present

У Скотта новый байк, сидеть на котором чертовски неудобно; Малия чертыхается и вертит узкими бедрами, умудряясь не только не слететь, что чревато, скорость выше допустимой процентов на тридцать, но и зацепиться крепче, практически впечататься в МакКолла, сжав пальцы на обнаженных плечах до выступающей крови. Скотт оборачивается и что-то кричит, Малия не слушает, только пинает что есть сил, закрывает МакКоллу глаза и визжит, визжит так громко и оглушительно, что Мартин, будь она жива, завистливо присвистнула б; Скотт дергает головой, вырывается из плена и в последнюю секунду умудряется поменять направление движения — слететь с дороги в этот раз не вышло, но у них на двоих еще больше тысячи шансов покончить жить ритуальным самоубийством. После Бикон Хиллса, неудачного взрыва, смертоносной миссии и трусливого бега тогда, когда нужны были сильнее всего — только и остается что мчаться по шоссе, стараясь убежать как и от прошлого, так и от самих себя; прошлое в спину не дышит, но уже почти догоняет.

Давай выжимать из этих серых дней Красок процентов на сто

Скотт тормозит на самом краю утеса, едва не сбрасывает байк вниз и грохается спиной на камни, кости трещат, но выдерживают, Малия лишь хмыкает и гарантирует, что в следующий раз выйдет лучше; Тейт приземляется куда грациознее, ни одна складка на юбке вверх не взлетает — Скотт разводит руками, он ведь знал, что липкие ткани не самое лучшее сочетание с летним зноем. Стоять на краю, смотреть вдаль и молчать становится едва ли не самым важным для них ритуалом, интимным настолько, что никакой секс не пересилит; Малия вытягивает позвоночник, выгибается чуть ли не в дугу, Скотт успевает схватить ее в последний миг, держит локти и старается не отпустить, хотя хочется очень. (Малия девочка не глупая, Малия прекрасно все о-с-о-з-н-а-е-т) — Из тебя вышла бы ужасная Роза. — Да и ты нулевой Джек, но я же не жалуюсь.

А помнишь как были с тобою одни там, А вокруг не было ни души

Взорванный Бикон Хиллс худшее, что могло произойти с жизнью Скотта МакКолла — все вышло из-под контроля, пошло по худшему сценарию; город, что иронично, снес к чертям ни какой-нибудь монстр, а главный защитник, якорь и тот, кто обещал всегда быть рядом, не навредить, не допустить апокалипсиса. Малия подходит неслышно, ступает по снегу мягко, не как кошка, но как койот, обнимает со спины и прижимается щекой к макушке, полу-всхлипывает и сообщает, что видела Лидию с пробитой головой и выпотрошенными кишками буквально в паре кварталов отсюда, Скотт ничего не отвечает — что говорить тому, кто собственноручно вызвал дьявола из преисподней? Тейт тянет за собой аккуратно, осторожно, легко, и Скотт поддается, разворачивается, зажмуривается и уходит прочь от пепелища, от мертвых друзей, от всего, что было важнейшим; Скотт не видит, что с его помощью город превратился в эпицентр хаоса, не замечает праздничную атмосферу, не осознает, что новый год начался довольно-таки эпично.

Мы там вдвоём, Но я давно не твой И душу я свою отдам тебе на сохранение

Скотт куролесит с Малией по всему свету, заезжает в маленькие городки, влюбляет в себя легкомысленных девчонок, сбивает с нравственного пути многочисленных знакомых и наполняет силой Када куда быстрее этих глупых вампиров, что только убивать и способны; Скотт оглядывается на свою попутчицу чаще дозволенного, ловит себя на мысли, что не против бы и влюбиться, но не сейчас, позже, лет через двадцать, когда он отдаст Каду свой долг за одну спасенную жизнь. Скотт знать не знает, что Малия — его собственная сирена, что затирает чувство неправильности, что указывает направление, что помогает принимать решения. Однако Скотт знает, что его душа — в ее руках, и этого достаточно для того, чтобы удерживать Малию на вершинах утесов.* *мини кроссовер с восьмым сезоном Дневников Вампира, где Кад — воплощение Дьявола, а сирены — его оружие.