Герой женского общества

Соа позвонила сама только в среду. По телефону выяснять недосказанное и нерешенное ей показалось низким и детским, поэтому она предложила Намджуну встретиться где-нибудь и всё обсудить, расставив точки над i. Молодой человек согласился сразу же, с неизменным энтузиазмом поспешив на встречу с девушкой, которая вроде бы вот-вот, ещё недавно была его. И когда-то давным-давно тоже, пока он не пропал, а на его месте не появился Богом, удачливый и вездесущий Богом. Тому всегда всё сходило с рук и у того всегда всё получалось. Что же будет в этот раз? Намджун приехал пораньше в кафе, которое назвала Соа, заказал два клубничных коктейля, зная, что девушка такое любит и не откажется. Он начал узнавать её, запоминать о ней какие-то подробности, её вкусы, и вот – это не помогло. Или ещё может помочь? Стоит ли хвататься за соломинку? Мужчина никак не мог разобраться в том, насколько правильно и логично с его стороны желать всё починить, склеить, вернуть и забыть сотрясшее их отношения торнадо? Должен ли он испытывать сожаление или ярость, потому что Соа виновата перед ним? Если злиться, то ничего не вернуть точно. А если проглотить и оставить незамеченным, то всё повторится когда-нибудь? Намджун, пытаясь перевоплотиться в радар, локатор или приёмник сигналов, усиленно прислушивался к своим чувствам, любит или нет он Соа, чтобы продолжать удерживать её возле себя, с собой? Как люди вообще понимают, что нашли своего человека? Как понял это Ёндже, как понял Дэхён? Неужели только страстью, в отсутствии которой его обвинили, измеряются чувства? А он так радовался, что ему не сносит крышу, и у них с Соа всё спокойно, обдуманно и гармонично. В то время как ей это совсем не нравилось. А если выяснится, что он всё-таки её любит, а она его – нет? Попытаться добиться? Посоревноваться с Богомом? К своему другу прошлого Намджун испытывал такое неподдельное отвращение, что возможность пересечься с ним в одной системе координат возле Соа останавливала, не давала представить, как он станет за ней ухаживать сызнова, вступит в конкурентную борьбу с тем, кого считал ниже себя, недостойным быть с ним на соседней беговой дорожке. Когда девушка вошла в кафе, обычная для таких моментов отчужденность сквозняком ворвалась вслед за ней. Это не был холод, сопровождающий обиженность, это не была злость, реющая над ущемленной гордостью, это не были чувства, которые привязывали бы ещё хоть как-то. Намджун ощутил щелчок тумблера, из позиции «твоя» в «не твоя». И хотя Соа не сказала ещё ни слова, он сидел и понимал, что больше не протянет руку, чтобы её приобнять: не нужны её запреты или строгие взгляды, он просто не сделает этого сам, ведь в этом безэмоциональном пространстве между ними всё сделалось ясным. Простота и сдержанность, с которыми Соа села напротив него, и даже та дружелюбная улыбка, больше ничего не обещающая и не собирающаяся вводить никого в заблуждение, оставили Намджуна сидеть прилипнувшим к стулу, без поцелуя в щёку, без какого-либо касания в знак приветствия. И то, каким образом были зачесаны её волосы, и то, какую одежду, каких цветов подобрала она в этот раз, выдавало, как мало ей хотелось привлечь к себе того, с кем она встретилась. - Долго ждёшь? – опустилась Соа, поправляя свободную юбку под собой, чтобы не замять её. - Нет, не очень, - махнул головой молодой человек, указывая на коктейли. – Вот, успел только заказать нам… - Спасибо, - с благодарностью взяла Соа стакан, расстегнув молнию пиджака. – Сегодня жарковато. - Да, весна в самом разгаре. - Намджун, - не откладывая, взялась девушка за основную тему, ради которой они встретились. – Я не буду ходить вокруг да около. Я приехала, чтобы сказать, что… мы с Богомом решили попробовать ещё раз. - С этим гадским предателем? – не смог удержаться от обзывательств Намджун. - Он не безгрешный, я знаю, - согласилась Соа, стараясь не сорваться на такой же недовольный тон. - Не безгрешный? Если он плюнул на меня, которого назвал другом, не постыдившись за стенкой приставать к тебе, ты думаешь, что он будет щепетильно относиться к тебе и свято беречь любовные отношения, если в грош не ставит дружеские?! – Девушка опустила глаза к клубничному напитку, принимая справедливое замечание. Она ничего не отрицала, предпочтя промолчать, чем лишила Намджуна топлива для разгорающихся возмущений. Подождав её защиты в сторону Богома и не получив этого, мужчина и сам замолк. Тогда, когда он отвернулся к окну и стал за сомкнутыми устами рвать и метать, в мыслях оскорбляя Богома куда жёстче и сильнее, Соа решилась продолжить: - Пойми, что я выбираю его не потому, что он как будто бы лучше, а потому, что мысли о нём не дадут мне сейчас покоя, не дадут вернуться к тому, что шло своим путём до субботней ночи. Я… не знаю, возможно, это называется любовью? Когда ничего не можешь сделать, и всё равно о ком-то думаешь. Но разве было бы хорошо встречаться с тобой, постоянно оглядываясь на Богома и воображая, а каково бы было снова с ним? - То есть, оставшись с ним, на меня ты оглядываться не будешь? Ни разу не пожалеешь и не представишь то, как мы могли бы построить свою жизнь вместе? – Соа на секунду болезненно сдвинула брови, но распрямила их уговаривающим саму себя жестом, в конце которого даже улыбнулась с коротким смешком: - Буду, наверное, только, знаешь, перед тобой мне было бы стыдно за то, что я так делаю – думаю о другом, а Богом, как ты верно заметил, сам не безгрешен, так что, когда я замечтаюсь о ком-то другом, посчитаю это для него справедливым наказанием. Да, Богом повеса, и я пока что не думаю, что он готов измениться. - И ты готова терпеть измены? - Если я не узнаю о том, что они есть, какая разница, есть ли они? – посмотрела ему в глаза Соа, и Намджун вздохнул. Не следя и не докапываясь целенаправленно, разумеется, вряд ли одна половина узнает о похождениях другой, а потому, если не знаешь об изменах, то их ведь, по сути, на самом деле для тебя нет! - Тебе просто не хочется трудиться в отношениях, - слегка надменно, чопорно проворчал Намджун. – Ты выбираешь того, с кем и себе можно позволять творить любые безобразия – вот, что ты делаешь. Тебе хочется гнильцы, чтобы в случае порчинки на себе не терпеть никаких претензий. Разве это правильно? Не ты ли говорила, что хочешь серьёзных отношений, и желаешь вступить в брак, а не размениваться на интрижку? - И я не отказываюсь от своих слов… - Но серьёзные отношения не строятся вот так, с абы кем и абы как! Отношения – это труд, и… - Вот! – оборвала на этот раз Намджуна Соа, не дав ему закончить и расписать в подробностях своё представление. – Именно в этом, пожалуй, я с тобой и разошлась. Для тебя это труд, а я считаю, что если отношения не складываются сами собой и не обладают лёгкостью, то они не имеют будущего. Неужели тебе хочется жить в напряжении и думать над каждым своим словом, потому что ты знаешь, что если ляпнешь лишнее, то потеряешь человека? Говори, что я лентяйка, или намерено ищу гнильцу, чтобы гнить самой, но, по-моему, куда приятнее иметь рядом человека, которому можешь высказать всё, что пришло в голову, промолчать, наорать, выдать любую нелепость и не постыдиться признаться в самой абсурдной фантазии, и он всё равно никуда не денется, и, если уж не поддержит твои безумства, то любя посмеётся над тобой и примет со всеми глупостями. Вот какие моменты должны быть в отношениях, а не «строительство и труд»! Любовь не коммунизм, и не проект. Я хочу в итоге получить именно её, а не Вавилонскую башню, которая потом осыплется. – Намджун тихо размышлял над словами Соа, пока она не обратилась непосредственно к нему: - И раз уж ты приверженец приложения сил в устройстве личной жизни, то скажи мне, как много ты сделал за тот месяц, что мы были вместе? Что для тебя есть труд, о котором ты сказал? Звонить по вечерам? Ходить на свидания? Уделять мне время? Что?! - Ну… нет… Подстраиваться, не спорить, не ссориться, пытаться понять… - И как – ты меня понял? – хмыкнула Соа, покачав головой. Намджун нахмурился. - Да, но, кажется, поздновато. – Они взяли паузу, во время которой официантка поинтересовалось, нужно ли им что-то ещё? Оба отказались. Переварив информацию, бизнесмен негромко заметил: - Ты тоже не очень старалась меня понять. Сказала, что рэп – вообще не музыка! - Намджун, я не хочу ругаться, а припоминать такие вещи тоже уже ни к чему. Да, мы не поняли друг друга, и