Снайпер на льду

      Так вот какой ты. Аэропорт… Место, о котором я лишь по телевизору слышал. Такой огромный, что, кажется, тут можно потеряться и стоя на одном месте. Просто невероятно много пространства с огромным количеством людей. Наверно со стороны моё восхищение кажется забавным, но я ведь практически никуда из дому не выходил, о посещении подобных мест уж и молчу. Первая моя мысль об аэропорте была, конечно, связанна с его габаритами. Но дальше меня удивила стеклянная крыша, сквозь которую можно было любоваться небом. Ну, правда сейчас на небе можно было наблюдать только плотную пелену бледно-сизых облаков, облепивших небосвод подобно туману. Но вернемся с небес на землю нашу родненькую, откуда мы зачем-то должны улететь. Я с опаской посмотрел на Дэйчи-сана, в рукав которого вцепился мертвой хваткой. Не знаю даже от чего точно — от страха грядущего или боязни, что я здесь потеряюсь. Наблюдательный брат наверняка заметил мой бегающий взгляд, рассеянность и поспешил вновь меня поразить своими действиями. Дэйчи внезапно перехватил меня двумя руками и ловко «закинул» на свои широкие плечи. От неожиданности у меня дыхание сперло, а когда до меня наконец-то дошло происходящее, то я был готов чуть ли не завизжать. Не от восторга, но от волнения и легкого чувства головокружения. Но то было в первые десять секунд. Почти сразу шок сменился дикой радостью. Сегодняшний день определенно самый счастливый в моей жизни. Я всегда мечтал вырваться из оков того замкнутого серого круга своих постоянных мыслей. И раньше я пытался это сделать, взлететь с помощью катания по льду. Однако теперь понимаю, что-то были лишь забавы. Я освобождался на короткое время, исключительно на тот момент, пока мои ноги касаются ледяной глади катка. Но сейчас я чувствую, как всё меняется! Теперь всё будет иначе, я взлечу и больше никогда не упаду! Я чувствую, что это только начало моего большого путешествия. А стартом послужило такое немногое, но такое весомое. Всего лишь чистая, искренняя улыбка. И сейчас я хоть не много, да стал морально выше, а физически так вообще смотрел на макушки других людей. Ах, как же это чудно — смотреть сверху вниз, когда сам всегда был внизу. Внизу всего. Помните, я говорил, что в будущем видел себя как асфальт, о который вытирают ноги? Теперь я уже и не знаю, что со мной будет позже. И это забавно, ибо меня даже никогда на плечах не носили. Какой интересный день сегодня свершился, и вечер наверняка таит в себе еще больше всего.       Я крепко держался за воротник брата — всё-таки мне было довольно странно сидеть у кого-то на плечах. А Дэйчи был само спокойствие, безмятежно улыбаясь, бодрым шагом целенаправленно шел вперед. Мне оставалось лишь крепко держаться и поглядывать на окружающий народ. Разные одежды, стили, люди разных республик и национальностей. Неужели мир действительно так огромен, как о нём говорят? Неужели Япония — лишь очень маленькая его часть? Во мне постепенно стало накалывать желание повидать как можно больше, а знание, что я уже куда-то отправляюсь, будоражило детское воображение. Подозрительно яркие фантазии о далеких странах тут же начали заполнять голову, а глаза высматривали лица приезжих и уезжающих. Большинство, конечно, были японцами, но были и иные. Высокие, даже выше Дэйчи-сана, с кудрявыми, черными волосами и темной кожей мужчины наверняка были бы хороши в спорте — вон какой рост, и какие длинные руки. Они были заметны издалека, а вот еще среди японцев и китайцев было много людей из, как я знаю, России и Америки. Они ярко выделялись и лицами, и вообще всем внешним видом. Особенно дети и подростки — одетые в такие яркие вещи, ведущие себя так громко. Но мы идем дальше, ни на ком не задерживаясь и нигде не останавливаясь. Вижу впереди «преграду» из столпотворения людей, примостившихся у каких-то неизвестных мне крупных механизмов. Это было чем-то похоже на коробку, от которой отходят две бегущие дорожки. Те, кто уезжали из Кюсю, клали свои сумки на самодвижущуюся дорожку с нашей стороны, и та утаскивала поклажу в нутро коробки. Интересно, что это такое и вообще зачем?       