hidden in the shadow

POV Harry 🎧the neighbourhood — single Её руки повисли в воздухе, когда мои нашли своё место на её талии. Как я жил без этого чувства, чувства нужды в чем-либо. В ком-либо. Я решительно изучаю её мягкие губы своими, крепко сдавливая хрупкую талию в своих руках. Она нерешительно, но отвечает на мой поцелуй, приподнимаясь на цыпочках, чтобы компенсировать разницу в росте, и я подхватываю её на руки, чтобы помочь. Её локти касаются моих плеч, когда она запускает свои маленькие ручки в мои кудри, и я улыбаюсь сквозь поцелуй, чувствуя, как она играет с моими волосами. Это именно то мгновение, когда я счастлив. Мой мозг отключён, и я не делаю ничего, кроме как целую её сладкие губы, полностью забывая о том, кто я и что нас связывает. Знаю, что она тоже не обдумывает наш поступок прямо сейчас, потому что мы оба полностью отдаёмся нашему влечению. — Мистер Ста.- звук открывающейся двери заставляет нас отпрянуть друг от друга, и я опускаю её на землю, прежде чем сделать пару шагов в сторону. В дверях стоит моя секретарша, неловко переминаясь с ноги на ногу. Она все видела. — Слушаю, — я рявкаю, поправляя свои растрёпанные волосы. — Я…- она смотри за мою спину, где стоит Одри, переводя взгляд на меня. Даже знать не хочу, что она думает обо мне сейчас, — я зайду позже, мистер Стайлс, простите. Я вижу, как она трясётся, поспешно удаляясь из моего кабинета, и я хочу просто сломать что-нибудь от того, что некоторые люди просто не умеют, черт возьми, стучать в эти проклятые двери. Разве это так сложно? — Одри…- я поворачиваюсь в сторону девушки, которая стоит лицом к панорамному окну и изучает пальцами свои распухшие губы, — я… — Этого не должно было случиться, — она перебивает меня, поворачиваясь в мою сторону и нервно качая головой, — не должно было. Она смотрит в мои глаза, и я не знаю, что сказать, потому что вина за поцелуй полностью на мне, ведь я притянул её к себе, крепко держал в своих руках, не давая отстраниться. Но я не чувствую вины… — Держись от меня подальше, Стайлс, — Одри пытается избежать моего взгляда, и я открываю рот, чтобы ответить ей хоть что-нибудь, но она быстро проходит мимо меня, покидая этот кабинет. Теперь, когда я остался в кабинете один, лишенный воздуха после поцелуя с ней, на меня по-настоящему давит жизнь, и я понимаю лишь одно. Мне необходимо напиться. Уже через два часа я сижу в машине с Лиамом, который не стал переспрашивать меня во второй раз, когда я позвал его напиться до беспамятства в тот проклятый бар. Я знаю, что его убивал интерес узнать причину моего внезапного желания влить в себя кучу алкоголя, но он знал меня достаточно хорошо, чтобы сидеть в этой машине молча, и я был благодарен ему. Черт, когда моя и так дерьмовая жизнь превратилась в жалкое подобие чего-то похожего на неё. Еще месяц назад я был другим человеком, без цели, со средствами, потухшим взглядом и полным отсутствием энтузиазма. Жалкое подобие себя. Я нашел спасение в её взгляде, но потерял себя окончательно. Город, проносящийся за окном машины, принёс так много разочарования. Я мечтал быть счастливым, живя здесь, в самом красивом месте на свете, вдохновляться каждым рассветом и закатом, жить ради любви к кому-то, завести семью, детей. Я мечтал стать свободным человеком, любить и быть любимым. Я мечтал о многом? Когда мы подъезжаем к заведению, я окончательно и бесповоротно готов напиться до беспамятства, мой друг поддерживает меня в этом, не имея никаких на это причин. Мы просто два разных человека, которые живут противоположными жизнями. Он пьёт в середине недели, потому что может себе позволить, я пью, потому что не вижу иного выхода. Выхода из четырёх стен внутри моей