Герой женского общества

Юнги осторожно открывал дверь, словно за ней была протянута проволока, прикреплённая к гранате, и распахни шире нужного – прозвучит взрыв. Спальня постепенно открылась перед его взором, а в ней и кровать, на которой пошевелилась Джинни, посмотрев на появившегося. - Привет, - тихо поздоровался Шуга. - Привет, - тускло ответила ему девушка, поджимающая коленки к животу. Юнги всё ещё обдумывал слова убежавшего друга, теперь имея возможность сопоставить их с картинкой. Джинни бледнее обычного, не бросается навстречу, не шумит, не веселится, не вертится перед зеркалом, а лежит. Значит, плохо себя чувствует. Если бы болела голова, она бы закрыла глаза или положила руку на лоб, или выключила свет. Почему-то головная боль часто раздражается от яркого света. Но поза выдавала боль другого характера. Юнги стал припоминать, как давно им ничего не мешало заниматься сексом. На прошлой неделе занимались, на позапрошлой тоже, и две недели назад… Ага, ясно. Природная причина женской неуравновешенности и враг безмятежного существования влюбленных пар. Принесённый свежий пошлый анекдот растаял на устах Юнги, потеряв уместность. Парень приблизился к кровати, молча забрался на неё и, улегшись рядом с Джинни, обнял её, поцеловав в щёку. - Останемся дома? - Нет, я хочу на вечеринку, - проныла девушка. – К тому же, неудобно не пойти, день рождения же, мы приглашены. - Ладно. Что мне сделать, чтоб тебе стало лучше? - Не знаю! Я выпила обезболивающее. Жду. – Шуга скользил по краю, в любой момент он мог всё усугубить, но молчаливость и терпение не его конёк тоже. - Знающие люди говорят, что помогает секс. - Ага, обязательно, - отбрыкнулась Джинни. – Оральный? - Не, обычный. - Бе-е, это неэстетично, - поморщилась она, представляя, как можно угваздаться. - Можно в ванной… - Да, прям мимо родителей туда сейчас вдвоём продефилируем! Ну ты совсем дурачок?! - Анекдот! – моментально ввернул Юнги, переводя тему и спасаясь. – Познакомились парень с девушкой, она у него и спрашивает: «Я тебе нравлюсь?». А он ей: «Не знаю, вот если бы разделась…». Ну, она, естественно, не соглашалась, но обсудили, он её уговорил, она разделась и опять спрашивает: «Ну как, нравлюсь?». Парень говорит: «Не, не подходишь». «Почему?». «Да глаза у тебя не ласковые». Джинни улыбнулась и, секунды три спустя, начала хихикать. Шуга тоже улыбнулся, чувствуя, как опасность миновала. - Это намёк на меня? - Нет, просто вспомнилось. Я вообще хотел анекдот про секс по-пчелиному рассказать, но тот ты бы точно как намёк восприняла. – Заинтригованная девушка обернулась к прижимавшему её к груди молодому человеку. - По-пчелиному? - Ну да, типа, это обмазаться мёдом и облизывать? Нет, подлететь, пососать и улететь. – Джинни, не прекращая всё расслабленнее веселиться, тюкнула Юнги по плечу кулачком. - Пошляк. – Он приблизился поцеловать её в губы, и она не отстранилась, ответив ему нежным поцелуем. - Полегчало? – вкрадчиво поинтересовался он. - Немного, - кивнула она, и стала высвобождаться из его объятий. – Так, надо собираться. Что мне надеть? - О нет, ты ещё не придумала?! Джинни… ты же час собираешься, не меньше! - Я, вообще-то, уже накрашена, и хотела посоветоваться с тобой относительно наряда! - Хорошо. – Устроившись с подложенной под спину подушкой, он сел, приготовившись к просмотру. Всё равно они опоздают, уже не приходилось сомневаться. Да ему и всё равно было, он никого не знал в той компании, день рождения у какой-то однокурсницы Джинни. – Самое приятное всё равно будет в промежутках между платьями, когда ты будешь в нижнем белье тут бегать. – Ему хотелось бы положить её обратно и снова обнять, ещё больше раздетую, даже без занятий любовью, лежать вместе и болтать, чувствовать друг друга. Позавчера он вернулся с границы Пакистана, где провёл три дня, вместе с боевыми товарищами разоружая отряд террористической