А Дэйчи тем временем проворно подхватил меня и аккуратно поставил на пол. Мы находились в хвосте короткой очереди перед этой загадочной машиной, назначение коей пока что - загадка. В очереди царила небольшая суета: мужчины поднимали тяжеленные чемоданы и сумки, погружая их на дорожки, женщины и дети следом все туда же укладывали сумки и рюкзаки. Перед нами было еще человек 7 и от постепенно накатывающей скуки я начал разглядывать впереди стоящего мужчину. Он был одет просто: в черное пальто и грязно-серые брюки. Однако сильно выделялась пестревшая всеми цветами шапка, натянутая по самые уши на голову. Мужчина был с двумя детьми, возможно, еще младше меня. Дети, два мальчика, все время баловались, толкая друг дружку и натыкаясь на других стоящих в очереди. Мужчина в пестрой шапочке, по всей видимости отец, их постоянно одергивал, наставлял вести себя тише. Один раз даже на меня указал рукой — не в пример-ли? Ну, я и в правду стоял тихонько-тихонько, но когда все трое посмотрели на меня, то опасливо скрылся за Дэйчи. Возможно из-за того, что я впервые находился в столь многолюдном месте, во мне обострилось недоверие ко всему и вся. Лишь в старшем брате я видел защиту, да такую, что всем крепостям на зависть.       Отвлекшись на рассматривание этой семейки, а после скрытие себя за ногой «защитника», я не заметил кое-чего в этой очереди. А заметил только после того, как моей ладони коснулось что-то влажное и холодное. Без всяких задних мыслей я сначала одернул руку, а затем чуть-ли не отпрыгнул в сторону — лишь после этих предохранительных действий я заоглядывался. Впрочем, сильно вертеть головой не пришлось. Прямо передо мной стояла огромная, (вспомните, мне тогда было всего семь) овчарка. Она с уставшим, но очень спокойным видом смотрела нам меня своими красивыми, карими глазами. Лохматый хвост еле заметно вилял из стороны в сторону. На овчарке, что уже деловито обнюхивала мою куртку, была накидка и широкий кожаный ошейник. Собака сразу показалась мне дружелюбной, хоть ее внимание долго на мне не задержалось. У этой овчарки еще наверняка много работы, потому она не могла позволить надолго останавливаться около каждого человека. Правда вскоре ко мне подошел другой пес — немного выше, явно другой породы, с черными пятнами на морде и рыжеватой шерстью. Но на спине его красовалась все та же накидка, да и ошейник был тот же. Но хоть этот пес и выглядел немного мощнее предыдущей овчарки, я не стал его опасаться. Этот долговязый рыжий зверь так же знал свою работу, и, наскоро обнюхав мои руки, перешел на обследование рук Дэйчи. Брат был вовсе не против — он даже проявил дружелюбие по отношению к собачьей персоне и погладил пса по голове. Не думаю, что пес был от этого в щенячьем восторге, но и против явно не был.       Вскоре после того, как хвостатые работники аэропорта удалились проверять людей уже позади нас (очередь то хоть и уменьшается, но и тут же увеличивается), мы с Дэйчи-саном оказались у этой странной машины, что я приметил ранее. Следуя примеру людей впереди и ободряющим взглядам брата, я все равно с опаской положил свой полупустой ранец на дорожку. Дэйчи уложил свой рюкзак (он был заметно побольше моего) чуть погодя. Я с любопытством наблюдал, как наши с братом вещи уползают за синий полог, внутрь загадочного ящика. Интересно все-таки, что это за штука и зачем вообще все эти процедуры? — Юри-чан, у тебя есть какие-нибудь металлические вещи с собой? — внезапно обратился ко мне Дэйчи, что-то попутно выкладывая в пластмассовый ящичек.        Я был немного обескуражен, но тем не менее рассеянно покачал головой. Откуда бы у меня было что-либо подобное? А вот у самого Дэйчи похоже было много таких вещей. Брат обыскивал все свои карманы, вытаскивал телефоны (я насчитал, по меньшей мере, три), какие-то папки и прочее мне непонятное, и клал в ящичек. Тот уплыл вслед за рюкзаками, оставив меня в ещё большем недоумении. Я окидывал любопытными и удивленными взглядами, как дорожку, что продолжала нагружаться чемоданами, сумками и пластмассовыми ящичками с телефонами, планшетами и прочими гаджетами, так и брата. Честно сказать, я теперь вообще не знал что делать. Чуть дальше, чем дорожка, были громоздкие железные арки, поставленные вплотную друг к другу. То есть идти дальше можно было лишь пройдя сквозь эти арки. Я все больше стал не понимать аэропорт и его странные порядки. А еще было странно то, что лишь я один выглядел таким нервным и в корне ничего не понимающим. Я искренне надеюсь, что позже Дэйчи мне всё объяснит. Если нет, то я буду настаивать на этом (главное, знать во всем меру).       