imagine № 9 - I've loved and I've lost

[Ellie Goulding – Dead in the water] - Я что-то не вижу здесь диджея, - он улыбается так, как будто во всей этой ситуации нет ничего, что могло бы натолкнуть его на мысль о неуместности этой улыбки. - Вот и я его не нашла, - ты понимаешь, что даже не хочешь пытаться спасти этот спектакль от полного провала. Получается только кривая усмешка, и мысленно ты ждёшь и словно подсознательно считаешь секунды до момента, когда он рассмеётся в ответ. - Что-то случилось? – ты поднимаешь глаза и вдруг видишь, что лицо Гарри оказывается серьёзным, и он подходит совсем близко. Так близко, что останавливается лишь на расстоянии вытянутой руки, и это слишком переходит границы твоего личного пространства в данный момент. - Всё в порядке, - ты бросаешь это как-то рассеянно, борясь с желанием в прямом смысле отодвинуть его подальше. Ты отводишь взгляд, словно пытаясь найти хоть какую-то зацепку, чтобы уйти от темы, чтобы найти причину снова просто уйти. От него. - Слушай, это из-за того парня? Если он не придёт, и ты расстроена, - я могу быть твоей парой! – и он опять улыбается, гордо выпрямляясь и поправляя галстук, уже мягко смеясь. И ты предугадываешь, что сейчас он взлохматит свои кудряшки на голове, - и спустя секунду его широкая ладонь утопает в тёмных волосах. И ты ненавидишь себя и за это мысленное предсказание, и за то, какой барабанной дробью колотится в тебе кровь, когда ты смотришь на него. - Ты пришёл с девушкой, - и ты пытаешься придать этой фразе как можно больше безразличности, словно это совсем пустяк, брошенный вскользь. Брошенный вскользь и попавший прямиком по едва затянувшимся ранам. - Но я не хочу, чтобы ты грустила! – он строит сопереживающую мину на лице, а ты чувствуешь под ногами щелчок мины, на которую встала. Дело не в том, сколько ты ещё сможешь выдержать. Дело закончится плохо. - Сегодня твой праздник, а ты уходишь одна на холод, ты же совсем замёрзла, - он автоматически снова кладёт свою руку ниже твоих плеч, и тебе хочется сбросить то ли её, то ли всю свою напускную выдержку. – Поэтому нет, я даже не подумаю оставить тебя тут одну, и ничего страшного не произойдёт, если мы…., - но ты обрываешь его, потому что понимаешь, что больше не можешь чувствовать мягкость его ладони: - Гарри, ты с другой, - и, может быть, это слишком резкий выпад, может быть, слишком отчаянно громкий, но ты наконец выдыхаешь, осторожно отходя от него на полшага. Пусть лучше твоя уставшая спина чувствует холод, чем тепло человека, тебе не предназначенного. Твои слова рассекают льющуюся речь Стайлса, - он замолкает и смотрит на тебя удивлённо. Он сбит с толку, как сбита его юношеская резвость, как сбито направление твоих собственных мыслей. Корабль вашего приятного совместного сосуществования идёт по курсу «Титаника». - Извини…, - слетает с его губ, и ты пытаешься вновь перебить его: - Тебе не за что извиняться, - но он продолжает: - Мне надо было, наверное, предупредить, что я приведу девушку, - и Гарри, может быть, кажется, что он правильно подбирает слова, но он вряд ли понимает, до какой степени неправильна сама эта ситуация. - Надо было, - это звучит совсем тихо, вымученно, и тебе не хочется никаких сцен. Никаких выяснений отношений, потому что, по сути, и нечего выяснять. Он привёл с собою девушку. Не она пришла с ним, - он её привёл. И как же ощутима для тебя разница между этими формулировками. - Но я ведь не знал, что твой парень не появится, - немного растерянно заканчивает внезапно Стайлс. И кажется, что кто-то закуривает над включённой газовой плитой. - Боже, да нет никакого парня! – взрыв прогремел с твоим голосом. И в этот раз ты даже не задумываешься, как это выглядит со стороны. Гарри вздрагивает, а ты закрываешь глаза, выдыхая. Нет, никаких сцен, никаких сцен. Уйти за кулисы этого представления должна ты одна. Всё и так слишком испорчено, не порть дальше, не теряй то, что потеряла для себя, перед ним. - Гарри, - ты смотришь на него, вспоминая, что раньше делала это с нежностью, которая сейчас почему-то вся иссякла, не подпитываемая больше робкой надеждой. – Я никогда и не говорила, что приду с кем-то, - ты чеканишь слова буквально по буквам, словно чтобы донести смысл сказанного до самой себя и принять поражение стойко. – Чёрт, - вырывается мельком, и ты, сдерживая многое в себе, всё-таки не можешь удержаться от этого слова, - если бы у меня хоть кто-то был, ты бы, очевидно, знал об этом, но я ведь и ни словом не обмолвилась ни о каком «кавалере», - и ты делаешь знак кавычек пальцами в воздухе. – И не имею – наверное, к сожалению, - ни малейшего понятия, что за мифического сопровождающего ты пытаешься приписать мне весь вечер! – ты разводишь руками, не зная, получится ли жест виноватым или больше шутливым. И, судя по выражению лица Стайлса, ты даже не успеваешь угадать, что за мысли проносятся в его кудрявой голове, - настолько быстро его эмоции сменяют друг друга. Переходи же к последнему акту, не стоит затягивать. - Но я абсолютно не жалуюсь и не вижу даже причин для обсуждения, - да, я одна в свой День Рождения, но как было замечено многочисленное количество раз, это мой день, и поэтому у меня нет ни малейшего желания расстраиваться из-за таких мелочей, потому что всё это…, - и ты вдруг теряешь этот самый важный финальный аргумент и запинаешься в собственной речи, запоздало осознавая, что это слово - «мелочи» - кажется абсурдно нелепым, и всё это выступление, кажется, внезапно затянулось, хотя ты совсем не планировала путешествие по глубинам пустых объяснений. И ты пытаешься найти тормоза, и ты едва замечаешь странное, резкое движение Гарри в твою сторону, - и что-то обжигает тебя, и ты не осознаёшь, успело ли сорваться что-то ещё с твоего языка, и почему такими ватными становятся ноги… … Ты понимаешь, что что-то не так, лишь спустя несколько секунд, когда прикосновение его губ к твоим становится настолько отчётливым, что вдруг в животе всё сводит круговоротом какого-то страшного предвкушения, но ты чувствуешь только, что кроме этого не чувствуешь совсем ничего. И даже не понимая, как, но ты, резко отстраняясь, внезапно отталкиваешь его.