present

{fem!young!character} Она переводится в апреле, в самый разгар семестра, и сразу же ввязывается в драку, сбрасывая легкие балетки и рюкзак на пол; она бьет ровно в челюсть хулигана, что выше на пару десятков сантиметров и намного шире в плечах; она бьет, затем ловко уворачивается от гигантского кулака и бьет еще раз, по ногам, стремясь не причинить боль, а просто вывести из равновесия. Шейла смотрит на эту блондинку с солнечной улыбкой, протягивающей руку, непонимающе, а затем цепляется пальцами и встает; шестеренки в голове вертятся быстро — право-лево-право — но ничего не складывается: у незнакомки хрупкие запястья, рвущие кожу ключицы и слишком мягкое выражение лица с золотыми блестками вокруг глаз, она закусывает губу и шепчет на ухо Шейле застенчиво, почти касаясь ее мочки — "извини, а где здесь администрация?" Шейла начинает было объяснять, а затем просто ведет за собой, не разжимая пальцев, а девчонка все щебечет и щебечет, говорит, что ее зовут Джоэла, но друзьям можно звать ДжоДжо, объясняет, что хотела стать морским котиком, но не прошла по здоровью, поэтому и будет изучать здесь точные науки, а когда Шейла указывает пальцем на дверь, просит ее подождать. "Я ведь не дойду, понимаешь?" — и подмигивает так задорно, что Шейла садится на стул, стараясь разложить Джоэлу по полочкам и, с немалым удовлетворением, понимая, что она ни разу не солгала. Джоэла выходит минут через сорок, садится рядом и кладет голову на плечо — "ну и кто эта Шейла, которая должна на меня плохо повлиять?" — и улыбается слишком открыто для человека, оказавшегося в Академии впервые.

Спаси меня, не заряжай патрон Спаси меня, пусть догорит огонь

Джоэла — боже, почему ты зовешь меня так? мы же друзья, забыла? — оказывается идеальной соседкой: слушает Шейлу внимательно, иногда даже высказывает дельные предложения, и всегда выступает на стороне силы, спокойствия и уверенности в том, что она, Шейла, самая умная и гениальная на этом мизерном клочке суши, со всех сторон окруженного океаном и высоченными стенами старого замка. Она ведет какой-то блог, где снимает все об их жизни, рассказывая и про дела, и про опасные ситуации, и про то, как правильно сваливать с уроков, конечно же, тоже, забывая, правда, добавить, что все это — заслуга рук Шейлы, хотя та и не против; Джоэла покупает маленькую скрипку, покрывает ее серебряной краской и дарит на месяц их общения, а затем заставляет Шейлу целую ночь по памяти цитировать Шекспира — и Шейла еще никогда не была так счастлива. Шейла понимает, что произошло что-то неправильное, в тот миг, когда Джоэла возвращается под утро с размазанной помадой, опухшими губами и засосами на идеальных ключицах; в ее глазах танцуют черти, когда она лезет под одеяло к Шейле и слишком восторженно пересказывает события прошедшей ночи — Шейла, значит, готовилась к сегодняшнему зачету, а Джоэла гуляла в парке аттракционов с ребятами со старшего курса, и даже не подумала ее позвать с собой. "Я хотела позвать тебя, но там ведь был Эван — а тебе не нравится Эван, я помню — и я пошла одна; мы немножко увлеклись, понимаешь, да, так что тебе точно было бы с нами скучно". Джоэла запрыгивает на свою верхнюю койку, а Шейла замирает на своей, нижней, чувствуя, что находится гораздо ниже дна.

Только знаю, любовь не удержать Она всегда гуляет свободно

Шейла понимает, что влюбилась, когда в столовой выливает на Эвана горячий чай, а затем уходит прочь, пока он не смог прийти в себя; Джоэла цепляет ее за кисть слишком уж сильно, дергает на себя и не может ничего сказать, просто моргает и возмущенно щелкает пальцами прямо перед ее носом, а Шейла смотрит на нее и думает, что это — иррационально, неправильно, никому не нужно, и вообще чувствовать — хреново; сердце у нее колотится как ненормальное, и следует срочно позвонить Майкрофту. Шейла вырывается и убегает, прячется в туалете и звонит старшему брату — Майкрофт обещает забрать ее через пару часов. Джоэла стучит в окно разбитыми костяшками — и когда только успела, солнечная-ты-девочка — и Шейла глядит ей в глаза, стремясь утопить чувства как можно глубже, стремясь отцепить от себя что-то липкое, теплое, тянущее, что рвется на волю, к ней; Майкрофт разрешает летчику взлетать, когда Шейла рвется изнутри — не понимая, как она умудрилась так вляпаться, когда перешла черту от "я — механизм" до "кажется, я люблю ее". Шейла закрывает глаза и шепчет в исступлении — это все от того, что раньше ее никто не любил; и сама понимает, что в эту ложь невозможно поверить.

(спаси меня. спаси.)

Джоэла встречает ее улыбкой и целует карамельными губами; у Шейлы из рук выпадают учебники и обещание остаться друзьями больше на языке не горчит.