Дэйчи неожиданно подтолкнул, легонько, еле ощутимо, меня к ближней арке. Но я не двинулся с места, вновь выказывая сомнение. Как и тогда, на крыльце, когда не мог решиться следовать за братом. Тогда он мне улыбнулся, но что будет сейчас? Вы не подумайте, что я испытываю судьбу или просто обнаглел. Нет, мне тогда действительно было страшно. У меня возникло ощущение, будто эти арки (господи, как я их тогда испугался то) отделяют мой обычный мир от того, что ждет впереди. Я не знал ничего о том, что мне предстоит. И это внушало ужас, заставляло трепетать решимость идти вперед. Я снова вошел в тусклый круг мыслей, запугивая самого себя все больше и больше. Наверно это отразилось и на лице, так как Дэйчи перестал простодушно улыбаться и присел около меня на корточки. Я поджал губы и рассеянно взглянул в лицо брата, в темные, глубокие глаза. Дэйчи положил ладони мне на плечи и ободряюще взглянул, вновь улыбнувшись. Но не просто растянув губы в улыбке, а улыбнувшись так, как улыбнулся тогда. И снова эта улыбка придала мне уверенности, как в тот раз. Я моментально почувствовал, как силы и бодрость начали растекаться по телу, к щекам прилила кровь, страх отступал все дальше и дальше, постепенно сходя на нет. Мое доверие к этому человеку возросло еще более, чем было. Впредь я не позволю себе больше сомневаться. По крайней мере, в решениях брата, а иначе я предам его доверие к себе. Вновь взглянув на Дэйчи, — улыбка того стала более лучистой, он уверенно кивнул мне — я всё же сделал шаг по направлению к этим загадочным аркам. Громадины по сравнению со мной. Железные неприступные громадины. Еще шаг, и еще. Я все ближе к этой границе, что-то непременно делящей. Вот только я пока еще до конца не определился, что же она все же делит.       Спокойно, Юри, успокой сердцебиение и умерь шаг. Так я внутренне всеми силами заставлял себя не пустится на бег, проскочив сквозь эту арку. И, хоть я все же сдержался, под этими железными сводами прошел очень быстро, видно пытаясь «остаться незамеченным». Оказавшись по другую сторону арки я, отдышавшись от только что пережитого стресса, встал около другой дорожки, что вывозила вещи из коробки. Дэйчи-сан прошел под аркой с более чем непринужденным видом. Забавно, и чего я так переживал то? Глупый Юри, трусишка.       Тем не менее, но мы пошли дальше, по длинному и широкому светлому коридору. Забыв тот, сейчас казалось бы, забавный страх, я шел вперед, ведомый надежным старшим братом. Аэропорт действительно оказался огромным. Я бы вовсе не удивился, если бы оказалось, что самолеты садятся прямо сюда или хотя бы на крышу. Хотя сам понимаю, что это мало вероятно, ведь самолет должно быть еще более огромная конструкция. Ох, вновь это мое детское любопытство, как я его люблю. Оно способно моментально отвлечь меня от действительных проблем, запутывая в смешных вопросах, на которые немедленно нужно узнать ответ. Однако я не буду спрашивать, а иначе покажусь совершенно глупым. Так ведь? Не хочу позориться перед ним, лучше задам вопросы более нормальные. Конечно, они касаются тех странных процедур и железной арки. Я и сейчас считаю, что это пустая трата времени, ведь с рюкзаками ровным счетом ничего не случилось. Они совершенно не изменились, содержимое так же осталось на своих местах - я все проверил пока брат складывал свои вещи обратно по карманам пальто. Рюкзаки и электронная техника Дэйчи-сана просто прокатились через всё больше терзающий неизвестнотью «тоннель» и выкатились с другой стороны. Всё больше не понимаю, зачем было потрачено столько моих и без того бедных нервов перед этой аркой. Но ладно, подожду еще более удобного момента, а то спрашивать на ходу неудобно и нетактично. А то еще отвлеку Дэйчи, и он собьется с курса, а потеряться здесь раз плюнуть!

