Sed quaestio est?

      Вздрогнув, Василиса распахнула глаза и осмотрелась. Поначалу она не поняла, где находится. Всё было таким странным, постель казалась слишком большой и мягкой. К тому же, рядом не было кота, который всегда спал у неё в ногах.       И только спустя пару секунд она вспомнила всё, что происходило сегодня ночью, в том числе и то, как она сюда попала. По идее, она должна была в шоке и стыде залезть под одеяло, начать ныть про помутнение рассудка — но почему-то ничего из этого делать не хотелось. В данный момент она желала лишь улыбаться.       «Поздравляю тебя, Василиса, — съязвил внутренний голосок, — у тебя новое достижение в жизни. Твой второй по счёту парень оказался падшим ангелом. Ну, кто ещё таким может похвастаться, а?».       Огнева невольно фыркнула, прекрасно понимая, что это так и есть. Вот только жалеть она об этом не спешила.       Закутавшись в простыню, девушка зевнула и, спустив ноги на пол, подошла к зеркалу. Внимательно присмотревшись к себе, такой растрёпанной, она едва сдержала обречённый вздох. На её шее отчётливо виднелся большой и ничем не скрываемый засос. Такой даже шарфом не закроешь. Вот как будто знал, подлец, где его поставить!       Она уже собиралась пойти и высказать ему всё, как вдруг услышала тихие звуки фортепианного концерта Шостаковича. Приятная ненавязчивая мелодия словно влекла её к себе.       Тихо выйдя в гостиную, где стоял большой и красивый рояль, девушка улыбнулась, замечая за инструментом самого парня. Он был без рубашки, в одних спортивных брюках. Кажется, он даже не брал с утра расческу.       Падший вдохновенно играл, наверное, не думая, что она проснулась. Василиса невольно прошлась взглядом по его спине, отмечая, что за засос она ему отомстила несколькими довольно глубокими царапинами на спине.       «Так тебе и надо!» — мстительно подумала она, покрепче завязывая простынь на своём теле. А сделать это было не так-то просто. Шёлк — материал капризный.       — Я знаю, что ты стоишь позади меня, — сказал он, скользя по чёрно-белым клавишам. Огнева даже вздрогнула от звука его голоса — хрипловатый, но до безумия приятный. Пожав плечами, она, молча, наблюдала за лёгкими движениями его пальцев с каким-то особым замиранием. Когда он играл, он невольно начинал казаться совершенством.       Эта мысль поразила Василису. Когда это она думала о нём как о совершенстве?       Фэш сыграл ещё несколько тактов, а затем резко снял руки с клавиатуры, замирая. Василиса затаила дыхание. Что он сейчас сделает? И как ей себя теперь с ним вести? Да что с ней вообще вчера было?       — Так и будешь в дверях стоять? — вновь заговорил он, но не повернулся в её сторону.       Девушка неуверенно замялась, после чего сделала к нему несколько шагов и присела рядом на длинный пуфик возле рояля.       — Красивая мелодия, — сказала она, явно вспоминая то, что он играл минутой ранее.       — Шостакович, — ответил он, — фортепианный концерт номер два. Люблю его. Играется легко. Успокаивает.       Огнева рассеяно кивнула. Чёрт… о чём же теперь говорить-то?       На несколько секунд она перевела взгляд на него, но отвести его так и не смогла. Парень рядом вдруг показался настолько небрежно прекрасным, и в то же время грустным, что захотелось немедленно погладить его по щеке, чтобы он хоть немного улыбнулся. Ей казалось, что именно улыбки ему сейчас и не хватает.       — Ты давно проснулся? — спросила она немного неуверенно.       — Да. Решил тебя не будить, — ответил Фэш, а в следующий момент его губы тронула лёгкая, почти незаметная улыбка. Такая, какой не хватало Василисе в данную секунду. — Ты слишком сладко спала, чтобы посметь разбудить тебя.       