(Не)страдающие от одиночества

Все еще находилась в шоке от того, как легко было дышать. Атака просто…ушла? Так быстро? Обычно они заканчивались не раньше едкого чувства в легких. Они словно горели, лицо опухало от слез, пульс учащался, а сейчас ничего этого нет. — Ты в порядке? — спрашивает Адриан, едва оказавшись они в коридоре. Даже отсюда был слышен крик мерзкой Флуа, однако кого это волновало? — Да, — она судорожно выдыхает, — не совсем. — Таблетки нужны? Отрицательно качает головой. Слишком резко, сжимая губы в тонкую полоску. Маринетт не должна чувствовать неловкость в его присутствии, но именно это она и чувствует. Сама не знает почему. Возможно из-за того, что привыкла находиться морально далеко от окружающих, а с Адрианом отношения были другими. Или потому что сегодня утром она проснулась в его кровати, и благо, она еще не знает, как близко к нему находилась. По правде сказать, она просыпалась в его кровати даже не один раз. О нет, Маринетт не будет думать об этом. — Я…я не вернусь на урок, — спустя несколько минут говорит девушка, ибо даже от одного представления вновь встретиться с этими лицами, воротило. — Никто и не спорит. Предлагаю прогулять и остальные. — Что? — Ну знаешь, то, что я делал всегда. Просто уйдем и проведем день подальше от этого мерзкого места. Идея казалась заманчивой, даже слишком. Будь она несколько смелее, то делала бы это каждый добрый день, да и вообще никогда не возвращалась сюда, но родители не должны были ничего знать. А если они уже все знают, значит ей нечего терять. — Уговорил. Чувствовала ли она себя странно от того, что собирается прогулять урок? Да. От того, что делает это с Адрианом? Вдвойне, однако останавливаться не было никакого желания. Даже наоборот. Агрест запрыгнул в машину как гребанный ниндзя. Брюнетка расширила глаза от удивления. Блондин казался в хорошем расположении духа, вероятно, это первый раз, когда она видела его таким. Радостным и улыбающимся. И это определенно нравится больше. Она не знает его таким. Ловит себя на том, что очень сильно хочет узнать. — И куда мы поедем? — спрашивает, адекватно садясь в машину. — Если я скажу тебе, то это уже не будет сюрпризом, — наблюдает за тем, как они выезжают со школьной парковки с особым наслаждением. — Я ненавижу сюрпризы. — Уверен, что после моего ты изменишь свое мнение. Он рукой пытается убрать непослушные волосы с лица, что не остается незамеченным Маринетт. Почему некоторые умудряются выглядеть очаровательно даже с гнездом на голове? Ну ладно, у него было очень даже очаровательное гнездо, в которое хотелось запустил руку, но все же, где справедливость? Если бы Мари захотелось выглядеть также, ей как минимум пришлось свернуть горы или продать душу демону перекрестка. Внезапно вспоминает сегодняшний разговор, который до сих пор вызывал довольно-таки противоречивые чувства. То, как он воспринял ее утренний ответ было… правильным. Ведь именно это она и подразумевала. «Такие как мы не могут иметь друзей» Теперь осознает, что это утверждение в корне неверное. Можно отказаться от всего и продолжать тонуть в пучине самобичевания и ненависти ко всему миру, а можно довериться окружающим тебя людям, пусть даже если это и один человек, и бороться с внутренним противоречием. Своими внутренними возведенными стенами, потому что разве отрешенность ото всех будет радовать вас? Разве в одиночестве вы будете счастливы? 1. Она рискует каждый раз, от панических атак. 2. Все тело в синяках и ссадинах. 3. Да только о нестабильности психики можно очень много говорить. Неизвестность всегда пугала до чертиков, но чувствует, что готова довериться парню, сидящему рядом. Практически прыгнуть в пропасть, как бы глупо это не звучало. Едва открывает рот, как машина останавливается. — Кафе-мороженое и было твоим сюрпризом? — Это не просто кафе-мороженое, — как-то мечтательно проговорил Адриан, выходя из машины. Маринетт вторила его действиям, рассматривая обычное на вид здание. Таких, как оно в этом квартале море, однако по непонятной причине оно являлось для Агреста чем-то особенным. — Мы часто приезжали сюда в детстве. С