организации. Шум обстрела, взрывов и летящих пуль только перестали трещать в ушах, хотелось тишины и покоя, дорогого человека рядом и любви, а не орущей музыки, выпивающей молодежи и толчеи. Но Джинни заскучает, если он заставит сидеть её дома, расстроится или обидится, поэтому лучше прогуляться. Девушка открыла шкаф и достала оттуда колготки в крупную сетку, которые принялась натягивать на ноги. - Сразу нет, - произнёс Шуга. - Эй, ты ещё не знаешь, что я хотела надеть дальше! - Да всё равно, что за элемент костюма проститутки? - Юнги, это выглядит круто, и мне нравится. Я же не на шпильках буду, а туфельках на маленьком каблучке. - А, ну это всё меняет, конечно, - с иронией взмахнул руками парень. Джинни достала чёрную водолазку и натянула через голову, осторожно оттягивая ворот, чтоб не размазать макияж. Шуга промолчал, наблюдая, как скрывается под тканью кружевной лифчик. Эх, ну почему бы не остаться дома? Девушка извлекла с полки джинсовые короткие шорты. – Нет! – не выдержал Юнги, выставив ладонь. – Нет, Джинни, во-первых, это реально развратно, а во-вторых, на улице минусовая температура, я тебе не дам жопу морозить. -У меня шуба длинная! – застыла она с шортами в руках. – И не развратно, а сексуально! - И для кого ты там сексуально собралась выглядеть? - Для тебя! - Для меня ты и в юбке до земли сексуальная, давай, убирай эту видимость одежды. - Юнги, развратно - это когда всё и сразу открыто, тогда да – это вульгарно, а у меня, смотри, верх прикрыт, а низ немножко открыт. - Немножко?! – Шуга встал с кровати и подошёл к Джинни, взяв у неё шорты и растянув их на уровне лица. – Немножко? Задницу твою увидят до середины точно. Я не хочу, чтобы смотрели на твою задницу. - Ты чего меня тиранишь? – Джинни вырвала шорты назад. – Я что, не могу показать никому свою фигуру, пока она у меня молодая и стройная? Это будет красиво. - Вся эта красота – моя, не надо никого больше дразнить, ладно? - Но я же с тобой там и буду! Это для тебя. - Для меня такого не надо, - попытался присвоить себе шорты Юнги, но Джинни не отдавала их, и они начали тянуть предмет спора туда-сюда. – Убери, забудь о них! - Нет! Иначе мне придётся передумывать весь наряд! И тени перекрашивать, они розовые, как пайетки вот тут, вдоль кармашков! – Джинни стукнула парня по руке, злясь. Он отпустил, понимая, что силой её легко победит, а это не совсем честно. Впрочем, он же понимает, что прав целиком и полностью, может, решить всё по-своему, не спрашивая Джинни? Нет, она рассердится. - Может, всё-таки передумаешь? – попросил Шуга ещё раз. - Нет, я хочу в этом! - упрямо опустила девушка шорты и вставила в них ступни. - Посоветовалась, блин, - хмуро бросил Юнги, заранее краснея от гнева в предвкушении того, как хоть один мужской взгляд упадёт на эту торчащую попку. После инцидента прошедшей осенью, когда Юнги подрался из-за Джинни с одним негодяем, потому что тот ухаживал за ней, игнорируя существование часто отсутствовавшего молодого человека, девушка теперь пыталась повсюду, как можно чаще появляться с женихом. Она стала гордиться Юнги, восхищаться им, полюбила его ещё сильнее, и теперь хотела всем-всем показать, какой у неё парень, смелый, симпатичный, с юмором, сильный. В начале отношений её очень смущало то, что она из богатой семьи, а он с вечно пустыми карманами, но это ушло в прошлое, и деньги, состояние, имидж перестали влиять на восприятие Джинни. Хоть они регулярно ругались и спорили до криков по разным поводам, Юнги был её первым, он был замечательным, и она по-настоящему любила его, хотя таких чувств вначале не было. Никогда ей не было так хорошо, как с ним, когда он был рядом. Поэтому представить себя на вечеринке без Юнги – невозможно. Однокурсница стала самой близкой подругой Джинни, после того, как две предыдущие по разным причинам перестали ими быть. Одна, Хёна, встречалась с конченным