Герой женского общества

- Ёб твою!.. мать! – поскользнулся Намджун на спрятавшемся под снежком ледяном участке дорожки и, сбалансировав, чтобы не упасть, в процессе чего замахал руками, как подбитый грач крыльями, сумел-таки выпрямиться. Длинный шарф, накинутый небрежно на шею, успел коснуться земли и зацепить бахромой зимнюю обсыпку. Молодой человек поднял к лицу конец шарфа, скептически оглядев. Как обмакнутая в штукатурку кисть. Нет, слойка в кокосовой стружке. Потрясая его и обстукивая рукой, Намджун не избавился от всего налипшего снега, поэтому закинул неприглядный край назад, за спину, и продолжил путь. Всего-то дойти от машины до двери! И уже не всё ладно. Аккуратнее шагая оставшееся расстояние, парень со стороны смахивал на циркача на ходулях. Длинные ноги его широко расставлялись, плавно сгибаясь, пока он не ступил на резиновый коврик перед входом и, спокойно вздохнув, вытер ноги, тщательно отряхивая с них снег, открыл дверь и вошёл внутрь помещения. Торговый центр, хозяином которого он являлся, никогда не видел Намджуна с центрального входа. Либо тот заезжал на подземную стоянку, откуда поднимался на лифте, либо проскакивал вот здесь, со служебного тыла. Когда он не хотел задерживаться надолго, как сейчас, он не утруждал себя парковкой, бросал машину рядом и спешил внутрь здания. Что ж, сезон для спешки не тот, пока не стает наледь, лучше не бегать впредь по коварным заснеженным путям. Ему навстречу попался менеджер, который администрировал залы и помещения по части дизайна и оформления. Намджун остановил его на ходу: - На витринах справа от центра, на втором этаже, горят гирлянды, перевитые с еловыми ветками. Февраль на дворе, везде сердечки и ангелочки должны быть, вы чем занимаетесь? Завтра же чтоб было поменяно. - Исправим, господин Ким, - с поклоном заверил парень едва ли моложе него самого, и был отпущен. Оправив пальто и пригладив волосы перед отражением в очередной двери, Намджун навёл на себя лоск соответствия владельца огромного капитала и доходного имущества. Поднявшись на второй этаж, он ворвался в бухгалтерию, куда его попросил заехать отец, чтобы забрать отчёты и просмотреть их дома. Да, есть наёмные аналитики, экономисты и финансисты, но отец всегда учил Намджуна тому, что проверять работу персонала следует регулярно самостоятельно, что сующий нос во все дела управляющий вызывает уважение и отпугивает тех, кто хотел бы сжульничать. Поэтому, отправив самого себя на пенсию, основатель семейного бизнеса теперь занимался инспекцией запрашиваемых документов дома, оставляя на сына разъездную часть, хлопоты встреч, сделок и заключения договоров о поставках, соглашения с арендаторами и тому подобное. Намджун уже давно помогал во всём отцу и был готов, так что не растерялся, оказавшись с января у руля компании. В этом были и большие плюсы, такие, как сейчас – посещение бухгалтерии, сплошь девушки и женщины, четырнадцать штук одновременно. «В смысле, в одном помещении» - поправил свои мысли Намджун, принимая серьёзный вид, но ничего подобного толком не получилось. - Ой, девчонки, господин Намджун к нам пожаловал! – радостно и эмоционально огласила ближайшая же к двери бухгалтерша, после чего вся комната как-то притихла, и в то же время по-особому зачирикала. Самые молодые специалистки попытались встать, чтобы приветствовать его поклонами, но Намджун, уже самодовольно и сыто улыбаясь до ямочек на щеках, показывал им ладонями, чтобы не дёргались и сидели, не отвлекались от работы. Все четырнадцать были в узких синих юбках, в белых блузках с бейджами на левой стороне, всё по-деловому, официально, дресс-код соблюдён. Но даже та половина бухгалтерш, которым было за сорок, не растратила своей женской сноровки и при появлении молодого начальника принималась терять рабочий настрой, как ракеты ступени при взлёте. - Добрый