Первый среди равных

—…украинский железнобрюхий должен быть возвращён на родину! Нашим драконам грозит вымирание, а вы, лицемеры, утверждаете, что у вас его нет! — Сварливо закончила свою речь женщина, для пущей важности подкрепив свои слова крепким ударом кулака по столу. —Антиопа, дорогая, — Дамблдор вежливо и немного печально улыбнулся, — ну что я могу сделать, если в ваших же бумагах указано: дракон был куплен частным лицом, а не Английским Министерством Магии. Я вам советую обратиться в частном порядке… —Вымирание украинских железнобрюхих — это мировая проблема! — В который раз за сегодняшний день возопила женщина. — Вы должны содействовать нам, разыскать этого, — она глянула в бумаги перед собой, — Абраксаса Малфоя, который в 71 году… —Это решительно невозможно, — перебил её Дамблдор, — мистер Абраксас Малфой… Гай перестала концентрировать внимание на беседе, которая уже минут десять как шла по кругу, отчего самопишущее перо — простенький тёмный артефакт, управляемый силой мысли — с грохотом упало на пергамент. Впрочем, при том уровне звука, который установили Дамблдор и мадам из Москвы, шума никто не заметил. Все были заняты своими делами: делегаты обсуждали вещи поважнее украинских железнобрюхов, а их секретари, давно уже перестав записывать — Гай, кажется, сдалась последней — сплетничали. Да, не так представлялся мисс Принц ежегодный съезд Международной Конфедерации магов, не так: исходя из слов Дамблдора о том, что «разбирать там нечего», «ситуация сейчас стабильная», Гай собиралась заниматься стенографией не больше пары часов в сутки, а в остальное время бродить по зимнему Парижу. Но сейчас шёл уже пятый день съезда, а она не видела во французской столице ничего, кроме своего жалкого гостиничного номера! Правда, теперь Гай было уже не до прогулок, работа секретаря и мировая политика утомили её настолько, что уже не хотелось ничего, кроме как вернуться в Хогвартс если не к Рождеству, то хотя бы ко Дню рождения Северуса. —…когда это они успели стать вашими? Вы — член Московской делегации, а Киев… — Донеслось до Гай, и перо, которое мисс Принц забыла деактивировать, тут же снова принялось строчить. —Интересный у тебя протокол заседания получается, Гайка, — на ломаном английском, но зато с непробиваемым русским задором прокомментировала Алёна, секретарша той пресловутой мадам из Москвы, которая распиналась сейчас о драконах. С Алёной Гай познакомилась в первый же день своего заточения на съезде, и та ей сразу не понравилась: эту ведьму как будто специально подбирали в пару к её громкоголосой начальнице-делегатке. —Гайка, ты меня слышишь, отчет у тебя летит ко всем чертям — переписывать придётся. Чего хоть стоит это то ли издевательское, то ли панибратское «Гайка», которым окрестила её русская ведьма. Алёне, конечно, было невдомёк, что англичанка Гай Принц детство провела в России и прекрасно осведомлена, что в русском языке существует слово «гайка», но это её никак не извиняло. —И что это значит «СС»? — Гай вздрогнула и перестала игнорировать реплики Алёны, резко развернувшись к ней всем корпусом. Та заинтересованно изучала пергамент мисс Принц, по которому продолжало скользить управляемое силой мысли самопишущее перо, раз за разом размашисто выписывая поверх стенограммы заседания две змеистые «S». — А, вспомнила, есть же такой волшебник! — Возопила Алёна, и Гай начала в панике оглядываться, не слышал ли кто этого возгласа, но тут же одернула себя: здесь, кроме Дамблдора, никто не может знать обладателя инициалов. Алёна между тем продолжала: —Великий тёмный волшебник Салазар Слизерин, мы проходили на истории. В вашей маг.