***
Узумаки медленно наворачивал круги вокруг торгового центра. Скучно. Ему было до безумия скучно. Харуно в очередной раз отказала ему в прогулке, Тсукури опять пропал, а Учиху он хотел видеть меньше всего. Какое-то гнилое предчувствие засело глубоко в нем. Липко и верно высасывало из него все нервы и силы. Наверное, потому что он все чаще начинал ловить взгляды своего товарища. И то, на кого он обращал свое внимание, его напрягало. Харуно говорит, что проблем он не доставляет и вообще они редко видятся. У Сакуры ведь нет причин врать? Тогда почему ее взгляд стал каким-то пустым, отрешенным, она чаще стала оставаться дома в одиночестве, хотя раньше всеми силами пыталась затащить Узумаки домой. Потому что одиночество — это один из ее страхов. Потому что Наруто — единственный, кто помогал ей справляться с этим. Так было всегда, за исключением ее депрессивного промежутка жизни. Узумаки неожиданно остановился. Черт, сколько ж можно? Почему учиховская задница вечно лезет туда, куда не надо? Черт бы побрал этого Учиху! — Эй, белобрысый! Знакомый, немного хамоватый и неимоверно раздражающий голос. Наруто лениво повернул голову. Он уже знал, кто к нему обращался, но понятия не имел зачем. Блондинка неслась к нему со скоростью света, даже высокие каблуки ее не останавливали. — Чего тебе? Он не мог сказать, как относился к ней. Потому что он ее не знал. Слышал со слов о том, что она неплохая давалка и ничего более. Если честно — он не верил. Ведь половина из того, что говорит Учиха — фарс. Хотя, в его глазах, все девушки без исключения — меркантильные шлюхи. Его можно было понять. У него тоже был тяжелый период отношений. И когда Наруто вспоминал его, то Саске либо замыкался в себе, либо сатанел и грозился навалять ему. Раны есть у всех. Абсолютно. И эта белокурая девушка — не исключение. — Я тоже очень рада тебя видеть, — нахмурившись, она взяла пакеты с одеждой в другую руку, — но ты единственный кто может знать: Сакуру укусил какой-то затворник, и теперь она превратилась в социопатку? Наруто прыснул в кулак. Да, выражалась она весьма странно. Голубые глаза смотрели заинтересованно. Она явно не понимала, чем рассмешила его. И от этого Наруто становилось еще смешнее. — Яманака, думаю, что с ней все нормально. Он лгал. Незачем еще и этой девчонке забивать свою голову пустыми переживаниями. Может быть, действительно, у Харуно ничего не случилось, а Наруто попросту себя накрутил. Хотя. Ино тоже заметила в ней перемены. Она снова нахмурилась. Еле заметная морщинка залегла меж ее светлых бровей. Она ему не верит. — Слушай, она тоже моя подруга. Я беспокоюсь. Эта очаровательная серьезность в один миг выбила у него землю под ногами. Он отвел взгляд. Безусловно, Ино была красивой девушкой, но она была бывшей девушкой лучшего друга. Узумаки устало провел широкой ладонью по лицу, затем слишком быстро проговорил: — Да знаю я, знаю, — и кивнул головой. — Тогда, может быть, ты соизволишь рассказать мне причину ее настроения. Вы же все-таки друзья. Лучшие. Насколько мне известно. — Она была слегка резка, исподлобья буравила его взглядом. — Послушай, подруга, если она сочтет нужным — она поделится с нами. Она уже взрослая девочка, — так же резко ответил парень, скрестив руки на груди. Чтобы какая-то девчонка — пусть и подруга его лучшей подруги — указывала ему, что и как делать. Пф-ф. Нет, спасибо. Единственное, что, пожалуй, он не любил, так это когда ему приказывали. Особенно, когда у них с самого начала знакомство не заладилось. Обычно Наруто всегда находил со всеми язык. Но общаться с бывшими девушками своих друзей — это совершенно другое дело. Если учесть еще то, как сильно Ино ненавидела Саске, то вполне можно было понять ее отношение и к Наруто. Ино вспыхнула. Возмущением, которое отдавало некой горчинкой обиды и злостью, которая заставила ее глаза опасно загореться. — Я тебе не подруга, — огрызнулась она и, тряхнув головой, отвернулась. Молчание. Разговор был окончен. Всем спасибо, расходимся.***