вечер, господин Намджун! – доносилось оттуда и отсюда, на что виновник переполоха кивал во все углы. - Добрый вечер, девочки, - одинаково всех обозначал он, - добрый вечер! – Трудовой день подходил к завершению. Усталость и напряжение, накопившиеся за почти девять часов с обеденным перерывом в час посередине, вдруг сами собой немного отступили от обаяния так любимого всеми милого нового директора. Впрочем, его все давно и хорошо знали, пока он ещё был заместителем и сыном предыдущего. То есть, сыном он не перестал быть и сейчас, но должность иная, а вот отношение его к ним, похоже, всё такое же свойское. За что его и любили. Намджун привычно шёл прямо, пока не упёрся в последний столик, за которым всегда сидела та, которая исполняла обязанности главного бухгалтера. До прошлой осени им была опытная и давняя сотрудница, проработавшая с его отцом лет двадцать, не меньше, но она ушла на отдых, заниматься внуками и лечить ревматизм, освободив место для новенькой. Нет, новенькой Чжихё не была, она работала в торговом центре уже шестой год, но всё равно были тут ветераны и покруче, однако именно её, уходя на добровольную пенсию, отец Намджуна назначил главбухом, чем вызвал к ней волну зависти и негатива, то угасающих, то взрывающихся открыто. Ким-старший заверил, что более трудолюбивой, честной и исполнительной среди сухих и дотошных счетоводов не найти, к тому же, девушка осталась вроде как сиротой, одна с сёстрами, без помощи и поддержки, и ей больше других нужны были деньги. В общем, как понял Намджун, опять за отца решило его доброе сердце, а не холодный разум. И как он умудрился так раскрутить бизнес и обогатиться, когда всю жизнь поддавался чувствам и голосу совести? Несовместимые ведь вещи! Но пока поводов жаловаться на Чжихё у Намджуна не было. За всё то время, что он бывал в бухгалтерии, год за годом, он не видел её праздно болтающей с другими, отсутствующей на месте, пьющей кофе, обедающей, живущей чем-то, помимо цифр, в конце концов. Он даже не видел её ниже пояса, потому что она всегда сидела на стуле за столиком, нацепив очки в роговой оправе, из-за стёкол которых её глаза делались совершенно огромными и круглыми. Создавалось ощущение, что когда её повысили по статусу, то так и перенесли на стуле за другой столик, так что снова никому не представилось возможности увидеть её во весь рост. Из-за необходимости вести все дела через неё, Намджун навлекал на Чжихё и очередные, сопутствующие поводы для злоязычия и зависти. Со всеми молодой директор здоровается, а с ней – дела решает. Даже самая возрастная из оставшихся, сорокасемилетняя разведёнка, считала место посредника между начальством и остальной бухгалтерией своим по закону. И почти тридцатилетнего Намджуна тоже, почему нет? Она ещё вовсе не стара, дети уже выросли и не мешают личной жизни матери, а у этой молодой выскочки впереди вся жизнь, и другие возможности будут! - Чжихё, я за папкой по последнему кварталу, - остановился возле её стола Намджун, обратив к себе круглую, как и глаза, мордашку, сосредоточенно кивнувшую и развернувшуюся на крутящемся стуле к шкафу, запертому на ключ. Ключ был у неё, и она быстро отыскала нужную папку, достала её, закрыла дверцы, подкатилась обратно к столу и протянула через него требуемое шефу. – Спасибо! – Она снова кивнула и погрузилась в экран. В стёклах очков отражались таблицы и бланки, а не пасьянсы и сайты лучших рецептов для праздничного стола, как у некоторых других. Намджун не стал никому делать никаких замечаний, даже ироничных. Меньше получаса до отправки по домам, чего кому-то настроение портить? Он бросил взгляд на стол Чжихё, где стояли в узкой вазе завядшие цветы. И воды под ними уже не было. Сделав «кхм», молодой человек ещё раз привлёк к себе внимание главного бухгалтера. – Гербарий-то готов, - улыбнулся