Первый среди равных

— Что ты делаешь? — Спросила Гай, с большим подозрением следя за тем, как Снейп колдует над дверью и близлежащими стенами своего кабинета. — Вас, мисс Принц, на аврорских курсах разве такому не учили? Элементарные глушилки, — сказал Снейп, закончив с дверью и переходя к камину, видимо, чтобы повторить там те же процедуры. — Знаю я что это, — раздраженно всплеснула руками Гай, по инерции поворачиваясь вслед за Снейпом к камину, — я спрашиваю зачем это! — Ты сама нарывалась на приватный разговор, — произнес Снейп, на этот раз закончив чаровать и направляясь к своему деканскому креслу с высокой спинкой. Гай осталась торчать посреди кабинета одна, как провинившаяся студентка, пришедшая пред грозные очи профессора зельеварения. Что и требовалось доказать. Обычное промывание мозгов. Хотя к чему тогда Северус вешал глушилки? — Знаю я твои приватные разговоры, — сложив руки на груди, пошла в наступление мисс Принц, — вытянешь из меня всё, а сам, как всегда, отделаешься общими фразами. — Нет, Гай — как-то устало и серьезно, отбросив все свои привычные интонации сказал Снейп, — на этот раз всё по-честному. Играем в правду или правду, — он усмехнулся невесть чему, — правила простые: участники задают друг другу вопросы и получают правдивые ответы. Хочешь обменяться Непреложными для остроты действия? — Последняя фраза была произнесена уже с обычным снейповским сарказмом. Опыт подсказывал Гай, что если слизеринец говорит «всё будет по-честному», то надо искать подвох. Если же подвох не найден, то ты просто плохо искал. — В чем твоя выгода в такой игре? — Прищурилась Гай. — Ты и так можешь узнать обо мне всё, что хочешь, потому что меня прочитать, цитируя тебя, «может каждый болван, хоть немного знакомый с лигилеменцией». — Моя выгода в том, что я заполню наконец один досадный пробел в твоём образовании, — холодно заметил Снейп, — он, к сожалению, на моей совести. Надо было поговорить об этом в то время, когда просвещал тебя относительно того, откуда берутся дети. — Но ты никогда не говорил со мной на подобные темы! — В прямом смысле вспыхнула Гай — на щеках у нее появились алые пятна. — Вот именно, — назидательно проговорил Снейп, — но ты ведь и без меня откуда-то знаешь, как использовать Противозачатку? Я думал, так же обстоят дела и с этой темой. Но ошибся. Спешу исправиться, — он криво усмехнулся и, откинувшись на спинку кресла, предложил: — Ну мисс Принц, давайте ваш Вопрос. Гай в оцепенении стояла, судорожно перебирая в уме всё, что она хотела спросить у Снейпа по этой теме за последние десять лет: «как ставится Метка?», «а это больно?», «почему ты решил стать Пожирателем?» — Слишком много мыслей в голове, — иронически заметил Снейп, — сталкиваются у входа — не дают друг другу пройти? Впрочем, другого я и не ждал, — он со скрипом отодвинул кресло от стола, жестом предлагая Гай занять его место. — Неужели ты наконец заметил, что у тебя в гостях дама вынуждена стоять, — злясь, что ее отвлекают от придумывания идеального вопроса, огрызнулась Гай и села за деканский стол. — Нет, просто не люблю, когда в моем кабинете слишком часто протирают пол, — выдал Снейп, но Гай не успела осмыслить, что это значит в контексте их беседы. — Я дам тебе ответ без вопроса. Надеюсь, он более чем тебя удовлетворит. Мисс Принц собралась было возразить, но не успела: Снейп отточенным движением выхватил из рукава палочку и скомандовал «Легиллименс». Проникновение в сознание, как всегда, случилось внезапно и отвратительно не вовремя: обдумывая вопросы, Гай пыталась представить, как выглядит метка на руке у Снейпа. — У тебя прекрасно развито воображение, — возник в голове ехидный голос, — а кроме сюртука не хочешь мысленно снять с меня что-нибудь ещё? — Мысленно — нет, — подумала Гай, и тут же спохватилась, что границы между «подумать» и «сказать» сейчас не существует, но Снейп, кажется, воспринял это, как шутку. — Приготовься, сейчас попадешь в мои воспоминания, — снова зашелестел его голос, — постарайся не лезть туда, куда не приглашают. Хотя вряд ли с твоими склонностями к ментальным наукам у тебя бы получилось… …Знакомый слизеринский коридор змеился в темную бесконечность. В той его части, где ещё можно было что-то разглядеть стоял старшекурсник-Снейп. От нынешнего профессора зелий кроме одежды его отличала разве что осанка — плечи были ссутулены и напряжены. Он явно чего-то ждал. Гай подошла поближе — и как раз вовремя — дверь, перед которой стоял Снейп (Судя по всему вела она в комнату старосты.), открылась и он зашел внутрь. Мисс Принц проскользнула следом. В комнате оказалось неожиданно много народу: в проходе стоял рослый парень с длинными рыжими волосами, на кровати сидели