богатым мерзавцем, вторая, Дохи, куда-то уехала, бросив университет, и её родители отказывались сообщать адрес буквально исчезнувшей дочери. Джинни до сих пор переживала за обеих. Из-за мужчин, этих вечных предвестников несчастий и зла в юных девичьих судьбах, с жизнями девушек творилось чёрти что, и только Джинни, благодаря Юнги, честному, верному и благородному парню, избежала участи плачущей, подозрительной и мнительной истерички, которая никогда не знает, что делает бойфренд в её отсутствие. Джинни была уверена, что Юнги не изменит, не бросит, не обманет. Пара, само собой, опоздала, и когда они появились в прихожей квартиры, подруга – хозяйка и именинница – взяв подарок из рук Джинни, схватила её под локоть и потащила к праздничному столу, едва та успела скинуть шубу и обувь. - Привет, Юнги! – поздоровалась через плечо однокурсница, пока парень расшнуровывал ботинки, и потащила его девушку в зал. – Идём-идём-идём, как раз тост подняли, скорее! Все были уже выпившими немного, поэтому Джинни только и оставалось, что принять в ладонь сунутую ей рюмку и протянуть с ней руку, чтобы чокнуться со всеми гостями, провозгласившими тост за здоровье и счастье виновницы торжества. Девушка чокалась со всеми, одним за другим, пока очередной гость не отвёл свой стакан прямо перед её протянутой рукой. Испытав мгновенную неловкость, Джинни убрала руку и отпила, стараясь не придавать этому значения. Тем более что тот, кто это сделал, был ей немного знаком. Она видела этого типа примерно в третий раз; один раз на какой-то студенческой вечеринке, потом на тусовке в честь Нового года, и вот сейчас. И все встречи с ним продемонстрировали его Джинни, как отвратительного и нудного, высокомерного и гадкого персонажа. Он был пластическим хирургом, имел свою клинику, а вместе с тем и кучу денег. С ним встречалась самая корыстолюбивая девчонка из компании, которая до него перебрала всех мало-мальски денежных ребят, в том числе того, с которым теперь была Хёна. Но с тем всё кончилось быстрее, он её потрахал и бросил, а этот, с которым никакая другая, тоже кроме как за деньги, спать бы не стала, не замечал алчного блеска в глазах пассии, её терпеливости, услужливости и приспособленчества, потому что вообще, Джинни была уверена, кроме себя в этой жизни мало что замечал. Он закончил медицинский и, возможно, был неплохим специалистом в своей области, однако увлекался столь многим, что считал себя личностью уникальной, всезнающей и, пожалуй, даже гуру во всём, от ботаники до астрономии. Замороченный на философиях и религиях, он зачем-то вплетал их в бытовые разговоры о выпивке, которые у него заканчивались, непременно, самой острой для него темой – пластической хирургией и медициной в целом. Каждый раз, как он появлялся в компании, всё сводилось к его нудному и долгому монологу, напоминающему поучительную лекцию, как правильно пилить челюсти, какие нервы можно затронуть, какие технологии и лекарства используются при операциях, и сколько стоит последнее оборудование, что он закупил для своей клиники, почему именно его, и какая страна его производит. В общем, вещал он о том, в чём никто кроме него не разбирался от слова «вообще», и, когда нужный уровень ощущения всех вокруг себя дураками был достигнут, он мог уже развивать любые темы, доказав перед тем, что умнее всех на голову. Все вокруг, почему-то, это съедали, то ли от врождённой вежливости, то ли от зависти к его толстому кошельку, делающему из него авторитет, то ли из наивности, которая отсутствовала в Джинни. Он даже внешне был отвратителен ей, с длинной тощей косичкой, означающей какую-то астральную связь с Индией, о путешествии в которую он как-то рассказал, со слегка дрожащим, разве что не по-стариковски, голосом, со своей оттопыривающейся нижней губой, когда что-то внушал слушателям (именно такое ощущение складывалось, что он внушает, а не