Город призраков. Глава 25
5 апреля 2017 г. в 13:50
Бледное морозное солнце с трудом пробивалось сквозь плотную ткань сомкнутых занавесей, узкими острыми полосками ложась на пол. Аэрин, забывшаяся сном лишь под утро, нехотя открыла глаза, выбралась из-под плаща и вздрогнула от холода — костёр за ночь успел погаснуть, угли еле тлели в глубине камина.
— Проснулась уже, — приветливо улыбнулся Келеборн, вытаскивая из камина дымящийся котелок. — Садись завтракать.
— А где остальные? — Аэрин обвела пустой павильон взглядом.
— Разошлись по Менегроту, — пожал плечами Келеборн, наливая вкусно пахнущий настой в кружку. — Айвендил с рассвета бродит по саду, просил не мешать. — И Келеборн кивнул в сторону занавешенных стен.
— Можно? — эльфийка подошла к одной из них и потянулась к шторе. Келеборн кивнул, и пыльная ткань с шорохом сползла вниз, открывая вид на лес. За ночь снова выпал снег, и зима окончательно утвердилась в Дориате. Необъятный простор завораживал и пугал, и Аэрин потрясённо выдохнула, пытаясь окинуть взглядом раскрывшуюся перед ней красоту. Тяжеловесная мощь древнего леса потрясала, но не угнетала, как это было вечером, когда тьма, казалось, подступала со всех сторон. Сейчас, в розовом свете утра, он казался невероятно юным и прозрачным. Хотелось выбежать наружу и вдохнуть полной грудью морозный воздух, зачерпывая пригоршнями белоснежные пушистые хлопья. Что Аэрин и сделала под тихий смех Келеборна, наблюдавшего за девой из фалатрим.
— Это чудесно, Келеборн! — восторженно воскликнула Аэрин, подбрасывая снег в воздух и наблюдая за тем, как он разноцветными искрами кружится над ней. — Я никогда не видела столько снега сразу! Здесь так всегда?
Она смеялась, падая в сугробы, зарываясь в них лицом. А Келеборн стоял и смотрел, чувствуя светлую грусть, что легла на сердце. Когда-то на этом же самом месте точно так же кружилась Лютиэн, заливаясь смехом от шуток Трандуила и Синголло. А Даэрон забрасывал её снежками, заставляя обратить на себя внимание. И казалось, что вот-вот из-за деревьев выйдет Владычица Мелиан и притворно нахмурится, упрекая молодых эльфов за шум, который наверняка мешает Тинголу работать. А сам Элу внезапно выглянет из-за её спины и, хитро подмигнув собравшимся, схватит жену в охапку и утащит в заснеженный сад.
В искрящемся снегу фигура Аэрин казалась размытой, и легко можно было представить, что это принцесса Дориата. Вот только рядом никого не было. И не будет больше никогда. Все они ушли: кто-то, как Владыка Тингол, в чертоги Мандоса; кто-то, как Лютиэн, за круги безвременья, а кто-то, как Мелиан, вернулся в родную стихию, став бесплотным духом. А кто-то, быть может, бродит ещё по землям Арды, пытаясь забыть любовь, что выжгла дотла душу. Жив ли ты ещё, менестрель Менегрота? Келеборн вздохнул и, отделившись от двери, скрылся в павильоне. Он не хотел бродить по городу, тревожа воспоминания, но от них оказалось не так просто скрыться. Они были повсюду, выглядывая из-за каждого угла.
— Я могу пройтись по дворцу? — спросила Аэрин, когда промокший плащ уже сушился перед камином, а вторая кружка чая с шалфеем была опустошена.
— Я не могу тебе запретить, — ответил Келеборн. — Только будь осторожнее. И не заблудись.
— Я — архитектор, у меня отличная зрительная память! — гордо вскинула голову Аэрин и вышла в сад. Пройти во дворец пришлось вновь через покои Владычицы, и эльфийка невольно вжала голову в плечи, вспомнив рассказы о гибели последней королевы Дориата.
В огромных залах было тихо. Невесомые шаги отдавались многократным эхом, шурша в высоких арочных сводах. Как зачарованная, Аэрин бродила по многочисленным внутренним дворам и покоям, с грустью замечая следы пожара, что бушевал здесь несколько дней, когда уходили эльфы. Она слышала, что они подожгли его, когда покидали, но не могла понять, как можно было решиться и поднять руку на такую красоту.
Иные покои остались нетронуты, будто хозяева, уходя, надеялись вернуться. И тогда Аэрин замирала, не в силах сдержать слёзы, видя истлевшие цветы в вазах, аккуратно застеленные постели, незакрытые книги… Солнце скрылось за тучами, во дворце потемнело, и Аэрин, замершая над огромной книгой о сотворении Эа, моргнула, удивлённо оглядываясь — она и не заметила, как день перевалил за середину. Пора было возвращаться.
