Круг вечности: Реставратор

— Какая пошлость, — услышал я тихий голос Леши, то есть — Отца Алексия и обернулся с вредной улыбкой. — Посему ты разглядываешь её так долго? Оцениваешь уровень пошлости? — поинтересовался я. У меня было слишком хорошее настроение. А в хорошем настроении я не могу быть приятным собеседником. — Я священник, и к тому же женатый человек. Твои подозрения беспочвенны и абсолютно напрасны — тихо сказал он, вздохнул и все же отвернул взгляд. — Эта картина неприятная. Она темная, но одновременно притягивающая взгляд — Да, это про неё я уже знаю, — ответил я и, призадумавшись, закрыл глаза, отдавшись воспоминаниям, пальцами я снова нащупал тонкие черты лица Настасьи и, открыв глаза, обернулся на картину. Я присел рядом с ней, и, всмотревшись в деформированное изображение, прикинул, как именно смогу восстановить её подлинный вид. Не отрывая взгляда, я нащупал нужную склянку и вскрыл её зубами, а после приготовился к началу работы. — Газету бы постелил, полы испачкаешь. Вера ругаться будет. — Иди на фиг, — ответил я с кистью в зубах. Никогда не любил выражения «на фиг», лучше «к черту», но, во-первых, произнести это внятно с занятым ртом сложно, во-вторых послать священника к черту это уже чересчур. Хотя по сути, кого-либо посылать к черту это в любом случае плохо, вне зависимости от профессии посланного. — Когда ты попросил материалы, я и не думал, что все так серьезно… Может отдать её профессионалам? — говорил он. Я молчал. Мысленно я обращался к Насте, просил прощения и помощи, успокаивал, обращаясь к ней «моя хорошая» и божился, что верну её лицу первозданный вид… — Мне кажется, её легче заново нарисовать, так как ты видишь, — опять отвлек меня Алексий. — Все равно ценности за ней никакой нет. — Да нет, смысл не в этом, — отмахнулся я, стараясь не терять воспоминание о ней и свой настрой. Леша, был самым странным из моих знакомых. Бывший журналист, подающий большие надежды не переехал в Москву, Питер или хотя бы Киев, а остался жить в Одессе, в «Жемчужине у моря», причем переквалифицировавшись в священника. Спасибо, что не монаха. Но при этом, он совершенно не похож ни на одного из моих знакомых священников — Лёша активен, умен, иногда даже агрессивен, фанатично спортивен, из-за чего выглядит устрашающей грудой мышц в рясе, а не священнослужителем, но при этом абсолютно и истинно верующий человек. Гораздо более верующий, чем многие другие священники, с которыми мне приходилось сталкиваться. Алексий — сплошное сочетание несочетаемого и возможно, именно это меня в нем и привлекло — странность. Лучший друг нищего художника и вечно неудачливой модели живущих «во грехе», то бишь без брака — два метра и сто десять килограмм чистого православия. Я дернулся, когда услышал хлопанье дверью и понял, что уже позабыл образ Настасьи. Влетевшая в мастерскую Вера разбудила уже дремавшего с открытыми глазами Лешу, шурша рядом с его ухом многочисленными пакетами. — Когда я вас уже венчать то буду? — вместо приветствия спросил он у Веры. — А я знала, что ты не просто так тут ошиваешься: сначала венчать будешь, потом крестить десяток детей, а после всех нас хоронить — ищешь постоянных клиентов, да? — съехидничала она и я прыснул. Леша не обиделся к его чести, а просто покачал головой и, завидев пакеты спросил: — Это что? — Одежда для фотосессии, — хвастливо заявила она. — Стоп, что? — я окончательно выронил кисть и мысленно чертыхнулся. — А где предыдущие фотографии? — Ой, — она махнула рукой. — Там какая-то накладка, везде лицо засвечено. Вообще на каждом фото. Но! Меня прямо на улице остановил этот человек… агент. Сказал, что я божественна и просто обязана попробоваться к ним. Ты рад? — В восторге, — мрачно ответил я и обернулся на портрет. Настасья сейчас радовала меня более чем Вера. — Ну, понятно, — услышал недовольный голос последней. — А в чем спор? — встрял Леша. — Неважно, — отмахнулся я, и понадеялся, что разговор будет окончен, а я вернусь к картине. — Ой, Лёш, он у нас провидец, он у нас Нострадамус, — завелась Вера. — И заявил мне, что меня убьет фотограф, к которому я приду. Якобы увидел это во сне. — Я закатил глаза. Сейчас меня начнет отчитывать священник за веру во сны, за недоверие к женщине и закончит агитацией венчания. Но отец