поэтому, логично, что нам лучше разойтись и попробовать себя с кем-то другим. - Богом тебя понимает? – с лёгким ехидством полюбопытствовал Намджун. – Или он делает что-то такое, что упустил из виду я? Или, серьёзно, тебе только и надо было, чтоб рвались пуговицы, ломалась мебель и соседи слушали круглосуточные стоны? О какой страсти ты говорила? - Господи, да какая уже теперь разница? Намджун, убери свою язвительность, давай закончим беседу мирно? Отчитанный, как школьник, Рэпмон откинулся на спинку и опять отвернулся к окну. - Богом – лицемер и обманщик, ты это знаешь не хуже меня, Соа. Я догадываюсь, как он в очередной раз очаровал тебя. Красивые слова, пылкие речи и обещания, «люблю, жить не могу, ты моя, я никогда тебя не забывал, в этот раз я тебя больше не отпущу». - Судя по румянцу на щеках девушки, Намджун угадал со многими фразочками товарища. – Я и сам когда-то был мастак вещать подобным образом, не неся ответственность и не преследуя никаких далеко идущих целей. Я перестал быть интересен, потому что стал честнее? Дело ведь не в том, что мужчина намеренно врёт, дело в том, что мы не воспринимаем это за ложь – это всего лишь метод, как ловкий удар в драке, так и удачно ввёрнутое словцо в соблазнении, оно легитимно в науке любовных, или скорее сексуальных, достижений. И, знаешь, почему мы не считаем эти методы преступными? Потому что вы – женщины, толкаете нас на это, вот хотя бы ты сейчас, показываешь мне, что предпочитаешь сладкий мираж правдивому и обстоятельному подходу. Ни один здравомыслящий мужчина не скажет «навсегда», «никогда не брошу», «проведу тебя в рай», потому что нормальный мужик – реалист, он понимает трудности, проблемы, которые будут подкидываться жизнью, он осознаёт, что не царь, не маг, не бессмертный, что будет болеть, падать, подниматься, где-то проявлять слабость, в чём-то становиться сильнее. Описывать реальную картинку приукрашенными баснями – это привести к разочарованиям, зачем это нужно? Именно поэтому с такими пустословами и сказочниками, как Богом, женщины всегда оказываются в слезах и истериках, не потому, что он ничего им не дал, а потому, что наобещал невозможное или намного большее, чем было подвластно его способностям. Я тоже могу быть таким, Соа, но я отказался от такого поведения сознательно, много лет назад, потому что считаю, что это некрасиво, глупо и незрело. Что я называл трудом в отношениях? Возможно, именно такой подход, когда не ищешь лёгких путей, заманивая в вымышленный идеальный мир, когда не вешаешь лапшу на уши – куда проще покорить только словами? – когда не стелишь себе ковровую дорожку из дурмана громогласных заявлений, а пытаешься что-то делать, обустраиваешь потихоньку эту жизнь, идёшь к настоящему благополучному будущему, в котором и неприятности будут тоже, но ты не грузишь ими свою половину, не заставляешь её нервничать, не тащишь в дом свои рабочие передряги и стрессы, не погружаешь её в рутину добычи денег, когда справляешься со всем сам, даря любимой женщине только спокойствие и радость, а не бурю страсти, вперемежку с нервотрёпками и неуверенностью. В чём здесь труд? Не знаю, право слово, но я думал, что главное дело мужчины – это избавить ото всех трудов женщину, постаравшись взять на себя как можно больше, а ей оставить только то, что ей захочется оставить самой. Намджун иссяк, хотя видел, что Соа слушает внимательно, и иногда в её взгляде даже вспыхивает если не раскаяние, то сомнение. Но пока он это всё декламировал, то и сам остыл, испытывая значительно уменьшившуюся симпатию к девушке. Она всё ещё была красива, привлекательна и мила, но то самое «не моя» перекочевало из принадлежности в обозначение разделённых привязанностей, которых не было. Она больше не только не относилась к нему как-либо статусно, но и не подходила ему качественно. Сближение закончилось, Соа выбрала Богома, им незачем искать друг в друге положительное, общее, затягивающее, манящее. - Я не отрицаю того, что твой подход правилен, - тяжело вздохнула девушка. – Может, это я странная? Или глупая. Но сердцу не прикажешь. Да, когда долго живёшь с кем-то, находишься в браке, больше всего начинаешь ценить стабильность и уверенность, крепкое плечо, которое всегда поддержит, но на первых порах должно быть что-то сумасшедшее и жгучее, что-то ошеломительное, что бы показывало искренность и необходимость друг в друге, чтобы было, что вспомнить, в конце концов, когда настанет эпоха давнего супружества, где пары спят на раздельных кроватях. Не веришь же ты, что бывает обратный процесс, когда начали с взвешенных и выдержанных отношений, а через пять-десять лет дожили до страсти и одури? Нет, я о таком никогда не слышала. - Нам уже было, что вспомнить. Когда мы познакомились, больше десяти лет назад… - А, я должна была довольствоваться адреналином, единожды полученным в семнадцать лет? Намджун, мне всего лишь двадцать семь сейчас, и чего-то интересного в судьбе по-прежнему хочется. - То ты говорила, что тебе уже достаточно, чтобы думать о серьёзном, то теперь тебе ещё мало, чтобы всё устаканилось! - Как однобоко и буквально ты всё понимаешь! – взмахнула рукой Соа, закончив жест тем, что поправила выбившийся локон. – Почему мужчины такие деревянные? Уже пора замуж – это не в дом престарелых! Ещё молода для удовольствий – это не значит, что не готова для создания семьи! Боже, в самом деле, как же трудно в этом мире изъясниться с кем-то так, чтобы он понял именно вкладываемый тобою смысл. У всех своя шкала конкретизации, и кто-то совершает перегибы в ту или иную сторону, услышав совершенно определённые высказывания. Если я сказала «мне уже не семнадцать» - это не несло смысла «мне уже столько, что успеть бы подцепить любого мужика, отложить личинку и выйти на пенсию, пока не сыграла в ящик»! Это всего-то и подразумевало, что я не хочу подростковых беганий на свидания или курортных романчиков. Я и от Богома сейчас хочу отношений, серьёзных, ведущих к тому, чтобы стать мужем и женой. Но почему же это должно исключать наслаждения, развлечения, веселье и озорные поступки? – Намджун вспомнил, как приятель толковал ему о возрасте, что они находятся в первой трети жизни, то есть – юности. Пожалуй, Соа рассуждает почти в том же направлении, только она надеется, что Богом захочет разделить все свои забавы только с ней, а вот желает ли того же Богом? Рэпмон сомневался, и с этого ракурса ему было жаль Соа, жаль, если она снова обожжётся и ошибётся. Она была хорошей и достойной девушкой, достойной кого-то лучшего, чем Богом. А если они опять расстанутся? Если их «вулкан» потухнет или извержение будет столь сильным, что они поспешат куда подальше от места катастрофы, будет ли согласен он – Намджун, - принять её обратно? Почему он думает об этом? Представить, как он станет утешать Соа, прибежавшую к нему пожаловаться о разбитом сердце, было легко, но Намджун не испытал от этого никакого злорадства, ничего приятного. Он понимал, что шанс подобного велик, и одновременно с тем не хотел бы узнать, что так всё и случилось, он больше не хотел возвращаться к прежнему. Прошлое, всё-таки, в большинстве случаев, как валяющиеся грабли, ушибиться об него проще, чем наткнуться и, аккуратно подняв, убрать в сарай. Многие ли способны хотя бы не поднимать трубку бывшим? Не вспоминать о них при очередных расставаниях, не сравнивать с ними нынешних, не превращаться в прожектёров, страдающих антиисторизмом с приступами «если бы да кабы»? - Я надеюсь, - выжал из себя Намджун, не чувствуя облегчения, но чувствуя в себе силы выйти из этого прощания с честью, - что Богом сумеет удержать тебя и оценит свою удачу. - Спасибо, - улыбнулась ему Соа, с благодарностью сменив тон на тот, с которым и пришла, потому что на некоторое время своими нападками Намджун вывел её из равновесия. – Я тоже надеюсь, что у тебя всё будет хорошо. Даже если у тебя нет любовницы, - хохотнула девушка, - пусть тебе встретится та, которую ты заслуживаешь. - Не думаю, что хочу пока что впутываться в новые приключения. Кто знает, может, брак – не моё? В любом случае, у меня есть дела, лучше займусь ими, чем бесполезными попытками ввязать свою бесстрастную натуру в горнило любви. - Не язви, - погрозила ему Соа пальцем и поднялась. – Спасибо ещё раз. За понимание. Мне пора, к заказчику надо. - Пока! – махнул ей Намджун, оставаясь посидеть немного в кафе после её ухода. На душе было спокойно. Но пусто.