На коридоры опустились сумерки, тяжёлые и густые, наступившие столь стремительно, что сомнений не оставалось — вот-вот снова повалит снег. В огромном пустом дворце Аэрин вдруг почувствовала себя неуютно и одиноко, даром что где-то бродили её спутники — она не встретила ни одной души за весь день! Вдруг очень сильно захотелось оказаться в протопленном, ставшем уютным павильоне, снова слушать песни Айвендила и пить тёплый чай с мелиссой и тимьяном. Эльфийка осторожно прикрыла за собой дверь, бережно неся книгу под мышкой, чтобы дочитать её, пока они будут здесь, и поспешила обратно.
Однако самоуверенность сыграла с архитектором Балара злую шутку: она бродила по Менегроту, не пытаясь даже запомнить, как и куда идёт, и в итоге совершенно не представляла, как попасть обратно. Вокруг были одинаковые анфилады комнат, выходящие на длинные коридоры и воздушные мосты, что соединяли одинаковые площади. Пару раз ей удалось выйти на главную улицу, но каждый раз Аэрин выбирала не тот коридор и снова оказывалась в чьих-то покоях. Меж тем на улице стемнело и ветер начал тихо подвывать, стуча распахнутыми кое-где окнами. Аэрин прижала к себе книгу, подавляя желание забиться куда-нибудь в уголок и ждать, когда её найдут. Ведь они наверняка уже её хватились! Хотя когда найдут?! Сколько времени пройдёт прежде, чем синдар отыщут её в неизвестных покоях?! Испуганно всхлипнув, она прижала ладонь к горлу и часто задышала, останавливая подбирающуюся панику. Ничего страшного не произошло. Надо просто разобраться, где она оказалась.
Определив, что она находится примерно на одном уровне с тронным залом, который проходила полчаса назад, Аэрин вспомнила, в какую сторону они шли вчера и, уверенно кивнув себе, двинулась направо. По этому коридору она ещё точно не ходила, но здесь отчётливо пахло гарью, а, насколько она помнила, особо пострадавшие дома были ближе к покоям Владык — значит, она на верном пути. Приободрившись, эльфийка поспешила вперёд, стараясь на обращать внимания на чёрные провалы, появляющиеся справа и слева. Обугленные остатки дверей слабо покачивались от сквозняков, что гуляли здесь, разнося невесомый пепел. С каждым шагом Аэрин казалось, что из этой чернильной тьмы за ней наблюдают чьи-то глаза, и злая воля нашёптывает что-то, маня подойти поближе. Слёзы непрерывно катились по лицу, но Аэрин этого уже не замечала. Она беззвучно воссылала мольбы Уинэн, чувствуя, что здесь та никогда её не услышит. Она погибнет здесь, сгинет, как бывшие хозяева этих прекрасных чертогов, ныне обратившихся в один огромный склеп. Слева что-то шевельнулось, и Аэрин, не выдержав, подпрыгнула, роняя книгу и выставляя перед собой длинный кинжал.
— Аэрин? — выступившая из темноты фигура Трандуила показалась Аэрин ответом на её мольбы Валар. Она кивнула, чувствуя, как от облегчения подкашиваются ноги, и опустилась на колени, дрожащими руками пытаясь подобрать книгу.
— Ты что здесь делаешь? — Трандуил нахмурился, наблюдая за попытками эльфийки поднять фолиант.
— Я уже шла обратно, — пытаясь, чтобы голос не дрожал, ответила Аэрин. — Но, кажется, немного заблудилась. А ты?
— Я… — Трандуил, казалось, заметно смутился. Или просто не хотел говорить о том месте, где они находятся.
Аэрин огляделась: комната, в которую она забрела, некогда служила чем-то вроде гостиной. Огромное окно в пол выходило в сад, и можно было видеть небо, по которому стремительно мчались изжелта-чёрные облака. В разрывах изредка виднелся диск заходящего солнца. Скудного освещения хватало, чтобы разглядеть комнату; правда, смотреть было не на что. Казалось, здесь бушевал ураган, сметая всё на своём пути. Опрокинутый карниз перечёркивал окно, разломанная в щепки мебель усыпала пол, а в центре комнаты грязной полусгоревшей грудой лежала одежда.
— Это… Ты жил здесь? — отчего-то Аэрин понизила голос. Трандуил нехотя кивнул, отходя к окну, и Аэрин заметила в его руке кожаную перчатку, одну из тех, что обычно надевают кузнецы перед тем, как начинать работу.
— Здесь было красиво, — непонятно для чего проговорила эльфийка, обводя закопчённую разгромленную комнату жадным взглядом. Здесь Трандуил когда-то был счастлив. Как это было? Каким он был? Она осторожно положила книгу на комод и прошлась по комнате, поднимая облачка седого пепла.