мамой. Его взгляд в миг сделался печальным и отстраненным, словно он углубился в воспоминания, причиняющие ему душевную боль. Маринетт плохо знала происходящее в его семье, но исходя чисто из того, что ей доводилось видеть, а это вечно пустующий дом и постоянные ссоры с единственным отцом (об этом кипит весь интернет) уже может сделать вывод, что там явно не все гладко. Однако Адриан все же решил привезти ее в любимое место его детства, показать пусть даже и совсем крошечную, но довольно весомую часть самого себя, а это уже многое значит для девушки. Оказавшись в кафе, она озирается. Интерьер был, как и в целом все кафе, ничем непримечателен и Маринетт уверена, что забыла бы об этом в следующую секунду, оказавшись она здесь без Адриана. Потому что никогда не замечает окружающее, было совершенно наплевать абсолютно на все. Она сосредоточена только на себе. На своих внутренних переживаниях, и черт, грубо соврет, если скажет, что уже все прошло. Такое быстро не проходит, к сожалению, на это нужны годы, но если и раньше Маринетт лежала пластом, когда наступал очередной приступ с мыслью «Хоть бы не умереть», то сейчас она собирается с этим бороться. Не знает как, однако такого потребного желания жить не испытывала еще никогда. — Какое мороженое ты будешь? — садятся за крайний столик. Друг напротив друга. — Вишневое, — просмотрев меню, выпаливает девушка. — Вишневое? Тебе стоит попробовать вот это, — Агрест тыкает пальцем по мороженому со вкусом шоколада и дыни. Такое странное сочетание редко встретишь. — Только не говори мне, что ты закажешь его, — Маринетт кривится. — Закажу. Оно особенность этого кафе. Я всегда заказывал именно это мороженое. — Кажется теперь я понимаю, почему ты приезжал сюда в детстве. У тебя просто извращенный вкус, Адриан! — он смеется, и черт возьми, как же красиво он смеется! — Ты говоришь так, только потому что не пробовала его. Оно потрясающее, — успокоившись, отвечает блондин. Лучи солнца падают на его волосы, заставляя тех выглядеть еще ярче и мягче, чем они есть на самом деле, когда, казало бы, что больше уже невозможно. Она могла бы долго пялиться на его волосы, если бы не заждавшийся официант, который нервно кашлянул, дабы привлечь внимание. — Один шоколад с дыней и…вишневое, пожалуйста. Агрест цокает языком, резко откидываясь на спинку кресла. — Многое теряешь. Ухмыляется, чувствуя острую потребность расспросить его насчет семьи и причины, по которой, собственно, и начались панические атаки. Она рассказала ему о себе, и имеет право требовать того же взамен, но улыбка Адриана была слишком широкой, чтобы это желание пересилило возможность провести день нормально. Как делают все подростки. Разве они не могут? Всего несколько часов без панических атак и внутренних разочарований, пожалуйста. Обязательно спросит его. Позже. — Что ты сказала родителям, когда вернулась домой? — неожиданно поинтересовался Адриан. — Правду. Ну почти правду. — Что насчет меня? — Я сказала, что переночевала у друга, они не стали переспрашивать, — на самом деле они в любом случае сделают это еще, и сделали бы сегодня утром, однако их дочь поспешила смыться в школу, дабы отложить допрос на некоторое время. Он задумчиво кивает, покачивая головой. — А почему ты сидел с Хлоей на математике? — это, в самом деле, не должно было прозвучать так, как прозвучало. Осуждающе, с нотками ревности. И черт, так хочет забрать свои слова назад. Чувствует, как краснеют щеки. Господипочемуонапроизнеслаэто?.. Хлоя — ее главный враг, а Адриан…ну неважно кто, и вероятно, что это является вполне уважительной причиной открытого возмущения Маринетт. Так ведь? Внутренняя Буржуа просто вопит в голос. — Для достижения одной цели, — многозначно проговорил Адриан, проигнорировав или же вовсе не заметив смущения Маринетт, благодаря которому она решила не продолжать этот разговор и не интересоваться, почему Агрест уходит от вопроса неопределенными фразами из сериалов. Они закрыли эту тему, и слава богу. После того, как принесли мороженое, Адриан принялся уплетать его с таким аппетитом и благоговением на лице, которого Маринетт еще не