Совершенно обычное утро. Такое же — как и всегда. Совершенно обычный серый день. И Сакура так хотела, чтобы он и дальше был таким серым. Чтобы сегодня ничего не происходило. Ни хорошего, ни плохого. Потому что к черту. Она устала от эмоциональных качелей. Хотелось стабильности. Вот такой вот серой, будничной стабильности. Никаких вопросов о настроении, никаких подозрительных взглядов. Никаких Учих, пожалуйста. Никто не видел мою мантию-невидимку? Она мне сегодня нужна. Сакура заткнула уши наушниками, как это делал Узумаки, когда не желал ни с кем разговаривать. Да, даже у него бывали иногда такие моменты. К черту. С таким успехом могла бы остаться дома. Не видеть, не слышать, не чувствовать его. Лучше бы осталась. Потому что он присутствовал на всех парах. После первой она надеялась, что он уйдет, чтоб больше не будет прожигать ее затылок взглядом. Или ей всего лишь казалось, что он смотрит? Нет, он не смотрел. Он копался в ее голове. Снова заставлял думать о нем. Возвращаться в тот переулок и переживать снова и снова. Эти сумасшедшие минуты. Эти великолепные и ужасные минуты. Эти его невозможнопрекрасные голые глаза. И хотеть. Так хотеть увидеть их вновь. Сожалеть о том, что она слишком боится начать играть в его игру. Делать вид. Проучить. Поиграть на его чувствах. Растоптать. Боится этого, потому что не уверена, что ей это под силу. Боится, потому что думает, что она сама ему проиграет. Он ведь всегда впереди. Всегда победитель. Мистер-мать-его-номер-один. Везде лучший. Раздражает до дрожи. Ее слабость. И его это херово тщеславие. После второй пары она была почти уверена, что он уйдет. Почти. После третий была неуверенна вовсе. Кажется, да, это не он на нее смотрит, это она постоянно смотрит на него. Будто бы опасается, что он выкинет что-нибудь эдакое. Если он расскажет Наруто о том, что она «встречается» с Итачи, или еще хуже о том, что происходило на двойном свидании, то он ее убьет. Нет, не так. Разочаруется, промолчит, уйдет. Самое худшее — без криков и выяснения отношений. Даже слушать ее не станет. Поэтому Саске попросил быть хорошей девочкой? Определенно. Сакура ни на долю не сомневалась, что Учиха может рассказать все. Они с Наруто друзья, обычно, такое не утаивают. Но он молчит. Пока что. Господи, дай мне, пожалуйста, сил. Похоже, Узумаки стал замечать что-то неладное. Его эти я-тебя-раскушу взгляды говорят сами за себя. Если он раскусит — это будет катастрофа века. Ками-сама, почему она должна обманывать? Почему она просто не может подойти к нему и все рассказать. Все, до мельчайших деталей. Все. Даже то, что у нее не прошло. Даже то, что сердце замирает от одного его взгляда. А когда он улыбается… Она хочет умереть, лишь бы не видеть его таким. Невозможным. Фальшивым. Но не может рассказать. Ни Ино, ни Узумаки. Потому что, черт возьми, слишком непростые отношения связывают их с семейством Учих. Ино довольно предвзята (хоть и права во многих аспектах), Узумаки, хоть и лучший друг Саске, но это не отменяет того факта, что он взбесится. Очень-очень. И это было страшно. Слишком много страхов. Значит, нужно делать вид, что все хорошо. Когда-нибудь точно все будет хорошо, верно? Кто-нибудь, скажите, что так и будет. Потому что сейчас в жизни происходит невесть что. После занятий Шизуне — скромная женщина, которая всегда скрывала свою фигуру за слоями одежды и сейчас была одета не лучшим образом — юбка до щиколоток, кофта с воротником, который скрывал шею, все те же строгие очки и пучок на голове, — оповестила о том, что декан ждет Сакуру у себя в кабинете. А это могло значить только одно. Учиха тоже там будет. Хорошо, просто держись холодно, ладно? Ты справишься, — в голове набатом звучал собственный голос. Она пыталась успокоиться. Пыталась не заламывать пальцы и не кусать губы. И у нее это даже получалось. Конечно же, до определенного момента. Пока не увидела его. Он ждал ее возле двери, которая вела в кабинет Цунады-самы. Вся его поза выдавала расслабление. Он подпирал спиной стену, руки его находились в карманах