еще двое слизеринцев, а в центре на стуле, у фальшивого окна, расположился, видимо, хозяин спальни. — Снейп, какого хрена, — жестко заговорил он, — Гойл только что рассказал мне, что ты чуть было не показал Метку всей своей комнате. Снейп кинул злой взгляд на рыжего парня, а потом изображая сильное удивление (или и в правду удивившись), ответил старосте: — Да? Не припомню такого. — Это было, когда ты варил свои вонючие зелья прямо на полу нашей спальни, — неожиданно мелодичным для такой комплекции голосом произнес рыжий Гойл. Снейп нахмурился, намереваясь что-то ответить, но староста ему этого сделать не дал. Грациозно вскочив со стула, он приблизился к Снейпу. Со стороны это выглядело так, будто юноша подошел к кривому зеркалу — они со Снейпом были до жути похожи: староста тоже был астенического телосложения, имел горбинку на носу и гладкие черные волосы по плечи, ростом он не превосходил бы Снейпа, если бы тот перестал ссутулиться и, наконец, выпрямился. — Думай головой, Снейп, — сказал староста, — ещё один такой косяк, и повторишь судьбу Бёрка, — он провел пальцем по горлу и вверх, изображая, что задыхается. Снейп стоял не шевелясь. Воспоминание начало мутиться, но Гай так отчаянно желала увидеть, что было дальше, что протянула вперёд руку, пытаясь ухватить иллюзорное прошлое. Неожиданно это помогло. Но продолжения предыдущей сцены не последовало: остались только те же действующие лица, а декорации полностью сменились. Кажется, они были в Хогсмиде, во дворе «Кабаньей головы». Было темно и мрачно, единственным источником света являлся снег, горами лежащий вокруг небольшого очищенного пятачка, на котором стояли Снейп и Староста. — Что ты хочешь за то, что переспишь с этой прекрасной леди? — Деловито осведомился последний, кивая за спину Снейпу в сторону «Кабаньей головы». — Не пойми меня неправильно, но у нас там возник своего рода тотализатор, уломает она тебя или нет, а если да, то через сколько ты сдашься. На кону кое-что поинтереснее денег, так что я не намерен проигрывать, — он легко улыбнулся и снова спросил: — Что ты хочешь? Снейп, в течении всей речи задумчиво смотревший на старосту, усмехнулся и с издевкой произнёс: — Пока не знаю. С тебя желание. Картинка снова начала мутиться, но на этот раз продолжения не последовало: Гай очнулась в деканском кресле. Снейп стоял напротив, сжимая палочку. Ему явно было не по себе. Видимо, из-за последнего воспоминания, которое мисс Принц всё-таки ухитрилась вытащить против его воли. — Кто это был? — Рискнула подать голос Гай. — Треверс, — выдохнул Снейп с плохо сдерживаемой ненавистью. — Мой однокурсник. Именно благодаря его протекции я получил Метку. — И за это ты его ненавидишь? — Не подумав, брякнула Гай, но Снейп только ухмыльнулся. — Нет, за это я, как ни странно, ему благодарен. Он отвернулся от мисс Принц и прислонился к столу. Теперь Гай могла видеть только его спину. Безукоризненно прямую спину. В воздухе опять повисло напряженное молчание. — Какие выводы, мисс Принц, вы можете сделать на основе увиденного? — Наконец, произнес Снейп, повернувшись к Гай. — Профессор, а все вопросы такие сложные? А когда пересдача? — Осведомилась мисс Принц, но Снейп так на нее посмотрел, что желание шутить отпало само собой. — Хорошо, если ты настаиваешь... Выводы таковы: мистер Треверс тот еще чистокровный мудак, которому плевать на всех кроме себя, это раз, не стоит варить зелья в общей спальне, если у тебя на руке Метка, это два… — Вы мыслите в правильном направлении, но это не то, что я хотел от Вас услышать, — перебил ее Снейп. — Треверс думал отнюдь не только о себе, но еще и о своей семье. Там в комнате были еще двое — МакНейр и Мальсибер — сидели на кровати. Так вот Треверс включал их в понятие семьи. И готов был за нее убивать. И убивал. — О, кажется, я поняла к чему ты ведешь, — раздраженно воскликнула Гай, — имеешь в виду, что за мной, как и за тобой, не стоит Род, который в случае чего прикроет? — Я хочу сказать, что не стоит соваться в змеиное логово, когда у самой нет даже и капли яда, — отрезал Снейп, явно намекая на ее анимагическую форму. — Но ты же сунулся. И выжил. — Мне было нечего терять. — Как будто мне есть что! — Хватит! — Взорвался Снейп, подавшись вперед и припечатывая ладонями столешницу рядом с руками Гай. — Я пытался воззвать к твоему здравому смыслу, но, видимо, это бесполезно и придется сказать прямо: больше не принимай приглашений от Малфоев или кого бы то ни было другого из этого круга. Гай некоторое время смотрела на нависающего над ней Снейпа с самым серьезным выражением лица, а потом неожиданно громко и весело расхохоталась. — Северус, — Снейп дернулся и отпрянул от Гай при звуке своего