***

Устремившийся в томление и разъедающую тоску всех внутренних фибр, Намджун мог бы назвать своё последующее состояние депрессией, хотя до неё ему было очень далеко. Возможно, ему не хватало страданий для того, чтобы почувствовать себя живым после расставания, поэтому и казалось собственное самочувствие болотным, закисающим, обреченным на одиночество. Куда было себя пристроить? Намджун с головой ушёл в книги, обкладываясь ими свободными вечерами. Мало-мальски связанные с любовью новеллы подвергались критике и не читались. Под лозунгом «не мужское чтиво» они не проходили фэйсконтроля, пугая наличием чувств, на которые, думалось Намджуну, не способен либо он, либо кто угодно другой по отношению к нему. В ход пошли детективы, психология, маркетинговые тренинги, экзистенциальная философия, европейская классика и восточная поэзия. Предпочтительно патриотического характера, о родине и её живописных пейзажах, а не разбитых сердцах и безответных взглядах. В тот же вечер, когда он вернулся из кафе, Намджун подумал о том, каково сейчас Чжихё? Страдает ли она по Богому? Узнала ли, что тот стал встречаться с Соа? Не было возможности позвонить ей и спросить прямо, а использовать Чонён для добычи информации о её сестре Рэпмону не хотелось. Как это будет выглядеть? Девчонка и так заметила, что он поедал глазами чьи-то формы, как она отнесётся к его интересу на этот раз? Достанет биту? Можно было бы заехать в бухгалтерию, но не было повода, никакой надобности, и беседа с Чжихё вызовет новую волну слухов и косых взглядов. Интересно, до неё дошли предыдущие сплетни? Надо же было такое вообразить, что они любовники! Неужели работающие за соседними столами женщины не имеют никакого представления о девушке, трудящейся подле них шестой год? Намджун всегда удивлялся, насколько неправдоподобными бывают рассказы о ком-либо, словно человек не на виду, и пропадает где-то неделями, чтобы о нём можно было воображать фантастические ситуации. У Намджуна к выходным стало получаться не думать о своей личной жизни, но не получалось перестать вспоминать Чжихё. Его стало напрягать воодушевление, с которым он воспринимал свободу девушки от Богома. Тому давно пора было от неё отстать, поняв, что она не для тех дел, какие он с ней запланировал. Возможно, это ликование тоже не давало Намджуну заявиться в бухгалтерию, он переживал, что излишне положительное восприятие расставания Чжихё с Богомом она интерпретирует плохо. Вдруг она до сих пор умывается слезами, а он такой «эге-гей, как холостая жизнь?» с улыбкой до ушей. Откуда вообще у него взялась эта улыбка, стоило представить подобное? Он вроде как печалится с самой среды. Разве не положено выдерживать траур по расставанию? Соа-то, конечно, уже задействована в другой любовной связи, поэтому она точно не соблюдает подобного приличия. Намджун и сам делал это ненамеренно, но вот просто отшибло желание развлекаться и веселиться. Словно по рукам дали, когда что-то очень хотел сделать. Юнги снова отбыл на очередное задание, поэтому субботний день Намджун посвятил семье. Погода выдалась чудесная, вместе с сестрой и родителями они выбрались на природу, устроив пикник. Джинни, узнав о вновь обретенном статусе брата «в активном поиске», стала предлагать ему познакомиться с какими-нибудь её однокурсницами, но он отмахивался, уверяя, что вовсе ничего не ищет, тем более активно. Неутомимое желание обрести вторую половину конвертировалось в отрицание необходимости этой половины. Солнце клонилось к закату, и скоро нужно было возвращаться домой. Намджун сидел на пригорке, поглядывая на яркий горизонт, думал обо всём и ни о чём, не в силах сосредоточиться от жужжащей на фоне болтовни матери и Джинни, складывающих посуду в корзины, а мусор в пакеты. К нему подсел отец, увидевший, что сын весь день в странном настроении, и не собирается из него выходить. - Что, сынок, хороший день, да? - Ага, - кивнул Рэпмон, опустив глаза к газону, на котором сидел. - О чём мечтаешь? - Да какие мечты… так, разные мысли. Мечтать в последнее время не очень получается. – Отец замолчал, смотря туда, куда до этого глядел Намджун. Ким-младший нашёл в траве сухую соломинку и, выдернув её, спросил: - Пап, а как ты нашёл маму? - Как нашёл маму? – переспросил стареющий мужчина, но без удивления. – Сердцем, наверное. Хотя, зачем мне обманывать сына? – засмеялся Ким-старший. – Я тогда просто засматривался на симпатичную девчонку, что только не представляя о ней, так что речь вряд ли идёт о сердце. - А правда, как вы познакомились? Мама когда-то говорила, что работали рядом. - Да, мой отец – твой покойный дед, держал рыбный лоток на центральном рынке, он привозил рыбу и морепродукты, а я торговал за прилавком. За соседним лотком работала твоя мама. Нам лет по восемнадцать было, наверное. Каждый день бок о бок, больше года! Мы подружились, но тогда-то времена были не те, что сейчас. О том, чтобы пойти поздно вечером гулять с парнем, нечего было и думать, а мы, заканчивая работать, всегда были настолько уставшими, что сразу шли спать по домам, и свободное время появлялось только после отдыха, часов в десять вечера. Конечно, я год еле продержался, боясь обидеть или напугать её, да и сам трусил, боялся не так сказать, не знал, что сказать, опыта не было совсем, а потом всё-таки предложил встречаться. Она согласилась, а тут такой казус случился! – Отец улыбался и посмеивался над воспоминаниями, но ощущалось, что тогда это всё были не шутки, и волнение охватывало давнего юношу до самых костей. – Мы с моим отцом всегда на работе подтрунивали друг над другом, он обращался ко мне, как к рабочему, а я к нему «господин Ким», так вот мама и думала, что мы не родственники, что я тоже бедный трудяга. А когда начали встречаться, естественно, я представил её семье, и она поняла, что я-то в принципе хозяин «бизнеса». Сейчас смешно, как вспоминаю масштабы той торговли – ну какой бизнес? Один прилавок на одном рынке, и два на окраинных. Но меня посчитали богатым обманщиком и со мною тотчас расстались. Честная девушка считала, что мне не ровня, и что я хочу нехорошо с нею поступить. Дед тогда надумал расширение рыбного дела, перевёл меня в другое место, несколько месяцев я работал вдали от той, к которой так и тянуло вернуться… Иногда спать не мог, всё думал, как же так? Я же не обманывал, почему она не согласилась быть со мной? Сокрушался страшно. Дела у семьи нашей спорились, шли в гору, я выгадал как-то день и пришёл опять на поклон, в ожидании и с надеждами. Она опять упёрлась, что не будет встречаться с зажиточным парнем. Уговаривал её долго, в любви объяснялся – никак, ни в какую! Вскоре мой отец смог позволить себе больше наёмных рабочих, начал постройку магазинчика. Я ушёл в армию. Вернулся, и опять к твоей матери, но уже схитрил. Не сказал, что служил, сказал, что были трудности с торговлей, пахал, не покладая рук, но всё равно разорились. Остались ни с чем. Спросил, нужен ли тут кому-нибудь продавец? Она с сочувствием занялась моей судьбой, стала искать мне место. Я устроился на соседний ряд, где водорослями торговали, возобновил ухаживания. На этот раз мне ответили взаимностью. Мать была девушка гордая, не хотела чувствовать себя ниже, не нравилось ей высокомерие денег. Ну, а там всё пошло, как по маслу. Через месяц я ей предложение сделал, она согласилась. Нарушив почти все традиции, пропустив все церемонии, я быстрее с нею поженился, пока она не узнала, что с