Алексий меня удивил. — А ты часто видишь вещие сны? — Я других не вижу. Все что я видел, когда-либо сбывается, рано или поздно, — ответил и я глубоко выдохнул. Теперь об этом знал второй человек в моей жизни, второй после Веры, которая мою особенность расценивала как блажь. — Это плохо, — тихо сказал он, чем удивил нас с Верой. Я обернулся к ним. Мгновенно присмирев, мы с Верой переглянулись. Она недовольно пожала плечами, а я, закусив губу, решил уточнить: — Что плохого то? — Каждый дар дается с каким-то требованием, за все надо платить. Это вроде кредита, получил что-то отдавай процентами да еще какими… спросят потом за неиспользование дара или использование в дурных целях. — Он поднял указательный палец наверх. — Прямо там и спросят. — То есть ты серьезно на его стороне?! — возмутилась Вера. — Я бы лучше сделал как — максимально миролюбивым тоном затароторил он. — Ты, должен идти с ней на все её фотосессии. Это же её мечта, — с этими словами он встал и приобнял Веру за плечи, чему она была явно не рада, мой мозг выращенный на фентези Толкиена сразу представил себе миролюбивого, доброго тролля и капризную принцессу эльфов, в какой-то миг я даже увидел, как их можно было бы изобразить в таком амплуа. — И ты увидишь что опасности нет, если её нет. А если она есть — ты её раскроешь. И она — он всмотрелся в разъяренный взгляд Веры. — Увидит что ты видишь… меня дома ждут, — резко заявил он и направился к выходу. — А вообще идея неплохая, — кивнул я обратившись к Вере. — Я уважаю, твои стремления и ты будешь уважать мои стремления тебя обезопасить, и я буду спокоен. — Делай что хочешь, — покачала она головой, и бросив на Алексия злой взгляд, ушла. — Вас буду венчать не я, — с грустью поведал он свой вывод. — Мне бы твои проблемы… — ответил я. Он промолчал, встал с места и направился к выходу. — А насчет снов, — остановился он. — Это правда, что ты других снов не видишь, кроме тех, что сбываются? — Единственный сон, что еще не сбылся, это сон с моим страхом по поводу Веры, — ответил я искренно. — Значит ты сновидец, — произнес он обыденным тоном. — Что? — не знаю, что он тогда прочел в моем лице. Хотя вряд ли там было написано все что я думал и чувствовал в тот миг, как пугающе мелькали воспоминания где Настя звала меня именно так, и я был уверен, что она вкладывала в это слово, неясный мне смысл. — Человек, который имеет другой вид снов… во-первых — он видит вещие сны и только их, во-вторых может использовать сны — задавать вопрос и получать во сне ответ или даже призывать в свой сон других людей, живых или мертвых. В третьих — при легкой тренировке может начать заниматься осознанными снами, путешествовать во сне. Это многие могут, но сновидцам этот дар дан уже, и особо сильные могут даже создавать сны для других. — Откуда ты… Где ты это вычитал?! — поразился я всплеснув руками. — Читал, — кивнул он. — В одной книге. Точно читал. Я её тебе принесу. — Да я верю тебе… просто. Странная информация, не знаю, как и реагировать. — Просто помни, — дары, что нам даются — даются как семена, и мы должны потратить всё и принести плоды. Твой дар весьма практичен и возможно, ты обязан им пользоваться. Береги Веру, и себя. А мне надо к жене. Я лишь только и смог кивнуть и обернулся на картину. *** Сон никак не хотел приходить. Я снова переставил картину в нашу спальню, надеясь что так будет легче. Лег, взял с собой книгу, но не глядел в неё, а глядел лишь на картину. Я довольствовался тем, как мои долгие манипуляции отчасти, лишь в носе Насте не прошли даром. Картина стала лучше, на йоту, на один грамм, но она стала красивее. А это лишь начало. Вера о чем-то усиленно болтала на кухне, после, судя по звукам, выключила свет, пришла ко мне и уже физически я почувствовал что она легла на меня. — Оле-е-ежа, — протянула она. — Не дуйся, не дуйся, не дуйся, — тараторила она, шепотом пытаясь погладить меня по щеке, я делал вид что не замечаю её, глядя в книгу, но не выдержал и осторожно сбросил с себя. — Не поняла… — проговорила она. — У нас завтра трудный день, и сегодня был непростой. — И чем же ты сегодня занимался. На эту пялился, — она кивнула на картину и когда я не отреагировал больно ущипнула за бок. Схватившись за него я недовольно поднял глаза на Веру. — За что? — Ты