имени, — сейчас не 79, не 80 и даже не долбанный 81! На дворе скоро будет 92: Темного Лорда нет уже десять лет, а его последователи вряд ли повторят то, что позволяли себе, когда Он был у власти. Сегодня уже ни к чему ставить глушилки, незачем опасаться аристократии… — Ты говоришь это мне?.. — Очень тихо заговорил Снейп, голос у него, кажется, дрожал. — Я всегда думал, что ты умная девочка и все понимаешь, но видимо я принимал наглость за ум. Теперь я скажу тебе прямо первый и последний раз: убирайся из Англии как можно скорее — в Индию съезди, загляни в Россию, соверши кругосветное в конце концов. Здесь у тебя нет никого и ничего, кроме сомнительных связей: вся твоя семья мертва, твой родовой дом закрыт, состояние растрачено, а репутация после той несостоявшейся свадьбы с Вествудом оставляет желать лучшего. Ты так и не стала ни аврором, ни зельеваром. Удачный брак тебе не грозит. Может, на другой земле больше повезет? Гай почувствовала, что у нее по щекам текут безмолвные слезы. — Знаешь, я так и собиралась сделать, — сдавленным голосом заговорила она, выбираясь из-за стола и быстрым шагом направляясь к двери, — Арджун давно зовет к себе. Родственники в России… Гай не договорила, потому что слезы уже подступили к горлу. Хлопнув дверью, она удалилась, обещая себе никогда больше не возвращаться в этот кабинет и к этому человеку. А тем временем человек сел за свой стол и, уронив голову на руки, вспоминал.

***

...Это случилось в двухнедельный промежуток между Рождеством и его восемнадцатым Днём Рождения. Конечно, если следить за фактами. Практически же всё началось гораздо раньше: задолго до сочельника и даже до того Самайна, в который он узнал, что Лили...  Может быть, он шёл на встречу с этой бездной всю жизнь.  Тогда, однако же, это так не воспринималось. Не было бездны — только жажда знаний и жгучее желание сломать привычный ход вещей, в котором он был даже не шестеренкой, спрятанной где-то глубоко внутри прекрасных часов жизни, а сторонним наблюдателем, полагающим за счастье слушать их тиканье.  Да, всё началось именно на шестом курсе, когда вернувшись с летних каникул, Снейп обнаружил, что в Хогвартсе, Хогвартсе, одна мысль о котором столько лет спасала его, он теперь ощущает себя не лучше, чем дома. И там, и там было пусто: Лили Эванс, до этого пребывавшая в центре его вселенной, сошла с небосвода, погрузив мир во тьму. Погасло дневное светило, а ночные — не зажглись.  В темноте живут памятью о свете, и некоторое время это ему удавалось. Хогвартс выгодно отличался от того места, которое он именовал домом, тем, что там наличествовала библиотека, когда-то казавшаяся первокурснику-Снейпу бесконечной.  Но, увы, теперь его предали даже книги, и, если в учебниках он разочаровался давно и, кажется, навсегда, то специальная литература подводила его впервые. Снейп всегда интересовался любопытными заклинаниями (Правда, «любопытными» они были только в его глазах, другие использовали определения «опасные» и «пугающие».), но до этого библиотечные книги всегда удовлетворяли его интерес.  А ведь чары, которые он искал, выглядели вполне безобидно: заклятие полёта, позволяющее перемещаться по воздуху без помощи метлы и прочего инвентаря. Однако же, оказалось, что такая полезная вещь ни в одном справочнике не числится. Но Снейп сдаваться не собирался и, перерыв библиотечную картотеку, нашёл упоминание «заклятия летательного» в четырёх книгах из Запретной секции.  Без особого труда получив допуск к искомой литературе, он, к несчастью, был жестоко разочарован: три из четырёх фолиантов просто отсутствовали, а оставшийся действительно содержал упоминание «заклятия летательного», но контекст не оставлял надежды найти его где-нибудь ещё. Потому что такое полезное заклинание, как полет совершенно без ничего, наряду с некоторыми другими не такими нужными, но весьма «любопытными»  чарами, изобрёл «зело злой» греческий волшебник, ссылаться, упоминать и цитировать которого было запрещено ещё в 1520 году.  Очевидно, для удовлетворения любопытства, надо было разжиться книгой или рукописью, произведённой раньше этого года. Вставал резонный вопрос, где?  В дальнейшем Снейпа ждало немало подобных разочарований: школьная библиотека оказалась поразительно бедна на книги, которое магическое сообщество привыкло причислять к запретному знанию по Тёмным Искусствам. Требовался другой источник. И к концу шестого курса Снейп его нашёл.  По школе давно ходили слухи, что некоторые чистокровные студенты состоят в рядах одной очень известной организации сомнительного толка. В начале 70-х, когда Снейп только поступил в Хогвартс и получил доступ к прессе волшебного мира, о них писали, как о «Вальпургиевых рыцарях». Но то ли от названия веяло чем-то слишком уж благородным, поэтому газетчики подобрали нечто более подобающее, то ли сами «рыцари» переименовали себя, но сейчас члены данной организации уже были повсеместно известны, как «Упивающиеся смертью».  