деньгами-то у нас всё отлично. И вот, когда я привёл её в наш дом, она поняла обман… Злилась на меня жутко! Вместо медового месяца у нас был уксусный. Не разговаривала, не подпускала к себе. Зато потом, как-то само собой, обида прошла, смирилась, и помирилась со мной. Вот, как тогда помирились, так ни разу больше и не ругались. - Это столько лет ты её любил, пока добился? - Да, считай, три года. Но так оно же того стоило? – подмигнул мужчина, положив ладонь на плечо сыну. – Чтобы долго здание стояло, надо его тщательно и долго строить. Посмотри на современные новоделы? Они даже выглядят хрупко. Тяп-ляп, лишь бы быстрее, а потом хрясь – развалилось. Человека, прежде чем в свою жизнь вводить, следует хорошенько узнать. Нельзя торопиться. - Ага, а если тебе уже почти тридцать? – огорченно повесил нос Намджун. - Ну так и что? Ты мужчина, тебе и в сорок можно жениться! - Сам-то в двадцать с небольшим выскочил. - Сынок, у всех судьбы разные. Посмотри на сестру. Она ещё совсем молодая, а Юнги её на десять лет старше! А почему я не против? Потому что хорошо его знаю, много лет, и Джинни его с детства знает, и ты с ним так долго дружишь! И сам он не хватался же за что-нибудь, лишь бы схватить. Он золотой, боец, а всё равно, вопреки трудностям и правилам, уцепился за Джинни, потому что полюбил. Вот когда такие чувства рождаются, ты и три года прождёшь, и десять. - Мужчины! – подошла к ним мать с Джинни. – Мы едем домой, или заночевать под открытым небом решили? - Идём, идём, - поднялся Ким-старший и, похлопав сына по плечу, побрёл к машине. Намджун отвёз всех домой, а сам надумал сделать ещё кружок по темнеющему Сеулу. Раньше, всё-таки, было проще, люди были проще, девушки были проще. Да, у отца с матерью были сложности и они шли к гармонии через препятствия, но они встретили друг друга и, Намджуну мерещилось, что подобные встречи говорят обоим, что всё, вы теперь есть друг у друга, можете делать, что угодно, всё равно потом будете вместе. Глядя на такие пары, всегда думаешь, что они знают наперёд, что с ними будет. Вот как Шуга с Джинни: ссорятся, хихикают, спорят, воркуют потом часами, он уезжает на недели, она остаётся тут одна, и не расстаются уже скоро год как. Проезжая по очередному району, Намджун опознал улицу, расположенную неподалёку от жилого комплекса, где обитал Джей-Хоуп. Заглянуть что ли к нему в гости? Было около одиннадцати, суббота, вряд ли они с Ханой уже спят. Свернув во дворы, Рэпмон не без труда нашёл лазейку для машины и, припарковавшись, позвонил в домофон. Тонкий голос Ханы произнёс «входи», поскольку камера транслировала в квартиру, что за гость возник у дверей. Поднявшись на лифте, Намджун вошёл в открытую прихожую, где его встречала девушка. - Привет, - они улыбнулись, и на ищущий взор мужчины она добавила: - Хосока нет ещё дома… - А где он? – Хана пожала плечами: - По делам отъехал, сказал, до двенадцати вернётся. - Может, мне тогда лучше в другой раз заехать? - Да нет, проходи! – позвала Хана, заманивая его рукой в кухню. – Ужинал? Накормить? - Я… да вроде перекусил… - втянув аромат еды, донёсшийся из-под приподнятой крышки, Намджун сдался: - А давай! Надеюсь, эта образина не заставит себя долго ждать. - Он непредсказуемый. Иногда у него такие дела, что он даже не говорит мне, через сколько дней вернётся. – Молодая жена пожала плечами опять, только более смиренно, без малейшего возмущения. – Ювелирное производство требует особой бдительности, учитывая, что у них поставки драгоценных камней и металлов из разных стран, Хосок постоянно в разъездах из-за компании. - Да-да, это я знаю, там всё крайне запутанно и требует личного присутствия, - подтвердил привычно Намджун их легенды о том, куда пропадают молодые люди вдруг и неизвестно на сколько. – На тхэквондо ходит? Я-то бросил, а раньше с ним вместе там корячились. - Ходит, почти каждый день. Но это не тренировки, а какие-то бандитские разборки, Намджун, сердце сжимается! - А что такое? - Он регулярно с такими ссадинами возвращается! Поехал как-то на чемпионат какой-то, и что ты думаешь? Вернулся перебинтованный, говорит, ударили сильно. Неделю ходил в повязке, но я потом увидела, что там шрам. Чем же его там ударили? Разве положено на чемпионатах настоящим оружием драться? Разве там не муляж предоставляют? - Муляж, конечно, наверное, очень сильный был удар… - Намджун, я хоть и на ветеринара учусь, но могу отличить порез от ушиба не только на собаке или корове. - Ну, тогда не знаю, - не стал врать за товарища он, предоставляя Хосоку, как обычно, право заливать любые басни. Хана достала домашнее кимчи, сашими, положила свинину под вкусным соусом, чьи составляющие Намджун не разгадал. Сама хозяйка взялась за кусочек кекса и за компанию стала его жевать, отрывая почти по крошкам. В который раз мужчина отметил её скромные, неприметные, тихие повадки. Хана была не только женственной, но по-девичьи невинной. Брак с Хоупом будто не повлиял на неё, и она осталась в том наивном восприятии мира, какой бывает до физического взросления, до душевных терзаний, до того, как ты хоть раз испытаешь разочарование или предательство. И, в самом деле, когда бы ей успеть быть преданной или брошенной, когда первый же её парень стал мужем? Впрочем, заслуга Хосока в том, что Хана сохраняла свой кроткий нрав и свою застенчивость была несомненной. Он никогда и никуда не пускал её одну, не приносил ей известия из жестокого мира, не огорчал и не омрачал её существования. После звонка из Цинхая, случившегося прошлым летом, когда они узнали, что Хоуп разоблачен, как золотой, Хосок моментально окружил свою семью опекой, круглосуточной охраной и надзором. Если он отсутствовал сам, то Хану на учёбу или в магазины возили на автомобиле с охраной, каждый её шаг контролировался. Он заверял её, что жена миллионера нуждается в таких мерах безопасности, потому что все, связанные с большими деньгами, всегда подвержены рискам. Однако истинная причина была куда страшнее. Если самые сильные мафиозные кланы Азии узнали, что Хосок – золотой, это могло иметь плохие последствия. Намджун подумал о том, что он, как самый близкий его друг, тоже наверняка засветился, не из-за этого ли тот наёмник едва не провернул своё дело с Джинни осенью*? Скорее всего, из-за этого. Выходит, если он, Намджун, женится, то ему тоже придётся окружать плотной стеной защиты свою половину. Это что же, брак с ним – потенциальная угроза для какой-либо девушки? Уж не отвёл ли его Будда, всеблагостный Амитабха, не дав втянуть в свою жизнь Соа? Вспомнив о ней и о присутствии Ханы, он произнёс: - А я опять холостой. – Жена друга перестала жевать и, на миг округлив глаза, быстро проглотила всё, что было во рту, и придвинула стул поближе к собеседнику. - А что случилось? - Мне предпочли другого. - О, Намджун, мне так жаль… Я была рада, что ты нашёл себе невесту. - Ничего страшного, я уже почти не расстраиваюсь. Может, я действительно не любил? Почему я не лезу на стену и не кусаю локти? Это нормально? - Ты просто слишком взрослый для того, чтобы терять самообладание. - Нет, правда, Хана, как понять, что полюбил, а не хотел завести лишь бы кого-нибудь? - Разве это сложно понять? - Мне кажется, что да. Вот я не понял. - Не понял, значит, не полюбил, - улыбнулась с сожалением Хана. - И всё? Вот так вот легко? Если полюблю, то пойму? - Сразу же, - заверила девушка. Намджун не смог не расплыться от её ребячливой веры, от какой-то светлой и ласковой