брюк, а глаза были закрыты. Он точно не человек. Невозможно быть таким. Сакуре казалось, что он спит. Его бледная кожа казалось такой холодной, что хотелось коснуться ее. Очертить пальцами линию его скул, подбородка, легко провести по его невозможно ровному носу. Дотронуться до губ. Почему он такой притягательный? Господи, это же Учиха Саске. Все тот же подлец, мерзавец, манипулятор и бесконечный идиот. Он слишком опасен. И слишком горяч. Остановите, пожалуйста, это безумие. В ее голове в турбо режиме мысли хаотично сменяли друг друга. Казалось, что ее и без этого забитая голова сейчас лопнет. И виной этому снова будет он — Король Ада во плоти. Она прошла мимо него. Тихо, словно мышка, затаив дыхание, словно боялась потревожить его, привлечь к себе внимание. Разбудить снова этот пожар. Она действительно боялась. Потому что настоящего Саске она не знала. Точнее, знала лишь пять минут. Тогда, в переулке. Когда он мог и хотел ее убить. И та злость, которую он испытывал — пугала. Занесла руку, чтобы постучать в дверь. Но так и не соприкоснулась с деревом. Нежное касание таких горячих рук выбило ее из реальности. Мысли еще больше спутались, а щеки — в который раз — загорелись. Он стоял за ее спиной. Дыхание его было ровным. А его запах снова накрыл ее с головой. Она улетала. Ее рука ослабла, и он покрепче сжал ее кисть, потянул на себя. — Хотела идти без меня? Вкрадчивый, не громкий — не тихий голос, который пробирал до мурашек. Заставлял бояться его и хотеть. Замолчи, просто замолчи. Я не знаю, что со мной происходит. Это ненормально. Ее ноги слегка подкосились, и он легко и непринужденно обнял ее за талию. Руки Саске опаляли живот даже сквозь одежду. Она молчала и таяла в его руках. Злилась и все равно молчала. Хотела и никогда, даже под страхом смерти, не сказала бы ему. Глубокий вздох. Она скидывает его руку с талии, отходит от него и стучит в дверь. Саске усмехается, ждет, пока она зайдет в кабинет. Смотрит, как пытается успокоить дрожь, которая беспощадно била ее тело. Неужели, она действительно переживает такие эмоции? Из-за меня. Это я будоражу ее так? Заставляю бояться? Или… хотеть? Она такая эмоциональная. Яркая. Ненормальная. Так быстро меняется, что остается задать один единственный вопрос: как ты можешь чувствовать все это сразу? Нет, не один. Кажется, миллионы вопросов заполонили учиховскую голову, вместо того, чтобы слушать строгий голос декана, который рассказывал что-то о конкурсе. Как в ней живет так много эмоций? Почему она не боится их показывать? Почему в ее глазах всегда плескается вызов и правда? Ее глаза — это ее чувства. Но теперь, когда Саске применил козырь — шантаж, ее глаза теряют тот прекрасный блеск, тускнеют на глазах. Но, кажется, она стала немного спокойнее. Уже не такая строптивая и упорная. Решила быть хорошей девочкой, как он сказал? И вдруг, сидя на повидавшем виды стуле, глядя на ее невероятного цвета волосы, он понял — ему нравился тот огонь, который каждый раз плескался в ее глазах. Ведь, если нет этого огня, то всякая игра теряет смыл. Совершил ошибку. Слишком поспешил. Он это исправит. Цунаде интересовалась продвижениями в работе, Сакура что-то неуверенно отвечала, пока Учиха пребывал в трансе. Декан долго терпела, испытующим взглядом сверлила Саске, но тому было по боку. — Учиха, я хочу быть уверенной, что ты знаешь что делаешь! — женщина не выдержала, повысила голос и устало стукнула ладонью по столу. Саске вздрогнул, моргнул и увидел раздраженное лицо Цунаде. — Да-да, нормально все, — отмахнулся, скрестил руки на груди и снова замолчал. Женщина с белокурыми волосами устало вздохнула, перевела взгляд на Сакуру, которая тоже о чем-то задумалась. Ну что за идиоты? Ни на кого нельзя положиться. *** «Сегодня ты мне не откажешь, Харуно! Мы идем развлекаться, собирайся, буду ждать тебя у подъезда в 21:30» Такое сообщение она получила в девять часов вечера. В девять! Через полчаса ей нужно быть собранной и готовой ко всему, что придумал этот взбалмошный Узумаки. Она не хотела