он, указав пальцем, - можно перетереть и заваривать. – «Хорошо не сказал «скуривать»!» - в мыслях похвалил себя парень. - О! – как будто впервые увидев старый букет, удивилась девушка. – Простите, я совсем про него забыла, меня недавно поздравляли коллективом с днем рождения, и я совсем упустила из вида, что его надо выбросить. – Чжихё ловко изъяла сухие цветы из вазы и бросила в мусорную корзину под столом. - А уборщица что, не работает? - Я не разрешаю ей трогать мой рабочий стол, простите, у меня тут всегда отчёты, декларации, документы… - Понимаю, - улыбнулся Намджун и, развернувшись, пошёл на выход с папкой подмышкой. - Уже уходите, господин Намджун? – опечалено констатировала одна из бухгалтеров. – Как вы нас не любите, всегда так быстро покидаете, всё на лету, на лету… - Я вас не люблю?! – остановился он посередине. – Девочки, милые, я вас обожаю, как родных! Такая оранжерея! Да я обретаю второе дыхание каждый раз, когда попадаю сюда. Но вы знаете одного важного и щепетильного типа, который очень ждёт от меня расторопности, так что не могу заставлять его ждать. – Несколько женщин захихикало, другие, постарше, прокомментировали, что Ким-старший именно такой. – Так что, увы, вынужден попрощаться до новых встреч! - А вы нас на День Всех Влюблённых проведаете? – спросила, краснея, но всё равно интересуясь, одна из молодых. Другая, постарше, тронула её плечо с замечанием: - А то господину Намджуну больше не с кем провести праздник, дурёха! - Да я брошу любую, чтобы приехать к вам. Это ж повод расцеловать безнаказанно такую сокровищницу! Намджун подмигнул одной из старших, вызвав в голове той полёт фантазий интимного направления и, загадочно улыбаясь, вышел из бухгалтерии. Единственная, кто не проводила его взглядом, была Пак Чжихё. Он не заметил этого, как и она не заметила его ухода, погруженная в мир цифр и сведения дебетов с кредитами. На ней висела огромная ответственность, ощущая которую, девушка боялась допустить хоть одну ошибку. Намджун медленно спустился по лестнице, плавно добрёл до машины, сел за руль и завёлся, кинув папку на пассажирское сидение рядом. Авто ещё не остыло, прогреваться смысла не было. Все так уверены, что ему есть с кем провести прекрасный и романтичный День святого Валентина, что Намджуну хочется научиться материализовывать эту уверенность. Родители считают, что он скрывает от них какие-то свои отношения, сестра подкалывает, что он прячет где-то невесту, а он… Он иногда заезжает в бордель, чтобы заняться сексом, потому что в его жизни нет никакой постоянной женщины. И, самое интересное, что не из-за недостатка времени – его можно найти, не из-за отсутствия поклонниц – Намджун был видный молодой мужчина, не из-за нежелания строить отношения – ему хотелось и очень. Вот просто не совпадало, а начинать встречаться «чтобы было» - совсем уж скверно. Есть вокруг красивые девчонки, иногда совпадает на время, флирт, романы – всякое бывает, но как-то не закрепляется, не задерживается. Приятный досуг, свидания, красивые ужины и завтраки без обид, после которых каждый возвращается в свою жизнь и не вспоминает, что можно позвонить и назначить ещё встречу. Что-то не загорается, нет огня, нет зацепок. Или он где-то не там ищет? У него такое окружение, что вокруг одни самодостаточные и независимые дамочки от двадцати пяти и выше, или подружки младшей сестры, совсем не готовые для серьёзных намерений. Карьеристки или доченьки богатых отцов, им не нужно ничего стабильного и постоянного в отношениях, им нравится именно то, что они могут перебирать, пробовать новое, менять, собирать трофеи, как прежде делали мужчины. Они не умеют строить и искать компромиссы, они капризничают и отказываются от дальнейшего при первом же «меня не устраивает». Естественно, если у них идеальный маникюр, педикюр, макияж, прическа и