***
Трандуил задыхался. С каждым новым шагом он задыхался, чувствуя, что не сможет сделать следующий. Кто мог представить себе, что это будет так тяжело, так мучительно больно?.. Эту боль он видел в глазах своих спутников — и заново проживал последние дни, полные отчаянной безысходности, когда они покидали Менегрот. Многое из того, что было привычно, пожрало пламя, но взгляд всё равно искал, искал и находил знакомые щербины на колоннах, оставленные после нападения гномов, светильники, что прятались в сплетениях каменных ветвей, или… — Ха, так и знал, что никто не найдёт! — довольно воскликнул Келеборн, вытаскивая руку из-за выпуклой фрески, что украшала верхний переход. В руке лежал крохотный кинжал, с ладонь величиной, покрытый резьбой. — Я подобрал его, когда коридоры кишели наугрим. Прятался здесь от них. А потом сунул за камень и забыл. Заметно посвежело. Откуда-то свободно залетал ветер, гуляя по широким коридорам. Они прошли кабинет Тингола, и Аэрин успела разглядеть огромную карту Белерианда на стене, выцветшую и прихваченную тленом. Дальше располагались покои Мелиан, и Синголло с Трандуилом переглянулись, одновременно уставившись в угол, где стояла когда-то Нимлот, прижимая к ногам сыновей. Обломки мебели и стекла усыпали бывшие некогда роскошными покои. Разбитые зеркала ещё хранили в памяти отражения тех, кто любовался собой в них день за днём, улыбаясь или хмурясь. Высокие стрельчатые двери выходили в сад. Створка с трудом поддалась, разбухшее от влаги дерево не хотело открываться, пришлось надавить. Одно из стёкол при этом вывалилось и с оглушительным звоном разбилось о белоснежные плиты двора. Перед ними лежало то, что было когда-то садом Владычицы Мелиан. Даже сейчас высокие деревья, что тянулись к темнеющему небу, хранили порядок и напоминали о том, каким ухоженным сад был когда-то. Вдалеке виднелись беседки, проглядывающие между стволов. Айвендил остановился и глубоко вздохнул, прикрыв глаза. Вновь открыв их, он обвёл взглядом эльфов и светло улыбнулся. — Благодать Мелиан не покинула это место. Весь Менегрот хранит ещё память об эльфах, потому орки и другая нечисть пока не могут сюда войти, но, боюсь, это продлится недолго. Однако пока мы можем быть в полной безопасности здесь, в этом саду. — Предлагаешь остановиться здесь? — поинтересовался Келеборн, оглядываясь на покои за спиной. — Нет! — в один голос крикнули Трандуил и Синголло. — В глубине сада был павильон, — задумчиво проговорил Трандуил. — Помните, Лютиэн любила там собирать нас, когда начинались осенние дожди. — Она любила дождь, — улыбнулся Келеборн, встретив недоуменный взгляд Аэрин. — Да, я помню; думаю, если орки здесь не хозяйничали, он должен был уцелеть. Здесь, практически на вершине холма, который скрывал в себе Менегрот, дышалось намного легче, чем в лесу. И хотя запустение и заброшенность не обошли это место стороной, казалось, что сад просто приготовился к зимнему сну, а хозяйка покинула его совсем недавно, забыв сказать садовнику, что пора бы подстричь спускавшиеся к земле ветки и подвязать не в меру разросшиеся кусты. Небольшой изящный павильон вынырнул из-за поворота. Будто прячась от ветра за высокой гранитной скалой, он смотрел стрельчатыми окнами на Дориат, что лежал под ногами. Небольшую смотровую площадку окружали изогнутые кованые перила, а цветная мозаика, которой был выложен пол, пряталась под тёмно-зелёной травой. Путники, не сговариваясь, подошли к обрыву. Чёрная стена леса без конца и края лежала под ногами, но впереди, там, куда уходила дорога, ведущая