Закаты, рассветы и авантюры

      Впервые за последние месяцы я проснулась не от холода или урчания в животе, а от того, что мне было одиноко. Мне потребовался год без Тей, чтобы свыкнуться с пустотой внутри, но пара часов в компании этого парнишки послужили затяжкой в жизни бросившего курить человека. Я уже забыла, каково это — близость чужого тела, забыла, что такое разговоры по душам, забыла подробности и прелести душевного тепла, но Уильям напомнил мне эти чувства.       А сейчас я просыпаюсь и не нахожу рядом не то что человека, которому доверилась в первые минуты знакомства, но и кота, который, к слову, только вчера разодрал парню штаны! Стоило уснуть, как они уже вместе от меня сбегают?       Я привстаю, куртка Уильяма спадает на пол. Он бы не ушёл без неё. Кот не ушёл бы без меня. Вдох. Пару секунд назад я убедила себя в том, что напрасно доверилась Блэку, что он ушёл, не оглянувшись. Выдох. Убедить себя в обратном гораздо сложнее. И пусть всё указывает на то, что он ещё в доме, разум найдёт к чему придраться.       Сверху раздаётся грохот и кошачий визг. Я решаюсь сходить и посмотреть, что же там происходит: встаю, накидывая поверх своей куртку парнишки, и поднимаюсь по предательски скрипящим ступеням. Минуя первый а затем и второй этаж, оказываюсь на чердаке. Холод. Через открытый люк, видимо, открывающий проход на крышу, сюда врывается прохладный ветер. К люку приставлена стремянка. Забравшись на крышу, я замечаю его силуэт и тихо подбираюсь к нему сзади. Всё так же молча всматриваюсь в горизонт, усаживаясь рядом и свешивая ноги. Невольно чувствуя себя рядом с ним маленькой девочкой, по-детски болтаю ими в воздухе, мечтая дотянуться до самой яркой звезды.       — Я не помешала? —тихо спрашиваю я, поворачиваясь к юноше лицом. Уильям вздрагивает, услышав рядом мой голос: погрузившись в собственные мысли, он не замечает моего приближения. А кот замечает: он в последний раз впивается коготками в колени парня, а потом переступает на мои ноги. Я осторожно поглаживаю его, получая в ответ довольное мурлыканье.       В руках Уильяма истёртый, зачитанный до дыр листок, который он, покраснев, спешит сразу же спрятать обратно в книжку, но он выскальзывает из его дрожащих рук, и едва не падает с крыши. Пока бумажка крутится в воздухе, а он пытается её поймать, я успеваю заглянуть в раскрывшийся блокнот. "Начинаю новую страницу", — всё, что я успеваю разобрать, прежде, чем Уильяму удаётся поймать едва не улетевший лист.       — Почему встала? — переводит тему он, бережно вкладывая листок в книгу. — Всё в порядке, Джесс? Ты дрожишь.       Он качает головой и, шутливо грозя пальцем, приобнимает меня. Улыбается. Его голос гораздо мягче, чем тот холодный и надменный, каким он был, когда мы встретились впервые. Казалось, что мы знаем друг друга очень давно.       — Просто не спится, к тому же, мне холодно, — шепчет девушка, прижимаясь к обнимающему её Уилу. — Ты тёплый.       — А знаешь, что ещё может согреть? — выдержав паузу, спрашивает он у меня. Не дожидаясь ответа, снимает с меня свою куртку и, копаясь во внутреннем кармане, продолжает. — Это было на крайний случай, но пусть сегодняшняя ночь станет им, потому что, эй, я уверен, больше мне эта вещь не понадобится, если я буду с тобой.       Ему удалось заинтриговать меня. Пока он достаёт из куртки какую-то флягу, я перебираю абсолютно всё, что можно было бы хранить "на самый крайний случай". Наркотики. Или настоящий фейерверк. Или плеер с почти разряженной батареей, но замечательным плейлистом.       Виски.       Фляга, которую он достал, наполнена виски. Он первый делает пару глотков. Передаёт мне. Я никогда до этого не пила ничего крепче вина. В другой ситуации я бы испугалась, но не сейчас. Я делаю глоток, а за ним ещё один. Мы пьём и поём какую-то знакомую нам двоим мелодию. Мы оба потеряны для мира, но найдены друг другом. А так ли важен мир вообще, стоит ли бояться быть потерянным для него? В одиночку — да. Но у нас есть мы, виски и старенький заброшенный домишко на отшибе города.       — Один глоток, — я уже люблю его эту заботу. Даже сейчас, когда мы опустошили половину бутылки, он шутливо ограничивает меня одним глотком. Что же, буду играть, но не по его правилам.       — Ладно, — чем больше я пью, тем меньше боюсь его. Да, я его боялась, ещё вчера боялась! Надо же, как время летит. Мы познакомились вчера! Я определённо сошла с ума. Совершенно. Но я не хочу останавливаться, поэтому делаю глоток. Один, как и договорились, но за этот глоток вливаю в себя столько «огненной воды», что, кажется, хватит на всю оставшуюся жизнь. Горло в который раз обжигает, отчего на долю секунды перехватывает дыхание, и только после этого напиток наконец растекается по телу приятным теплом, согревая и успокаивая.       — Ах ты, — он выхватывает бутылку из моих рук, делает глоток и картинно возмущается, мол, какая я плохая. Это он плохой: испортил меня за один день, вместе с тем сделав самой счастливой на свете. — Смотри, звезда падает.       Мир как с ног на голову перевернулся. Я опьянела. В хлам. Я не вижу ничего, кроме Уила и звёзд. А больше ничего и не надо. Ну, если только способность обращать время вспять: я бы застряла в этом мгновении навечно. Сейчас мне так хорошо, как не было никогда после расставания с Тей. Алкоголь заставил забыть о ранах, так и не затянувшихся [время НЕ лечит], а этот парень заставил забыть обо всём остальном.       Всё в хлам. Жизнь в хлам. Мир вокруг в хлам. Мы и сами в хлам. И, если сравнить этот мир с тем, в котором я жила, будучи трезвой, мир в хламе нравится мне больше. А может не в этом дело? Конечно же не в этом. Дело в нём, в Блэке. В этом парне, которого судьба подбросила мне то ли как собутыльника, то ли как кого-то большего. Хотя, как собутыльник он, наверное, чудесен, но сравнивать мне не с кем. Да и не надо сравнивать, лучше не найдётся.       — Чего ты молчишь? — он обнимает меня так нежно, как обнимала Тей. Брат? Судьба послала мне его, как брата. И мне понадобилось два дня и полбутылки виски, чтобы это понять.       — Я думаю, — я не дожидаюсь его вопроса "О чём?", потому что уверена, что он спросит, ему интересно. Я говорю сразу. — О тебе, о нас с тобой и о нашей жизни.       — Не думай о жизни, это пустая трата времени, — отмахивается он. Доля правды тут есть. — Лучше подумай о том, что где-то две звезды пьют какой-нибудь космический виски и смотрят на людей, как мы с тобой смотрим на них.       — Ты несёшь бред, — но мне нравится. Я прижимаюсь к нему, чтобы стало теплее, и всё-таки представляю себе звёзды. Странные, как мы, звёзды.       Нелёгка жизнь скиталицы заставила меня очерстветь, прогнившее общество — чуть-ли не падать наземь от отчаяния, но Уильям пробудил внутри самые лёгкие, самые нежные чувства; растопил лед в сердце. Сейчас, когда всё вокруг расплывалось перед глазами, я чётко осознавала, что нашла родную душу.       — Ты забавная, — он ерошит мои волосы, позволяя обнять его в ответ, и приподнимает меня к себе на колени, совсем как маленькую. Он улыбается, забыв обо всех тревогах. Мы одни: Уильям и его "сестра", ставшая ему родной за этот день. — Хочешь дотянуться до самой яркой звезды, верно? Я уверен. Элли тоже хотела, - целуя меня в макушку, замечает Уильям, протягивая Джессике свою ладонь, и медленно открывая её: внутри светлячок. — Светлячки — это звёзды, которые заново родились. Только самые яркие звёзды обретают вторую жизнь, милая. Береги эту маленькую звёздочку.       — Детская мечта, — отвечаю я Уильяму, разглядывая маленькую звездочку. Казалось бы — такой простой подарок, но для меня даже такой знак внимания значил многое. Насекомое расправило крылышки, шевелит лапками и взлетает. Пару секунд кружит над нами и улетает к стайке таких же огоньков.       — С тобой так спокойно, — невольно вырывается у меня, после чего я отвожу взгляд обратно к звёздам.       — Знаешь, иногда нужно сбросить обороты, и задать себе вопрос: а ради чего ты вообще живёшь? Вся моя жизнь — скитания по свету, но теперь, кажется, мне есть, ради чего жить, Джесс.       Он вновь позволяет мне приобнять его за шею и, ласково улыбаясь, целует в лоб. Действительно, сейчас нас обоих ничто не волнует: существует лишь этот город, звёздное небо, и мы вдвоём — брат и его маленькая сестрёнка.       — Слушай, я тут подумал... — смущается Уильям. Даже как-то глуповато смотрится на его щеках этот детский румянец. — Я не смогу остаться здесь, в этом городе. Но если я оставлю тебя здесь — пиши пропало, да и какой же из меня брат тогда? В общем, ты готова ехать со мной? Предупреждаю, приходится оставаться где придётся, но это ведь лучше, чем улица, я прав?       Я, смахнув слезинку, вызванную сильным всплеском чувств и эмоций, заглянула Уильяму в глаза. "...Какой же из меня брат тогда?", — слова парня эхом отдавались в моей голове, в голове девушки, которая ещё на рассвете была одинока, как никто. Так приятно было просто осознавать, что ты кому-то нужна, что кто-то зовет тебя в дальние дали.       — Хм, — только и произношу. — Я... Это так странно, сумасбродно, но чего я добьюсь, если откажусь? Я потеряю тебя и похороню все свои мечты. Конечно, я с тобой!       Я просто сгораю от радости, ведь сейчас так близка к тому, о чём читала в книжках, которые порой приходилось даже воровать: сиротам не отпускали библиотечных книг. Правда, я всегда их возвращала, но в конце концов это стало ещё одной причиной того, что меня ищут по всему городу, пока я прячусь в тёмных закоулках, заброшенных домах и растущих рядом рощах.       Уильям растерялся — видимо, не ожидал, что я буду готова поехать с ним просто так, будто это уже стало делом привычки.       — Бывает же такое: два мечтателя с глупыми затеями встречаются в старом заброшенном домике, и нет даже дня с момента их знакомства, а они уже не чужие друг другу. Хоть книгу пиши, — он хохочет, глядя на звёздное небо. — Ты только подумай, Джесс: мы сможем увидеть мир. Если матушка-судьба дала нам шанс — не стоит его упускать. У меня странное предчувствие, что это станет самым настоящим приключением.       — Знаешь ли, Уил, так вообще-то не бывает! — я тоже хохочу во всё горло. — Воля случая! Ещё утром я и подумать не могла о том, что найду себе такого же мечтателя, как я!       И впрямь: кто бы мог подумать, что проказница судьба сведёт нас двоих вместе? Никто. Жизнь полна разнообразных сюрпризов, и этот, несомненно, один из лучших.       Хватаясь за черепицу, я поднимаюсь с колен Уильяма и, карабкаясь вверх, добираюсь до кирпичной трубы, с трудом усаживаясь возле которой, кричу:       — Давай сюда, Уил, скоро уже рассвет, отсюда его будет лучше видно! — неужели уже утро? Так быстро время не летело ещё никогда.       — А я ведь просто хотел выспаться! Свалилась же ты на мою голову, — паренёк скорчил трагичную мину, не скрывая хохота. — Аккуратнее, свалишься ведь!       Взобравшись на трубу, и недоверчиво взглянув на дымоход, Уильям пошутил:       — Или я свалюсь в трубу и стану твоим летним Сантой, готовься!       Ощущение невероятной лёгкости наполнило сердце, когда он взглянул на меня. Я будто была ребёнком с чистыми фантазиями и, как казалось, с невесомыми крыльями.       Звёзды, медленно тающие в сумраке этой ночи, уступали место рассвету, идущему ещё неуверенной поступью, давая волю новому дню, новой жизни. Зажмурившись от первых, но таких ярких лучей дневного светила, сменившего луну, что укатилась за горизонт на западе, я представила, как мы с Уильямом окажемся на необитаемом острове, где не будет никого-никого, кроме нас двоих. Построим свой мир, напишем свою историю. А для этого обязательно нужен остров? Нет. И я знала это. Знала, что сегодня мы заложили первый кирпичик фундамента их Вселенной.       Сегодняшний день — взрыв Сверхновой. Яркая вспышка, искра, послужившая толчком в новую жизнь. Во что-то неизведанное, но определённо прекрасное.       Говорить больше не хотелось, поэтому, запрокинув голову, я уставилась в небо, разглядывая перемены в его оттенках: за считанные минуты перед взором промелькнули цвета ультрамарина, сирени, синевы, которые вскоре сменились небесно-голубой лазурью. Постепенно восточный ветер, подобно опытному пастуху, пригнал пушистых и кучерявых овечек-облачков и тех самых "белокрылых лошадок" из песни, которая всегда приходила на ум при виде подобных картин.       — Какое небо... Голубое, — хихикнула я, обратив свой взор на Уильяма и склонив голову на бок. — Отличный день для приключений, да?       — Определённо.