Чудеса и другие неприятности

Они оказались в сырой комнате, с малюсеньким запыленным окном под самым потолком. Продавленная кровать в углу и решетка на двери наталкивала на мысли, что когда-то это место было тюремной камерой. Джефферсон быстро захлопнул двери, и оглушающих замок шагов почти не было слышно. - Думаешь, дверь её остановит? – помогая зафиксировать железную решетку, спросила Эмма. - Я уже боюсь о чем-то думать, – Шляпник подергал заржавевшую ручку. – Надеюсь, у нее не хватит силы открыть её. Мужчина устало опустился на землю, опустив голову. Эмма поежилась от сырости в камере, но садиться на холодный пол не стала. Бальное платье ее ничуть не согревало. - Я хотел кое-что спросить, – тихо заговорил Джефферсон, поднимая голову. – Не подумай, что я сумасшедший… - он ухмыльнулся этому слову. – Хотя, я же Сумасшедший Шляпник, как иначе? Свон посмотрела на него. - После всех этих приключений, я уже ничему не удивляюсь. Что за проблема? - Амм… Когда… Когда я… - Эмма незаметно улыбнулась. Она еще ни разу не видела, чтобы Джефферсон краснел. Мужчина опустил голову снова, но уши, которые тоже покраснели, выдавали его с потрохами. – Когда я тебя «разбудил» сегодня, мне показалось, что. Что уже когда-то… - Делал «Искусственное дыхание по-сказочному»? – показав пальцами кавычки, помогла договорить Свон. Ситуация её позабавила, несмотря на серьезность их настоящего положения. - Да. Только не кому-либо, а тебе. Господи, как по-идиотски звучит, – Шляпник смущенно засмеялся, сидя на полу. Эмма растерянно поправила выпавшую прядь из растрепавшейся прически. Она тоже была смущена и немного рассержена. Сердце девушки забилось чаще, будто её поймали за исполнением преступления. - Мне кажется, случись такое, я бы это запомнила, – Свон совершенно непринужденно пожала плечами, но сердце застучало вдвойне быстрее. Дверь, так старательно закрытая ими, пошатнулась от резкого толчка. - О, Господи! – Эмма отскочила вглубь тюремной камеры. Джефферсон попытался снова подпереть дверь, но хрупкая Белая Дама оказалась сильнее. Железная дверь отлетела с петель, отбрасывая Шляпника в сторону Эммы. Глаза преследовательницы искрились от злости. Она разглядывала своих жертв, и, казалось, пронизывала каждую клеточку их тела. Парочка застыла, будто под гипнозом. Наконец, Белая Дама сдвинулась с места, и Джефферсон, отмерев, схватил Эмму за руку и потянул в сторону чернеющего места в камере. Он надеялся, что перед ними возникнет тайный ход или портал, да что угодно. Но чуда не произошло. Преследовательница поймала их, и они вместе упали в забытьи. Эмма очнулась первой. Она чувствовала тяжесть в руках и ногах, будто легла спать в шесть утра, а встала в семь. Со стоном, она попыталась подняться на ноги, но вместо этого снова свалилась на землю. Девушка осмотрела руки. На обеих руках висело по железной цепи, весом в несколько килограмм каждая. Свон с трудом подняла голову. Они все еще в камере. Это плохо. Белая дама, наверное, редко встречает живых людей. Слава Богу, она их еще не убила. Неожиданно кровь прилила к вискам. Джефферсон! Где Джефферсон?! Тяжесть в руках и ногах уступила место чувству волнения. Эмма завертелась на месте, оглядываясь по сторонам. Сердце забилось в бешеном темпе. - Боже, не надо так громко звенеть, - услышала она возмущенный голос из темноты и облегченно выдохнула. Он живой. – Давно ты очнулась? - Нет. Только что. С тобой все в порядке? Мужчина со стоном сел. - Да, все в норме. - Куда она делась? – Свон оглянулась по сторонам, ожидая, когда глаза привыкнут к темноте, и она лично убедится, что со Шляпником все в порядке. - Я не знаю, - он громко вздохнул, и тут они увидели в центре камеры прозрачного духа. Того самого, который заколдовал их.