До этого Снейпа мало волновало, чем эти Упивающиеся занимаются: непосредственно его это не касалось, кажется, терроризировали маглов и им сочувствующих, пытаясь таким образом внушить обществу, что невладеющие волшебством простецы — опухоль на теле Магического мира в целом и Магической Британии в частности.  Что организация поделывает сейчас, можно было точно узнать за завтраком, в те дни когда доставляли почту: газеты не скупились на подробности, и студенты с замиранием сердца читали, кого и как убили на этот раз. Пока что эти истории вызывали лишь любопытство с ноткой страха. Страха, какой бывает, когда, наслушавшись перед горящим камином хогвартских баек, выходишь во тьму коридора, ожидая встретить за каждым поворотом чудовище Слизерина. Пока что, сидя за стенами школы, никто не боялся всерьёз. Пока что. Пока это не касалось близких, оставшихся во внешнем мире.  Но, как уже было сказано, Снейпа Упивающиеся не волновали. Проведя весь шестой курс и носа не показывая из библиотеки и уяснив для себя, что Темные Искусства кому попало своих секретов не выдают, он стал внимательнее смотреть по сторонам, в поисках того, что могло бы ему помочь. И однажды Снейп действительно заметил кое-что стоящее.  Произошло это летом, когда почти все экзамены были уже сданы, за завтраком в Большом зале. Он сидел в самом конце факультетского стола, отделённый от ближайшего соседа слева пустым местом. Напротив же него расположился скрывающийся за газетой младшекурсник. Снейп мазнул взглядом по заголовкам и, не найдя ничего интересного, стал рассматривать огромную колдографию, занимающую добрую половину первой страницы «Ежедневного пророка», где степенного вида седовласый волшебник раз за разом кидался к  стопке книг, хватал самый верхний в металлических заклепках фолиант и, крутанувшись на месте, исчезал, на прощание комично потрясая, зажатой в кулаке тростью, в сторону зрителя.  В другой ситуации колдография вряд ли бы удостоилась столь пристального внимания, но Снейп просидел напротив «Пророка» весь завтрак, и волей-неволей взгляд его возвращался к аппарирующему волшебнику. Он всё пытался рассмотреть название фолианта, который старик уносил с собой, но это не представлялось возможным — кожа на корешке протерлась, и оставалось лишь гадать, какие запретные знания содержит книга.  К счастью, оставшиеся талмуды сохранились лучше: Снейп разобрал восемь из девяти названий, однако это ничего не прояснило. «Тайны наитемнейшего искусства», «Яды, смерть несущие», «Обряды ритуальные» — видимо, все темные маги в душе были поэтами и тяготели к плеоназмам и гиперболе, или же пытались отпугнуть такими невнятными заголовками впечатлительных неофитов.  Девятая книга, корешок которой тоже стёрся до нечитаемости, лежала второй сверху, и каждый раз когда колдун умыкал свой фолиант, ее обложка становилась видна секунды на полторы. За пару попыток можно было разобрать имя автора: Петомен-последователь. Ученик Герпия Злостного. Изобретатель того самого «заклятия летательного», про которое Снейп только и смог узнать, что его придумал этот самый Петомен.  Открытие так его удивило, что он даже не удосужился прочитать статью, иллюстрацией к которой служила колдография. Поэтому, едва наступили каникулы, Снейп первым делом отправился в лавку старых книг и нашёл там тот самый «Ежедневный пророк» с аппарирующим волшебником на первой странице. Статья была озаглавлена как «Темные маги среди нас» и повествовала о том, что у одного известного и уважаемого члена общества, сына которого подозревали в причастности к Упивающимся Смертью, произвели обыск и нашли обширную коллекцию литературы по тёмной магии, в которой кроме прочего был и десяток запрещённых фолиантов. Книги уже собирались изъять, а молодого человека увезти в Азкабан, когда внезапно появился его отец, хозяин дома, и заявил, что сын к коллекции пока что никакого отношения не имеет — книги веками собирались его семьей и цены, как в историческом аспекте, так и в материальном. Колдография как раз запечатлела тот момент, когда старый колдун, которому авроры отказались вернуть книги, похитил наиболее ценный экземпляр и скрылся с места преступления.  Сына, за неимением иных доказательств, отпустили. В недрах Пророка нашлась и его колдография с подписью: оправданный Торфинн Роули. На темного мага он смахивал мало, скорее напоминая головореза, но что-то подсказывало, что с отцовскими книгами он всё-таки ознакомился.  