беседует). Одним словом, Джинни не расстроилась, что он не стал с ней чокаться, и отвлеклась на Юнги, догнавшего её из прихожей. Все сели за стол. Праздник шёл мирно, даже весело, народ плавно напивался, хотя Юнги почти не пил – не любил попадать под влияние алкоголя, чувствуя ответственность за вторую половину. Вторая половина пластического хирурга тем временем отбыла домой, и Джинни с разочарованием заметила, что было бы логичнее, если бы они ушли вдвоём, тем более, это компания его пассии. Но нет, он зачем-то остался с товарищами своей девушки, найдя, наверное, благодарную публику для своих «мудрых» речей, которые остановить никто был не в силах. Не сговариваясь, тем временем, Юнги тоже начал испытывать к нему неприязнь, замечая неуместные заумные фразы, никому неинтересные ликбезы по курсу лицевой хирургии и тому подобное. - Слушай, что это за чмо? – шепнул он на ухо Джинни. - Да так, реинкарнация Лао-цзы, наверное, как он сам думает. - Я заметил, что он очень много о себе думает. Терпеть таких не могу. Может ему пизды дать, чтоб жизнь узнал? - Брось, таких уже ничего не исправит. Хозяйка предложила выпить за дружбу и, когда все поднялись, чтобы чокнуться, Джинни снова заметила, что тот же самый тип отвёл руку, проигнорировав девушку. Это уже не могло быть случайностью и совпадением. Ей стало неприятно. Хотелось поделиться с Юнги, но тот, как и она, был достаточно нервным и несдержанным. Намекни ему, что кто-то обижает или плохо относится, напряжение создастся нешуточное. И всё-таки держать в себе негодование по поводу откровенного пренебрежения по неизвестной причине было трудно. Джинни уже приготовилась выложить всё Юнги, но у того зазвонил телефон и он, извинившись, отошёл в коридор. - Слушай, а зачем тебе голубые волосы? – Услышала она мгновение спустя знакомый скрипуче-мерзкий голос. Очень умный вопрос! То есть, тайны мироздания и Вселенной после недели в Гималаях мы знаем, а докопаться до фрикового цвета волос девчонки – это жизненно необходимо. Джинни посмотрела на него. - Нравится. - А, ну ясно, - нетрезво ответил он, будто подвёл итог решённой теоремы. – И в университете замечаний не делают? - Нет, я же не единственная в нём волосы крашу, - уже почти огрызнулась Джинни. Это тупое любопытство из разряда вопроса о длинных ногтях каждой девушке, у которой они есть – а не мешают? Выбешенная его личностью в целом и тем, что он первый к ней полез, Джинни не выдержала: - А что, у тебя есть какая-то фобия голубоволосых? Я смотрю, ты со мной даже не чокаешься. - Я? – Он поглядел на соседа так, будто Джинни ляпнула неимоверную глупость. – Серьёзно? Извини, я не обратил внимания. Обязательно исправлюсь. – Два раза проигнорировать только её и не обратить внимания? Да конечно. - Ага, не обратил внимания, разумеется, - просочилось сквозь зубы у Джинни, не поверившей этому. Услышав её замечание, пластический хирург, изрядно хмельной, пафосно хмыкнул и вбок произнёс: - Вот сучка… - На этом месте вернулся Юнги, парни и девушки стали опять болтать и, едва оскорбившаяся и открывшая рот для дальнейшей перепалки Джинни вынуждена была отвлечься и замолкнуть. Нет, если бы Юнги её назвал сучкой, она бы это восприняла нормально, как сексуальные игры и дерзкий флирт, но даже он её так не называл! А от какого-то левого хама слышать о себе такое? Джинни никак не могла понять, что она такого сделала, что он с ней себя так ведёт? Да, она невзлюбила его с первого взгляда ещё в ноябре, и он был ей неприятен, но она не сказала ему ни одного обидного слова. Неужели он телепат или энергия людей говорит за них? Джинни стиснула зубы, взяв под столом Юнги за руку. - Кто звонил? - Чонгук. - Только не скажи, что ты скоро опять улетаешь? – переполошилась она, прекрасно зная, к чему приводят звонки от его друзей-соратников. - Пока не точно, но не раньше, чем через неделю, - успокоил немного, но всё