***

      Прошло еще минут 7 нашего плутания по коридорам этого огромного сооружения из бетона и стали. Я заметно устал, уже еле плёлся позади своего провожатого, отдуваясь, и то и дело сменяя шаг на бег. Дэйчи высокий, долговязый и идет в своем обычном ритме — не думаю, что он может ходить медленнее. Но вот проблема в том, что один его шаг на мои три приходится, и это не особенно удобно для меня. Я уже готов практически виснуть на рукаве брата, за который схватился довольно давно, дабы не отстать или потеряться. Дэйчи-сан и вправду был сильно сосредоточен на маршруте, видно давно в аэропортах не был. Надеюсь, он обо мне не забыл, а то это окажется весьма прискорбной новостью для меня.       Но вот, нежданно мы вышли в большой зал, располагавшийся на втором или третьем этаже (я немного потерял счет этажей, не придирайтесь). Зал был весь уставлен металлическими стульями, обращенными к западному окну во всю стену. Удивительно, но здесь было очень мало народа. На стене я приметил крупное черное табло, где зелеными цифрами и буквами были указаны рейсы, время, даты… Не буду лукавить, я там вообще нечего не понял, и от угла наклона головы так ничего и не изменилось. Я шел ровно за Дэйчи, все так же сжимая пальцами край рукава его пальто, но попутно осматриваясь. Людей в, как я понял, зале ожидания было действительно совсем немного — пару человек там, сям и маленькая группа у окна, вот и все пассажиры.       Дэйчи тем временем испустил короткий выдох и опустился на холодный стул примерно в середине ряда. Я чуть было не пошел дальше, завитав в облаках, и ненароком отпустив своего проводника. — Оф… — наконец-то расслабленно выдохнул я, забираясь на соседний к брату стул. Дэйчи, опрокинув голову к застекленному потолку, видимо что-то напряженно обдумывал. Я решил, что пора задать свои детские вопросы, хоть мне жутко и не хотелось мешать мыслительному процессу брата. — Дэйчи-сан… — робко позвал я, аккуратно пытаясь обратить на себя внимание взрослого.        Дэйчи быстро среагировал, повернувшись ко мне со своей яркой улыбкой. Задумчивость с его лица сдуло, будто и не было, а глаза сейчас казались куда светлее, чем при первой встрече. Теперь цветом они были похожи не на кофейную гущу, а на какао. Или то же кофе, но с молоком. Щеки поддернула краска, я не знал как продолжить начатое. Ведь, по сути, я вообще вопросы никогда не задавал, лишь только в раннем детстве, но и на те мне, ясное дело, не отвечали. А сейчас столько внимания, да и всего лишь моей скромной персоне! Я почувствовал себя артистом на своем первом соло-выступлении. И сразу же так велико стало желание сказать «Да нет, ничего, забудь», но я вовсе не хочу вновь все портить. Потому я глубоко вздохнул и внимательно посмотрел на брата. Тот еще ярче мне улыбнулся и ободряюще кивнул, дабы я продолжал. — Дэйчи-сан, а… — я запнулся, надул щеки, вновь не зная как продолжить. Но теперь во мне было уже больше решительности, потому я быстро сформулировал нужные слова в вопрос, — а что те машины делали? Зачем была нужна вся та морока с рюкзаками? - "И такая трепка моих нервишек" - уже мысленно прибавил я и широко раскрытыми глазами уставился на брата.       Наверно Дэйчи не ожидал такой твёрдости вопроса (конечно, я сам удивился, как решительно задал его), а потому слегка удивился. Но его лицо быстро вернуло себе прежнюю безмятежность. Он немного помолчал, наверняка обдумывая, как лучше будет сказать, чтобы я понял. — Эти машины, включая ту арку, под которой мы прошли, нужны для проверки и… безопасности всех пассажиров. Они так специально созданы, что могут просвечивать чемоданы, сумки, одежду и реагировать на металл. Если какая-нибудь подозрительная личность попытается провезти, к примеру, пистолет или запрещенные аппараты, то эти приборы подадут сигналы и ее задержат. Как-то так, — Дэйчи посмотрел на задумавшегося меня и неожиданно вновь взъерошил мне волосы. — Если у тебя будут еще вопросы, то не бойся, спрашивай. Я отвечу.       После этих слов у меня глаза сто пудов засияли, ибо, на самом деле, вопросы у меня возникают часто. Но я не задаю их, ведь родители, а тем более сестрица, отвечать не станут, что само собой разумеется. Но теперь есть человек, которому я могу задавать любые вопросы! Какое приятное чувство — знать, что тебя больше не будут игнорировать. Я вновь посмотрел на брата сияющими от счастья глазами и энергично кивнул, во весь рот улыбаясь. Я очень редко улыбаюсь, но сегодня так и хочется улыбаться, особенно тому, кто в ответ улыбается тебе.       