платье индивидуального пошива, подогнанное прямо по фигуре, то как туда впишется парень, которого никто не шил по их меркам? Намджун плавно тронулся. Печально это всё. Сам-то он, конечно, не принц, но и ему принцесс не надо, нужна нормальная. Ну… обыкновенная. Лишь бы вот сердце от неё ёкнуло. А то познакомишься, вроде ёкнет, зайдёшь на её инстаграм (после знакомства девочки в первую очередь зовут его туда, а не в гости), а она именно что: «Я принцесса». Есть ещё богини, с этими Намджун вообще как-то не рисковал связываться, не имея даже полубожественной принадлежности своей скромной персоны. Были повёрнутые на шопинге, на диетах, на фитнесе, на чтении, на самореализации и образовании. Всякие были, а вот нормальных – не попадалось. Ну, такой, чтобы: «Пойдёшь со мной на свидание?» - и она бы покраснела, опустила взгляд, пожала плечами, смущенно едва кивнула, а не вот это: «Смотря куда, сейчас в кинотеатре фильмы крутые не идут, по кафе ходить надоело, так что даже не знаю… чем мы займёмся-то на нём?». «Снег лопатой грести будем!» - хотелось как-то ответить Намджуну. В летнем варианте он одной примерно так и сказал – пойдём траву косить, после чего никуда с ней не пошёл. Чёрт, да что ж за поколение, а просто погулять нельзя? Что это за отношения, где надо непременно чем-то вместе заниматься? Нет, он не против, буквально до последних пор он схватывал такие сигналы моментом и шёл на «проверку совместимости», но как-то не хотелось потом называть своей девушкой ту, которая проверяет парней через постель. И сколькие ей уже не подошли? Тяжко ему было, одним словом, а вокруг ещё эта утвердительная манера, что у него точно кто-то есть. Да, рука. Правая. И левая, в качестве переменной незнакомки. Куда это годится? Намджун боялся, что превратится в засидевшуюся девку, которая бросается замуж за кого угодно, лишь бы уже взяли. Вот так и ему темя проклюют, он возьмёт, да женится на ком-нибудь, заведёт детей, чтоб была семья, чтоб всё было правильно, и будет дальше бегать в бордели и зависать на работе, чтоб не угнетала домашняя натянутая атмосфера, где нет любви. Ужас! Раньше хоть с Хосоком вместе зависали по клубам, бегали по девчонкам, разделяли общие свободолюбивые идеи, а теперь, когда он прошлым летом женился, и его пример стал давить. Все товарищи вокруг отсеивались понемногу, находя дражайшие половины. Чимин ещё вот держался, с ним что ли куда-нибудь забуровиться? Да только тому-то и не надо искать себе пару, у него жизнь разъездная, всегда будет занят, всегда ему будет не до семьи, а что делать ему, Намджуну, у которого вечера три в неделю, как минимум, свободны, неприкаянны и одиноки? Подъехав к дому, молодой человек приглядел место для парковки, но машина, которая ехала перед ним, начала туда пристраиваться. Да что же за день такой? Стукнув по рулю и едва не задев клаксон, Намджун стал сдавать назад, ища ячейку у чужого подъезда. Втиснувшись между «киа» и «мерседесом», он погасил фары, потянулся выключить музыку, запоздало заметил, что и не включал её, заглушил мотор. Снова сунув папку подмышку, он вылез из тёплого салона и побрёл по тротуару, припарковавшийся аж на противоположном конце дома, далеко не под своими окнами. Мелкая крупа сыпала с неба, но он и не думал надевать шапку, лишь подтянув повыше ворот белого свитера, чтоб не застудить горло. Смотря под ноги, на то, что несло потенциальную угрозу очередного падения, Намджун отвлёкся мельком от начищенных черных носов своих ботинок и заметил, что из автомобиля, подрезавшего его на стоянке, вышла девушка, тщательно проверившая, не забыла ли что-нибудь взять, и пошагавшая не в его подъезд. «Вот зачем было занимать место здесь, если самой идти дальше?!» - проворчал молчаливо Намджун, но всё равно стал разглядывать стройную молодую особу, двигавшуюся навстречу. Она показалась