головы, на которых развешаны фотографии совсем не той. Комнаты, которая наполнена темнотой глаз не той, мира, созданного ради не той. Когда она успела стать моей самой большой бедой, самым непроходимым испытанием? Когда засела в моей голове так прочно, что теперь при мысли о её потере, всё пульсирует и рвётся что-то внутри. Её образ, мягкий и тёмный силуэт, руки в моих волосах, локти на моих плечах, улыбка на губах. Такая красивая. Как закатывает глаза, когда я пытаюсь спросить о её настроении, как молчит, когда задаю много вопросов, как смотрит в глаза, пытаясь найти ответы на вопросы, которых вовсе нет. Мои зеленые в её карих — я ведь не мечтаю о большем. Первая рюмка летит в мой организм, в надежде утопить тот загадочный силуэт с тёмными волосами и яркими глазами. Все становится мутнее, но сладость её губ на моих не перебьёт даже самый сильный алкоголь. Она ведь целовала меня. Мягкость её губ и нерешительность движений. Мгновения, стоившие больше, чем вся моя жизнь до её появления. Наши губы двигались в такт, и я чувствовал себя на своём месте, пока мягкий ритм её хихиканья разносился рядом со мной. Вторая рюмка, и я перестаю слушать Лиама, сверлить взглядом барменшу и чувствовать вину. Алкоголь хорошая штука, но даже он не в силах избавить меня от этой раздражающей Одри Росс. Я не ненавижу её так сильно. То, как она комкает листы, чтобы бросить в урну, как хлопает в ладоши, попадая в самое яблочко, как хмурит брови, читая рекламные идеи, как молча заставляет чувствовать себя придуроком, просто покачивая бёдрами и улыбаясь, как лиса. Я её так сильно не ненавижу. С третьей рюмкой в моей голове уже звучит её голос. Она никогда не слушает, но всегда говорит правильно, когда я прошу повторить то, что сказал ранее. В её голове тысяча мыслей и ни одной обо мне. В моей голове одна мысль, и та о ней. Четвёртая рюмка сопровождается стриптизом на барной стойке, и я хлопаю в ладоши, даже не смотря на девушку, которая танцует, пока она не наклоняется ко мне. Такая пьяная и волосы светлые. Её глаза голубые, стеклянные, и я не вижу в них ничего, кроме желания залезть в мои штаны. Она не полезет в мои штаны. Когда она понимает, что не вызвала моего интереса, девушка разворачивается, продолжая свой шаткий путь по барной стойке. Бармен спорит с нами, что она дойдёт до конца не упав, и Лиам ставит сто долларов на то, что она упадёт, и я поддерживаю его, удваивая ставку. Конечно бармен выиграл, и купюры падают на стол. Стол, который она протирала, когда я увидел её тут впервые. Неужели она смотрела на всю эту грязь, была частью этого, как я сейчас? — Стайлс, может ты перестанешь заливать в себя алкоголь и начнёшь веселиться? — Лиам кричит мне на ухо, хотя музыка тут не такая громкая, и я не глухой. — Ты видел её волосы? — я слишком пьян, — они такие тёмные. — Что? — Лиам смотрит на меня в недоумении, а перед глазами снова всплывает идеальный образ девушки, — ты о ком? — И нос… Ты видел её нос? Такой прямой, — я морщу нос в отвращении, хотя сам готов на все, лишь бы вновь увидеть очертания её лица. — И эта талия, такая тоненькая, — он ухмыляется, понимая, о ком идет речь и поддерживает мою глупую игру. — Её глаза цвета дерьма, — я смеюсь. Слишком пьян, в хлам пьян. Мы поддерживаем друг друга, находя минусы в идеальной внешности, и я ненавижу себя за слабость перед ней. Чем больше я пытаюсь её унизить, тем выше она становится в моих глазах. Такая недосягаемая. Её волосы шелковистые, а маленький, чуть вздёрнутый носик, который слегка касался моего, сводит меня с ума. Более чарующих губ я не видел никогда на свете, а глаза… Опять это губительное влияние их темноты в перемешку с энной рюмкой крепкого напитка. Мой