Девушка невольно улыбнулась в ответ, наконец, оторвав от него взгляд и переведя его на идеально белые клавиши рояля. Невольно она тронула их пальцами, ощущая их гладкость и прохладу. Вспомнились старые уроки бабушки, когда она пыталась научить внучку играть. Василиса тогда полгода упорно занималась, учила, но потом поняла, что танцевать у неё получается лучше. К тому же, бабушка не искала лёгких путей, заставляя учить сразу несколько произведений разной сложности.       Совсем неуверенно она заиграла первые три ноты «Lux Aeterna» — самой простой мелодии, что она успела выучить за те полгода.       — Ты же говорила, что не играешь, — усмехнулся рядом сидящий Драгоций, следя за её движениями. — Кажется, ты всё же немного умеешь.       — Бабушка как-то давно пыталась научить меня. Полгода с ней прозанималась, а потом бросила. Поняла, что танцевать у меня получается лучше, — ответила она, присоединяя к своей игре левую руку.       Играла она недолго. Минуту, если не меньше. Затем она просто убрала пальцы с клавиш и тяжело вздохнула.       — У тебя удивительное чувство ритма. Хорошо считаешь. Нотки ровные, чистые, без подергиваний и затягиваний, — сказал он, явно пытаясь похвалить.       — Ну… наверное, даже если я проживу ещё лет семьдесят, я не смогу играть так же, как ты, — ответила она с полуулыбкой на лице, а затем снова обернулась к нему. Он просто смотрел на клавиатуру, словно боялся заглянуть ей в глаза.       В какой-то момент она поняла, что хочет к нему прикоснуться. Нет, не так. Она хочет его поцеловать. Такая мысль посетила её впервые за всё время их знакомства.       — Всё в порядке? — спросила она, склонив голову вбок.       — Да, — пожал он плечами, — просто задумался.       — О чём?       — О том, что теперь будет.       Василиса поняла его без каких-либо других слов. Она и сама об этом думала. Видимо, у падших тоже возникают такие мысли.       Даже не размышляя о том, что она делает, девушка подалась вперёд и, взяв его лицо в ладони, накрыла губы поцелуем. Кажется, его это даже не удивило. Напротив, он будто ждал этого.       Руки его тут же сомкнулись на её талии, притягивая ближе к своему обладателю, заставляя усесться к нему на колени.       — Надо же, — тихо рассмеялся он, — ты сама меня поцеловала. Я обведу этот день красным маркером в календаре и заспиртую, чтобы потом показывать потомкам.       — Каким ещё потомкам? — расхохоталась она в голос.       — Не знаю. Каким-нибудь, — ответил он беспечно. — Чего ты смеёшься? Я серьёзен, как никогда прежде.       — Я так и думала, — закивала она головой в подтверждение, всё ещё пытаясь подавить смех. В следующий момент она провела пальцами по его волосам, тяжело вздыхая. — Сама серьёзность.       — Ты забавная, — сказал он.       — Почему?       — Ты не знала, как вести себя со мной, когда проснулась. Это довольно мило, — пожал он плечами.       — Ага, говорит человек, который сам смотреть на меня не хотел, — фыркнула она.       — Мне просто было интересно, что ты будешь делать дальше, — ответил он на улыбке, — как поведёшь себя. Ведь согласись, было бы не так весело, если бы я сделал это сам. Но я не думал, что это сработает, и ты поверишь в мою нерешительность.       — Мерзавец, — она шутливо пихнула его в плечо, а затем положила на него голову и прикрыла глаза. Уткнувшись носом в его шею, она вдохнула его запах, довольствуясь тёплыми объятьями. Пальцы нашарили тонкую серебряную цепочку с крыльями и осторожно взяли её. Она почувствовала, как спина парня напряглась в районе лопаток.       Чёрт возьми, ведь он же даже не человек.       Только сейчас эта мысль со своим смыслом дошла до неё в полной мере. Она только сейчас поняла, что сидит в объятьях тёмного ангела, который, ко всему прочему, очарователен. Неужели это всё на самом деле так?       Картинка в голове упорно рисовала огромные чёрно-белые крылья за его спиной. Ей мерещилось, что она видит их наяву. Они казались ей совершенством, удивительной красоты творением чего-то высшего, недосягаемого.       