Лестница - куда?

Образ крыльев не единожды появляется в песнях группы «Наутилус Помпилиус». Для меня интерес представляют «Крылья» и «Люди», потому что в обеих песнях звучит тоска по отсутствию крыльев. Что вообще значат эти крылья, почему их нет и зачем они нужны? «Крылья» — одна из самых популярных песен Наутилуса. Одноименный альбом вышел в 1996 году, через год был снят клип. Кроме того, «Крылья» стали еще и саундтреком к фильму «Брат», прочно войдя, таким образом, в российскую культуру. Автор текста, Илья Кормильцев, сказал, что песня о проблемах общения с девушками в условиях становления капиталистического общества. Такая романтическая, такая грустная — и о каких-то там проблемах, связанных с капитализмом? Впрочем, «Наутилус Помпилиус» всегда обращается больше к теме общества, чем к теме любви. Ты снимаешь вечернее платье, стоя лицом к стене, И я вижу свежие шрамы на гладкой как бархат спине, Мне хочется плакать от боли или забыться во сне, Где твои крылья, которые так нравились мне? Крылья есть у птиц и у ангелов. Птицы — свобода, ангелы — небо (что, в сущности, одно и то же). Крылья — сила духа, крылья — отличительный признак сильной и свободной личности. Итак, героиня этой песни эти свои крылья потеряла: изменилась, стала другой. Потеряла в себе эту «небесную» составляющую, отличавшую ее от других и возвышавшей над общей серой массой людей. Жалко, понятное дело, когда люди меняются в эту сторону. Когда-то у нас было время — теперь у нас есть дела, Доказывать, что сильный жрет слабых, Доказывать, что сажа бела, Мы все потеряли что-то на этой безумной войне, Кстати, где твои крылья? Которые нравились мне. А вот и капитализм. Песня написана не позднее 1994, в переломное для Советского союза время. Перестройка: реформы в экономике. Попытки перехода к рыночной экономике и т.д. и т.п. Это песня, а не урок истории, но «безумная война» и кризис в ставшей неуправляемой экономике СССР (а также кризис в политической и социальной сферах) — это одно и то же. Вот и появляется политический контекст в песне, казалось бы, о любви. Я не спрашиваю, сколько у тебя денег, не спрашиваю, сколько мужей. Я вижу, ты боишься открытых окон и верхних этажей. И если завтра начнется пожар, и все здание будет в огне, Мы погибнем без этих крыльев, которые нравились мне. Неважно лирическому герою ни сколько денег, ни сколько мужей. Он ведь, слава Богу, не часть этого капиталистического общества с его материализмом! Герой-романтик все вспоминает об исчезнувших крыльях. Предчувствие катастрофы, в которой без этих крыльев — не выжить. Но что же для автора катастрофа? Если знать «Скованные одной цепью», то ясно: развал Союза — это еще не катастрофа. Катастрофа — это как люди пережили развал. Вернемся к второму куплету. Непонимание могут вызвать строчки про доказательства. Сильный жрет слабого — да. Сажа бела — нет. Но оба факта стоят в одном ряду, значит должны иметь одинаковый знак. Сажа черная — это факт. Значит оба высказывания ложные, и сильный не жрет слабого. Минутка пропаганды социализма: капиталисты плохие, потому что у них зажиточные предприниматели ущемляют рабочих. Не слышно ли в этом «сильный жрет слабого»? Капитализм, как общественно-хозяйственные связи, а не стадия развития в марксисткой теории, вовсе не так уж страшен. Но, тем не менее, как люди восстанавливаются после безумной войны? Все что-то потеряли, и кто-то — крылья. Как бы пафосно не звучало, то духовность потеряли. Потому что внезапно важным стало спрашивать про деньги и партнеров, и герой отказывается это делать. Дело не столько в экономических и политических изменениях, сколько в социальных: как меняются люди. Героиня теперь боится верхних этажей и окон. Это всё возвышенное, это из области каких-то высоких чувств. А бояться почему? Все очень просто: раньше были крылья, раньше все переживалось по-другому. Но крылья исчезли, душа обедневшая боится теперь парить в этой самой области высоких чувств — крыльев-то нет, на чем парить? «Люди» тоже не поддаются точной датировке. До 1989, потому что впервые песня появилась в альбоме «Родившийся в эту ночь». Я боюсь младенцев, я боюсь мертвецов, Я ощупываю пальцами свое лицо. И внутри у меня холодеет от жути: Неужели я такой же, как все эти люди. И снова продолжение старого мотива: человек и общество. Личность и общество. Причем общество — такое себе: Люди, которые живут надо мной, Люди, которые живут подо мной, Люди, которые храпят за стеной, Люди, которые лежат под землей. Вот как членов этого общества можно описать. Ничего другого в них нет: сначала спят в квартирах, потом спят в земле. И герой не хочет быть похожим на них. Я отдал бы немало за пару крыльев, Я отдал бы немало за третий глаз, За руку на которой четырнадцать пальцев, Мне нужен для дыхания другой газ. Вот для чего ему крылья — чтобы отличаться. Ему даже газ для дыхания нужен другой: он воздухом одним не хочет дышать с такими людьми, что уж говорить о каких-либо взаимоотношениях! У них соленые слезы и резкий смех, Им никогда ничего не хватает на всех, Они любят свои лица в свежих газетах, Но на следующий день газеты тонут в клозетах. Люди, которые рожают детей, Люди, которые страдают от боли, Люди, которые стреляют в людей, Но при этом не могут есть пищу без соли. Слезы есть — и это уже хороший признак. И от боли они страдают… Но при этом есть жадность, есть тщеславие. Люди живут совершенно обычной жизнью, у них есть семьи. Люди стреляют в людей — и это как будто для них ничего особенного. Ничего не чувствуют. Однако в вопросах еды они придирчивы: обязательно соль, наверняка, еще и перец, и специи, и сахар… В этом вопросе они чувствуют. Они отдали б немало за пару крыльев, Они отдали б немало за третий глаз, За руку на которой четырнадцать пальцев Им нужен для дыхания другой газ. Второй припев немного изменен: теперь уже не герой, а люди хотят крылья. Разберемся с каждой строчкой по порядку. Крылья, как уже до этого было сказано, — свобода. Третий глаз — мудрость, какое-то высшее знание. Четырнадцать пальцев на одной руке — это что-то совершенно лишнее и ненужное, но, тем не менее, кажется, что чем больше пальцев, тем больше можно успевать делать… Другой газ для дыхания — и люди, эти плохие люди, тоже не хотят быть такими. Что герой, что общество — со своими недостатками. Неслучайно люди и над, и под героем: он между. А значит — среди них. И желает вырваться, но разве от одного желания он перестает быть частью общей массы? Он «отдал бы немало», ни о каких поступках речи не идет. Увы, но герой все-таки «такой же, как все эти люди». Крыльев не имеет ни один из героев песен «Наутилуса Помпилиуса». Но и в «Людях», и в «Крыльях» этот предмет выступает как символ свободы и личности. Вполне привычное для группы разочарование в обществе и людях, которые все-таки внутренне несвободны, лишены крыльев и могут только с тоской вспоминать о них или же хотеть — но ничего не делать.