лоб соприкасается с барной стойки, я выбиваю её образ. Сколько надо выпить до беспамятства, ведь я уже не помню своего имени, зато хорошо выговариваю её. Одри… Одри… Моя Одри… Телефон гудит в кармане, почему мне звонят в такое время? Не смотря на экран, сбрасываю вызов и отключаю телефон. Меня нет ни для кого, я пьян и обижен на мир. Мой пиджак летит на стул, и я расстёгиваю верхние пуговицы рубашки, чтобы попробовать дышать. Глаза одной из барменш пробегаются по моему телу, я знаю, что она вглядывается в моё тату, и её глаза расширяются, встречаясь с моими. Самодовольно улыбаюсь, вызывая на её лице румянец, и вновь чувствую себя тем парнем, который учился в университете, успевая жить на полную катушку. Лиама давно нет рядом, скорее всего он в туалете с той блондинкой, неуверенно дефилировавшей по барной стойке. Может держит её волосы, пока она опустошает свой желудок в унитаз или нагнул раком, заставляя кричать до потери сознания. Мне все равно, я пьяный. Кидаю купюры на стойки без разбора, какая разница насколько больше. Шатаюсь, когда выхожу из бара, моё состояние ужасное, и мыслю я плохо. Такси, почему оно такое жёлтое? Я поднимаю ногу, чтобы пнуть его, но грубый мужской голос останавливает меня. — Вас нужно подвести? — он видел, что я хотел сделать, но, видимо, мой костюм, запонки, и прочая дорогая фигня заставили его быть вежливым. Я киваю, и продолжаю смотреть на него. Седой мужчина, высокий и толстый. Его жизнь, наверное, тоже полное дерьмо, раз он в два часа ночи не спит в своей кровати с женой, а работает в службе такси. Он странный, чего он смотри на меня? — Вы садитесь, — он выглядит растерянным. — Не указывай, что мне делать, — я рычу и послушано сажусь в машину, сразу же разваливаясь на заднем сидении. Через несколько секунд в салоне ко мне присоединяется сам таксист, и я накрываю глаза рукой, потому что совершенно не могу прийти в себя. — Куда Вас отвезти? — вопрос с переднего сидения застает меня врасплох. А куда меня везти? К невесте, которую я не хочу видеть? В отель, который мне осточертел? К другу, который до сих пор тусуется в баре? Мне некуда ехать. — Отвези меня к Одри, — я шепчу, но мужчина вопросительно смотрит на  меня. Что я сказал непонятно? — я хочу к Одри… Туда, где обещал больше никогда не появляться. Туда, где меня точно не примут. Я буду ночевать под её дверью, зато рядом, она даже не узнает, что я был там.          __________________ Я бесцеремонно стучу ногой в дверь девушки, которая, очевидно, спит в такое время, и меня совершенно не волнует наличие звонка. Я обещал себе не возвращаться сюда никогда, не стучать в эту проклятую дверь, держаться от этой девушки подальше. Но любые дороги в этом городе неизменно ведут меня к ней. Я пьяный, мне всё можно. 'Какой капризный английский мальчик', — проносится в моей голове, и я улыбаюсь своим воспоминаниям. Неужели теперь все в моей жизни будет неразрывно связано с ней, с моими мечтами прикоснуться к её мягкой коже и насладиться ароматом тела? Я не выдержу и недели таких пыток расстоянием, потому что теперь, когда я ощутил её, я не продержался и нескольких часов, напившись буквально до полумертвого состояния. Обессилев, я скатываюсь по стенке рядом с массивной дверью моей беды. Она моя беда. Самая большая и та, из которой я не вижу никакого выхода. Не хочу видеть. Слышу скрип открывающейся двери, и быстро накрываю лицо ладонями, чтобы спрятаться. На секунды мне кажется, что моя идея — лучше некуда, и я мысленно хвалю себя за свою крутую находчивость. Слишком пьяный. — Гарри, — этот шёпот… Я не реагирую, все так же продолжая прятаться в своём укрытии за ладонями. Решают сделать щёлку между указательным и средним