Сегодня такой счастливый день — день рождение, мне исполнилось семь лет. Дата вовсе не круглая, обычно в этом возрасте дети идут в школы. Но меня ожидает нечто иное, чем простая жизнь первоклашки. И пусть я ухожу с насиженного места, однако лишь теперь начинается моя история. Кстати, насчет истории… Куда мы вообще летим? Про эти аппараты (мне до них уже и дела собственно нет, просто теперь я буду знать, зачем это) спросил, а куда мы направляемся — не додумался. Умник, блин.       На меня постепенно накатывает какая-то усталость, глаза слипаются. Странно, ведь только что я был полон энергии на всевозможные путешествия. Что же такое произошло? Засыпаю, ловлю себя на том, что клюю носом, покачивая головой. Нельзя спать, Юри! А то здесь останешься и вообще никуда не полетишь. Но как совладать с этой ужасной усталостью, что тяжким грузом обрушилась на голову, склоняя ее к плечу? Надо хотя бы спросить, куда мы летим, надо спросить у Дэйчи… — Дэйчи-сан, — медленно поднимая полузакрытые глаза на брата, обратился я. Тот, как и в прошлый раз быстро откликнулся. — А? — у него тоже сонный голос или мне уже кажется? — Куда мы летим? — брат почесал затылок и уставил взгляд куда-то в потолок. — В Америку. В Нью-Йорк, Юри, В Нью-Йорк…       И вправду, голос у него уставший, будто заспанный. Ну что ж, в Нью-Йорк, значит? Забавно, Америка… Это далеко, не правда ли? Очень интересно, но как хочется спать, глаза совсем не слушаются, силы вовсе покидают. Дэйчи-сан, разбуди меня, пожалуйста, когда надо будет. Я бы сказал это в слух, но не стал. Все равно разбудит ведь, я знаю… С этой мыслью я отключился окончательно, уставший не столько от позднего часа, сколько от пережитого. А ведь сколько еще предстоит впереди…       Легкий, мягкий свет ненавязчиво бьет в закрытые глаза. В уши отдаётся гул улицы, вопли автомобильного гудка. Это было не похоже на обычное утро в Хасэцу… Там утро всегда тихое, с улицы не отдается посторонних шумов, а первое, что я видел проснувшись — зелёные обои. Здесь же, когда я открыл глаза, окончательно пробуждаясь, взору предстало сиденье водительского кресла. Стойте, погодите, где я вообще? Если на то пошло, то я и не должен быть в Хасэцу, я должен был быть в аэропорту, с Дэйчи-саном! Я… Я уснул в зале ожидания... Я поднялся в сидячее положение и настороженно огляделся, стараясь быть незаметным для зеркала заднего вида. Судя по всему, я нахожусь на заднем сиденье легкового автомобиля, где, ко всему неизвестному, сильно пахнет перегаром, аж глаза щиплет. Потирая все ещё сонные глаза рукой, я внимательно осматриваю водителя. Да, прицепиться тут есть к чему, но даже перечислять нет смысла. В двух словах: таксист-курильщик. В зубах жеваная сигарета, глаза смотрят вяло, на подбородке и скулах недельная щетина; от одежды так и разит дымом и машинным маслом. В общем, ничем не привлекательная внешность, да и по выражению лица машинист особенно мил не был. Я не особенно хотел, чтобы этот мужчина меня заметил, но как назло он тут же повернул зеркало заднего вида на меня. — Хы, малец Ваш проснулся, — грубым, тяжелым голосом сообщил мужчина, чуть повернув голову влево. У меня внезапно сердце в пятки ушло, я был как всегда готов к худшему и хоть безропотно доверяю брату, всегда ожидаю самого пессимистичного для меня оборота. Однако, еще больше было мое облегчение, когда с переднего места подле таксиста ко мне обернулся Дэйчи. — О, Юри-чан! Прости за то, что не разбудил, но ты так сладко спал, что я не решился тревожить тебя, — с озорной улыбкой ответил Дэйчи-сан, неосознанно вводя меня в еще большее заблуждение. Поняв мое недоумение, старший брат слегка прыснул со смеха (а он, оказывается, юморной парень!) и с еще более забавой на лице добавил. — Мы в Нью-Йорке, Юри.       Меня пробрал легкий холодок от услышанного. Чуть позже я так же, как и Дэйчи, буду радоваться близости моего нового дома, но сейчас я лишь испугался. Всё прошло слишком быстро. Не помню ни посадки, ни самолета… Подождите, мне надо все обдумать! Мне нужно еще по двадцать пятому кругу уничтожить свою самооценку, на ромашке погадать «все будет хорошо или я умру молодым» и сходить в храм! Смешно, не правда ли? Вот и я так подумал, а потому не стал долго горевать над тем, что до этапа «новая жизнь» осталось совсем немножко. Хотя я все же капельку огорчился, что проспал первый в своей жизни полет на самолете. Ну да ладно, буду смотреть объективней. Меньше переживаний, больше фантазий. Какой он — мой новый дом? Вряд ли хоромы и сады с бассейнами, но почему бы