ему знакомой. При приближении, она тоже посмотрела на него и, судя по тому, что шаги её замедлялись, она тоже стала его узнавать. Намджун отчетливо понимал, что они знакомы, но понадобилось не меньше полутора минут паузы и торможения, с прищуром и внимательным приглядыванием, чтобы опознать и убедиться. - Соа? – спросил он девушку. Та, видимо вспомнившая его чуть быстрее, улыбнулась и кивнула. - Намджун? Надо же, не думала тебя увидеть. Соа была из его давнего-давнего прошлого. Его бывшая соседка. Ему тогда было… лет девятнадцать? Она со своей семьёй переехала жить в следующий по улице коттедж, когда они сами ещё жили в частном доме, не в этом районе. Однажды на неё, новенькую в школе, напали «корифеи» старших классов, банда девчонок, которые не собирались делить территорию и юношей с какой-то приезжей. Они избивали бедную Соа, пока за неё не вступился Намджун, подоспевший вовремя. Как настоящий герой, истинный рыцарь, самурай, он спас невинную деву. В награду за что лишил её невинности. Ну… так получилось. Одним словом, он ничего плохого не хотел, она ему нравилась, он бы даже встречаться с ней тогда начал, но отца угораздило именно в те дни обнаружить главную ошибку его молодости – наркотики, припрятанные в джинсах. За что Намджун был досрочно отправлен на исправление в буддийский монастырь, где провёл около четырёх лет. А когда вернулся – Соа уехала куда-то заграницу учиться в университете. Так они и не виделись с тех пор, с той единственной недели знакомства, в которую успели представиться, переспать и влюбиться. - Я тебя с трудом узнал, - взмахнул Намджун рукой, отпустив и оставив брелок сигнализации в кармане, - так повзрослела… Какими судьбами тут? - В гости приехала, к тёте, на юбилей. А ты? - Живу тут, - указал он на подъезд за её спиной. – Мы ж теперь не там, уже лет пять, где-то так. А ты? - Всё там же, не переезжали. – Чувствовалось, что Соа неловко, хоть за десять лет воспоминания и страсти остыли. Однако перед ней, будто незнакомец, стоял красивый молодой мужчина, и даже если бы между ними никогда ничего не было, девушка всё равно бы смутилась. Намджун не мог не улыбнуться, продолжая воспроизводить знакомые черты, сопоставлять их с картинкой из памяти, сравнивать, подводить итог, что ничего не испортилось. - Ты моё место заняла, кстати, - кивнул он на её авто. Соа обернулась неосознанно, следя за жестом собеседника. - Да? Прости, я в осенних ботинках, не хотелось далеко идти… - Тогда не буду тебя морозить, ещё ноги застудишь! – посторонился Намджун, однако уже достал свой мобильный. – Номер оставишь? Созвонимся как-нибудь, если ты не против? - Нет-нет, не против, конечно, запиши! – Пока она диктовала, молодой человек изучил её пальцы на наличие колец. Они отсутствовали. Не замужем. Сколько ей сейчас? Тогда было семнадцать, теперь, значит, двадцать семь? Около того. Уж не великий Будда ли ему послал такой подарок накануне Дня святого Валентина? Обменявшись номерами, двое попрощались. Намджун поднялся на лифте, достал связку ключей, открыл дверь, обстучав ботинки, перешагнул порог. - Я дома! – оповестил он всех, снимая пальто, скидывая шарф, вешая это всё на крючки. В душе появилась какая-то лёгкость, надежда на то, что вот-вот в его жизни появится ослепительное и неиссякаемое счастье. Нет, он не обезумел от любви с первого взгляда, просто казалось очень символичным, что случай сошёлся с мыслями. Думал о любви и встретил девушку, к которой когда-то был неравнодушен. Это всё не просто так. Он обязательно ей позвонит завтра же, назначит свидание. Завтра уже одиннадцатое число, так что через четыре дня он будет дарить цветы в уютненьком ресторанчике, заказывать любимую песню Соа, попивать вино, глядя ей в глаза, держать её за руку при свечах, целовать её, провожая. Не сама девушка, а факт романтического досуга, насыщенного