пальцем, чтобы взглянуть на неё. Такая красивая. Совсем сонная, с пучком на голове и милой пижамой с бананами. Я улыбаюсь, но скрываю это за ладонями. Она выглядит растерянной, возвышаясь надо мной, а я сижу на кафеле, полностью опьяненный ею. — Я не Гарри, — я хихикаю, как дурак, снова скрывая своё лицо. Пару секунд не чувствую ничего, но не собираюсь вылезать из своего укрытия и давать ей шанс разоблачить меня. Ещё несколько секунд, и тепло её тела растекается по моим венам, когда она присаживается на корточки рядом со мной, убирая мои большие ладони своими маленькими. Я рассекречен. Под взглядом этих карих глаз, в их глубине и загадке, я рассекречен. Мне нужно просто отражаться в них как можно дольше, чтобы иметь хоть какой-то смысл на существование. Мне нужна она. Со всеми её особенностями и тёмными сторонами, ужасным характером и взрывными манерами. Вся она, от пороков до самых чистых побуждений. Я так нуждаюсь в этом. — Гарри, — она улыбается, и я ненавижу себя за то, что не вспомню эту улыбку с утра, — тебя не должно быть здесь. Она говорила мне это в прошлый раз, когда я бесцеремонно зашёл в её квартиру.  Я не считаю нужным отвечать ей, когда еле поднимаюсь с пола, чтобы зайти в её квартиру. Мне все равно, хочет она этого или нет. Я достаточно пьян для этого. — Почему ты пришёл сюда? — её голос не осуждающий или наполненный интересом, он теперь, как обычно, безжизненный и сухой, но пробуждающий так много внутри меня. Я знал, что не должен был приезжать сюда, но, когда я еле сел в такси, и водитель спросил у меня, куда ехать, адрес Одри был единственным, который сплыл в моей голове. Я знал, что именно у неё не получу осуждения и никто не выставит меня полнейшим дерьмом. Хотя она меня всегда делает дерьмом, но не выставляет. Это как бы ещё одна лучшая её черта, о которой она никогда не узнаёт. — Любой человек спросил бы у меня, почему я напился, — я повернулся в её сторону, все так же шатаясь на ногах и глупо улыбаясь, видя её хмурое выражения лица, — но не ты… Я протянул руку, чтобы прикоснуться к её великолепной коже, но она отстранилась, переведя свой взгляд на окно. Не в силах держать свои эмоции внутри, я нахмурился и зажмурил глаза, накрывая их своими ладонями. Такая доступная и невероятно неприступная… Я снова повернулся, следуя дальше по её квартире моей мечты, и попутно раскидывая свои вещи. Моё удивление было безграничным, когда девушка наклонялась и поднимала все то, что я кидал на пол, аккуратно складывая все это дело в своих руках. — Почему ты делаешь это? — я спросил, рассматривая одежду в её руках, — почему ты поднимаешь одежду за мной? — Потому что ты раскидал её, — приподняв одну бровь, ответила она. Её взгляд был наполнен непониманием. Скорее всего она спихивала все на моё нетрезвое состояние, хотя я понятия не имею, что творится в её голове и о чем она думает. — Ты можешь лечь на мою кровать, — тихо проговорила она, когда я оказался в одних боксёрах посередине её комнаты. — Я думаю для нас не лучший вариант спать в одной постели, — я повернулся, вновь заглядывая в её глаза. Утренний инцидент всплыл в моей голове, ощущение её губ на моих, всю их сладость. Она не смотрит на моё тело, татуировки, не отводит взгляд в сторону, она смотрит в мои глаза. — Ты реально разделся передо мной почти до гола и пытаешься вести себя нравственно? — она усмехнулась, указывая на мой внешний вид, — я не собиралась спать с тобой, всю ночь я буду работать над одной из моих картин. Мне захотелось посмотреть на эту картину, но у меня не было никаких прав, чтобы просить её об этом. Я пьян, но не на столько, чтобы вторгаться во что-то, связанное с её внутренным миром. Перед моими глазами вновь пронеслась картина с её слезами из того вечера, который я обещал ей забыть. Я вижу её, и все наши общие моменты всплывают в моей голове. Такая разная, стоящая передо мной девушка, буквально сводит меня с ума. Я пьян.  