не уютный частный двухэтажный домик? И какие у меня будут опекуны? Хорошо бы, чтобы были добрые. И ещё было бы чудно, если бы у них дома жил какой-то зверёк. Ведь звери делают людей счастливыми, как я слышал. У нас в Хосэцу только голуби да ласточки селились под крышами, но и то их сестра все время шугала — ненавидит пернатых. Да она вообще в принципе всех ненавидит. Так да, я остановился на опекунах. Действительно, с какими людьми я буду жить в будущем? Наверно это какая-нибудь любящая, молодая пара, или наоборот — двое пожилых господ, что не прочь были бы воспитать себе приемника. Я невольно улыбался, представляя себе добрые лица своих новых родителей. Представляя красивый и добрый дом с покатой крышей и деревянным крыльцом. На крыльце лежит, посапывает старый пёс-великан, ростом в два раза с меня, но добрый, как плюшевый. Вот вижу, как сидит на крыльце молодая девушка, читает книгу в тени. И как я играю с отцом в саду, за что на нас недовольно ворчит пес. Нет, кажется, я просто задремал. Я до сих пор в дороге, лежу на заднем сиденье такси, уперев беглый взгляд в тусклый и местами ободранный потолок. Спиной чувствую неровности дороги, из-за которых возникает ощущение укачивания. Но как бы вновь не был пленителен соблазн сна, я не уснул. Просто не мог. Я вновь ударился в грезы, вплоть до нашей остановки.       Пока Дэйчи расплачивался с шофером и выпускал меня из машины, я в окно наблюдал открывшийся мне чудный вид. В Америке тоже была зима, но в отличии от Японии, здесь она была более… чистая? Машина остановилась перед входом в огромный парк и уже отсюда я мог видеть, что там всё белым бело. Снег не валил хлопьями, в него не были погружены по самую крышу машины. Но он покрывал всё… Каждое дерево, каждый квадратный сантиметр земли. Когда меня выпустили из такси, я сразу почувствовал холод. Для конца ноября в Нью-Йорке я был одет слишком легко, все равно, что вообще без куртки вышел. На меня посягнуло желание вернуться обратно в тепло машины, но когда я развернулся, то понял, что такси уже уехало. Правильно, высадил нас, получил заработок и уехал дальше по своим делам, чего ему еще рассусоливать то. Хо-о-о-о-лодно, очень холодно… Я обнял себя руками, пытаясь получить хоть чуть-чуть больше тепла. От Дэйчи это конечно же не укрылось, и он с задумчивым видом стал рыться у себя в рюкзаке. Я с удивлением и любопытством наблюдал за тем, как на снег вылетают разные вещи — от ручек и до гэта. И вот уже мне на голову полетел… плед? Плед. Нет, я в общем-то, уже не удивляюсь странным поступкам со стороны старшего брата, но запульнуть в меня пледом — это забавно. Я, уже красный от мороза, поспешно начал кутаться в клетчатый плед, чувствуя явный приток тепла. Выглядел я, наверно, смешно — тогда в росте я был метр с кепкой, а плед оказался весьма огромный. И мне пришлось прилично времени убить, дабы как следует накрутить на себя все это величие ткани. Да и то, когда я уже решил, что с этим «одеянием» покончено, и решил пройтись, то чуть не наступил на образовавшийся клетчатый хвост. Я был готов фыркать от негодования, но тут мне вновь пришел на помощь Дэйчи. Похоже, ему было весьма забавно наблюдать за этой картиной мучения с покрывалом, ибо на лице его то и дело возникал смешок — верно вспоминает, что он, как и я, путался в пледе. Однако недолго он усмехался. Прошла минута, три, пять, но даже Дэйчи-сан так и не смог как следует завязать на мне огромный пледище и в итоге махнул на это дело рукой, снова взял меня на плечи и уверенным шагом направился вглубь парка. Пледовый хвост, который так никуда и не делся, теперь спокойно лежал на спине брата, колыхаясь, когда тот ускорял шаг. Вот сейчас я был даже очень благодарен размерам пледа и его «вредности». Может, я начинаю наглеть, не уверен, но мне безумно нравится созерцать мир вокруг с плеч Дэйчи.       Мы шли в спокойном молчании. Вернее, шёл Дэйчи, а я сидел на его плечах, грелся под клетчатым пледом и с превеликим любопытством наблюдал за всем, что попадалось на глаза. Когда я говорил, что этот парк весь покрыт снегом, то нисколько не преувеличивал. Снежная сказка — не знаю, как по-другому описать представший пейзаж. Тут все было так красиво, будто не тронуто людскими руками. Будто бы суета шумного города не касалась этого места, и оно было изолированно от выхлопных газов и вечной ругани улиц. Утром (я, честно, без понятия сколько сейчас времени, но утро явное) в парке народу крайне мало, что и вполне нормально. За все «прогулку» я насчитал не более десяти человек, да и то - либо матери с детьми, либо подростки, прогуливающие учебу, либо старички, сидящие на скамейках и кормящие вездесущих голубей. Голуби - они и в Африке голуби. Наверно.        