надежды, с которой она воспринимала чувства с тех пор, как на её ответили взаимностью. Разумеется, провинциалочка, подрабатывавшая официанткой, влюбившаяся в красавца-миллионера и ставшая его женой не может не верить в то, что мечты сбываются, и небеса посылают людям по их заслугам, или даже сверх меры, награждая каждого истинной любовью. - Юнги как-то сказал, что ты помогла ему в начале отношений с Джинни, поддержала его и посоветовала что-то. – Хана скромно опустила взгляд, не отрицая, но и не начиная бить в грудь, какая она молодец. – Ты мудрая девушка, посоветуй что-нибудь и мне, а? - Да как же можно советовать на пустом месте? У Юнги был объект, которого он хотел добиться, а я всего лишь сказала своё мнение, как я видела эту ситуацию. Чем я могу помочь сейчас тебе? Только сказать, что та, которая предназначена тебе, никуда не денется, Намджун. Оглянись вокруг, настоящая любовь каким-то образом сама приходит к людям, насилу её не пришаманишь. - Познакомь с какой-нибудь подружкой, а? – засмеялся Рэпмон,в шутку отказываясь быть пассивным ожидающим. - С какой? Ты переспал даже с моей соседкой, ещё когда я жила в общежитии. - Ну… так получилось, - покраснел Намджун, вспомнив, как они с Хоупом забрались в женскую общагу, познакомившись в клубе с двумя девицами, которые повели их к себе. Волей случая, Хана оказалась их соседкой по комнате. – Я и со второй потом переспал, когда ты из общаги съехала, - не без гордости уточнил мужчина. - Распутник! Какая тебе после этого невеста? Сначала остепенись. - Чтобы остепениться, нужно найти ту, с которой остепеняются. – Входная дверь открылась, и Хана, спорхнув со стула, улетела в прихожую, встречать супруга. Намджун подождал, когда закончится шушуканье и шелест, после которых в кухне образовался наследник ювелирного олигарха. - Кого я вижу? Обормот, ты чего это сидишь с моей женой ночью и чаи распиваешь? - До чая ещё не дошли, - улыбнулся друг, пожимая руку товарищу. – А вот будешь отсутствовать по ночам, будут с твоей женой на кухне сидеть всякие разные. – Хоуп собственнически стрельнул глазами в Хану, присаживаясь на её место, чтобы ей пришлось сесть от Намджуна подальше. Хана затрясла головой, как бы оправдываясь и одновременно с тем заверяя, что никто с ней по ночам сидеть не начнёт. – Ты где был? – Хосок посмотрел на Рэпмона и, стянув в себя пиджак, попросил девушку отнести в спальню и повесить его в шкаф. Когда она вышла, он заговорил: - Да опять мутки какие-то непонятные в столице. Откуда-то просачиваются наркотики, ими торгуют по клубам и разным укромным местам. Мы с Сольджуном пытались что-нибудь выведать. Прошлись по нашим осведомителям. Брат Санха работает ди-джеем в заведении Каннама, он сказал, что у них бывали случаи распространения, но откуда берётся – не ясно. Другой парень, бывший одноклассник Шуги, он тоже по клубам работает, но его надо сначала завербовать, чтобы надёжнее информацию получать, а Шуга уехал, поэтому придётся подождать его возвращения, чтобы затянуть в золотые новые силы. - Хороший парень? - Более чем, порядочный, честный, Хим на него досье собрал – никаких тёмных пятен. Вот он как-то сказал Сахару… - Хана вошла на кухню, и Хосок оборвал рассказ, просияв. – Котёнок, а остался ещё суп из брокколи? - Да, но он холодный… - Ты его погрей, ладно? А мы с Намджуном, пока я переоденусь в домашнее, поболтаем. – Утащив приятеля в спальню, Хосок принялся раздеваться, чтобы сменить рубашку на футболку, а джинсы Gucci на какие-нибудь тренировочные штаны. Не хотелось обляпать восемьсот тысяч вон** просто так. – В общем, он сказал Сахару, что ходит слух про Белый лотос. - Белый лотос? – прыснул Намджун. – Это же исчезнувшая в начале двадцатого века секта. - Да что ты говоришь?! – комично изобразил удивление Хосок. - Не придуривайся! Я в курсе, что ты знаешь об этом, и что некоторые уверяют, что она не исчезла, но это же какие-нибудь подражатели, этот Белый лотос якобы две тысячи лет существует! - Да-да, якобы. Как и золотые существуют четыре тысячелетия – как будто бы. Кстати, мы же тоже подражатели истинных золотых эпохи Чосон, мы же вымерли, ты не знал? – Рэпмон задумался, осознавая, что не все легенды – выдумка. - И чего будем делать? - Искать зацепки и ниточки. Потому что кроме этого призрачного и неуловимого Белого лотоса подумать сильно не на кого. Да, в Корее осталось немного криминала, на Юге полуострова, допустим. Ехать к Джокеру и узнавать, не его ли ребята посягнули на нашу территорию? Для этого опять нужно время, а предпочтительнее всего Ёнгук – лучше него переговоры не ведёт никто, но он, думается мне, уже задолбался кататься везде и разгребать. К тому же, ходят опять-таки непроверенные сведения, что Джокер имеет общие дела с Драконом. Тогда им ничего не будет стоить наладить торговлю наркотиками. - Да уж, лучше Белый лотос, - согласился Намджун. – Кто-то из наших говорил, что встречал в Китае одного из этих возрождённых фанатиков, странный и религиозный отморозок оказался. - Да, Чонгук набил ему морду за то, что тот заманивал в секту несколько девиц, промывая им мозги и вытягивая из них деньги. Тот, улыбаясь, кричал «Белый лотос зацветёт везде!» и не умел драться вовсе, из-за чего Чонгук послал его на все четыре стороны с несколькими растяжениями и переломами. - Надо было из него выбить что-нибудь дельное… - Да кто же тогда знал, что снова всплывёт этот Белый лотос? Если они всего лишь религиозная община – это не наша компетенция, Рэпмон, все люди вольны веровать в то, во что хотят, свобода совести, демократия. Мы не диктаторы. Но если Белый лотос ещё и торгует наркотиками – это совсем иное. Тогда это уже абсолютно наши клиенты. - М-да, - протянул Намджун, представляя безумных фанатиков, которые налаживают нелегальный бизнес во славу Будды или Лао-цзы, а Белый лотос всегда был именно буддийско-даосской сектой. С чем снова придётся столкнуться золотым? Только казалось, что они вычистили Сеул от всякой грязи и пакости, как снова нечистая какая-то объявилась! Хана покричала с кухни, сообщая Хоупу о том, что суп нагрелся, и молодым людям пришлось завершить свои секретные переговоры. Снова лавирование между жизнями героев и простых обывателей заставляло умело переключаться с одной темы на другую, и когда Намджун с Хосоком уселись за стол, то обсуждение остановилось на неудачах Намджуна на любовном фронте. Но Белый лотос завладел мыслями Рэпмона в понедельник, когда он, сидя в своём кабинете, стал ради интереса искать о нём общедоступную информацию в интернете. Там всё сводилось к тому, что в 1901 году данная секта, организовавшая Ихэтуаньское восстание в Китае, заявила о себе последний раз, после чего сошла на нет, пропала. Да и вообще, как таковой цельной организации никогда не существовало, к Белому лотосу относилось несколько школ, не всегда проповедующих именно в буддийском ключе, порой там изучались мистические тексты любой религии, однако именно в годы восстания она противостояла христианству, стараясь истреблять неродную, западную веру, пришедшую вместе с ненавистными иностранцами, которые грабили и делили между собой страну. Читая те или иные статьи, Намджун всё больше сомневался в том, что Белый лотос воскрес и представлял собой что-то серьёзное. Боксерское восстание*** прославилось необычайно способными бойцами, удивительными людьми, практиками йоги такого уровня, что в них, по некоторым свидетельствам, застревали пули, не причиняя им вреда, хотя по большей