И в то же время она вспоминала, что он — падший. А значит делает зло. Но постойте, разве он сделал ей что-то плохое? По её мнению, он только помогал ей. В первый день их знакомства он принёс ей шарф, забытый в библиотеке. Спас от демонов, как говорил Ник, которые пытались её убить, и у них это почти получилось, если бы не Фэш. Он практически не вылезал из её больничной палаты, помог залечить раны, буквально спас её лицо от неминуемой катастрофы и множества шрамов. Неужели он и вправду так ужасен, как говорил Ник?       Девушка вздохнула, собираясь с духом. Слова крутились на языке, но она боялась произнести это вслух. Ей казалось, что она этим всё разрушит. Кто знает, как он отреагирует на это. Может, разозлится и сделает ей больно или вовсе убьёт. Но молчать она больше не могла. Нельзя это скрывать. Пусть знает.       — Фэш, — позвала она тихо, продолжая вертеть крылья между пальцами.       — Да? — откликнулся он, чуть повернув к ней голову.       — Я знаю, — сказала она несколько неуверенно.       — Что ты знаешь? — улыбнулся он, проводя ладонью по её плечу.       — Я знаю, кто ты, — выдавила она и прикрыла глаза, ожидая его реакции. Парень вдруг замер, напрягся и затаил дыхание. Василисе показалось, что сейчас он вспылит, ударит её, но ничего из этого не последовало.       — Откуда? — голос его ничего не выражал. Холодный, как лёд. Острый, как сталь. Такой же, каким он когда-то говорил в её снах. Девушка даже пожалела, что начала этот разговор. Но отступать было уже поздно.       — Изначально мне сказал Ник, — ответила она несмело. Послышался тихое шипение сквозь зубы. — Я не поверила. А потом… я увидела твои крылья.       — Что?! — ошарашено спросил он.       — Помнишь, тебе было плохо? Когда я пришла? Ты потерял сознание, а крылья сами собой появились. Большие такие, чёрно-белые. Я видела их, Фэш, — ответила она уже смелее и приподнялась, заглядывая ему в глаза. — И знаешь… я не могла оторвать от них взгляд. Такими красивыми они были.       Драгоций вдруг злобно и раздражённо зарычал сквозь зубы. Василиса пожалела о своём решении во второй раз.       — Чёрт! — громко выругался он, вскакивая на ноги, заставляя её буквально спрыгнуть с его колен. — Ты не должна была узнать. Это знание не для тебя!       — Почему? — отчаянно спросила она. — Неужели я не могу просто знать, что ты не такой, как остальные?       — Потому что я чёртов падший ангел, Лисса! — громко выкрикнул он. Сейчас его лицо было перекошено гневом и казалось девушке страшным и ужасным. Наверное, таким он и должен быть. Он говорил громко, чётко, холодно. Словно это был уже не тот парень, которого Василиса видела парой минут ранее. Это был кто-то другой. — Я убивал людей. Я губил их души. Думаю, Лазарев описал тебе всё довольно красочно! Я чудовище, Василиса!       — Ты не чудовище, — поспешила сказать она, подходя к нему. — Я знаю, что не чудовище.       — Я пришёл к тебе только для того, чтобы забрать твою душу, на которую, чёрт возьми, поспорил! — громко выкрикнул он, сжимая кулаки. — И после этого ты всё ещё здесь?! Неужели ты не поняла, что я опасен? Почему ты не ушла? Почему ты так долго продолжала со мной общаться?       — Я не хочу уходить, — ответила Огнева, опуская взгляд. — Впервые в жизни мне показалось, что я нашла кого-то очень родного. Не поверишь, но с тобой мне спокойнее, чем с кем-либо из моих знакомых. Я не хочу, чтобы ты исчезал из моей жизни.       — Лисса! — голос его зазвучал страшно и громко. Он резко развернулся и прижал её к роялю, нависая сверху, словно тень. — Я падший. Я причиняю людям боль. Я могу причинить боль тебе, если захочу! Понимаешь?!       — Я не боюсь тебя, — уверенно сказала она и протянула руку к его лицу, касаясь его щеки. Осторожно провела ею вниз, скользнула пальцами по губам, а затем вдруг подалась вперёд и крепко обняла его за шею. Парень обречённо простонал, прикрывая глаза.       — Господи, какая же ты глупая, — проговорил он, чуть ли не через силу. — Ты же сама себя убиваешь…       — И плевать, — девушка погладила его по волосам, не отстраняясь от него ни на сантиметр. — Ты для меня очень дорог. Может, я и глупая. Но я не хочу, чтобы ты уходил. Слышишь? Не прогоняй меня. И не заставляй верить в то, что ты говоришь.       Фэш кивнул и очень нежно сомкнул руки на её талии. Эмоции захлестнули его с головой. Как же он отвык от них. Отвык от боли, от злости на самого себя, от… любви. И сейчас он вновь понимал, каково это — любить кого-то так сильно, прижимать его к себе и слышать, что вовсе не пугаешь.       — Я не хочу причинить тебе боль, — вдруг сказал он шёпотом, сжимая в пальцах шёлковую ткань. — Не хочу потерять тебя. Я боюсь, что однажды не смогу сберечь тебя. Ты понятия не имеешь, что тогда со мной будет.       — Ты не потеряешь, — пообещала она, даже не задумываясь над тем, что говорит. Слова шли от сердца, а не от холодного разума. Она гладила его по волосам, словно пыталась успокоить.       — Не обещай того, чего сделать не можешь, — сказал он, вдыхая запах её волос. — Вечно ты быть со мной не сможешь.       — Не важно, — мотнула она головой. — Сейчас я рядом. Пожалуйста, не будь таким несчастным.       Он тяжело вздохнул и ещё крепче прижал её к себе, после чего осторожно коснулся губами её шеи.       Василиса замерла, когда за его спиной вдруг возникли огромные крылья. Они были уже не такими, какими она их помнила. Тёмная их часть заметно уменьшилась, и теперь занимала меньше одной третьей от всех крыльев. Но они были по-прежнему прекрасны. Оторвать взгляд от них практически не получалось.       — Кстати, ты знаешь, что простым людям нельзя смотреть на крылья ангела? — вдруг издевательски произнёс он. Но девушка его не слушала. Она только почувствовала, как он заводит крылья вперёд, словно обнимая её ими. — Они завораживают. Людей с нечистой душой они заставляют болезненно щуриться, порой даже забирают его дух. Но для людей с чистой душой это не так страшно. Они лишь завораживают их. Ты — человек с чистой душой, не смотря на то, что всё-таки поддаёшься некоторым порокам. Поэтому крылья не причиняют тебе вреда. Правда, если уж честно, у меня крылья падшего. Они не несут в себе такой бешеной силы, как чистые ангельские. Но тоже кое-что умеют.       — Они красивые, — откликнулась она и протянула руку, чтобы их коснуться, но они тут же исчезли, словно он просто решил подразнить её.       — Не надо, — сказал он, словно маленькому ребёнку. — Не стоит их касаться. Не сегодня.       Фэш улыбнулся, отстранившись, а затем вдруг прошёл в комнату и пропал на пару минут. Василиса осталась одна. Но вскоре парень вернулся, весело усмехаясь и размахивая в воздухе бутылочкой своего парфюма.       — Что это? — девушка недоверчиво покосилась на неё. — Это Гуччи, или у меня глюк?       — Да нет, не глюк. Но это не важно, — отмахнулся он и вдруг брызнул их себе на запястье. По комнате распространился довольно приятный аромат, который Огнева не забыла ещё со вчерашнего дня. Даже голова закружилась. Осознание того, что этот запах пробирается в мозг и заставляет её думать о совершенно непристойных вещах, ничуть её не удивил. — Ха! Я так и думал!       — Что ты думал? — спросила она, пробежавшись взглядом по его телу.       — А то! Моя дорогая королева Норин, кажется, решила нам помочь. Она добавила в наши с тобой духи одно интересное зелье, которое заставило нас так безумно хотеть друг друга. Теперь я понимаю, почему мы не поняли на балу, кто находится под масками, а потом просто-напросто переспали. Обожаю эту женщину, — он весело хохотнул, рассматривая флакон у себя в руках. — Знаешь, оставлю-ка я их. Пригодятся.       — Подлец, — усмехнулась она, а затем шагнула к нему и вдруг крепко припала к его губам. Запах вновь затуманил её разум. Вот только он теперь, в отличие от неё, всё прекрасно понимал и мог запросто этим пользоваться.       — Я тебя предупреждал, — усмехнулся он и потянул непрочный узелок на простыне.