В общем, в парке стояла сверкающая тишина. Вообще, тишину по смыслу странно называть «сверкающей», но снег так заманчиво сверкает под слабыми солнечными лучами, так сияет, будто бы можно услышать его блеск. Впрочем, я прекрасно могу слышать хруст снега под обувью Дэйчи, а это уже хоть как-то, но можно назвать звуком снега. Как бы странно то не звучало. Ну, ладно, про полную тишину я наврал. Помимо «звука снега» — то бишь, его хруста под ногами — в парке были хорошо слышны негромкие трели птиц. Я все поднимал и поднимал голову к деревьям, пытаясь разглядеть в темных ветвях и белых шапках хоть силуэт призрачных певцов. Из-за столь старательных попыток я даже разок чуть не чебурахнулся вместе с пледом. Благо у Дэйчи-сана потрясающая реакция и он вовремя нагнулся вперед, дабы я сокрушительно не грохнулся. Правда, он меня после этого чуть-чуть пожурил, по типу «надо быть более осторожным, так можно откуда угодно упасть», но я лишь улыбался на эти замечания. Я ведь понимаю, что брат не сердится, а лишь делает вид.       В скором времени мы вышли к искусственному озеру, чьи воды были скованы толстым льдом. На чуть более расчищенном от снега берегу возвышался красивого вида фонтан. Он был весьма большого размера площади и с искусно сделанной статуей ангела на возвышении. Когда фонтан заработает, здесь определенно будет очень красиво. Но сейчас он был отключен, а на статуе ангела виднелась высокая снежная шапка, что придавала его величественному виду некую комичность. Вокруг бассейна фонтана находилось несколько мило беседующих парочек и ходящий по бортику мужчина, на поводке держащий крупного пса. Постойте, знакомая порода! Очень похожую на эту собаку я встретил в аэропорту, она обнюхивала нас после дружелюбной овчарки. Что-то внутри меня сказало, что лучше не искать с этим псом знакомства. По крайней мере первая встреча с этой длиннолапой породой не показала, что её представители отличаются особым радушием.       Дэйчи ускорил шаг и явно направлялся прямо к этому мужчине с собакой. Он так быстро шел, что не будь я на его плечах, то наверно бы на бег сорвался. Я лишь удивлялся, искренне не понимая, чего так засуетился брат. — Уильям-сан! — еще из далека громко крикнул Дэйчи, привлекая к себе внимания собаки, а затем уже и ее хозяина. Я вжал голову в плечи, когда владелец пса пробежался по мне взглядом. Теперь уже и он двинулся по направлению к нам и совсем скоро Дэйчи с хозяином длинноногого пса дружелюбно улыбались друг другу и пожимали руки. Мне стало совсем не по себе, особенно когда моей персоной заинтересовался пес. Он так и подпрыгивал на задних лапах, смешно склоняя на бок голову, и то, и дело поворачивая темную морду ко мне. Я с испугом следил за каждым действием животного, ерзая на плечах Дэйчи взад и вперед. Тот, наверно, подумал, что мне охота слезть, и — о ужас! — спустил меня на снег. И тут-то ко мне подошла огромная собачина. Не подошла даже, а подпрыгнула, будто белка-переросток. Я был в ужасе от эдакого чуда, а потому первым моим намерением было убежать, спрятаться куда подальше. И что, вы думаете, я стал делать дальше? Разумеется, спасаться, бегая вокруг ног брата и хозяина собаки. Как ни странно, но плед мне вовсе не мешал. Сама же собака, к слову, посчитала мои действия очень забавными, а потому с превеликим удовольствием скакала за мной, бодро лая. Взрослые смеялись, наблюдая за нашими салками, а я начинал понимать, что «побег» и вправду превратился в игру. Потому что было очень легко понять намерения этого добродушного щенка (возможно это и не так, но по его поведению не могу сказать, что это взрослая собака). Он был мелким (ну, в сравнении с тем сторожем уж точно), веселым, шаловливым. Крупные черные уши, обычно стоящие торчком, немного загибались, от чего вид пса и «настроение» его мордахи становилось еще более игривым. Эти игры продолжались вплоть до того, как я был обманут собакой. Она выскочила не с той стороны, на которую я рассчитывал, и эффектно свалила меня с ног, при том стащив с меня шапку. Я постарался посмотреть на нового четвероногого друга как можно более скептически, но тогда у меня это получилось крайне смешно. Пес посчитал, что я просто кривляюсь, а потому деловито обошел меня, нюхая и зарываясь носом в волосы. Даже когда и поднялся и отряхивался от снега он продолжал меня обнюхивать, будто вспомнил, что должен был это сделать раньше и поспешно наверстывал упущенное. — Ее зовут Чико, и, как я вижу, вы уже подружились.       