никуда идти. Снова. Но обижать Наруто она не хотела еще больше. Поэтому, перебарывая свое унылое настроение, она начала собираться. Легкий макияж, который подчеркивал глаза, губы и выравнивал тон кожи. В этот раз она решила надеть свое самое любимое платье фасона беби долл цвета морской волны и милые босоножки. Весь ее внешний вид показывал, что Наруто ошибается и у нее все в жизни хорошо. Нацепить приветливую улыбочку на лицо и встретить Наруто, который радушно раскинул руки в сторону, намереваясь обнять свою любимую подругу. Милый Узумаки был уже под алкоголем, его глаза светились бесконечной радостью и счастьем. Галантно распахнул дверь такси перед Сакурой и уселся рядом с ней. — Куда мы едем? — Скоро узнаешь все, милая, — загадочно улыбнулся Наруто и закинул свою руку на ее плечо. Неизвестность не пугала Сакуру — она во всем могла довериться Наруто. И сейчас доверяла ему, поэтому вполне спокойно расслабилась в его дружеских объятиях, пока тот о чем-то увлеченно рассказывал. Его голос успокаивал, заставлял забыть обо всех своих проблемах. Просто жить. В кои-то веки в ее голове не вертелся Учиха. Она просто наслаждалась видом вечернего города, фонари задорно мелькали, удаляясь, потому что машина ехала довольно быстро. Узумаки был одет стильно, но не строго — рубашка в клетку, темно-синие джинсы, слегка зауженные к низу и кроссовки известной фирмы дополняли образ мажора. Из кармана он выудил фляжку, открутил крышечку и пригубил немного, затем предложил Сакуре, но с таким выражением лица, что у нее не оставалось выбора — пришлось выпить. К черту. Пришло время расслабиться. В конце концов, когда она нормально отдыхала? Когда она в последний раз зажигала с Узумаки так, что на утро раскалывалась голова, дико сушило, и от танцев болели ноги? Давно. Еще до перевода в этот университет. Ведь в последнее время столько всего навалилось на ее хрупкие плечи. Пришло время уйти в отрыв с этим неугомонным парнишкой! Сакура и заметить не успела, как они приехали на то загадочное место, про которое Наруто не хотел говорить. О, это был тот самый клуб, в котором они в первый раз вместе напились. Узумаки определенно знал, что сейчас ей нужно. Возле клуба было очень людно. Кто-то пытался пройти внутрь и ждал очередь, кто-то просто стоял курил, кто-то вышел подышать, явно запыхавшись от танцев. Музыка играла настолько громко, что было слышно на улице. Вся эта атмосфера манила, зазывала поскорее оказаться там в самом эпицентре всеобщего веселья. Завидев, как глаза подруги засветились, Узумаки широко улыбнулся. Наконец-то, Харуно, пора бы вернуть тебя к жизни. Охранник был хорошим знакомым Узумаки — конечно, столько раз сюда заваливался, что тут все стали как родные, поэтому ребята прошли без очереди и сразу же погрузились в мир, где есть только радость, алкоголь и танцы. Узумаки уже засматривался на какую-то аппетитную попку, пока Сакура нагло не оттащила его к барной стойке. Приходилось кричать, чтобы донести до его пьяного мозга какую-либо информацию. Сакура сказала ему не терять шанс и найти девушку своей мечты, а сама крутанулась на стуле и встретилась с барменом лицом к лицу. Симпатичный молодой человек задорно улыбался, ловко вертел две бутылки в руках. — Чего желает дама? — громко, так чтобы было слышно, поинтересовался загорелый и татуированный бармен. — Чего-нибудь покрепче, преследую желание напиться, — она улыбнулась, и оглядела толпу танцующих, пытаясь найти Наруто. Так как на нем не было светлых вещей — ищи свищи. Зато Харуно было легко найти. Ее платье светилось под ультрафиолетом. Бармен быстро оформил заказ, ловко подвинув к девушке стакан, который был наполнен виски и колой. Неплохое сочетание. Но так как Сакура преследовала цель «напиться в дровишки», то она быстро выпила этот «легкий» коктейль и попросила повторить, только уже без колы. — Разбитое сердце? — О, что-то вроде этого, — хмыкнула и залпом выпила содержимое, которое мгновенно обожгло горло и оставило неприятное послевкусие. Бармен, завидев, как