Rhapsody

Ш, конечно, странный старик. Не сидит на лавчонке, не говорит о здоровье и не ругает власть. Кормит бездомных кошек и ночами иной раз выбирается на крышу пятиэтажки – посмотреть на звёзды, кажется, вечно детскими глазами. Валерий уверен, что звёзд насмотрелся сполна, но всё же идёт, приманенный то ли печеньем дешёвым, но всё же едой, то ли непонятной личностью. Ш хмурится и что-то крутит в бинокле. - А почему Вы сюда приходите? Вы – астроном-любитель? – спрашивает Валерий, ибо давно уж интересно. А если и так, то где же старик прячет карты звёздного неба и атласы? - Нет, - улыбается Ш, - просто люблю посмотреть на ночное небо. Особенно такое же, как сегодня. Валерий смотрит туда, куда указывает тонкая морщинистая рука в рукаве клетчатой старой рубашки, и видит лишь тёмные крыши домов, редкие светлые острова-окна в темноте коробок-домов да такого же электричества реки-улицы. А над всем этим неподвижно парит тучное облако с пурпурной подкладкой. - Разве не красиво? Валерий кивает и тянет руку к печенью. Ш улыбается и смотрит в бинокль куда-то вдаль. Куда – мальчик не спрашивает, да и непросто это, когда рот набит. - А почему Вы живёте так? Вопрос выпрыгивает сам по себе, но Ш не хмурится, а оборачивается и кладёт бинокль на горячую крышу. - Почему Вы смотрите на ночное небо? Почему Вы так часто ворчите? Почему трава зелёная? – ломает он голос. - Я про траву не спрашивал, я про неё и так знаю, - мотает головой Валерка. Всё-таки это его уязвило. - Ты задавал равное по смыслу, - Ш вздыхает и смотрит вниз, на тёмный двор со сломанными качелями. – Трава зелёная, потому что дышит. Вот и я… - Дышите ночным небом? Ш вдруг кажется слишком старым, сгорбившимся и превратившимся в одну сплошную морщину. - Дышу… Валерий подбирается ближе к нему, и вовсе не потому, что печенье кончилось. - А ещё я думаю, обо всём, что было в жизни, - говорит Ш. – Некоторые вещи никто не поймёт, знаешь. Потому что никто не проходил по твоему пути. - А звёзды – поймут? – у Валерки глаза, что два озера. Ш пожимает плечами. - Не знаю. Может быть. Потому и смотрю. Валерий ложится на прогретый за день металл, но глаз закрыть не получается. И вдруг он замечает, что видит несколько ярких точек. - А ещё ты немного прав, я всегда любил астрономию. Валерий усмехается и думает, что этого старика никогда никто не поймёт. А звёзды горят с небес, и всю ночь, и следующую, и ещё миллион лет.