Zaubererbruder

Крабат знал, что будет, когда он снова откроет глаза. Он знал всё, знал каждую деталь. Знал, что ему следует подскочить от изумления, разинув глаза. Но он лежал, как лежал, укрытый одеялом Юро и руками обнимающего его Мастера. Крабат знал: неважно, что он делает. То, что случилось, уже не обернуть вспять. Он уже не может ничего изменить. Неважно. И потому Крабат продолжал лежать, хотя спина невыносимо болела, хотя он слышал биение сердца — сердца того мужчины, который отобрал у него самое важное, что у него когда-либо было. Он не спал, не дремал — он таращился в ночь и позволял происходить тому, что должно было произойти. И к нему медленно, очень медленно приходило осознание того, что единственный путь, который остался — прощение. Простить Мастера. Простить самого себя. Единственная возможность отомстить всем — это прощение. Только после того, как он простит Мастера, а Мастер — себя, они станут по-настоящему свободными. Нет, удар ножом в сердце не принесёт им свободу. Оружие, которое Крабат обратит против Мастера — не больше чем перо или соломинка. И время. Ещё один год. Год, который будет стоить трёх. Один год, а потом всё должно решиться… В этот день Крабат впервые за долгое время покинул комнату. Когда он закрывал за собой двери, он знал, что Мастер глядит ему в спину. В его глазах — безмолвный вопрос. Сегодня Юро исполнял свои обязанности у Мастера один. Крабат провёл день на пустыре у мельницы и вернулся лишь ночью. Он смыл с лица кровь и расчесал волосы. Парни сидели в общей комнате, они были угрюмы. Крабат кивнул им, а потом вновь направился к Мастеру. Он выпрямившись стоял у его постели и наконец заговорил: — Я требую от тебя мельницу, Мастер, потому что я победил тебя. Тот долго смотрел на Крабата. — Ты хочешь мельницу. Ты что, Мастер, Крабат, раз выставляешь такие требования? — в голосе Мастера вновь отозвались старческие, жёсткие и язвительные нотки. — Нет, не Мастер, — и это была правда. — Ты победил меня не в мастерстве Мельника, это тебе тоже известно. Снова наступила тишина. Парни сидели молчком в общей комнате и напряжённо подслушивали. — Ты выиграл битву, Крабат. Битву как ученик Тёмной Школы. Но войну ты проиграл. Что тебе в таком случае надо? — Чтобы ты сдался, — слова прозвенели лопнувшим стеклом. Их отголосок прорезал тишину. Мастер тихо рассмеялся. Лишь твёрдо взглянул на Крабата, не дав ему ответа. Мельничные жернова пришли в движение с глухим грохотом. Было слышно, как подмастерья кинулись к ним. За работу!