Не вспомню завтра и мгновения из этой ночи, которую хочу помнить. Она тихая сейчас, когда стоит передо мной в своих коротких пижамных шортиках, до ужаса смешных и таких милых. Я не знал, что она может носить такие… Оглядываю комнату, в поисках кровати, и улыбаюсь, осознавая, что уютная и просторная постель расстелена прямо напротив панорамного окна. Слабый свет луны освещает комнату, делая атмосферу вокруг такой похожей на мои сны и грёзы. На белых стенах висят множество картин, и я ловлю мгновения, чтобы вглядеться в каждую. Перед моим взором представляется, как она напротив мольберта, ранним утром водит кистью, оживляя белое полотно. Я представляю, как её мягкая кожа светится в свете пробирающихся лучшей, как она нелепо собирает свои пышные волосы в неаккуратный пучок, но пряди все равно свисают на её прекрасное, хмурое лицо. Почему моя погибель затаилась в таком красивом создании? — Гарри… — снова этот шёпот вырывает из раздумий, и я поворачиваюсь в её сторону, чтобы встретиться с крайним безразличием её движений, и неимоверной настороженностью глаз, — тебе нужно поспать… Киваю и чувствую, как подушечки её пальцев чуть подталкивают меня со спины к кровати. Что движет ей сейчас? Быть может, желание отделаться от меня или она правда переживает о моем состоянии. Я разбит уже давно, но в первый раз предстаю в этом виде. Моя апатия была внутри меня постоянно, но я никогда не давал никому видеть на сколько я сломлен в этой жизни. Теперь я пьян и открыт темноте её глаз, которые видят все, даже не желая того. — Я могу поспать на полу, если ты… — Все нормально, — она перебивает и дарит мне лёгкую улыбку, — я правда собираюсь поработать над одной из картин. Жизнь, в которой ты можешь не спать ночь на пролёт, увлечённо работая за одним из своих творений. Когда ты можешь измазать всего себя в краске, а потом отмываться пол дня и быть счастливым ближайшую неделю. Жизнь, в который ты не только жертва обстоятельств, но и тот, кто может бросить вызов любому. Повторять изо дня в день свою мантру, в которой ты — вселенная, и все вертится вокруг тебя, нарушая законы физики. Ты — закон физики и сам себе господин. Это жизнь, в которой живёт Одри, и в которой никогда не пожить мне. Я ложусь на кровать, не отрывая взгляда от ночного неба, которое как на ладони передо мной. Чувствую присутствие Одри здесь до сих пор, но не хочу думать, почему она не уходит. Не хочу, потому что в моей голове могут закрасться ненужные мысли о том, что ей по-настоящему важно моё состояние, беспокоит самочувствие или она просто хочет убедиться, что мне комфортно. Потому что это не так. Потому что между нами пропасть, вырытая самой судьбой, и, как только я сделаю шаг, я провалюсь. Не будет ни спасения, ни даже надежды на него. Я не уверен, что научусь жить, заглядывая в чьи-то глаза без попытки увидеть её в них, не уверен, что смогу забыть её голос и насмешливый тон, не уверен, что смогу существовать так близко к ней и на таком расстоянии. Просто это пытка, и она начала меня губить, толком не начавшись. Синим цветом на прикроватный часах светят цифры, говорящие о том, что через десять минут время перевалит за 3 ночи. Даже время ополчилось против меня в эту ночь. Скоро рассвет, и я бы отдал все, лишь бы не сомкнуть веки до того, как я встречу его с Одри. Мой взгляд блуждает по тумбе, и я замечаю потрепанную книгу, лежащую в самом углу. Мой интерес становится неконтролируемым, когда руки уже тянутся для того, чтобы