тяжело идет девушке этот крепкий напиток, улыбнулся и налил в стакан сок, чтобы было чем запить. Вечер проходил мирно и спокойно, Сакура даже пару раз успела увидеть, как Узумаки страстно целуется с какой-то шатенкой. Хмельная улыбка растянула ее губы, и она развернулась обратно к бармену, чтобы заказать еще что-нибудь, но тут на ее плечи опустились чьи-то руки. Она вздрогнула, нахмурившись, уже хотела сказать что-то хамоватое и резкое, чтобы незнакомец отошел, но повернув голову, она увидела Дейдару, который во все свои зубы улыбался. — О, — лишь вырвалось у нее. — Я так и знал, что Наруто ничего тебе про нас не скажет, — наклонился, громко кричит ей на ухо так, что она выхватывает лишь несколько фраз, но суть понимает. Пальцем ткнула в меню, показывая бармену налить текилы и полностью обернулась к Дейдаре. Тот старательно о чем-то вещал, но невозможно было расслышать слов, поэтому приходилось постоянно переспрашивать, что не сильно облегчало задачу. Сакура начинала раздражаться. Музыка была слишком громкой. Выудив кошелек из сумки, она положила на барную стойку деньги, залпом выпила текилу и сразу же закусила лимоном. Дейдара опять хотел что-то сказать, но бросив эту затею, он взял ее за руку и повел куда-то. Протискиваясь сквозь толпу, он определенно знал, куда вел ее. И какого было ее удивление, когда она увидела большую и шумную компанию ребят на втором этаже, где было немного потише. Конан сидела на коленях у Яхико, который шептал что-то той на ухо, из-за чего ее щеки окрасились в алый цвет, Сасори с видом эстета культурно выпивал какой-то напиток, остальные ребята дебошили на тему: кто больше выпьет. На большом диване сидел Саске, восседая будто бы король, покуривал кальян и с очень важным видом выпускал дым. Красив, как всегда. Сердце на секунду сжалось, но она сразу же отвела взгляд от его «важной» персоны. Просто не смотри на него. На горизонте появился Итачи с двумя бутылками алкоголя. О, похоже, не только Сакура планировала сегодня напиться. Но какой повод был у ребят? Скорее всего, они просто решили отдохнуть. Старший Учиха поставил на стол бутылки, приветливо улыбнулся розоволосой и заключил ее в свои объятия. Нежность — это Учиха Итачи. Его прикосновения были такими нежными, аккуратными, заботливыми, что Сакура невольно проникалась им. Это был не Саске. Грубый, резкий, взбалмошный. Такой контраст между этими братьями она ощутила впервые. Что было хорошо, так это то, что младший ее игнорировал. И она благодарила всех богов за это. Она бы не выдержала. Сломалась бы, прям здесь и сейчас. Опозорилась бы, разбилась. Она и так разбита. И все потому что он такой жестокий. Невыносимо жестокий человек. Беспощадный. С каждым днем дышать становиться тяжелее. С каждым днем грусть, тоска и боль поглощают с головой. Зачем ты делаешь это со мной? Почему я чувствую это? «Это» — то, что меня разрушает. «Это» — нельзя описать словами. Такого слова еще не придумали. Но с каждым днем это болит все сильнее и сильнее. Улыбаться, непринужденно разговаривать — это выходит на автомате. И лишь Итачи, кажется, понимает. Видит насквозь. И в этот момент, когда он ловит взгляд ее изумрудных глаз, его охватывает злость. К себе, к Саске, к ней. Потому что в ней всего было слишком. Итачи чувствовал слишком много Саске. Глубоко в ней. Там, где — он был уверен — быстро бьется ее сердце, которое набатом повторяло его имя. Саске. Саске. Саске. Он будто бы слышал это сам лично. И от этого становилось мерзко. Саске его брат. Да, он должен желать ему только самого лучшего. Но его глупый брат уже выбрал свой путь в жизни. В будущем он женится. И это будет не Сакура. Не эта милая девушка. И от этого чувства он разрывался — он был рад, что это будет не она. Она слишком хороша. Но стоило ему лишь представить, что у Саске получится превратить ее в пыль, как гнев просыпался в его теле. Будоражил, заставлял сжимать кулаки, сжимать до боли челюсть, лишь бы он смог контролировать это безумие. Потому что если бы не мог — от Саске сейчас ничего