Танцуй со мной

      — Егор? Здравствуй. Присаживайся.       В большом высоком здании, полном таких же офисов, как этот, расположился крупный бизнесмен Смирнов Эдуард Михайлович. Владелец сети гостиниц, клубов, баров и «прекрасный» отец Карины.       Я обхожу длинный стол, сделанный в форме овала и заваленный какими-то папками, но остаюсь стоять в паре метров от мужчины. Тот лишь удивленно вскидывает брови, но ничего не говорит по этому поводу и складывает руки замком перед собой.       — Через несколько дней закончится действие нашего договора, — произношу я сухо, смотря на документы, разложенные перед отцом Карины. — И я больше не желаю участвовать в вашей афере.       Лицо мужчины не выражает никаких эмоций, лишь спокойствие. Он проходится по мне взглядом сверху вниз, будто оценивая мое состояние, но вскоре уголки его губ ползут вверх. Что такого весёлого он нашёл в моих словах? Изо всех сил пытаюсь скрыть недоумение за каменным выражением лица.       — Не очень разумное решение, сынок, — рассмеявшись, произносит Эдуард Михайлович и, встав с кресла, встаёт позади него. — С тобой моя дочь начала жить по-другому, ты очень хорошо на неё повлиял. Но этого недостаточно, если ты уйдешь, она сорвётся. Она еще не настолько окрепла, чтобы возвращаться в самостоятельную жизнь.       — Она вполне может жить сама, без моей и вашей опеки, Эдуард Михайлович, я вас уверяю, — фыркаю я и собираю руки в замок за спиной. Хочется поскорее всё решить, да только дело не идёт в нужное русло.       — Ты ошибаешься, Егор. У Карины очень слабый эмоциональный фон, и она в любой момент может вернуться к разгульной жизни. Если, конечно, ты не доведёшь начатое до конца, — он говорит тоном психолога, уговаривает, но на меня это совершенно не действует. Я сразу вспоминаю, как та поступила с Дашей, и все сомнения как рукой снимает. Не могу я больше делать то, чего не хочу, как минимум потому, что уже нашел того, кому моя забота важнее.       — Это вы ошибаетесь. Когда вы в последний раз проводили выходные с дочерью? Или просто ужинали вместе перед телевизором, а не с газетой в руках, проверяя, что же пишут о вас конкуренты? — я всё ещё держался и говорил ровно, но понемногу шкала заполнялась. Как он не может понять, что его Карину, на самом-то деле, уже ничем не исправить. Разве только в монастырь отправить, хотя она и там найдет, кому насолить и с кем выпить.       — Егор, сынок, послушай, — он подходит к большому стеллажу и убирает в сторону несколько папок. Перед ним оказывается вмонтированный в стену сейф. От кого и что прячет этот старик? Упираюсь рукой в стол, наблюдая за ним. Бизнесмен набирает длинный пароль, даже не обернувшись на меня удостовериться, что я не подглядываю, как это обычно происходит в фильмах. Замок единожды щелкает, и мужчина достает из сейфа черную папку. Он кладет ее на стол и сразу раскрывает. Это наш договор.       — Мы уже оговаривали, что я всегда, как и вы, имею право расторгнуть договор. Но в этом случае надо заплатить неустойку, — тараторю я, почему-то сбитый с толку, но моментально исправляю положение. — В ином случае, если договор своевременно не продлевается, его действие прекращается. Это наш с вами случай. Я лишь пришел сказать, что больше не буду этим заниматься.       Смирнов молча пролистал несколько страниц и стал вчитываться. Он повторно перечитал абзац, что было видно по его глазам, а потом поднял их на меня. Они не выражали никаких эмоций, как и прежде. Это даже немного настораживало.       — Может, тебя не устраивает сумма? — спросил бизнесмен, всё ещё смотря в бумагу и водя пальцем по буквам. — Так мы можем её увеличить. Ты же знаешь, что это не проблема.       — Я ведь уже сказал, что я собираюсь перезаключить с вами договор. Меня не интересуют ваши деньги, а дочь тем более. Вы бы лучше сами занялись ей, толку бы было больше, — я всё-таки уселся на стул рядом с мужчиной.       — Тогда ты же понимаешь, что Black Star потеряет площадки, доступ к которым давал именно этот договор, — кажется, я услышал нотки злорадства и торжества, но мужчина по-прежнему был совершенно спокоен.       — Прекрасно понимаю, — кивнул я. — Я думаю, мы с вами поняли друг друга. До свидания, — и я покинул кабинет отца Карины.       