на меня обращаешь внимание меньше чем на неё! — заявила она и ущипнула еще раз. — Тебе не кажется странным ревновать к картине? — поинтересовался я демонстративно отвернувшись от неё на другой бок. — А ты ревнуешь к каждому столбу! — К Лёшё не ревную, — заспорил я. — Очень смешно, — иронично прокомментировала она. Я отвернулся и ничего не говоря закрыл глаза, накрывшись одеялом. — Спокойной ночи, — недовольно фыркнула она. — Спокойной. *** Настя ждала меня в том же темном месте, в том же белом легком одеянии похожем на шелковый халат, она возлежала на кресле и внимательно следила за моими движениями. Она походила на сытую кошку, лениво созерцающую свою потенциальную добычу. Я опустил голову, разглядывая свои руки — так и было, я оказался в той же одежде, в которой уснул. — Сновидец, — начал я. — Это тот, кто видит особые сны. Поэтому ты смогла влезть в мою голову, верно?! — Угу, — она кивнула с некой гордостью. — И не только. Ты умен, Сновидец! — Тогда вопрос номер два — мои сны, ты знаешь, что они означают. То, что я видел с Верой? — Тебя волнуют твои кошмары. Это же не один сон, а два… только ты ей рассказал все неверно. Ты обманул её. — Это можно изменить? То, что произойдет с ней? Какое-то время она выжидала паузу, мне на миг показалось что ждет чьего-то одобрения и поэтому смотрит всегда словно сквозь меня, вдаль, смотрит на кого-то кто за моей спиной. — Ты не можешь ничего сделать, Сновидец. Если ты что-то видишь, оно реально. Вера умрет. Она слишком слаба, она даже не будет сопротивляться, а когда начнет — будет уже поздно. Этого не изменить, — Настя стала говорить быстрее, словно бы нервно и пытаясь успеть передать мне как можно больше информации. — Сновидец, они идут за мной. — Кто? — удивился я. — Двое. Две женщины, они придут в разное время — одна Рита — маленькая, черная. А другая старуха — Жанна. Старуха попробует купить картину, а ты не давай, никому не отдавай её. Рита же попробует украсть или уничтожить, не позволяй ей этого. — Стоп! Откуда кому-либо знать про картину? Тем более пытаться её украсть?! Она ничего не стоит и откуда о ней могут узнать… — Уже стоит, — она заговорила медленнее и уставилась на потолок. Прищуриваясь, она словно пыталась найти там что-то, но я не мог проследить за её взглядом, видя лишь тьму. — Настя… даже если так, кому бы старик рассказал что продал картину. Он и моего адреса не знает, ничего. Тебе не стоит ничего бояться. «Тем более, если ты мертва», — мелькнуло у меня в голове. — Ты разбудил картину, пробудил нас… Рита! Она уже здесь. Спеши! — крикнула она, и этот крик едва не взорвал мне голову изнутри. Я резко очнулся и сообразив за мгновение включил свет и всмотрелся в картину — никаких изменений. Да и следов взлома никаких. Переведя дыхание, я успокоился, но тут же услышал шум через стену, будто бы с кухни, а не с гостинной. Словно кто-то открыл окно, я обернулся на Веру мирно спящую рядом и понял, что это чужак. Я осторожно отбросил одеяло и снова обернулся на Веру, теперь я услышал звон стекла, будто бы кто-то что-то уронил. Вера проснулась и присев на кровати удивленно посмотрела на меня. — Все будет хорошо, — ляпнул я и Вера удивленно приподняла бровь. Я вышел и осторожно прошел мимо гостиной, шум действительно доносился с кухни, но свет был выключен и я не мог никого увидеть. Я подошел к ручке двери и резко рванул её на себя. Влетев в кухню, я увидел маленькую черную кошку, месяцев семи от роду, которая с удивленным видом разглядывала разбившуюся банку и пролитую из неё воду. — Черт возьми! — крикнул я, и кошка пригнулась от испуга. — Вот же ж хулиганка. Пугает как. Испуганная и одновременно сонная Вера осторожно вошла на кухню держа в руке скалку наготове. — Все свои, — обратился я к ней и кивнул на животное. — Это она учудила. Еда есть для кошек? — Сейчас найду что-нибудь, — буркнула Вера недовольно глядя на кошку. — Стерва блохастая, иди за мной. Кошка на моё удивление не испугалась, а послушно спрыгнув со стола, виляя задом и высоко подняв тонкий длинный хвост, пошла за Верой, изучать недра холодильника. Я же тряхнул головой в надежде выбросить из неё впечатления от кошмара, но наоборот вспомнил то, что меня на самом деле напугало до крика Насти. — «Ты освободил нас»… — говорила она. «Нас»…