части это был обман и внушение восставшим, чтобы они не боялись сражаться в первых рядах. Но Белый лотос прежних времён, когда был сектой и ересью, всё равно был и школой боевых искусств тоже. А если учитывать рассказ Хоупа об избитом Чонгуком проповеднике, который не умел драться, то как-то это всё не вяжется с настоящим образом мифического Байлянь-цзяо****. Намджун, закипая от догадок и теряясь в них, начал понимать, почему все бандиты, да и спецслужбы тоже, так не любили золотых: безумно действует на нервы то, что невозможно понять, поймать, о чём ничего не узнать, на что невозможно выйти. Его глубокие и путаные рассуждения были прерваны звонком. - Алло? – продолжая читать на экране познавательные сайты, поднял он. - Валар моргулис! – раздался знакомый и бодрый голос Чонён. - Валар дохаэрис, молодёжь! – улыбнулся Рэпмон, отвлекаясь на беседу. - Как поживаете? - Да ничего, без изменений. Ну, в смысле, с тех пор, как случайно украл у вас Чжихё на ночь. Расстался я со своей девушкой, - вздохнул грустно мужчина. - И правильно. Не стоит встречаться с теми, кто целуется с другими. - Ты категоричная. Это юношеский максимализм. - Это порядочность, господин Намджун, а уступчивость зрелости ведёт к разврату и неразборчивости. - Ты опять меня уделываешь в логике, - засмеялся он. - Хотите снова в дженгу ещё уделаю? Приезжайте в гости. - Сегодня? - Ага. - Ну… - Намджун сразу же перевёл взор на календарь, как будто ему это что-то давало, или там были стикеры с подсказками. Ничего там не было, кроме дат, поэтому пришлось опустить взгляд ниже, на лежавший блокнот с расписанием дел. Но он и без этого знал, что сегодня после работы ничем не занят. – Дай подумать… Вы все дома? Я никому не помешаю? – Вспомнив Чжихё, сразу же представшей перед ним в мыслях в обтягивающем платье, он ощутил неловкость и внутренний барьер, мешающий моментально согласиться на приглашение. - Нет, ну что вы! Приезжайте, а то я давно вас не видела. - Ладно, уговорила, загляну. Захватить что-нибудь на ужин? Пиццу, суши, пирожные? - Чжихё с работы захватите. А то эту мамзель час ждать придётся. – Намджун засмеялся. - Договорились, захвачу мамзель. - Пиццу тоже можете, если вам нетрудно. – Только Чонён умела вот так, прямо, но без наглости, запросто и без обид изложить всё, что хотела, попросить о чём-то, озвучить все свои идеи и при этом выглядеть приятно. Намджун до сих пор дивился, как это она при первой же встрече умудрилась его немного напрячь и шокировать, когда была такой беззлобной и замечательной девчонкой? Завершив свои дела, он увидел, что время близится к закрытию торгового центра, а дотуда ещё доехать надо было! Скорее застегнув пиджак на две пуговицы, покинув кабинет, попрощавшись с секретаршей и пройдя до лифта, Намджун спустился на стоянку, расстегнул эти две пуговицы, чтобы удобнее было за рулём, и поехал за Чжихё. Пообещав младшей Пак подвезти её сестру, он невольно обрёк себя на встречу с глазу на глаз с главным бухгалтером. Сразу зачесалась шея, слегка вспотели ладони, но отступать было некуда, раз обещал – заедет, только откуда такое волнение? Мужчина, который уже дюжину лет посещает проституток без малейшего смущения, почему-то трепещет перед рядовым столкновением со своей же собственной сотрудницей, подчинённой! Откуда это взялось? Между ними же ничего не было (кроме его эротических фантазий), так откуда неловкость? Рэпмон включил погромче свой любимый рэп и, подпевая негромко, доехал до места назначения, стараясь расслабиться. Получилось не очень. Выйдя из машины, он поспешил к служебному входу и, хотя гололёда давно не было, споткнулся о резиновый коврик, чуть не упав вперёд носом, но успел ухватиться за ручку двери, слегка повиснув на ней. Дверь вместе с ним открылась и, уже поняв, что устоял, Намджун выпрямился, одёргивая галстук. - Ёб вашу мать! – прошептал он громко под нос, и заметил, что по лестнице, ему навстречу, спускается Чжихё. Температура уже позволяла ходить без верхней одежды, и на ней была только узкая рабочая юбка и белая блузка. Осознание, что она услышала, как он выругался, что увидела его нерасторопность и неуклюжесть, бросило его в жар, а при учёте того возбуждения, которое вызывала в нём её фигура, температура тела Намджуна намекнула, что он бы сейчас с радостью остался без одежды вообще. – Привет! Прости, что сматерился… - Не ушиблись? – дошла до самого низа лестницы Чжихё и остановилась. - Мы же договаривались! Просто «Намджун», вокруг же никого нет. - Да, прости… - удержалась она от «те» на конце, поправляя воротничок на блузке. - Чонён предупредила тебя, что я заеду? Я задержался немного, кажется. - Да, она сказала, но зачем она это придумала? Создаёт вам лишние хлопоты. - Тебе, - поправил снова Намджун, ища куда пристроить ладони; карманы пиджака высоко, приходится сгибать локти, карманы на брюках отсутствуют, неудачную модель надел сегодня. Упереть в бока! По-деловому. - Да, - кивнула девушка. - Никаких хлопот, думаешь, мне трудно прокатиться десять километров? Я люблю кататься. Даже без цели. - Я всё равно могла добраться сама. Это некрасиво со стороны Чонён, или она по-прежнему думает, что мне положено какое-то возмещение морального ущерба за увольнение? Какая глупость… - Ну, оно на самом деле положено, чисто по-человечески, - не успев войти в здание, вышел из него Намджун, провожая Чжихё к авто и открывая ей дверцу. – Я не разобрался в ситуации и поступил халатно, недопустимо. Ты пострадавшая сторона. Почему бы мне и не поработать твоим личным водителем? - А… - хотела спросить что-то Чжихё, но передумала. - Что? Говори. - Да нет, не стоит, это я не подумав, чуть не задала вопрос. - Да спрашивай! – Намджун посмотрел на пассажирку. – Ты хотела спросить о Соа? - Да. Вы… ты расстался с ней? - В среду. Окончательно разобрались. А… разве тебе Богом не звонил? - Нет, больше ни разу. – Намджун замешкался, стоит ли говорить, чем закончилась история и, подумав, решил, что Чжихё вправе знать всё, как и он сам: - Они с Соа вновь решили сойтись, в третий раз. - Я подозревала что-то подобное, - схватила покрепче сумочку на коленях Чжихё, замолчав. Директор попытался придумать что-нибудь нейтральное, о чём можно было бы поговорить, но застопорился и потянулся ввернуть звук погромче. - Ты как насчёт рэпа? Не против? - Я ничего не понимаю в этих жанрах, - мельком бросила Чжихё, краем глаза следя за рукой начальника. Ей нравились его пальцы, длинные и аккуратные. У Богома было слишком много беспокойства и непоседливости в них, а эти всё делали без суеты. Намджун-то сам знал, что истоки отсутствия суетливости в нём заключаются в том, что когда он торопится или спешит, то вокруг всё ломается или он сам падает. Не в его интересах быть суетливым, но девушке это было неизвестно. – Я не люблю судить о том, в чём не разбираюсь, - призналась Чжихё, - так что включайте, может, мне даже понравится. Намджун улыбнулся, не став делать музыку слишком громкой, но всё же не придумал, о чём ещё поговорить. Когда они прибыли, по пути заехав в пиццерию, и поднялись на второй этаж, и средняя сестра Пак открыла квартиру, их встретила звенящая тишина внутри. - Чонён! – позвала Чжихё, хотя темнота в комнатах говорила о многом, а вернее, о главном – об отсутствии сестёр. – Сынён?! – крикнула девушка имя старшей, но снова никто не отозвался. – Чонён, мы с господином Намджуном приехали! Эй? – Чжихё зажигала свет, проходясь по комнатам, но вся квартира была