Через несколько дней, когда срок договора закончится, он автоматически аннулируется, и тогда я наконец смогу выдохнуть. Вся эта атмосфера, созданная Кариной и её отцом, в принципе, не давила на меня. Но в моей жизни появилась Даша, и меня перестали интересовать вроде бы идеальные условия, предлагаемые договором. Я так долго не был один, ни одна девушка не могла по-настоящему заполнить меня своим теплом, и только сейчас это наконец произошло. И теперь я не готов жертвовать этим ради денег. С лейблом ничего не станет. В конце концов, мы не были на дне, когда появился отец Карины, мы уверенно держались на ногах и сейчас не сдадим позиций.       Бодрый от наконец слетевшего с плеч груза, я сел в свой Мерседес и направился прямиком в Black Star, чтобы рассказать всё Тимуру. Он обязательно должен это узнать, потому что лейбл все ещё пользуется «любезно» предоставленными Эдуардом Михайловичем площадками.       Настроение было лучше некуда. Я уже представлял, как буду рассказывать это Даше за ужином в каком-нибудь уютном ресторанчике. Ведь если подумать хорошенько, я ничего не теряю: зарабатываю достаточно, а то, что мне заплатил отец Карины, я так и не потратил, да и Black Star не обделен популярностью, чтобы страдать от недостатка площадок. Мы даём дохрена концертов в год, и не только в Москве, но и по миру, разве это ни о чём не говорит?       Погруженный в свои мысли, я миновал несколько коридоров и остановился только у кабинета Тимати. За дверью разговаривали, а все на лейбле прекрасно знают — когда в этом кабинете не тихо, лучше не входить.       Прижавшись к стене лбом, я улыбнулся сам себе, своей маленькой победе. Несколько месяцев назад я бы даже и не задумался над тем, чтобы разорвать договор, а сейчас просто не было смысла: срок вот-вот закончится, и было бы глупо заплатить огромные деньги, не подождав.       Даша определенно поменяла меня, как минимум, мое отношение к людям и работе. Порой я задумываюсь над тем, что слишком много отдавал творчеству и лейблу, забывая про отношение к людям, про собственные чувства. Конечно, я никогда не упускал возможности встретиться с друзьями, но это все не то… Сидеть в компании куда приятнее, осознавая, что тебя ждут. И не просто родители или сестра, ведь они априори любят тебя.       Дверь рывком открывается, и оттуда в прямом смысле вылетает Марвин. Не уложенные, как привычно, волосы, круги под глазами, гневный взгляд. Он сначала не замечает меня, но, проходя мимо, задевает плечом и тормозит.       — Хэй, друг, ты чего такой замученный? — мы дружески обнимаемся и отходим на несколько шагов от заветной двери. Марвин зарывается пальцами в волосы и прикрывает глаза. Его скулы подрагивают.       — Я только вернулся с тура и должен был отдыхать неделю, но Лера забила концертами весь мой отпуск. Все семь дней! — в его глазах столько ненависти, сколько я еще никогда не видел. Марвин при мне никогда не был таким взбешенным.       — И что сказал Тимур? Все так плохо, что ты пошёл к нему? — я был удивлен такому исходу событий. Миша и правда давно ждал этого отпуска.       — Сказал, что половина артистов отдыхает в это время, должен же кто-то работать, — он развел руками, а я лишь закатил глаза. — А с твоим договором что?       — Всё прекрасно, пошли все нахер, — улыбнувшись, ответил я. От слова «договор» меня впервые не передернуло за полгода. Вот она — свобода.       — А что за прикол был с твоей свадьбой? Ты так и не выяснил, кто пустил эту утку? — Миша повертел в руках ключ от машины и, подбросив его в воздух, с хлопком поймал. Нервничает.       — Нет, но я получил огромное количество сообщений и звонков от друзей, знакомых, — проворчал я, как старый дед. Но это действительно было ужасно: телефон постоянно трезвонил, а выключить я его не мог, потому что ждал звонка от отца. А что было в Инстаграме! Куча комментариев, хороших и не очень, столько статей в интернете. Фанаты, откуда-то прознавшие про Дашу или же просто строившие свои предположения, завалили меня упреками и плаксивыми сообщениями типа «а как же она? Поматросил и бросил?» — Неужели они не догадались, что я никогда не женюсь на этой стерве.       — Ты очень правдоподобно играл, знаешь ли. Даже я поначалу верил, — усмехается друг. Он, кажется, немного успокаивается.       Дверь снова открывается, и оттуда всем скопом выходят Кристина, Клава, Мот и Натан. Все недовольные, раздраженные, с задумчивыми выражениям лиц. Да что у них там произошло? Только вчера все было хорошо, и мы все вместе нагрянули в Black Star Burger. Попрощавшись с другом, я зашёл в кабинет к рэперу.       Тимати заполнял какие-то документы, яростно листая бумагу и что-то черкая. И у него день не задался. Я даже на секунду задумался, стоит ли мне говорить ему это всё именно сейчас, но раз пришёл — назад пути нет.       — Чего хотел? — кинул Тимур, на секунду подняв глаза и снова уткнувшись в документы.       — Я больше не буду «сотрудничать» со Смирновым, — спокойно отвечаю я, усевшись на диванчик и закинув ногу на ногу. Позитив из меня так и прёт, хочется плясать, петь, прыгать, но приходится изображать серьезного молодого человека.       Артист минуту молчит, буравя меня суровым взглядом и произнося что-то одними губами. Тимур задумчиво, машинально листает бумаги, то и дело поднимая на меня глаза. Я не могу понять, что происходит.       — А что на счет площадок? Насколько я знаю, наши они были по договору, — произносит он, наконец оторвавшись от документов и оказываясь в моём внимании.       — Ну, теперь они не наши, — пожимаю плечами, пытаясь подавить улыбку. Если я сейчас это сделаю, не знаю, что может выкинуть слишком серьёзный Тим. — Я больше не хочу ничего иметь со Смирновым. Никаких связей.       Снова молчание, и это меня тяготит. Прежнее настроение, благодаря которому я порхал, медленно превращается в дым и растворяется в воздухе. В ушах звенит от тишины.       — Ты понимаешь, что натворил? — вдруг ледяным тоном произносит Юнусов, и я вздрагиваю. — Мог бы сначала с нами посоветоваться, а потом принимать какие-то решения. Эти площадки для нас много значат, слишком много, чтобы просто взять и потерять их. Мы запланировали кучу концертов, и основной упор был сделан именно на них!       — Я-то все прекрасно понимаю, но мне надоело плясать под дудку Смирнова. Я больше не хочу делать то, что он попросит, потому что, по сути, все его слова как приказы. И его дочка, Карина, та ещё сука. Слишком много проблем с ней, — ответил я, сжав руки в кулаки. Возможно, Тимати прав, и мне следовало бы спросить совета, но это вряд ли бы что-то поменяло. — И да, насколько я знаю, концерты на тех площадках были лишь в планах. Резерва помещений не было, так что мы, собственно, ничего не потеряли. Тем более, Black Star пользуется большой популярностью. Не думаю, что другие концертные залы или бары откажут нашим артистам.       — Это ты так думаешь! — рявкнул Юнусов, ударив кулаком по столу. Ручка, вылетевшая из-под бумаг, с цоканьем коснулась пола и покатилась куда-то в тень. Я был искренне удивлен такой реакции. — И всё давно забито, всё, абсолютно все площадки отца твоей Карины.       — Если бы это освещалось среди артистов, я бы и задумался над этим, — спокойно сказал я, но у самого в душе бушевала буря. — Вы давно, как я заметил, во многое нас не посвящаете! И да, я бы в любом случае порвал с Кариной, сейчас или чуть позже. И мы бы все равно всего лишились.       — Неужели ты не мог потерпеть до того, как мы возьмем с этих площадок все, а потом уже бросать свою курицу? Так трудно? — уже во всю кричал Тимур, перегнувшись через стол и яро жестикулируя.       — А, то есть, тебе наплевать на меня и на мои чувства? Я терпеть не могу эту семью, всем своим сердцем, и ты хотел, чтобы я как можно дольше изображал обратное? Вот это новости! — вскочив на ноги, я развожу руками. Это невероятно обидно осознавать, что человек, который буквально вырастил тебя, говорит такое. Использовать! Вот как это звучит!       — Ты мог бы… — было начал рэпер, но я схватил с его стола лист бумаги, стопка которой всегда лежала на самом краю столешницы, и быстро начеркал несколько строк. Положив прямо перед Тимуром, и пошёл к двери. — Что это? — удивленно, смягчив тон, спросил блэкстаровец.       — Я ухожу! — на пороге, задержавшись, пояснил свое заявление я.       — Но Егор…       — До свидания!