— Ты сам здесь всё поджёг? — зачем она это спросила? Понятно же, что сам, кто бы ещё специально пришёл сюда после Резни? Она покосилась на тряпки, что лежали под ногами, и вздрогнула, разглядев богатое шитьё, кусками торчавшее из-под кучи одежды. Это когда-то было женскими платьями. И платьями настолько дорогими, что самой Аэрин не приходилось даже примерять такое, не то что носить. Ей вдруг стало невыносимо обидно за себя; за то, что ей никогда не стоять на одном уровне с той, что заставила страдать её любимого. Хотя о каком уровне может идти речь теперь, когда все они могут погибнуть в любой момент, может быть, даже завтра?! Тряхнув головой, Аэрин вздёрнула подбородок, глядя на Трандуила — она достойна внимания, что бы он там не думал.
А Трандуил действительно поначалу не думал. О ней — нет. Он не хотел сюда приходить. И хотел одновременно. Думал, увидит — и станет легче, но ошибся. Сначала было никак. Он ходил по комнатам, заглядывая в них и не чувствуя ничего. Это было прошлым, оставленным здесь навсегда, похороненным под пеплом, выжженным, вытравленным из души. И Трандуил выдохнул. Впервые за долгое время он почувствовал, что ему почти легко, почти получается снова дышать, как прежде, полной грудью, не чувствуя огромного камня, что лежал на душе. Он даже выглянул в сад, глядя на разросшиеся клёны, что переплелись густыми кронами, не успев сбросить алую листву. И они даже не напомнили ему её волосы, разве что совсем немного, самую малость, когда солнце выглянуло на миг из-за туч и осветило деревья. И он так бы и ушёл, унося в сердце эту светлую легкую грусть по былому, если бы не перчатка, лежащая у самого окна. Перчатка из плотной кожи в окалине, что так часто служила предметом шуток меж ними.
— У тебя руки в этих перчатках, как у горного тролля.
— А ты трогал горных троллей?
— Нет, мне достаточно дотронуться до тебя, чтобы представить!
— Я сейчас дотронусь до твоей нежной кожи своими грубыми руками и…
И тогда накрыло. Сразу, резко, с головой. Губы дрогнули, а рука сама потянулась к оставленной перчатке. Провести по грубой коже, осторожно, едва касаясь подушечками пальцев. И вспомнить. Вспомнить о чём-то ярком и тёплом, таком светлом, что хотелось зажмуриться сильно-сильно, до цветных точек перед глазами. Чтобы снова увидеть его — этот свет, когда-то бывший частью его жизни. Воздуха перестало хватать, и Трандуил глубоко вздохнул, раскрыв рот, чувствуя привкус пепла на губах. Ещё и ещё, как рыба, выброшенная на берег. Забытая и умирающая. Так больно… И он почти утонул в ней, в этой боли, когда звук робких шагов заставил обернуться.
— Трандуил! — нерешительный голос Аэрин снова отвлёк, и Трандуил обернулся, слегка нахмурившись. — Давай уйдём отсюда. Мне здесь не по себе.
— Я тебя сюда не звал, — с недовольством проговорил он, хмурясь сильнее. — До выхода осталось два перехода, дойдёшь сама?
— Дойду, — Аэрин упрямо вздёрнула подбородок, чувствуя, как в глазах закипают злые слёзы. Страх перед тёмным мрачным Мерегротом отступил, уступая место обиде и злости. Она и сама прекрасно дойдёт и больше не будет обращаться к нему за помощью. Никогда. Пусть холит и лелеет свою любовь, если ему так удобно!
— Если тебе так больно, можешь оставаться здесь и жить с кучей старого тряпья и пожелтевших книг! — в отчаянии выкрикнула она. — Закрывшись в своей раковине, не подпуская к себе никого, лелея воспоминания о прекрасной, но недостижимой любви! О которой ты можешь только рассуждать, а сам не знаешь ровным счётом ничего!
Глаза Трандуила потемнели, и Аэрин на миг стало страшно. Она понимала, что задела его, но сказанного не воротить. Неуловимо быстрым движением Трандуил оказался прямо перед ней, нависая сверху.
— Не смей говорить о том, о чём не имеешь ни малейшего представления! — прошипел он, испепеляя её горящим льдистым взглядом. — Что ты знаешь о любви, кроме пения серенад да объятий под звёздами? Ты сможешь простить любимого, если он предаст тебя? А если не только тебя, но и весь твой народ? Сможешь забыть, что твой любимый убивал твоих друзей и родных? А принять его выбор сможешь? Сможешь, отвечай?! — Он несильно встряхнул её, крепко держа за плечи.
Но Аэрин молчала, глядя на него огромными расширенными от боли глазами. Боли за него. Из глаз полились слёзы, но она не могла отвести взгляд от лица Трандуила, бледного и жуткого в неверном свете угасающего дня.