взять её в руки. Одри внимательно следит за каждым моим движением, стоя в дверном проёме, но она не мешает, когда я настигаю эту книгу, читая название в слух. — Питер Пэн… Сказка, которую мама перечитывала мне перед сном, когда я был обычным маленьким мальчиком с кудрявыми волосами и несносным характером. Я не ложился спать, пока она не заходила в мою комнату, чтобы прочесть хотя бы одну из тех глав, которые я знал наизусть. Я даже не заметил улыбку на своём лице, и Одри, которая теперь стояла в паре шагов от меня. Мой пьяный рассудок был где-то в стороне, когда я вспоминал, как мама садилась на диван рядом с моей детской кроватью, чтобы прочитать мои любимые строки. — Эту книгу подарил мне отец, — я слышу её голос, и поднимаю голову, чтобы взглянуть на нее. Лицо Одри опущено, и она нервно перебирает пальцы, когда говорит так тихо, почти шёпотом. Я смотрю на неё пару секунд, осознавая, что моё мутное сознание просто нуждается в том, о чем я её попрошу. Эта ночь меняет все, и я не бегу от истины, пока я рядом с ней. Проснуться завтра будет сложно, и эта ночь губительна для нас двоих, но я слишком увлечён ею, чтобы отказаться от соблазна. — Почитай мне. Мой шёпот наполняет маленькое пространство комнаты на окраине Лондона, когда она нерешительно поднимает свои глаза. Как я мог говорить о них раньше так плохо. Они цвета корицы, карамели. Я вижу в них медовый блеск и готов раствориться, лишь бы быть в вечном заточении их глубины. Лучше быть вечно слепым, чем единожды заглянув в эти глаза, стать их вечным узником. — Ты пьян, Гарри, — она улыбается, и удивляет меня, накрывая одеялом. Свет прикроватной лампы красиво освещает её лицо, и я пьян лишь ею, это очевидно. Она смотрит на меня пару секунд, прежде чем развернуться, чтобы покинуть эту комнату, покинуть меня. Я вовремя успеваю перехватить её запястье, и мне наплевать, насколько отчаянно выглядит мой жест сейчас. — Пожалуйста Её нерешительность и моя напористость буквально сталкиваются, и я вижу борьбу в её глазах. Выдохнув в полном бессилии, она едва кивает, беря книгу в тонком переплете в свои маленькие ручки, и я улыбаюсь, как полный дурак, когда тяну её на себя. Впервые я такой смелый, пока она в полной растерянности. Одри садится на постель, прилегая спиной к изголовью кровати, и я, не долго думая, кладу голову на её колени. Прежде чем она начнёт возмущаться, что очевидно, я закрываю глаза и делаю вид, что увлечённо жду начала прочтения. Она хихикает, ероша мои волосы, но принимает своё поражение, и секундой позже я слышу шуршание листов, в поиске нужной страницы. 'Все дети, кроме одного-единственного на свете ребенка, рано или поздно вырастают… ' Её мягкий голос наполняет пространство в комнате, и я улыбаясь, вспоминая первые строки из своей любимой книги детства. Как давно я их не слышал… 'Венди знала это наверняка. Выяснилось это вот каким образом…' Моя голова ещё удобнее устраивается на её коленях, и она игриво ерошит мои непослушные волосы и позже не убирает свои пальцы, играя с моими волосами. Я улыбаюсь. За окном начинает светлеть, и я продолжаю держать в себе силы, чтобы слушать приятный тембр голоса, читающий строки только для меня. Иногда она делает остановки, проверяя сплю ли я, и мне приходится сразу открыть глаза, чтобы моя сказка не закончилась. Она улыбается мне, но продолжает читать. Я чувствую, как с приходом рассвета ускользает моё сознание дальше и дальше. Держать себя в руках, не поддаваясь сну — сложно, и я медленно, но уступаю своей слабости, позволяя беспощадному рассвету забрать ту сказку, которую я больше никогда не смогу повторить. Я так и засыпаю, на коленях у девушки, которая никогда не станет моей вычлененной.