***

      Универ шумел. Студенты вернулись на учёбу с каникул и теперь обсуждали новости из их жизни.       Василиса зевнула и упала за парту на самом последнем ряду. Хотелось спать и есть. Ни одного, ни другого сделать она не успела. Не спала всю ночь… И нет, это не то, о чём вы подумали. Она писала доклад. До самого утра. А потом засыпать не было смысла.       — У меня есть кофе, — послышалось у неё над ухом, а затем рядом плюхнулся Марк, протягивая ей стаканчик. Из него шёл безумно приятный аромат, который тут же заставил Василису выхватить его из рук друга и припасть к нему губами.       — Кайф, — простонала она, обхватив стакан двумя руками. — Не думала, что кофе может доставлять столько удовольствия.       — Видимо, кроме кофе ты других удовольствий не знаешь, — усмехнулся он, за что тут же получил.       — Заткнись, — насмешливо фыркнула она. — Только кофе на философии и спасает от сна. К тому же, я не спала всю ночь, а писала чёртов доклад по зарубежке.       — Сочувствую, — кивнул он. — Я написал его неделю назад.       Огнева тут же позавидовала другу. Иногда он бывает просто невыносимым лентяем, а иногда делает всё раньше всех.       Не прошло и минуты, как рядом возникла облачённая в чёрное пальто фигура Фэша. Он критично осмотрел рядом сидящего Ляхтича и терпеливо вздохнул.       — Доброе утро, — сказал он, приземляясь по другую руку от Василисы. Заметив кофе в её руках, он без лишних слов забрал его и принюхался. — Это что за мерзость?       — Отдай! Это мой кофеёк! — жалобно прохныкала она. — Я хочу спать, а кофе — мой единственный шанс не заснуть.       — Ну, ладно, — смилостивился он, возвращая ей напиток. Девушка невольно подметила, что парень сегодня в хорошем настроении. Он улыбается и хитро щурится. Захотелось улыбаться вместе с ним.       В аудиторию, неспешной и грациозной походкой гордого старого индюка, вошёл философ. Этого старикашку знал весь универ за его любовь к Марксу, а так же за его слабенькое зрение, то бишь близорукость. Самое противное было то, что он всё слышал. Каждый шорох, каждый звук. Из любой точки аудитории. Поэтому студенты на его лекциях общались жестами, если очень хотели поговорить.       Расположившись за своим столом, мужчина разложил портфель, осторожно поправил на носу очки и принялся перечислять фамилии по списку, отмечая, кого нет.       — Так… Драгоций, — сказал он и попытался осмотреть аудиторию.       — Это кто? — тут же спросил Фэш, в притворном удивлении приподняв брови. — Нет тут такого.       Маар резко повернулся к нему, дабы показать кулак, но падший только пожал плечами и весело усмехнулся, словно ему назло. Василиса заметила, как его пронзительные голубые глаза на миг засветились таинственным синеватым сиянием. Это прекрасно, и в то же время пугающе.       — Он здесь, Семён Андреевич, — тут же отомстил ему светловолосый. Фэш недовольно вздохнул и, вырвав лист из тетради, скомкал его и прицельно швырнул в ангела, за что едва не получил в обратную.       Огнева хихикнула, впервые замечая за Драгоцием такую весёлость на парах. Раньше он напоминал одну большую чёрную тень. Сейчас же он улыбался и шутил, и за этим было довольно интересно наблюдать.       — Хорошо, — пробурчал философ, продолжая свой опрос. На этот раз падший молчал, но по его глазам было ясно, что он что-то задумал. И Василисе её интуиция подсказывала, что этот замысел будет направлен на Броннера. Она была в этом уверенна на девяносто девять процентов.       Лекции по философии — скучное и нудное времяпровождение. Уже через десять минут Огнева захотела спать, поэтому без зазрения совести привалилась на плечо Фэша, который даже не вздрогнул. Маар смерил их немного удивлённым взглядом, приподняв левую бровь, но решил отвернуться, дабы расспросить обо всём после.       Впрочем, пара пролетела довольно быстро. Преподаватель отпустил всех пораньше, и в считанные секунды аудитория опустела.       Фэш нагнал Маара в коридоре, положив руку ему на плечо.       — Добрый вечер, — сказал он, не обращая внимания на то, что сейчас утро. — Как ваше ничего?       Ангел лишь закатил глаза и раздражённо скинул его руку с себя.       — Спасибо, что интересуешься. Со мной всё прекрасно, — ответил он невозмутимо, а затем резко остановился. — Как и с тобой, похоже.       Драгоций довольно улыбнулся, понимая, о чём он говорит.       — Да, — протянул он, засунув руки в карманы пальто. — У меня всё просто идеально.       — Ты всё-таки добился своего, да? — спросил он. — Она твоя. Ты выиграл спор.       На секунду падший замер, словно эта новость удивила его, но затем вдруг нахмурился и поправил воротник.              — Нет, — ответил он отрывисто, переведя взгляд в сторону.       — Нет? — настала очередь удивляться Маару. Он явно не ожидал такого ответа. Чего угодно, но точно не этого.       — Я отказываюсь от спора. Не хочу.       Броннер, молча, смотрел на бывшего друга и откровенно не понимал, шутит он или нет. Лишь спустя несколько секунд он понял, что падший совершенно серьёзен. Этот факт настолько поразил его, что он едва смог выдавить из себя единственное слово:       — Почему?       Фэш задумался, словно обмозговывал свой ответ. Он не знал, что ему ответить. Однако слова нашлись сами собой. Сорвались с его уст автоматически, не позволяя ему задуматься о сказанном.       — Потому что не хочу спорить на душу человека, которого люблю, — а затем, развернувшись, Драгоций зашагал прочь, выискивая в толпе рыжеволосую девушку.