Одержимый

POV SCOTT

      Прошло несколько дней с инцидента в Доме Эха. Полиция задержала всех работников, а Брунски и Валок сейчас находятся под следствием. Шериф верит нам и нашим словам, но вину тех мужчин пока что невозможно доказать. Вероятно, они были готовы к подобной выходке с нашей стороны, поэтому убрали какие-либо возможные улики. Полицейские проверили даже подвальные помещения, но ничего противозаконного не нашли. Мы были поражены, когда узнали об этом. Единственное, что заставляет полицию взяться за это дело — плачевное состояние Эмили, которая на данный момент находится в больнице. Дело в том, что когда мы сбежали из психиатрической больницы, наши раны заживились за несколько часов, а никаких доказательств нашего присутствия в здании нет. Проще говоря, полицейские не верят в то, что нас несколько дней держали под замком. Либо чего-то бояться. Как сказал шериф, Брунски утверждает, что следил за Эмили некоторое время, так как она была пациенткой данного заведения довольно долго, и он должен был убедиться в том, что она не опасна для общества. К несчастью, мужчина начал замечать странности за девушкой, поэтому ему пришлось насильно вернуть ее в психушку. Более того, его ложный рассказ оканчивается тем, что Эми, якобы в очередной свой приступ шизофрении, пыталась покончить с собой, напав на сотрудника и отняв у него шприц с небезопасной инъекцией. Она якобы вколола ее себе, после чего впала в кому и сейчас находится в городской больнице. Больше всего нас злит то, что мы не можем доказать, как было все на самом деле и что их лавочку пора прикрывать. Я пообещал Стайлзу, что сделаю все, что в моих силах. Разумеется, никто из нас не оставит это просто так. Слишком много вопросов: что они делали с нами все время? Мы до сих пор не знаем ответа. Зачем им Эми и как ее мать связана с Брунски? Откуда оборотни в их «охране»? Возможно, Эмили уже знает ответы на эти вопросы, но, увы, рассказать нам не может. Самое страшное то, что даже Дитон не знает, как помочь девушке. Я готов рвать и метать, потому что мои друзья в опасности. Сегодня вечером я, Лидия и Пэрриш встречаемся с мистером Стилински в участке, чтобы обсудить дальнейшие действия. Спросите, почему Стайлза не будет на нашем маленьком собрании? Сейчас узнаете.       Вхожу в палату с надписью «Эмили Фицджеральд». Стайлз, как и обычно, сидит в потрепанном кресле спиной ко мне. Он практически всегда находится здесь. И причина в этом не только девушка, находящаяся без сознания, но и зверь внутри, которого он практически не может сдерживать. Это единственное место, где парень может хоть немного сохранять самообладание. Боюсь представить, что он может сотворить, ведь за несколько дней он практически перестал быть собой. Ногицунэ внутри больше не унимается. Они всегда вместе, два человека в одном сознании — уставший, изнеможенный Стайлз и многовековой дух, готовый сеять хаос и страх. — Привет, — говорю я и встаю возле подоконника, поворачиваясь лицом к другу. Он устало поднимает свой холодный взгляд. Изнеможенный, но жестокий и пронизывающий. С проблесками фиолетового. Кажется, он смог контролировать их цвет, — как она? — Как видишь, — низкий голос отлично дополняет ужасающий образ. Интересно, как врачам не хочется затащить его в соседнюю палату и положить на полное обследование? Абсолютная бледность, впалые скулы, огромные синяки под глазами (даже больше, нежели обычно), грязные сальные волосы и запекшаяся кровь в уголках губ. Ощущение, будто его кожа перемерзла и распадается. — Выглядишь не очень, — говорю я и ловлю неприятную усмешку, которая явно не принадлежит моему другу. Вижу, как он играет скулами и становится еще больше не по себе. От него так и исходит невероятная темная аура. Конечно, я не Эмили, чтобы видеть настоящую сущность человека, но у меня есть невероятное обоняние, которое позволяет мне определить все его эмоции. И, поверьте, там нет ничего