из дворца, казалось, тьма была гуще и плотнее. Оттуда и до самых северных границ все леса были охвачены этой тьмой, живой и жуткой. Казалось, что в наступающих сумерках верхушки деревьев шевелятся, тянут свои ветви-щупальца к Менегроту. — Это тьма из Нан-Дунгортеб, — прошептал Синголло, сжимая холодные перила. — Я видел подобное, но тогда мы удерживали её на границах… — Теперь некому сдерживать ее, — горько проговорил Трандуил. — Боюсь, что потомки Унголиант не дадут нам спокойно ходить по Дориату. — Хорошо, что они не могут пока пробраться сюда, — поёжившись, сказал Келеборн. — Мерзкие твари. Мерзкие и жуткие. — И убить их трудно, — добавил Синголло и отвернулся, любуясь не тронутым мраком лесом, из которого они пришли. Лучи закатного солнца, только вынырнувшего из сизых туч, пробежали по верхушкам, вспыхнули в стеклянных стенах павильона. — Пойдём, будем устраиваться на ночлег. — Разведчик поправил съехавший с плеча лук и пошёл к дверям. Плотно завесив стены-окна тканями, что пришлось принести из королевских покоев, эльфы смогли развести огонь в огромном камине, инкрустированном ярко-голубой бирюзой и горным хрусталём. Полы укрывали шкуры, местами побитые молью, из-под прорех в тканях на многочисленных диванчиках выглядывали пучки конского волоса. Зато здесь было тепло, сухо, и почти уютно пахло пылью и старой тканью. — Завтра я попробую заговорить с деревьями, — начал Айвендил, едва они расселись на полу перед камином. — Если они ответят, то мы останемся здесь ещё на несколько дней, если же нет — надо будет сразу уходить. Оставаться здесь надолго опасно. Вы ведь чувствуете это? Остальные молча кивнули. Конечно же, они чувствовали. Бешеную злобу, тяжёлую и удушливую. Они ощущали её, пока шли к Менегроту; она давила на плечи, когда они бродили по коридорам дворца. Но здесь, не скрытая за стенами и деревьями, она ошеломляла и сбивала с ног, стискивая горло удушающей ладонью. Ею был пропитан Дориат на многие лиги вокруг, она заполняла поляны и чащи, пропитывала ручьи и реки. Злоба на всё живое, на свет, что несли в себе живые существа. Эльфы с ужасающий ясностью поняли, что им несказанно повезло войти в лес через единственный не тронутый тьмой проход. И что Менегрот является последним безопасным местом в бескрайнем море зловещего мрака. Что пряталось там, в клубящейся тьме? Как сильно изменились души деревьев, приняли они тьму или погибли? Тревога не отпускала, но усталость взяла своё, и эльфы один за одним погрузились в сон. Лишь Айвендил щурился на огонь, бормоча что-то под нос. Иногда он поднимался и принимался ходить по комнате, исчезая в темноте, что обступала круг света. И Аэрин, изредка выныривая из беспокойного сна, неизменно находила взглядом его высокую фигуру, мерно раскачивающуюся и напевающую что-то на неведомом, языке, нервном и отрывистом, но невероятно мелодичном.Город призраков. Глава 24
2 апреля 2017 г. в 09:37
Лес окружал их — уснувший, притихший. Мёртвый. Это чувствовалось в воздухе, рассеивалось в снежной дымке меж чёрных стволов, оплетённых клочковатым мхом и тёмно-зелёным, выглядывающим из снега плющом. Снег растаял, оставив небольшие белёсые пятна на земле. Опавшие листья, толстым ковром укрывавшие землю, мягко пружинили под ногами. Гнетущая тишина давила на уши, заставляла ступать тише, дышать через раз. Дорога заросла, затянулась кустами и мелким пролеском, иногда её пересекали упавшие стволы вековых гигантов, медленно истлевающие в затхлом воздухе. И ни одного зверя, ни одной птицы на многие лиги вокруг. Лес был мёртв.