ощущениями и чувствами, окрыляли и радовали Намджуна. - Ужинать будешь? Почти готово, – спросила выглянувшая из кухни мать. Какая-то клокочущая в сердце струна арфы оборвалась, заставив парня ощутить себя маленьким несамостоятельным мальчиком. Всё, пора с этим кончать, ему нужен свой дом, своя семья, жена, его не должна в тридцать лет кормить ужином мама! Но он не может съехать от них, пока ему некому будет готовить этот ужин. И обед с завтраком. Да, вот такой он корыстный. И немного ленивый. В быту. У них это с младшей сестрой общее. Она может учиться сутки напролёт, он работать, но протереть пыль, помыть посуду или состряпать суп – это выше их способностей. - Не буду, я уеду сейчас, - из противоречия пробормотал Намджун, и принялся с быстротой вычислительной машины сочинять, куда он уедет? После столкновения с Соа накатившая ностальгия, тоска по яркому юношескому сексу возбудила его, и он не отказался бы прокатиться до клуба и расслабиться. Свидание-то с Соа ещё когда будет! А секса хочется уже сейчас. Не прямо так, что гори всё синим пламенем, но припекает. - Куда ты поедешь? – заволновалась мать, поглядев на темноту за окном. - Мам, ну не издевайся, мне лет сколько? Куда захочу, туда и поеду. - Вот тебе на меня всё равно совсем! - Ну ма-ам… - протянул Намджун, удаляясь в сторону кабинета отца. Это был единственный вариант, как прекратить спор с матерью – уйти. Иначе она настоит на своём, давя на жалость, и он будет сидеть, пить чай с её кексами, смотреть вместе с ней дораму. – Пап, держи, - открыв дверь, Намджун кинул привезённые отчёты отцу в пустое кресло, рядом с рабочим стулом, на котором тот сидел. Мужчина оторвался от ноутбука. Конечно, можно было бы пересылать всю документацию и по электронке, но в одно письмо скомпоновать бланки, чеки, подтверждения оплаты и прочее проблематично, тогда как в бумажном виде всё раскладывается по датам, хронологически, и достаточно одного скоросшивателя на тридцать файлов, чтобы монолитно и кучно представить нужное. - За последний квартал? - Да. - Спасибо. На ужин ещё не звали? – приспустил он очки. Намджун покачал головой и вышел, прикрыв за собой. В спальне сестры горел свет, куда старший брат решил сунуться, здороваясь. Джинни лежала на кровати, уставившись в одну точку, обнимая подушку. Её вот уже месяц голубые волосы оттеняли слишком бледное почему-то лицо. «Чего это она? С Шугой что ли поругались?» - озадачился Намджун. - Привет, как дела? – Девушка, не моргая и не двигая глазами, замогильно промолвила: - Нормально. - А чего ты дома? Разве вы не собирались сегодня на какую-то вечеринку? - Собирались, - всё так же слабо и трагично сказала Джинни. - Тогда почему не одеваешься? - Может, не пойду никуда. - А чего накрашенная тогда? - Юнги скоро придёт, - оживлялась Джинни, но нервно, явно недовольная вопросами брата. - А чего он придёт, если вы никуда не пойдёте? - Блин, Намджун, отстань! Дома посидим! – приподнялась сестра, упала обратно, и перевернулась на спину. - Вы поругались? - Отвали! - Да в чём дело-то? – ошарашился ни в чем вроде бы не виноватый молодой человек, в которого полетела подушка, которую Джинни только что прижимала к себе. - Да живот у меня болит! Чего ты пристал? Уйди! – Намджун поймал подушку и, помявшись, всё-таки подошёл к кровати, соболезнуя плохому самочувствию сестры. «Слава Будде, я не баба!» - облегчено вздохнул он. - Ну… ты это, выпей чего-нибудь, таблетку там… - Да выпила, без тебя знаю, не подействовала ещё! – страдальчески и брыкаясь ногами по одеялу проныла Джинни, вертясь на постели, ища позу поудобнее, чтобы стало полегче. – Ненавижу месячные, ненавижу! Залететь что ли? - По жопе отхватишь, а Шугу в дом не пущу, пока не скажешь, что пошутила. – «Хотя ближайшие дня три-четыре, судя по всему, он безопасен» - злорадно похмыкал про себя