С этого момента в Снейпе проснулся живейший интерес к организации, именовавшей себя «Упивающиеся смертью». И если раньше он по незнанию думал, что это сборище садистов, ведомых идеей чистой крови, то теперь, полистав старые подшивки газет, он хотя бы утвердился в мысли, что у этих садистов есть вполне сносная парадигма, хотя методы её внедрения в массы и оставляют желать лучшего.  Оказалось даже, что на последних выборах министра у них был свой кандидат — ну то есть он, конечно же, не заявлял напрямую, что выдвинут от партии «Упивающихся», но его тезисы говорили сами за себя: «урезать права волшебных существ», «прекратить взаимодействия с маглами», «отменить запрет на практику темной магии, сделать все знания общедоступными».  Последнее предложение Снейпу особенно нравилось, но как показали результаты голосования, общество к таким радикальным переменам готово не было.  Про главу организации информации было удручающе мало. Собственно, только имя: он называл себя Лорд Волдеморт, но в газетах последних лет фигурировал, как Тот-Кого-Нельзя-Называть, реже именуясь просто Темным Лордом. Последнее явно указывало на то, что данный волшебник разбирается в Темных Искусствах. И, наверное, делится знаниями со своими сторонниками.  Источник был найден. Оставалось найти к нему путь.  Оставшиеся каникулы Снейп размышлял над тем, как ему выйти на Упивающихся, и пришёл к выводу, что существует относительно простой способ — поискать в школе. Слухи ходили разные, но Снейп сплетням доверять намерен не был, а исходил из логики: если организация не любит маглов, значит состоят в ней преимущественно чистокровные. А если чистокровные — то Слизерин.  К сожалению, тот факт, что Снейп учился именно на Слизерине помогал мало: на факультете он был кем-то вроде домового эльфа в богатом доме — к нему обращались только тогда, когда того требовали обстоятельства либо же имелась работа по его прямому, как всем казалось, назначению — варить зелья. В остальное время его просто не замечали.  У этой невидимости, однако, был один плюс. Если тебя считают пустым местом, то и ведут себя при тебе соответственно: болтают больше и громче, чем сделали бы это в присутствии другого человека. И если раньше Снейпа порядком раздражало, когда однокурсники в общей гостиной своим трёпом мешали ему сосредоточиться на чтении, то сейчас он понял, что из этих невольно подслушанных разговоров можно извлечь пользу. *** —...совсем обнаглели! Поттер вчера орал под окнами гриффиндорской башни так, что слышно было даже в подземельях. — Да, я слышал. Треверс даже не поленился сходить и сказать ему, что его брачные игрища мешают нормальным людям заниматься своими делами. — Почему брачные? — Так Поттер таким оригинальным образом своей грязнокровке предложение делал. Типа серенады под окном.  Это произошло вчера. В канун Самайна. Нет, Снейп конечно же знал, что Поттер увивается за Лили почитай чуть ли не с самого первого курса, но что она отвечает ему взаимностью... Предложение... Как? Когда?.. Он же наблюдал за ней весь шестой курс, ничего такого...  Новость настолько выбила Снейпа из колеи, что он просидел в гостиной до глубокой ночи, тупо пялясь в стену и перебирая в уме планы, связанные с Лили: подойти к ней на выпускном — тогда-то она его точно выслушает — и объясниться начистоту. Сказать, что она самое хорошее, что было у него в жизни, что он не простит себе, если не скажет ей, что... Нет, теперь-то он никогда этого не скажет. Потому что Лили... с Поттером. С Поттером, который издевался над ним всю школу. Который таскается где-то с оборотнем каждое полнолуние. Чем Поттер лучше него? Может, быть тем что кидается такими банальными заклятиями, как «экспеллиармус»? Или использует его же Снейповы чары, сам не умея изобрести даже захудалого проклятья?  Его размышления прервал скрип двери и доносящиеся из недр жилого коридора встревоженные голоса. Потом в темноте, камин давно погас, мимо него, освещая себе дорогу палочками, прошли двое старшекурсников и покинули гостиную. Из обрывков их разговора Снейп понял, что что-то случилось. А утром факультет Слизерин оглушила страшная весть: студент шестого курса, Корнелий Берк, повесился.  Возможно, он и не связал бы два этих факта, но поскольку предыдущие два месяца прошли в вылавливании обрывков разговоров, обдумывании случайно оброненных фраз, то у Снейпа собралась некая картина происходящего.  Из всех слизеринских кружков несколько выделялась одна компания (в которую входил и покойный Берк), державшаяся особняком и, по наблюдениям Снейпа, являвшая собой образец элитного закрытого клуба. Они много пили, почти не трудясь скрываться это от учителей, разговаривали на остросоциальные темы и по ночам запросто покидали замок. В тайне Снейп им завидовал: блестящие дети богатых родителей, они могли позволить себе не только выпивку, но и новые книги и справочники, а так же дорогие и редкие ингредиенты для зелий, остатки которых они с лёгкостью оставляли ему, когда прибегали к его услугам зельевара.  