бы я могла говорить, спросила бы всё ли у него в порядке со сном. Но вместо вопроса с губ вновь срывается тяжелый выдох. Нужны ли мне эти проблемы? Определённо не сейчас. Отрицательно мотнув головой, беру его за руку.       «Спасибо тебе. Не знаю, что бы со мной случилось, если бы ты не помог мне.»        Но вместо этих слов просто сжимаю его ладонь в своей и, отпустив, первое время пячусь к дому спиной. Махнув на прощание рукой, перед лестницей отворачиваюсь от него. Поднявшись к двери, не могу удержаться и вновь гляжу за спину, но вижу только одиноко мигающий фонарь. С громким щелчком из дома буквально вываливается мой отчим.       — О! Доченька, привет!        Желая опереться о косяк плечом, промахивается, едва не растянувшись на полу. Пьяно хихикает, прикрыв рот рукой, как какая-то девочка на своём первом свидании.       — А ты знаешь, я соскучился. У нас с тобой сначала не заладилось, но это же можно исправить, верно? Посиди, выпей с нами.        Видимо решив использовать меня в качестве опоры, кладёт руку ко мне на шею. И опять алкоголь. Алкоголь везде в этом доме. Бутылки из-под горячительного буквально путаются под ногами. Они и в ванной, и на кухне. Осколки на лестничных ступенях и в коридоре. Как же мне всё это надоело. Оттолкнув от себя отчима, перешагивая через лежащих почему-то на полу людей, иду в свою «комнату». Уже лежа в кровати я понимаю, что монстры внутри притаились. В эту ночь кошмаров я не вижу.