Я поспешно поднял голову, когда услышал приятный, но совершенно незнакомый голос. То говорил мужчина, владелец собаки. Он добро улыбался мне, отчего щеки мои вновь ярко зарделись. Я быстро поднял свою шапку и даже не отряхивая от снега, нахлобучил на голову, поспешно прячась за ногами Дэйчи и лишь чуть-чуть выглядывая. Еще поднимая шапку я задумался. Этот мужчина — Уильям-сан, да? — говорил на чистом японском, хотя судя по всему являлся американцем. И имя незнакомое, в то время как кличка собаки как раз японская. Чико — это же Стрела, да? То-то такая шустрая. Я снова взглянул на хозяина Чико (та сейчас игриво бодала меня в бок, но я всеми силами игнорировал ее). Мужчине было наверно лет 30-35, может ещё с маленьким хвостиком. Он выглядел осанисто, ростом точно с Дэйчи. Под пальто не видно, но наверно он и физически хорошо развит — по крайней мере на того таксиста явно не походил. Короткие взлохмаченные волосы цвета каштана. У Уильяма с Дэйчи-саном были схожие вкусы. Оба не любили шапки, но носили длинные пёстрые шарфы. Меня это немного забавляло, точно как и вездесущую Чико. Да, Уильям-сан прав, мне определенно нравится эта собака!       Еще какое-то время я наблюдал за взрослыми — взрослые наблюдали за мной, а настырная собака начала тянуть меня за рукава куртки, будто бы моля поиграть с ней. Я не мог противиться ей, но как только решил было возобновить прерванные салки, то встал, как громом пораженный от нагрянувшей догадки. Как я сразу не понял? Это же то самое, из-за чего я здесь! Это то самое, чего я ждал и боялся последние сутки. Я так заигрался с новым другом, что совершенно перестал соображать. Так что… неужели это все? Я растерянно взглянул поочередно на каждого взрослого. Все как-то притихли, даже Чико уселась подле и тихо скребла лапой за ухом. А я не понимал. Не понимал вплоть до того, как Дэйчи опустился передо мной на корточки. Сложно было понять, был он смущен или растерян. — Юри, ты же знаешь зачем мы приехали сюда? — тихо, с мягкой на губах начал он. Я медленно опустил голову и еле заметно кивнул. Я все понимаю, Дэйчи-сан, но… Но почему все случилось так быстро? Я еще не готов…       Дэйчи-сан тоже кивнул, все так же улыбаясь. Это была несколько не та улыбка, какую он мне подарил на крыльце нашего дома, в ней было больше грустного. Дэйчи понимал, что я уже обо всем догадался и наверно потому не стал говорить лишнего. Он просто подтянул меня к себе и крепко обнял. — Я… Я буду иногда заходить к вам пока нахожусь в Америке… — Дэйчи растерянно пытался меня подбодрить, но похоже подбадривать надо было его самого. Я отстранился от брата и искренне заулыбался, хоть в уголках глаз образовались маленькие капельки слез. — Дэйчи-сан, спасибо.       Я честно не умел и не знал, как подбадривать взрослых, но этот вариант был лучшим из того, что пришло в голову. Благодарность — это именно то, что я сейчас чувствовал. Я верю Дэйчи, а потому уверен, что этот человек, Уильям-сан, очень хороший. Ведь брат не отдал бы меня кому попало, да и Чико воспитанница Уильяма, а она очень счастливая, как ни погляди. Потому я просто счастлив и благодарен. Дэйчи был удивлен моими действиями и смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Но это продолжалось недолго. Вот на его лице вновь появилась добрая-добрая улыбка. Та самая улыбка, что заставляла и меня улыбаться во весь рот.       Дэйчи-сан поднялся, потрепал меня по голове и теперь уже взглянул на Уильяма. — Позаботьтесь о моем братишке, Уилл-сан, — улыбчиво сказал Дэйчи, переведя на меня взгляд. — Не беспокойся так, ведь ты же меня знаешь! — мужчина засмеялся, скребя в затылке, а когда успокоился, то тоже мягко улыбнулся Дэйчи. — Свидимся еще, не в последний раз болтаем.       На эти слова Дэйчи задумчиво покивал, а Уильям протянул мне руку. — Давай лапу, дружок, нам еще предстоит путь до дома.       Я во все глаза смотрел на протянутую мне крепкую руку и совсем несмело взялся за нее. Мы все втроем обменялись кивками и улыбками, будто все давно знали, что так и должно быть. Будто ничего существенного не изменилось. А затем разошлись, будто в море корабли, оставляя цепочки следов в белом снегу. За непоседливой Чико, что бежала рядом, оставались целые лабиринты следов, ибо та постоянно кружилась и скакала, как заяц.       Смотря на эту счастливую собаку я думал, что теперь все будет иначе. И радовался.

Я знаю, теперь все будет по другому.