После истории со смертью Берка, а особенно в контексте слухов про содержание его предсмертной записки Снейп решил, что нашёл в Хогвартсе молодое поголовье Упивающихся Смертью.  Правда, что делать дальше, было совершенно непонятно. Просто так прийти записываться добровольцем в их ряды было полным идиотизмом. Шантажировать сомнительным самоубийством — ещё глупее. В обоих случаях над ним бы вначале посмеялись, а потом хорошенько приложили в лучших традициях Поттера. Если не хуже.  В общем нужно было ждать подходящего случая, чтобы попытаться войти к ним в доверие, поэтому Снейп стал следить за предполагаемыми Упивающимися ещё пристальнее, благо более интересных занятий у него и не было, наоборот даже: повсюду лезли в глаза Эванс с Поттером, Мерлин бы их побрал.  Однако оказалось, что трудно следить за людьми, которые подозревают, что за ними могут шпионить, и предпринимают против этого меры. После смерти Берка они, видимо, стали особенно осторожны и, если и затевали что-то, то Снейп этого узнать не мог.  Дело сдвинулось с мёртвой точки только в начале декабря, когда на уроке ЗОТИ седьмой курс проходил инферналов. Снейп, заранее зная, что ничего интересного не услышит, сел за последнюю парту и там в тишине и уединении читал одну любопытную статью по алхимии.  Тишина, однако, быстро улетучилась вместе с интересом сидящих перед ним студентов. — Я думал нам покажут живого инфернала, — разочарованно произнёс чей-то голос. — Ага, конечно, а заодно и Адский огонь. — И не забудьте, что для создания инфернала нужен труп, значит перед этим потренируем Аваду.  Раздался дружный смех. Затем на некоторое время снова установилась относительная тишина. — Нет, но ведь можно не человека убить. Свинью там какую-нибудь. Бабочку в конце концов. — Угум. Ещё скажи стакан в крысу трансфигурировать, убить и поднять. — А между прочим интересный вопрос!..  Дальнейший разговор ушёл в дремучие дебри теоретической трансфигурации и перестал интересовать Снейпа. Впрочем, он бы не запомнил и этот диалог (примечательный только своей абсурдностью), но беседа имела продолжение: через неделю в библиотеке, когда седьмой курс писал совершенно бесполезное эссе про инферналов. Бесполезное — потому что ни учебник, ни библиотечные книги не содержали ничего сверх того, что рассказал профессор ЗОТИ. — И всё-таки это надо проверить! — Нарушила тишину чересчур громкая фраза. На сказавшего зашикали — никто не хотел, чтобы на шум выползла библиотекарша. — Представьте, если до нас никто такого не делал, — значительно тише продолжил тот же голос, — это же какое открытие! Оружие... — Сомневаюсь, что это вообще возможно. Трансфигурированный стакан... — Мерлин с ним, с этим стаканом. Для начала стоит просто попрактиковаться на каком-нибудь тру... — Будь добр, следи за тем, что говоришь. — Может поэкспериментируем после каникул? Уверен, в нашей домашней библиотеке есть что-нибудь на эту тему. — Нет, я хочу проверить эту теорию здесь и сейчас. — Ну тогда вперёд в Запретный лес. Уверен, там ты подберёшь что-нибудь под свои нужды. — Запретный лес — прекрасная идея! Кто со мной? — Не будь идиотом!..  Некоторое время говорящие пререкались, но здравый смысл, конечно же, не восторжествовал: они решили пойти в Запретный Лес и проверить таки там какую-то свою теорию на счёт инферналов.  Для Снейпа всё складывалось прекрасно. Это был тот самый шанс, которого он ждал несколько месяцев! «Случайно» столкнуться с Упивающимися во время одной из их «затей», волей—неволей став при этом их соучастником. А уж после этого они сами не выпустят его из поля зрения. Во избежание.  Всё портила одна маленькая деталь. Никто из участников библиотечной беседы не назвал время предполагаемой вылазки в Запретный лес.  Логика, однако, говорила за то, что слова «здесь и сейчас» подразумевают сегодняшний день. Дальнейший план был ясен: подкараулить кого-то из членов сборища, а затем проследить за ним. Поэтому из библиотеки Снейп направился прямиком в гостиную своего факультета и там, изображая бурную деятельность по написанию эссе, принялся ждать исхода.  По истечении получаса Снейп начал нервничать. Что-то было не так. Не могли же они прямиком из библиотеки с сумками и учебниками направиться в Запретный лес?.. Хлопнула дверь. Вид вошедшего более чем красноречиво отвечал на заданный вопрос: на Гойле висели четыре сумки, в руках была стопка учебников, увенчанная исписанными свитками.  