— Из него ушла душа, — тихо ответил Айвендил на вопрос Аэрин, почему лес такой мрачный. Ответил вечером следующего дня, когда они остановились на ночлег в раскидистых корнях одного из рухнувших падубов. Небольшой, едва заметный огонёк почти не давал света, но ощутимо грел, поддерживаемый силой майа. — Она ушла с последним из эльфов, что добровольно покинули его.
— Ты хочешь сказать, его можно было возродить? — спросил Трандуил, пристально глядя на Айвендила. — Действительно возродить?
— Теперь я в этом сомневаюсь, — вздохнул майа, подбрасывая небольшую веточку в огонь. — Но вы могли бы его возродить тогда, о да! Его сила была не в Завесе, хотя она действительно являла собой огромную мощь. Его сила была в вас, его хранителях. Перворождённых, что наполняли его жизнью, что ходили здесь, пробуждая деревья весной, следили за каждым кустом, учили разговаривать онодрим…
— Онодрим? — заинтересованно подняла голову начавшая было дремать Аэрин.
— Пастыри деревьев, — пояснил Келеборн. — Энты. Они жили здесь, но потом ушли, когда к власти пришёл Диор и по лесам свободно расселились эдайн.
— Никогда не слышала о них, — зачарованно прошептала Аэрин, грея в руках кружку с травяным отваром.
— Ты хочешь сказать, что эльфы обрекли Дориат на погибель, — вернулся к интересующей его теме Трандуил.
— Я не могу этого утверждать, — ответил Айвендил, — но вы могли попытаться залечить его раны, а он помог бы вам. Думаю, вы и сами это знаете, иначе не тянулись бы так сильно сюда. Вы сами смогли бы создать свою защиту — отличную от той, что хранила Дориат веками, но тоже сильную.
— Нас оставалось слишком мало тогда, — с горечью ответил Синголло. — А теперь и того меньше. Мы бы не смогли удержать и Менегрот, не говоря уж о лесах. А жить в окружении врага, под гнётом тьмы… У нас не было выхода.
— Возможно, ты и прав, — задумчиво протянул майа. — Меня там не было, я не могу судить о том, что было верно, а что нет. Но я чувствую силу, что жила здесь некогда, отголоски её ещё бродят меж стволов, шепчутся, стелются по земле. А ещё я чувствую пустоту, что окружает нас. Словно вся жизнь этих лесов ушла в один миг, хлынула потоком в разверзшуюся пасть, что поглотила её.
— Думаешь, стоит повернуть назад? — спросил Келеборн и пристально посмотрел на Айвендила.
— Нет, — тот решительно мотнул головой. — Теперь уж точно нет. Надо попытаться. Мне надо попасть в сад Мелиан. Думаю, если деревья не смогут проснуться там, они не ответят нам нигде, и наоборот.
Неясный шум Эсгалдуина они услышали задолго до того, как показался мост. Огромные каменные арки перехватывали реку, заставляя вихриться и пениться стремительно несущиеся воды. Частично обвалившийся, частично разрушенный мост всё ещё поражал величием и мощью. Сквозь трещины в нем пробивались деревца, вездесущий плющ с готовностью залечивал разломы. Эльфы постарались скорее миновать мост — слишком открытое место.
Но вокруг по-прежнему было тихо. Вход в Менегрот зиял огромной чёрной дырой. Аэрин, широко раскрыв глаза, потрясённо смотрела на разбитые створки ворот, сплошь покрытые искусной резьбой. Она вдруг отчетливо поняла, насколько смехотворными казались её попытки предложить изящные колонны и ажурные арки тем, кто жил среди этой величественной красоты.
Она слышала, как глубоко вздохнули синдар, одновременно делая шаг вперёд и ныряя под арочные своды. Невероятных размеров внутренний двор терялся во тьме, из нижних проходов отчётливо тянуло сыростью. А впереди, насколько хватало глаз, уходила ввысь широкая лестница.