пуста. – Ну вот, пригласила в гости… Подожди, я ей сейчас позвоню. Пока Намджун разувался, бухгалтерша звонила Чонён, шли гудки, но никто не поднимал трубку. - Она не отвечает, - обеспокоенно опустила руку с телефоном она. - Сейчас я ей позвоню, погоди, - отодвинув свои начищенные ботинки, в чистых белых носках вошёл мужчина глубже, звоня своей юной подруге, позвавшей его любезно на ужин. - Алло? – отозвалась она. - Привет ещё раз, ты где? Мы приехали. - О, извините, я задержусь немного, мне надо немного помочь по учёбе друзьям. Вы располагайтесь, я задержусь на час, не дольше. Сынён тоже не скоро будет, так что ешьте без нас. - Что? Но мы пиццу на всех взяли, может, с друзьями придёте сюда? - Господин Намджун, некогда, дождитесь меня, ладно? Всё! – Чонён бросила трубку, разговор закончился. Намджун непонимающе посмотрел на экран, почесал затылок, убрал сотовый. - Говорит, что задерживается где-то у друзей, просила начинать ужинать без неё. - Да? – приподняла брови Чжихё, проходя на кухню и надевая на себя фартук. – Странно, Чонён не подоспела к еде! Это что-то новое. Но где же Сынён? У неё, вроде бы, кастинг только завтра. - Чонён сказала, что её тоже долго не будет, - присев тут же, на кухне, Намджун откинулся на угловом диванчике, следя, как начинает что-то колдовать возле плиты девушка, - ты что, готовить собралась? У нас же пицца. - Я хотела к ней что-нибудь… закуски… - Успокойся, если нас пока только двое, нам хватит и пиццы, - махнул мужчина рукой. Чжихё помедлила, но, согласившись с доводом, сняла фартук и повесила его обратно на крючок. Сев напротив начальника, который открыл коробку, она поставила им по тарелке, достала столовые приборы. – Это ты для меня, или сама так культурно ешь пиццу? – хохотнул Намджун, закатывая рукава и беря кусок пиццы прямо рукой, минуя тарелку. – Я не слишком тебя буду смущать, если поем вот таким образом? - Нет, я, если честно, тоже так её ем, - хихикнула Чжихё и, перенимая смелость и варварские манеры шефа, расстегнула манжеты блузки, тоже закатала от греха подальше белые рукава и взяла ломтик с тянущимся сыром. – Мы втроём всегда так едим, а потом я и Чонён дерёмся за последнюю порцию. - А Сынён? - Она следит за талией и весом. Школьница наша слишком много занимается спортом, чтобы поправиться, а я… - Чжихё порозовела, опустив на себя взгляд и, будто стыдясь заметной груди, обтянутой белоснежной материей, ссутулилась. Из строгого пучка на голове выбилась прядь, упав сзади на шею. Намджун чуть не потянулся поправить её, но сдержался. – У меня нет силы воли, наверное. - Зато есть красивая фигура. - Да бросьте вы… - Ты, - не устал напоминать мужчина. - На мои бёдра налезают редкие джинсы. - Зато юбки на них смотрятся охренительно, - ляпнул Намджун, и они уставились друг на друга через стол. Это был не только комплимент, это было признание в том, что он пялится туда безбожно, и не с самыми благими намерениями. – В смысле, шикарно, ну, эстетично, то есть… Я грубовато выразился. - Я пойду, переоденусь… - словно напуганная, Чжихё поднялась, держа вверх поднятый указательный палец. Ей захотелось избавиться от юбки, потому что, оставаясь в ней, она подразумевала, что это нравится Намджуну, и если она будет вертеться в ней, то это воспримется как флирт или призыв к чему-то? Нет, срочно снять и надеть спортивные штаны! - В единорога? – полюбопытствовал Намджун, облизав губы от крошек. - Нет, во что-нибудь попроще, это же рабочее, ещё испачкаю, в чём завтра тогда пойду в центр? - Оставь, - попросил молодой человек девушку, так и застрявшую на границе кухни и коридора. У синей юбки был тот самый тонкий разрез, и, помня о нём, спрятаном сейчас сзади, потому что Чжихё стояла передом, Намджун не мог не озадачиться тем, разорвётся юбка, если её начать задирать, или не разорвётся? Бухгалтерша послушно села назад. Они замолчали. Но надо было как-то разрядить обстановку: - Ты не подумай, что я озабоченный, и смотрел тебе куда-то, я просто всегда замечаю красивое вокруг. Как говорит один мой друг, если показывают – почему бы не посмотреть? Извини, я не имел в виду, что ты выпячиваешь, нет, ты очень хорошо и сдержано одеваешься… У тебя глаза ещё красивые, кстати, да, я это тоже заметил, так что, как видишь, я не только куда не следует смотрю. Чжихё поалела до самых ушей, пока Намджун договаривал. Поняв, что усугубил, а не выправил, он опять притих. Они взяли по второму куску пиццы, но перед этим мужчина ослабил галстук и снял пиджак. Ему было душно, и виновато было возбуждение. Какого-то чёрта, озвучив похвалу формам Чжихё, Рэпмон вызвал у себя небольшую эрекцию, и теперь молился, чтобы скорее пришла Чонён или Сынён. Неизвестно кого из двоих, но кого-то спасать точно надо, либо его от соблазнов, либо Чжихё от домогательств, которые могут начаться. «Нет, не начнутся! Я сумею держать себя в руках. Подумаешь, больше недели не было секса, и что с того? А то, что в своём упадочном настроении, я даже не подрочил ни разу, а тут такая ситуация… Квансеым*****, помоги!». - Вы… ты тоже красивый, Намджун, - вдруг выдала Чжихё, сойдя на неслышный шепот в конце признания. Мужчина, ушам не веря, застыл с недонесённой до рта едой. Он красивый? Это ответная вежливость, или он нравится Чжихё? Что это? Зачем она это сказала? Чтобы успокоить его и поддержать после поступка Соа? Или она думает, что он говорит комплименты тоже исходя из каких-то таких же чувств? – Я поставлю чайник, - сочинила себе занятие девушка, встав и повернувшись к нему спиной. Спиной! Намджун уставился на силуэт, подобный песочным часам, почему-то навязчиво захотев спросить, а не против ли будет Чжихё, если он её поцелует? Но прежде, чем он извлёк из себя хоть звук, ему вспомнилась Хёна, подруга Джинни, говорившая, что девушки не любят спрашивающих разрешения. Потом вспомнилась Соа, которая сообщила, что ей не хватило страсти. Он пытался быть вежливым, примерным, джентльменом, сдерживать свои дикие порывы, но никто за это не похвалил. Отряхнув руки над коробкой, Намджун поднялся и, подойдя к Чжихё, которая набрала воды в чайник и поставила его на огонь, стал ждать. Повернувшись, девушка вздрогнула от неожиданного приближения начальника, но не успела ничего спросить или возразить, как он схватил её в объятья, прижал к себе и поцеловал. Намджуну чудилось, что он в этот момент потерял сознание. В голове зашумело, а потом всё померкло, и только вкус губ и мягкость кожи под его ладонями, которыми он гладил лицо Чжихё, подняв руки с талии. Всё настолько ушло в какую-то пропасть, что он потерял счет времени, знал только, что хотел этого до безумия, ждал этого поцелуя где-то в подсознании, с самого рождения, с самого зачатия, и тем поцелуй был сладостнее и нереальнее, что Чжихё ответила на него. А ещё на него откликнулась нижняя часть тела, и у Намджуна аж заныли ноги, как прилила кровь. Ему срочно хотелось раздеть Чжихё, овладеть ею, посадить на этот стол, сорвать одежду! Но когда он опустил ладонь на вожделенное бедро, едва не кончив от прикосновения к райскому плоду его грёз, девушка принялась вырываться, он ослабил хватку, и она выскользнула из его рук, отскочив к выходу. Хватая воздух, Рэпмон обернулся вслед за ней, открыл рот для объяснений, но Чжихё снова шмыгнула куда-то, как робкая лань при звуке выстрела. - Чжихё? – приходящий в себя, мужчина поспешил за ней, и настиг её в спальне, забившуюся у окна, прижавшуюся к подоконнику. – Чжихё, я не хотел тебя