Снейп просидел в гостиной ещё невыносимых десять минут, надеясь что Гойл, бросив в комнату вещи, пойдёт присоединяться к развлечениям в Запретном лесу. Но не тут-то было. Не решаясь признаться себе в том, что шанс упущен и тут уж ничего не поделаешь, Снейп почти бегом добрался до своей комнаты и, запустив руку в чемодан, нащупал сквозь ткань старой мантии флаконы. Что могло ему помочь? Яд? Зелье памяти?  В мозгу панически билась мысль о том, что уже поздно и чтобы он не предпринял это ничего не даст. Если на что и оставалось уповать, так это на случай и... Удачу! Снейп резко распахнул чемодан, так что с него чуть не слетела крышка, и извлёк с самого дна свою парадную мантию. Кажется, её в конце года полагалось надеть на Выпускной. Встряхнув над кроватью этот клубок кружев и бахромы, Снейп удовлетворенно улыбнулся: в его распоряжении теперь имелся целый флакон Жидкой Удачи.  Трудно сказать, почему заполучив это зелье больше года назад на уроке Слизнорта, Снейп не нашёл ему лучшего применения, чем засунуть в парадную мантию. Наверное, это имело некое отношение к балу и Лили. Может, он надеялся потанцевать и помириться. В любом случае сейчас это было уже совершенно не важно. В один глоток он осушил флакон, безвозвратно потеряв этот шанс.  Зелье вело его по Хогвартсу непривычно длинным путём. Причина этому обнаружилась на выходе из замка: Снейп буквально нос к носу столкнулся с ней, на секунду даже перехватив взгляд заплаканных зелёных глаз. «Вот, — говорило зелье, — вот она твоя цель. Смотри, она расстроена, ей сейчас нужен собеседник. Она не прогонит тебя. Она поговорит с тобой». «Нет, у меня сейчас другая цель», — возразил Снейп и усилием воли развернулся спиной к Хогвартсу, воротам и Лили Эванс.  Если и говорить о точке невозврата. То, пожалуй, это была именно она.  Довольно долго, уже стало смеркаться, он блуждал по лесу, ведомый зельем. По земле начал струиться туман, от чего Снейп всё время спотыкался о прятавшиеся под ногами корешки. Ничего не происходило.  «Лишь бы не закончился эффект зелья», — мрачно подумал Снейп, — «без него меня здесь давно бы сожрали».  Словно вторя его мыслям, в отдалении послышался стук копыт, вызывающий довольно чёткие ассоциации с поступью кентавра. Снейп рефлекторно отшатнулся с тропинки в полумрак подлеска. Кентавр или, может быть, кто похуже приближался. Вот уже из-за поворота показались тонкие звериные ноги, а потом и похожая на молодое ветвистое дерево башка. Снейп с облегчением шагнул обратно на тропу, радуясь, что в чаще Запретного леса ему посчастливилось наткнуться всего лишь на простого оленя.  Зверь против ожидания не казался диким: он без страха приблизился, сократив дистанцию между собой и Снейпом практически до небоевого, и застыл, как будто замерев во времени. Секунд пять он так и стоял, а потом вдруг резко наклонив голову, бросился вперёд.  Как ни странно, но почему-то чего-то такого Снейп и ждал, а потому среагировал мгновенно: отскочил назад и в сторону, ударившись при этом о дерево, и упал, успев однако выкрикнуть первое пришедшее на ум заклинание.  «Сектумсемпра» сработала прекрасно. Это Снейп почувствовал сразу, потому что из-за близкого расстояния его сильно обрызгало кровью. Но ещё не придя в себя, он уже понял, что что-то не так, и просто всё не закончится: кровь оленя, попавшая ему на лицо, была холодной.  Но прежде чем Снейп полностью успел осознать, что на него только что напал инфернал, послышались знакомые (и в данной ситуации даже немного родные) голоса и на место стычки вышли Упивающиеся.  При виде Снейпа некоторые замолкли, некоторые перешли на шёпот, и только Треверсу было плевать на невольного свидетеля: он стремительно прошёл вперёд, ближе к мертвому оленю (Тот как ни в чем не бывало стоял на тропинке, опять неподвижно застыв.) и скомандовал: —Инкарцеро. Зверь, опутанный магической веревкой, без единого звука упал на землю. Треверс, опустив палочку, отвернулся от него, а заодно и от Снейпа. — Итак, вариантов у нас два: либо тот, кто заколдовал этого ...