парень. Сестра поджала губы, покосившись на брата. Гормоны в ней установили диктатуру и требовали репрессий и кровавого террора, что демонстрировалось взглядом. - Ну ты дурак?! Не всерьёз же я это, в самом деле, мне ещё в универе четыре года корпеть. - Так, ладно, я пошёл, пока меня не съели заживо. Намджун вышел от Джинни как раз в момент звонка в дверь. Опередив мать, он подбежал открыть, одновременно с тем ныряя ногами в ботинки. За дверью стоял, улыбаясь, его друг и, по совместительству, жених его сестры, Юнги, среди друзей чаще Шуга или Сахарный. Чёрт знает почему, никогда его не спрашивал, но очень настораживало недавнишнее заявление Джинни, что теперь-то она знает, по какой причине её возлюбленный награждён такой кличкой-эпитетом. Всё-таки надо ей по жопе дать, в профилактических целях. - Привет, - обулся Намджун, и, меняясь местами с Юнги относительно порога, жал ему руку, - и пока! - Привет, а ты… а Джинни у себя? - Джинни нет, но какая-то злобная гарпия в её спальне очень на неё смахивает, пообщайся, может, подойдёт? - Чё? – нахмурился Юнги, не соображая на ходу, о чём идёт речь. Намджун ещё крепче сжал его ладонь, как бы передавая ему часть сил и терпения. - Удачи тебе, камикадзе! – И, одевшись и покинув квартиру, Ким-младший поспешил поймать лифт, ещё не уехавший после прибытия Шуги. Прислонившись к стенке кабины, он задумался ещё раз, а нужна ли ему невеста? А выдержит ли он, если у неё будут вот такие перепады настроения? Ладно сестра, побухтел, погрызся, подколол, на следующий день лёгкого пенделя дал, совсем достанет – под замок посадил на пару дней. А с девушкой собственной как такие вопросы решать? Нет, Юнги определённо герой, он встречался с одной из самых капризных и избалованных девчонок, каких знал Намджун, и пока ещё не надумал расстаться, или придушить её. И это притом, что у самого Юнги характер ой не ангельский. Интересно, они там спальню Джинни не разнесут? Родители дома, должны иметь совесть. Намджун вышел из подъезда, вытягивая брелок из кармана пальто, чтобы снять свой чёрный «хёндай» с сигнализации. Энтузиазм со свиданием немного пропал. Прибавилось здравомыслия и скептицизма. Девушка – это не вещь, и не обслуга по вызову. Она не будет являться только в идеальном наряде, всегда ухоженной, милой и обходительной. Она будет хотеть, не хотеть, скандалить, препираться и злиться. Болеть, плакать, ломать ноготь, жаловаться на неподатливые волосы, занимать ванную на два часа, чтобы сделать эпиляцию, втереть в себя кремов, больше чем весит, потереть скрабом и без того нежную кожу. Ему не надо было рассказывать, как это – жить с девушкой. Он всю жизнь живёт с одной такой, и знает тонкости женской сущности лучше, чем многие женатые. Когда ей – девушке, - будет нехорошо, он должен будет держать её за руку или приносить ей в кровать покушать, что, наверное, в этот миг делает Юнги, когда у неё испортится настроение, он должен будет пытаться поднять его, или постараться не попасться на глаза, когда ей приспичит пойти ночью в парк смотреть на звёзды – он должен будет пойти с ней. Но зато, если он придёт уставший с работы, то положит голову ей на колени, и она будет ласково запускать пальцы в его волосы, гладить щеку, если заболеет он сам, она прижмётся к нему и согреет, чтобы его не знобило, если ему будет плохо морально, она посмотрит ему в глаза, скажет, что любит, и жизнь наладится. И чёрт с ними, с месячными, истериками, тратами денег и времени на ерунду, ссоры и расхождение во мнениях. Ему не нужна принцесса, снова подумал Намджун, он хотел человеческого, простого и тёплого и, ещё раз сопоставив все «за» и «против», произнёс вслух: - Хочу! – Но для начала, всё-таки, поехал в бордель. Потому что никто не запрещал хотеть ещё что-нибудь помимо любви, светлой и чистой. Что-нибудь грязненькое и приземлённое.