равно не обрадовал Шуга. Джинни хотелось спросить, когда уже прекратятся эти разлёты, вернее, не спросить, а попросить, чтобы они прекратились, но она знала, что их не остановить. Юнги предупредил её ещё в начале отношений, что никогда не бросит то, чем он занимается и то, во что никогда её не посвящает. - А давайте теперь выпьем за любовь! – предложила одна из студенток. Джинни автоматически подняла рюмку, думая о том, как снова будет скучать без Юнги. И ладно, если он отлучится на дня два-три, а то ведь, бывает, его неделями нет! И возвращается он иногда то с переломами, то ссадинами. Ох уж этот спецотряд невидимок, в котором он работает. Или служит? Как это вернее назвать? Один бокал был снова отведён от её рюмки. Джинни очнулась, вспылив: - Опять? – Она подняла глаза на хирурга. – Да в чём дело? - Ой, прости, я забыл! - Джинни, что случилось? – спросил Шуга. - Да он не чокается со мной весь вечер, как будто я прокажённая какая-то! - Я не придавал значения… - начал сочинять что-то мужчина, пьяно улыбаясь так, как будто его поступки были милыми шутками или заигрыванием. Джинни попыталась найти поддержку в ком-нибудь, кто всё видел, но все были слишком навеселе, чтобы уследить и заметить, каждый был занят разговором с кем-нибудь, хозяйка убежала за чем-то на кухню. Джинни повернулась к Юнги, огорченная и скисшая. - Он, правда, постоянно убирает руку! Что не так? - Забей, - махнул на него Шуга. – Чмо и в Африке чмо. – Обозначенный тремя ругательными, но не самыми, буквами, тем временем вновь стал заливать кому-то за столом о своей профессиональной деятельности. Бедный парень, ставший жертвой научного просвещения, просто сидел и не знал, как прекратить увлекательную пропедевтику в сфере носовых хрящей и правильной их коррекции. - Ведь я, как хирург… - проповедовал тот, на чём Джинни окончательно сорвалась и, развернувшись, ляпнула: - От слова «хер»? – Её вставка была такой резкой и громкой, что ближайшие к ним люди замолчали, наблюдая тотчас возникший конфликт. Мужчина прищурился, выдержав паузу, после которой с ненавистью прошипел: - Что? – Поняв, что, возможно, не следовало срываться и ввязываться, Джинни попыталась дать отступного: - Что, не слышал такой шутки? Художник от слова «худо», хирург от слова «хер»… - А ты тогда от какого слова? – переходя в откровенную агрессию продолжил противный тип. – Что ты из себя представляешь, а? Да ты знаешь, сколько у меня клиентов и каких? Ты знаешь, сколько мне платят за одну операцию? Я хирург такого уровня, что твоё замечание просто бред. Ты своё мнение при себе оставь, мне оно не интересно, что ты понимаешь-то вообще? Или что, думаешь, выпятила свою жопу в коротких шортах и всё можно? В этом твоё достижение главное? – Джинни не успела парировать, да уже и передумала спорить, ей хотелось отвернуться и уйти, или досидеть до конца в дальнем углу, но поднялся Шуга, поддёрнувший рукава своего пуловера. - Слышь, херург, - выделил он неправильную гласную, - а ты сам себе пластику сделать сможешь? - Чего? - Придётся научиться. – Размахнувшись кулаком, Юнги резко обогнул стол и, подняв мужчину с дивана, зарядил ему со всей силы в центр лица. Вместо обороны и какого-либо ответа, тот обмяк и со стоном завалился назад, придерживая разбитый и кровоточащий нос, не в силах предпринять никаких обратных действий. Девушки вскрикнули, парни напряглись, на минуту испугавшись завязавшейся драки. Шуга эту минуту простоял, нависая сверху над оппонентом и ожидая, противопоставят ему что-нибудь или нет, но, не дождавшись, развернулся, подошёл к Джинни, взял её за руку и повёл к выходу. Они сели на качели во дворе, чтобы остыть и осмыслить произошедшее. Джинни было стыдно, ей казалось, что абсолютно всё из-за неё, что она виновата, но когда она попыталась объяснить это Юнги, тот категорически заявил, что таким моральным уродам надо бить морды в любом