обидеть… - Я… ты… я не обиделась, всё… всё нормально… и! – принялась икать девушка, зажав ладонью губы. – И! - Подожди, я принесу тебе воды, хорошо? Успокойся, пожалуйста, не волнуйся! – Растерянный, Намджун налил стакан воды и вернулся к Чжихё, жадно заглотавшей влагу. На её больших глазах почти стояли слёзы. – Всё нормально? Девушка кивнула, но смогла спокойно выдохнуть, только когда опустошила стакан до дна. - Простите, то есть, прости, это нервное. - Я всё понимаю, успокойся, я больше к тебе не пристаю, не лезу, видишь? – Намджун сделал шаг назад. – Я соблюдаю дистанцию, я без твоего разрешения не стану ничего делать. Я не опасный. - Я знаю, что ты не опасный, я не боюсь тебя, дело не в этом… - А в чём? - Между нами ничего не может быть. - Почему? Ты не хочешь? – напрягся Намджун, и его сердце пропустило один удар. Если его сейчас отошьют – это будет жестоко, два отказа за одну неделю! - Нет, дело не в этом, - опять произнесла магическую формулу Чжихё. - А что тогда такое? - Мы из разных миров, Намджун, я простая девушка, а ты… ты мой начальник! Что у нас получится? Чего ты от меня хочешь? Как Богом – сделать своей любовницей? - Нет! То есть… я вообще ничего сейчас не думал, я поддался порыву, потому что… потому что ты мне очень нравишься, Чжихё, чего уж скрывать? Ещё встречаясь с Соа я заглядывался на тебя и хотел… да, возможно, ты права, я хотел только переспать, но ведь я же был в отношениях… а теперь… - А теперь? - Теперь я могу встречаться с другой. - Мы не будем встречаться, потому что это ни к чему не приведёт, Намджун, пожалуйста, прошу, не начинай! - Да откуда тебе знать, приведёт или нет? - Мне хватило Богома, я знаю, к чему ведёт это социальное неравенство. - Я не Богом, Чжихё, я изначально не ищу любовницу, я хотел крепких отношений, переходящих в семейные, и если бы не Соа, я бы не разрушил их сам. - Намджун, пожалуйста, замолчи, - попросила жалобно Чжихё. - Почему? - Не давай мне надежду. - На что? - Ни на что не давай, я не хочу больше обжечься и осознать, что никому по-настоящему не нужна. - Ты не хочешь попробовать со мной встречаться только потому, что я богат? – Намджун вспомнил рассказ отца и подумал, что прикинуться разорившимся перед собственным бухгалтером, особенно главным, будет невозможно. Ну что за жизнь! Чжихё поглядела на него загнанно. - Но ты не предлагал мне встречаться. - Нет? – осёкся Намджун, и понял, что взял это сейчас с потолка, почему-то решив, что они уже обсуждают, встречаться ли им? - Нет. - А ты бы стала? – Чжихё закусила губу и, подумав, с грустью опустила лицо вниз. - Это бессмысленно. - Это не ответ. Я спросил, хочешь ли ты встречаться со мной? Я предлагаю. - Ты хочешь встречаться, чтобы переспать? – обняла себя за плечи Чжихё, не отходя от подоконника. - Если честно, глядя на тебя мне трудно этого не хотеть. Если меня не разорвёт от спермотоксикоза, я могу даже терпеть и не настаивать… Но, положа руку на сердце, я очень хочу тебя, Чжихё. И я знаю о твоих принципах, что до свадьбы – никакого секса, я ценю их и полностью с ними согласен, и женитьба меня не пугает, потому что, напоминаю, я не Богом, но только я бы хотел узнать тебя ближе, быть с тобой, встречаться с тобой… - Ты сейчас всерьёз упомянул женитьбу? – недоверчиво переспросила Чжихё. - Да! Я серьёзно говорю тебе о том, что для меня это нормально, что отношения к этому и должны прийти, и неважно, у кого сколько денег, Чжихё, вопрос в симпатии! В понимании… Я-то тебе нравлюсь хоть немного? - Стала бы я целоваться, если бы ты мне не нравился? – напомнила Чжихё о том, что произошло. - Да, разумеется, конечно… так… - Намджун подошёл на шаг, а потом ещё, оказавшись впритык к девушке. – Пожалуйста, скажи мне, наконец, попробуешь ты со мной встречаться, или нет? - Это не слишком быстро? Учитывая, что мы только расстались со своими предыдущими возлюбленными… - По сравнению с тем, как долго я искал тебя и тупил, это не слишком быстро. - Искал? – удивленная Чжихё попала в объятия Намджуна, но на этот раз в них не было похоти и откровенности. Он прижал её к своей груди, не протягивая руки ни к бёдрам, ни к груди. С первым же поцелуем в нём что-то перещёлкнуло, и он почувствовал то, о чём ему говорила Хана. Такое невозможно не заметить, такое невозможно не понять. Почему он раньше не сообразил, что именно с ней ему так тепло? Почему не сообразил, что не было страсти к Соа, потому что она вся тянулась сюда? Почему не понял, что остыл даже к Сане, потому что хотел эту, и возбуждался только на эту, невольно думая о ней во все те моменты, когда дело касалось противоположного пола. - Мне кажется, что я люблю тебя, Чжихё, - прошептал он украдкой над её головой. - Но это не точно? – тихо поинтересовалась она. - А давай проверим? - Как? - Временем, - улыбнулся Намджун и, тронув легко щёку девушки, наклонился, чтобы поцеловать её второй раз. На этот раз поцелуй нервной икоты не вызвал.

***

На лавочке возле подъезда сидела Чонён между двумя своими друзьями. Один держал ведёрко попкорна, другой пакет с картошкой-фри. Старшеклассница поглядывала на часы, и ныряла рукой то налево, то направо. Возле них топталась Сынён. - Долго мы ещё тут будем околачиваться? - Подождём ещё часок. - Часок?! – взвизгнула старшая сестра. - Это не так уж много. - Если это ещё не даст результатов! Кто тебе вообще сказал, что твоё сводничество сработает? - Гарантий нет, но шанс есть, - убеждено кивнула Чонён. – Любой представитель животного вида, оставаясь наедине с противоположным полом своего вида, имея к нему хоть малейшую симпатию, не сможет её скрывать слишком долго. Сынён, присядь, угостись картошечкой. - Не буду я вашу жирную пищу. - Чонён, давай где-нибудь просидим вдвоём взаперти пару часов, а? – предложил ей сосед по лавочке справа. - Отстань, Джуниор. - Она там о футболе начнёт мечтать, - засмеялся сосед слева. - Вот, Югём меня лучше понимает. - Мне скучно! – проныла Сынён. – Ребята, у вас нет свободных друзей постарше? Чонён промолчала, запихивая в рот побольше попкорна. Ким Намджун был хорошим человеком, и ей очень бы хотелось, чтобы её сестра смогла связать с ним свою жизнь. Эти двое нравились друг другу, неужели они не смогут договориться? Хотелось верить, что смогут. А если затупят, то Чонён устроит им ещё свидание, а потом ещё и снова, пока они не разуют глаза, и не поймут, что влюблены. Встретить любовь иногда не так трудно, как понять, что именно её ты испытываешь и признаться в этом себе и тому, кого любишь. _______________________________________________________________

От автора

Может быть будет эпилог, пока не знаю. История разборок золотых с Белым лотосом и Джокером не входит в рамки этого произведения, пардон. История Чонён тоже не входит в рамки этого произведения, пардон. Всё, не вошедшее в рамки этого произведения, однажды всплывёт и разъяснится в других произведениях. Если Вы что-то не поняли в этом произведении, скорее всего Вам нужно начать серию рассказов о золотых с самого начала и ознакомиться с: 1. "Танец под золотой вуалью" 2. "Тигриный лог" 3. "Неосновной инстинкт" 4. "Три цвета надежды" 5. "Поперчить посахаренное" следить за "Империей" и "Мед.ведь.мой" С любовью к постоянным и активным читателям, спасибо за поддержку в виде комментариев, без них не написала бы ни одного произведения, такова моя сучщность За подробностями о произведениях и с любыми вопросами лучше обращаться в сообщество в ВК, вступайте https://vk.com/almaza_zaraza