— Кузницы, должно быть, затопило, — проговорил один из эльфов. — Жаль, там осталось немало оружия и доспехов.
— Ты бы всё равно не потащил их на себе, — мудро заметил другой.
— Думаю, стоит зажечь факелы, — предложил Айвендил.
— В этом нет необходимости, — остановил его Трандуил. — На верхних этажах полно света днём.
Наверху воздух посвежел, в коридорах гуляли сквозняки, печально шелестели листья под ногами. Здесь действительно было светло, столбы света падали с потолка, рассеиваясь в пыльном воздухе. Многочисленные двери и резные лестницы, уходящие куда-то вверх, переходы и галереи, балконы и балюстрады — дух захватывало от этой изящной и невесомой каменной красоты. Со стен, затянутых обрывками серой паутины и пылью, на путников смотрели звери и птицы, провожая их тусклыми взглядами каменных глаз. Облачка пыли оседали на волосах, забивались в нос, вызывая непреодолимое желание чихнуть. Чем выше отряд поднимался, тем красивее и светлее становилось вокруг. Пересохшие фонтаны на площадях, отделанных мрамором, малахитом, гранитом, кованые решётки лестниц, позолота и серебро на дверях — здесь жила знать.
Аэрин попыталась представить, как выглядел город в дни своего величия, и почувствовала, как разбегаются по телу мурашки: так ярко предстала перед глазами картинка оживлённой площади и эльфы, что стояли у звонкого фонтана, переговариваясь. Куда-то спешили придворные, проехала пара всадников. Громко пели в каменных деревьях птицы, а сверху лился яркий солнечный свет. Моргнув, эльфийка подавила разочарованный вздох: её снова окружало запустение и разруха. Она пригляделась, различая сажу и копоть на стенах, прежде казавшихся ей просто пыльными и грязными. В верхних уровнях витал лёгкий запах давнего пожарища, который с чем-то спутать было невозможно, как и вытравить до конца.
— Сады находятся недалеко от тронного зала. — Келеборн остановился у разбитых дверей, не в силах сделать шаг. Аэрин опасливо заглянула туда, подняв голову, и с удивлением увидела серое небо, что раскинулось над ними. Зал был пуст; обрывки тканей, некогда пышных и богатых, слабо шевелились на ветру. Возвышение, на котором, как она догадалась, ранее стояли троны, пустовало.
— А где вы жили? — решилась она задать наконец мучивший её всю дорогу вопрос. Отряд остановился у дальней стены, в тени колонн, под пологом обветшалого бархатного балдахина.
— Мы прошли мой дом, — пожал плечами Синголло. — На последней площади перед тронным залом надо было свернуть направо. А потом вверх по лестнице и снова направо. Дверь с незабудками.
— С незабудками? — фыркнула эльфийка.
— Ну да, — невозмутимо ответил разведчик. — Незабудки, голубые такие, венок прямо на уровне глаз.
— Чтобы не забывал ничего, — хитро улыбнулся Трандуил, подмигнув Келеборну. — Мы его с Сулмелдиром и Келеборном три дня вырезали, пока Синголло был на границе. До сих пор помню, как он обрадовался нашему подарку…
— До сих пор радостный крик в ушах стоит, — подтвердил Келеборн.
— Вы бы ещё ландыши вырезали, — добродушно проворчал Синголло, вспоминая старую шутку.
— А ты бы чаще про друзей забывал, — в тон ему одновременно ответили друзья. Все трое дружно рассмеялись. Аэрин тоже улыбнулась, думая о том, какой яркой и насыщенной была когда-то жизнь у тех, кто сидел сейчас рядом с ней. Они жили, просто жили, радуясь каждому дню, а потом в один момент у них всё отобрали… Она вздохнула, окинув пустой зал печальным взглядом.