видела. Опять же, она мало что знает, и видеть такие, даже незначительные детали его жизни, становилось чем-то интимным. От этого она ощущала себя не в своей тарелке, словно сумела увидеть что-то, не предназначенное для чужих глаз. Такое противоречивое чувство. Увидев его впервые, она почувствовала отвращение, ибо слишком много сходства с Хлоей. Хотя, тогда она абсолютно всех сгребала под одну гребенку в отдел «ненавижу этого человека», а сейчас… она точно не ненавидит его. Спустя некоторое время он производил впечатление хмурого, закрытого и постоянно сбегающего с литературы, подростка, большие синяки под глазами которого намекали на то, что их хозяин явно что-то, да употребляет. Закрытые люди не приглашают чужих прогулять вместе уроки в любимом месте их детства. Закрытые люди не показывают никому свои эмоции. Они грубы и недоверчивы. — Может, ты все-таки попробуешь? Лично я не могу оторваться, но если ты хорошо попросишь… Нервный, слегка напряженный смех вырывается из горла. Они стали слишком много значить друг для друга, что даже не осознают этого. Опять же, это так страшно, что хочется закрыться в комнате и не выходить оттуда, как раньше. Как и всегда. Впервые она не поддается этому желанию. — Ладно, черт с тобой, — глаза Адриана загораются, когда Маринетт протягивает руки к злополучному мороженому, уже успевшему вдоволь надоесть. Просто попробует, ведь это почему-то так важно для Агреста, который неожиданно отдергивает руку, не позволив ей забрать десерт. — Только попробуй мне ничего не оставить, — он грозит пальцем, а она закатывает глаза, ибо знает, что вряд ли такое произойдет. — Если меня не затошнит от одного его запаха. — Между прочим оно очень вкусно пахнет. Ладно, это действительно так. Пусть мороженное и пахло довольно прилично, это не значит, что девушка доверяет ему в выборе лакомства и вообще сможет когда-нибудь доверять после такого. Нехотя загребает мороженое, выглядящее подозрительно нормально, на ложку, с опаской приближая ее ко рту. — Ммм…очень даже ничего. — Понравилось? Маринетт не собиралась при нем стонать от блаженства и облизывать ложку, даже если очень хотелось. — Оно вполне вкусное. Хотя я по-прежнему считаю твой вкус извращенным. Ты случайно не пьешь кофе с апельсином, м? Он опять смеется, что девушка осознает — она хотела бы видеть это почаще. Оба выходили из кафе неоправданно довольными. Адриан потому что все-таки смог угостить Маринетт своим чертовым мороженым (и оно ей даже понравилось), а она, ну просто оттого, что хорошо провела время. — Я была не права, — понуро говорит Маринетт, нахмурив брови и избегая контакта глазами. — Ты про мороженое? Это да… — Нет, я не про него. Адриан резко осекается, явно не понимая, в то время как она пытается сформулировать обрывки мыслей в своей запутавшейся голове и составить из них дельные предложения. Выходило скверно. — Я про то, что было утром. Еще раз извини меня, я правда так не считаю. Больше не считаю. Мы ведь сами только что лично убедились в обратном. Мы — не хуже остальных, так с чего же мы взяли, что не имеем право иметь друзей? Глупо думать так, только из-за того, чт… Оказаться прижатой губами к его губам — не совсем то, что она планировала. Да черт, это последнее, что она могла рассматривать как исход своих извинений. О мой бог… Маринетт никогда не целовалась до этого. Не то, чтобы ей что-то мешало, по крайней мере до случая с полицией этого точно не происходило. Просто не было особого желания, она никогда не бродила с целью поцеловать кого-нибудь, да даже в бутылочку не играла, отдав предпочтение менее неловкому действу, например, распитию чая с печеньем. И сейчас она осознала… Поцелуй — это определенно лучшее, что происходило с ней в ближайший месяц, да что скрывать, ближайший год. И последующая неловкость совершенно не стоит этого. Но он черт возьми действительно поцеловал ее?! На вкус он был… как шоколадное мороженое попутно с дыней, и она бы рассмеялась, если бы не странное ощущение слабости во всем теле. И не прекращающееся, горящее желание запустить руки в его волосы. Она устала от того, что все ее желания не исполняются.