хорошего. — Мне плевать, — грубо, но я смерился за эти несколько дней. Ведь я понимаю, что сейчас всего лишь частично говорю со Стайлзом. Уже несколько дней мне хочется задать волнующий меня вопрос, но я не решаюсь, опасаясь результата. Конечно, он покажется глупым, сами понимаете, ответ очевиден, но мне хочется услышать это именно от него: Он любит ее? Перевожу взгляд на Эмили. Пусть она и в коме, но даже ее бледность не сравниться с бледностью Стилински. В целом девушка выглядит довольно хорошо, ну, насколько это можно для человека, находящегося между жизнью и смертью. Неожиданно щурюсь, так как в голову мне приходит отличная идея. — Мне кажется, что я должен помочь ей. Но я не имею представления, как сделать это, — говорит Стайлз, словно прочитав мои мысли, и давая возможность высказать свою предположение. — Как раз только что подумал об этом, — с толикой воодушевленности говорю я, и вижу, как взгляд парня смягчается. Кажется, Ногицунэ отступает на какое-то время, — кицунэ же способны создавать иллюзии, верно? Ну, особенно темные. — Если ты хочешь сказать мне, что я могу погружать людей в состояние Бардо, — именно, — то я уже думал об этом. Возможно это вариант, но я не представляю, что мне нужно сделать. — Разве ты не говорил мне, что делаешь все по инерции? То есть, Ногицунэ контролирует твое тело в таких ситуациях. Как, например, ты разделался с охранниками в Доме Эха. Стайлз кивает. — Тогда я хотел причинить им боль, а здесь все наоборот. Тогда это было наше общее желание, а сейчас мое мнение и мнение Лиса расходятся. — Думаешь? — вновь щурюсь, — Вы ведь связаны. Думаю, что бакенэко в ней и Ногицунэ в тебе тоже. Считаешь, он хочет причинить ей боль? Стайлз задумался, а я поджал губы, ожидая ответа. Мне страшно за него. Мне ужасно не хватает гиперактивного генератора идей, коим он был раньше. — Я не могу быть уверен в этом, — Стайлз закусывает губу и на ней выступает кровь. Понимаю, что причиняя себе боль, он пытается подавить в себе духа, — но мне кажется, она все еще контролирует меня. Даже сейчас, мне спокойнее, когда я здесь. Усмехаюсь. — Не уверен, что тебе спокойнее только поэтому. Стилински усмехается, а затем его глаза неожиданно становятся фиолетовыми. Напрягаюсь, понимая, что кицунэ вновь взял контроль над ним. Надеюсь, что они все-таки придут к взаимопониманию. Тьма вокруг друга сгущается все больше. — Что на счет Брунски? — Стайлз дерзко выгибает бровь, а его голос вновь становится ледяным. Мне страшно видеть такие резкие перемены. Секунда — и я уже говорю с Ногицунэ. — Его допрашивают. Так же, Лидия сказала, что список смертников деактивировался. Она узнала пароль для этого. — Нас не интересует такая забава, как список смертников. Мы хотим отомстить, — Стайлз берет Эмили за руку, и тут я понимаю, что мои догадки на счет связи Ногицунэ и бакенэко оправданы, — Эта девочка помогла нам выбраться из заточения. Вскидываю брови и улыбаюсь. Возможно, если бы я знал, что внутри Стайлза — темный дух, нагло вселившийся в него, я бы не стал вести себя столь смело. Но я уверен, что сейчас, когда Стилински и есть Ногицунэ, я доверяю ему. Это сложно для понимания. — Даже темный Лис на стороне добра. Стайлз смеется, а затем становится серьезным. — Мы никогда не были ни на стороне добра, ни на стороне зла. Вздыхаю и продолжаю улыбаться. — Я знаю, у тебя получится, Стайлз. Верни ее, вы оба нужны нам, — кладу руку на плечо друга, чувствуя его холод даже через одежду, а затем удаляюсь. Волосы на руках все же неприятно встают дыбом, а по спине пробегает холодок, когда я чувствую взгляд Стайлза на своей спине. Могу поспорить, его глаза все еще фиолетовые. Он справится. Они оба справятся. Улыбаюсь. Эллисон, пожалуйста, помоги им. Я знаю, ты наблюдаешь за нами. Я знаю, твое сердце обливается кровью от того, что сейчас происходит. Возможно, ты сейчас где-то совсем рядом с Эмили. Помоги ей вернуться. Я люблю тебя.