— Не говори, что знаешь о любви, пока не начнёшь терять любимых. — Трандуил легко оттолкнул Аэрин и сделал шаг назад. — А лучше моли Валар, чтобы этого никогда не произошло.
Ужас, плясавший в её глазах, заставил Трандуила обречённо вздохнуть — он сожалел о своём порыве и не хотел так сильно пугать девушку.
— Послушай, я… — Только инстинкт воина и многолетний опыт заставили почувствовать опасность прежде, чем стало слишком поздно. Прыгнув вперёд, Трандуил толкнул эльфийку на пол, перекатываясь и поднимаясь уже с обнажённым мечом в руке. На короткий миг самообладание покинуло его, столь жуткой оказалась тварь, выглянувшая из спальни. Но в следующее мгновение Трандуил уже пришёл в себя и бросился на огромное многоглазое чудище, пытаясь попасть по передним ногам, которые оно уже вытащило из дверного проёма. Благо, проход оказался слишком узок для жирного мохнатого тела и паук застрял, но, будь у него время, он мог протиснуться в комнату целиком. Вот уже вторые ноги показались из проёма, а Трандуил пока не мог подобраться слишком близко, чтобы ударить по фасеточным глазам, жутким и безжизненным.
От паука исходила слепящая, парализующая ярость, волнами расходясь по комнате. Как он мог не заметить его раньше?! Или просто разбудил его своими криками? Тварь яростно рвалась наружу, щёлкая огромными, толщиной с руку, хелицерами. Меч бешено вращался перед ней, пытаясь разрубить толстый хитиновый панцирь. Но пока ни одна попытка не увенчалась успехом — паук яростно отбивался, норовя дёрнуться и укусить. Вот уже и третья пара ног вырвались на волю, и теперь паук упирался ими в стену, пытаясь вытащить огромное брюхо. Трандуил бросил быстрый взгляд за спину — в тесной комнате шансы победить проворного паука были невыразимо малы. Аэрин замерла у стены, в ужасе сжимая книгу, не сводя перепуганных глаз с чёрной твари.
Резко взмахнув рукой, Трандуил со всей силы ударил по передней ноге, чувствуя, как треснул под сталью панцирь. Паук пронзительно заверещал, задёргал в воздухе повреждённой конечностью и с удвоенной яростью начал рваться наружу. Зловоние, исходившее от твари, туманило мозг и билось пронзительной болью в голове, стуча в висках. Перед глазами всё плыло, и Трандуил отчаянно пытался сделать вдох, но не мог, чувствуя, что задыхается. Замахнувшись, он опустил меч на уцелевшую первую ногу и с радостью услышал хруст ломаемого хитина. Паук снова заверещал, заставив отшатнуться и затрясти головой, разгоняя туман. У виска просвистела серебряная молния, и Трандуил с удивлением увидел кинжал, по рукоять вошедший в скопление глаз. Паук отшатнулся, пытаясь залезть внутрь, и отчаянно затряс покалеченными ногами, силясь достать торчащий кинжал. Воспользовавшись подаренной задержкой, Трандуил оттолкнулся от комода, подпрыгнул и обрушился сверху, погружая меч туда, где головогрудь соединялась с неимоверно раздутым брюхом. Паук судорожно заскрежетал когтями по полу, сбрасывая с себя эльфа и слепо щелкая хелицерами. Трандуил успел откатиться и теперь стоял в углу, наблюдая за его агонией. Дёрнувшись ещё несколько раз, тварь затихла, по полу поползло липкое тёмно-зелёное пятно.
— Ты как? — Трандуил подошёл к Аэрин, которую сотрясала мелкая дрожь. Она подняла на него глаза и мелко закивала, не в силах произнести ни слова. Ободряюще сжав её плечо, он вернулся к поверженному пауку, легко взбираясь на него и вытаскивая свой меч. Нагнувшись, потянул на себя кинжал, и тот с влажным звуком выскочил наружу. Отерев оружие о шторы, валявшиеся на полу, Трандуил вернулся к Аэрин и протянул ей кинжал.
— Ты молодец. Если бы не твоя помощь, всё могло бы обернуться по-другому. Спасибо.
Аэрин молча взяла кинжал и закрепила его на поясе. Потом опустилась за книгой, но та выпала из рук, и пришлось наклоняться снова. Но она опять скользнула вниз и хлопнулась на пол. И Аэрин не выдержала. Громко всхлипнув, прижала руки ко рту, чувствуя, как душат рыдания. Слёзы, слишком много слёз за один день. Трандуил вздохнул и одним движением сгрёб её в охапку, прижимая к себе, бормоча что-то успокоительное, гладя по спине и стараясь не смотреть на распростёртое тело, лежащее в дверях его спальни.