хм… оленя сейчас его расколдует, либо мы этого недоинфернала сожжем, чего не советую. Будет много вони, и гореть опять же он будет полночи. В стане Упивающихся началось активное обсуждение. Как понял Снейп, загвоздка была в том, что поднять инфернала все пытались по очереди и кто в итоге его заколдовал, было не понятно. Логично было бы и теперь поступить так же: всем поочередно произнести контрзаклятие, но отчего-то эта мысль никому в голову пока не пришла. Так как на Снейпа пока никто внимания не обращал, он наконец встал и принялся оценивать нанесенный инферналом ущерб. Пока что ничего фатальнее залитых кровью манжет белой рубашки он не нашел — на мантии та же кровь смотрелась вполне прилично, как пролитый вишневый сок. Во время осмотра своего единственного экземпляра школьной формы Снейп краем глаза заметил какое-то движение: инфернальный олень вдруг дико забился в своих путах, и они вопреки здравому смыслу, повинуясь его звериной силе, лопнули. Еще несколько секунд инферналу понадобилось, чтобы встать. Снейп, как под «империо», смотрел на эту картину, ничего не предпринимая, а между тем зверь уже обрел былую устойчивость и, кажется, готовился к прыжку. Кого он собирается проткнуть рогами на этот раз было предельно ясно — в том направлении, куда нацелился олень, ближе всех в пол оборота к Снейпу и спиной к инферналу стоял Треверс. Надо было что-то предпринять. В голову настырно лез тот бесполезный урок по ЗОТИ, с которого все и началось: там студентам старательно вдалбливали, что от инферналов помогает только огонь, поэтому Снейп и выкрикнул «инсендио», запоздало заметив, что Треверс уже стремительно развернулся и тоже посылает в инфернала заклинание. Судя по эффекту — загоревшийся олень упал — это был «ступефай». Снейп с сожалением отметил, что со стороны, наверное, это выглядело так, будто он специально запалил инфернала, а не рвался спасти кому-то жизнь. Вот они, гриффиндорские замашки, никогда до добра не доводят. — Я же говорил, не надо его сжигать, — очень раздраженно произнес Треверс, — а вот мистер Снейп меня, кажется, не услышал. Оправдываться было глупо и бесполезно. Снейп вскинул голову и вызывающе посмотрел на Треверса, как бы говоря: «Ну сжёг. Ну и что ты сделаешь?» А ведь сделать он мог с ним всё, что угодно, но поступить по-другому в данной ситуации Снейпу не позволяла гордость. — Вы вообще что здесь забыли, мистер Снейп, — между тем продолжил издеваться Треверс, — дайте угадаю: решили на ночь глядя прогуляться по Запретному лесу и заблудились? Или, может быть, травки какие на новую луну собирали? — Он выдержал паузу, но Снейп ничем не подтвердил и не опроверг его слов. — В любом случае это уже не важно. Ты скоро забудешь, что видел нас. В твоей памяти останется только этот… бешеный олень и, надеюсь, долгое блуждание по лесу в поисках обратной дороги. — Я ещё до вашего прихода понял, что это тварь — инфернал, — хрипло возразил Снейп, — если сотрёшь мне память, рано или поздно вернувшись в замок, я расскажу о ней профессорам, и всё вскроется. — Хочешь сказать, если я не сотру тебе память, ты не расскажешь? — Усмехнулся Треверс. — Может быть. В обмен на что-нибудь. — Ты серьезно думаешь, что такая сделка мне выгодна? Просто с учетом твоих слов придётся поработать над твоей памятью чуть тщательнее, чем хотелось бы. Возразить было нечего. Но пути назад тоже не было, поэтому Снейп сказал то, что показалось ему логичным в данной ситуации. — Я выпил «Нить Ариадны», — не дрогнувшим голосом соврал он, проклиная себя за то, что мысль принять это зелье пришла ему на ум только сейчас. Треверс рассмеялся и спокойно произнёс: — Ты блефуешь. Если бы пил, сказал бы об этом сразу или не говорил вовсе. — Может быть. Но если я всё же его выпил, а ты сотрёшь мне память, то это — риск. Треверс задумался. — Смелое заявление, — наконец заключил он. — Память я, так и быть, тебе не сотру. Пойдёшь обратно в замок с нами, а там решим, что с тобой делать.

***

Решение Треверса, на удивление, Снейпу вышло на руку: теперь ни он шпионил за Упивающимися, а они следили за ним. Один раз даже, за пару дней до Рождества, его позвали отметить окончание семестра. Чутьё и милые улыбки софакультетников подсказывали, что ходить не надо, но любопытство взяло верх. Ничего фатального, однако, не произошло, если не считать того, что Снейп напился (или его всё же напоили) до беспамятства, и единственным выжившим впечатлением от той ночи было зрелище пытаемого «круцио» человека. На каникулы он, практически против своей воли, поехал в поместье Гойла. Тот, конечно, от этого в восторге не был, и постарался ограничить себя от общения с «полукровкой», но кто-кто, а Снейп от этого уж точно не страдал. В родовом поместье Гойлов наличествовала прекрасная библиотека, и все каникулы он просидел там, разбирая древние, написанные на латыни и среднеанглийском, манускрипты. Так что в Хогвартс Снейп вернулся в гораздо лучшем расположении духа и с некими планами на будущее. Однако, выяснилось, что если уж ты оказался повязан с Упивающимися, то на середине пути остановиться нельзя. Узнав про Снейпа всё, что нужно, они, видимо, сочли его годным, и в следующие выходные после каникул, в канун своего восемнадцатилетия Северус Снейп удостоился аудиенции у Темного Лорда, после которой на его левой руке на всю жизнь запечатлелась Темная Метка.