не осталось. А Саске смотрит на него, с вызовом, гордо задирая острый подбородок, пробираясь в его душу. Скручивая внутренние органы. Как будто он уже победил. Забрал ее, сделал своей, сломал и выбросил. Как будто он знает, что так и будет. Будто бы он… хочет этого. А в его вечнохолодных глазах плещется темное удовольствие. Будто бы Саске знал то, о чем Итачи было неизвестно. Но так и было. Саске действительно знал. Прокручивал тот самый момент в своей голове снова и снова. Сходил с ума, под музыку, которую исполняли демоны в его голове. И ему это нравилось. Растягивал момент, смаковал его, пережевывал, удовлетворяясь воспоминаниями, которые пропахли запахом ее шампуня. Чем-то сладким, но не приторным, с приятной горчинкой, которая пробиралась в легкие, приятно щекоча все внутри. Итачи легко обнимает ее за плечо, притягивая к себе, обращая на себя внимание. Саске усмехается, пожирая это касание взглядом, следит, как его руки крепко держат ее. А она не сопротивляется, расслабляется, сжимает его руку. Ну же, Харуно, ты же не чувствуешь с ним и толики того, что чувствовала со мной? Покажи мне свои глаза. Взгляни на меня. Я хочу видеть в них боль. Потому что невозможно быть такой наивной дурой. Спускайся с небес на землю, тут все люди циничные лицемерные мрази. Просто кто-то не стесняется это показывать. Я буду почестнее некоторых, потому что такой, какой есть. Он действительно так думал, несмотря на то, что в его арсенале было огромное количество масок. Несмотря на то, что даже друзья считали его скрытным человеком, который очень редко показывал свои истинные чувства. — Всегда хотела тебе сказать, Итачи, тебе очень идут очки. Она улыбалась ему. Гребаному Итачи. Так, что у Саске начинала кипеть кровь. А старший брат, будто бы сопливый мальчишка, покраснел, погладил ее по руке и поблагодарил. Теперь будет всегда носить эти сраные очки, лишь бы угодить ей. Лишь бы нравиться ей. Что ты чувствуешь к ней, Итачи? Что ты чувствуешь, когда обнимаешь ее? Когда понимаешь, что тебе можно ее обнимать? Ты чувствуешь то же самое, что и я? Тоже сходишь с ума? Тоже хочешь ее так же сильно, как и я? Черт возьми, противно наблюдать. Откидывает кальянную трубку на стол, встает, расправляя складки на брюках, залпом выпивает какой-то крепкий напиток и с громким стуком ставит стакан на стол. Уходит. Ему сейчас нужно что-то покрепче кальяна, потому что в груди пустота разрастается с геометрической прогрессией. Этого не должно происходить. А Сакура, после того, как Учиха ушел, расслабляется. Наконец-то, он не сдерживает ее одним своим взглядом. Теперь она смеется искренне, более расковано, выпивает вместе со всеми и даже соглашается попеть в караоке. Итачи сам не сдерживается — улыбается, словно влюбленный мальчишка, наблюдая, как она расцветает на глазах. А когда они дуэтом с Конан исполняли песню, у него бежали мурашки от ее голоса. От ее эмоций, которые она переживала и вкладывала в песню. Да, у нее не было вокального образования, многие ноты она не тянула, но ее подача заставила всех изумленно замереть и слушать. Она светилась. Действительно отдых пошел ей на пользу, она выглядела счастливой. Когда Наруто, спустя продолжительно время вернулся в компанию, то был встречен жаркими и радостными объятиями. Этот беззаботный вечер оставил очень приятный отпечаток. Смешные танцы, глупые фотографии, забавный дуэт в караоке, море счастливых улыбок — все это заставило почувствовать в полной мере любовь к жизни. Впервые за долгое время любовь не к Саске — разрушающую, а к жизни — спасительную, светлую, притягательную. И уже прощаясь возле своего подъезда с ребятами, слезы радости навернулись на глаза. Она крепко обняла Узумаки, вкладывая в эти объятия все свое счастье. Затем, приподнялась на носочки, крепко обняла Итачи, вкладывая в эти объятия всю свою благодарность этому светлому человеку. Не нужно слов. Все и так понятно. Сегодня она заснет с самой счастливой улыбкой на лице. Сегодня Итачи всю ночь будет о ней. Сегодня Саске не уснет.