случае. - Ты хотела знать, что ты сделала не так? Ты красиво выглядела, Джинни, и вызывающе. Ты пришла сексуальная, он тебя хотел, может неосознанно, даже не подозревая этого, но ты бы ему никогда не дала, и его это тоже где-то глубоко внутри бесило. - Прости, ты говорил, чтобы я не надевала эти шорты… - Эти или другие, он наверняка при любом поводе любую красивую девушку пытается опустить. Из него комплексы бьют гейзером. Ты слышала, как он со своей девчонкой разговаривал? «Принеси!», «подай!», «быстрее, женщина!», и таким тоном, будто царь. И из всех присутствующих девчонок с ним пришла – самая стрёмная. - И та с ним из-за денег, - озвучила Джинни вслух то, о чём говорили в компании, но чего ещё не говорила Юнги. - А я и не сомневался. Он пытается продемонстрировать свой ум, но всем скучно, он говорит о деньгах, но они интересны только тем, кто неинтересен ему, внешне он – ничего примечательного. Он хочет что-то собой представлять, но слишком обижен на невнимание этого мира к себе – или на то, что ему до того, как разбогател, не давали, - чтобы делать это адекватно. Он обречён завязнуть в материальном, пытаясь забраться на вершину духовного. Он там что-то о буддизме втирал, честное слово, мне смешно стало. Фальшь и самомнение, не имеющее опоры. Но я могу его понять, во мне тоже куча комплексов. - Да ладно? Каких? – попыталась забыть произошедшее Джинни. - По поводу бедности, - признался Юнги. Девушка подозревала это, но прямо они старались избегать финансовых вопросов, поэтому сейчас на лице её расцветало удивление. – И, думаю, пора уже избавиться от них, как считаешь? Я не хочу дожить до эмоционального и поведенческого состояния этого олуха. - И как ты хочешь избавиться от своего комплекса бедности? - Ты можешь прогулять пару дней в университете? - Пару дней? – Джинни интриговалась всё больше. – Ну… смотря что за важность, может и смогу. - Я хочу познакомить тебя со своими родителями. – Сестра Намджуна округлила глаза. Юнги заметил это, улыбнувшись. – Да, я знаю, что даже говорю о них редко… они живут в провинции, я сам их редко навещаю, хорошо если раз в год… Я высылаю им большую часть денег, которую имею, но всё равно… Я их единственный сын, и не могу обеспечить их, как мне того бы хотелось. Хоть они и не испытывают нужды, живут совсем не так, как ваша семья… - Шуга замолчал, сжав ладонь Джинни в своей. Она тоже крепко сомкнула свои пальцы. Вздохнув, он свободнее продолжил: - Я не знакомил с ними ни одной девушки, я очень долго стеснялся простоты и сельскости их обитания, особенно перед тобой… - Юнги… - Ты поедешь со мной к ним? На пару дней. Хоть День всех Влюбленных и выпадает на вторник, я бы хотел, чтобы мы отметили его на моей родине. Поедешь? - Юнги! – воскликнула Джинни и, поднявшись со своей качели, бросилась к нему на шею, крепко обняв. – Поеду, конечно, поеду! Куда скажешь, куда позовёшь! – Поцеловав его на морозе, она отстранилась, поправив капюшон шубы. – Только не лезь в драки больше. Мы с тобой ещё года не встречаемся, а на моей памяти это уже третья. - Я не могу спокойно смотреть на несправедливость. И мудачество. И слышать, как с тобой кто-то грубо разговаривает. - Юнги, надо быть сдержанней. - Это не мне одному нужно, да? – хохотнул он, обняв Джинни и усадив её к себе на колени. Прокладывая пятками две траншеи в снегу под ногами, он качал их несильно взад и вперёд. – К тому же, в этой драке мне вообще не досталось. Это уже прогресс. С такими соперниками я прослыву, как организатор избиения младенцев. - А если он на тебя в суд подаст за травму? - Пусть попробует, - пожал плечами спокойно Юнги. – Третью сторону призывают трусы, настоящие мужчины – дерутся. - Не обязательно. Иногда настоящие мужчины просто не делают ничего неправильного, как ты, - чмокнула его в нос Джинни, прижавшись крепче и болтая ногами в воздухе. – Когда нет ошибок, подвиги не нужны.