школе, кажется, так класс называется, да? Ты в нем училась? —Да, факультет, — односложно ответила Гай, наконец беря себя в руки и магически успокаивая перо. —Класс! У вас там специализация чёрная магия? То-то я смотрю, перо у тебя четко работает, такое без прямого канала артефакта с магом не сотворишь… —Да что ты! Какая тёмная магия — просто хорошее дорогое перо, — соврала Гай. —Англичане! Вечно боитесь… — скептически начала Алёна, но конец её фразы Гай пропустила, потому что внезапно среди гомона, царившего в аудитории, услышала своё имя: —…да, мисс Принц? — Закончил Дамблдор некий вопрос и (почему-то вместе с мадам из Москвы) выжидательно посмотрел на Гай. —Да, профессор, — не растерялась она, — только вы не могли бы повторить, пожалуйста, что вы сказали? Но Дамблдор не успел ответить — вместо него заговорила московская делегатка: —Внимательнее надо быть, мисс Принц, — резко произнесла она, буравя Гай недобрым взглядом. — Сегодня поедете в ваше Министерство или к этому Малфою, да куда хотите, но чтобы завтра я знала, где находится мой железнобрюх. Гай очень хотелось сказать мадам, где она видела её милого дракона, но, когда мисс Принц открыла рот, оказалось, что кто-то (Дамблдор, конечно) очень вовремя наложил на неё силенцио. А когда спустя десять секунд Гай удалось снять с себя заклятие немоты, московская ведьма уже отвернулась и не сверлила её взглядом, видимо, приняв молчание за согласие. —Антиопа Васильевна очень страшна в гневе, — вдруг произнесла Алёна, и Гай поняла, что это вовсе не Дамблдор лишил её дара речи. —Но это не значит, что я разрешу ей себе хамить, — холодно ответила Гай. —Она тебе не просто так грубить начала, — вздохнула Алёна, — фамилия твоя ей не понравилась. Гай в недоумении уставилась на русскую ведьму: в её представлении невзлюбить человека за фамилию и называлось «просто так». Единственной дискриминацией, которую могла бы простить мисс Принц, являлась только ненависть по факультетско-пожирательскому принципу. —Не к тебе претензия. Племянница у неё лет тридцать назад сбежала с магом по фамилии Принц, да так и сгинула. Она с тех пор англичан вообще и принцев в частности на дух не переносит, — Алёна с горькой улыбкой развела руками. — Так что ты здесь ни при чем, мало ли Принцев в вашей Британии. —Да, конечно, у нас это самая распространённая фамилия, — улыбнулась последняя Принц во всей Англии. После этого случая с Гай как будто обливиэйт сняли: она внезапно осознала, что у неё есть родственники в России, о которых она не вспоминала Мерлин знает сколько. Последние десять лет она привыкла считать, что Северус и Ирма — её последнее прибежище, единственная родня, за которую надо крепко держаться, чтобы не остаться одной, отчего-то совсем забыв про никогда ею не виденных, но всё же существующих маминых родственников. Но вместе с этим внезапным осознанием Гай на ум пришёл и резонный вопрос: почему никто из её родителей не упомянул в завещании, кому они доверяют дочь в случае своей смерти? Неужели Кирке Тамм, как оказалось, сбежавшая из родного дома с Одиссем Принцем, настолько ненавидела свою родню, что предпочла, чтобы её дочь росла в английском детском доме (чего, конечно, не произошло, но только благодаря стараниям Гай и судьбе, которая свела её с Северусом Снейпом), а не пребывала с какими-никакими родственниками? В общем, непонятного в этом вопросе было много, и мисс Принц решила, что должна во что бы то ни стало всё выяснить. Сразу подумалось, что надо ехать в Россию и узнавать всё из первых уст (к Ариадне Васильевне, столь не любившей Принцев, Гай сунуться не рискнула), но тут, совершенно неожиданно, ей представилась другая возможность заглянуть в прошлое своих родителей. Её мисс Принц любезно предоставил Люциус Малфой, в роскошный мэнор которого она спешно прибыла из Парижа, чтобы выяснить местонахождение украинского железнобрюха. Мистер Малфой неожиданно пригласил её на свой ежегодный Рождественский приём, и Гай, не мудрствуя лукаво, согласилась. К слову, мистер Малфой на вопрос о драконе только развёл руками (чему мисс Принц мстительно порадовалась): железнобрюха купил в 1971 году ещё его отец в качестве свадебного подарка для сестры невесты мистера Малфоя. К сожалению, расспросить сию особу, как она употребила дракона, не предоставлялось возможным, потому что сестра его жены, Нарциссы Малфой, в девичестве Блэк, Беллатрикс Лестренж уже десять лет как прибывала в местах весьма отдаленных. На этом месте своего рассказа мистер Малфой как-то особенно хитро улыбнулся и, собственно, и сделал мисс Принц предложение прийти на его Рождественский приём. Гай связала это с тем, что, вспомнив о Бэлле Лестренж, мистер Малфой припомнил и других Пожирателей, среди которых должны были быть и её родители, и счёл, что мисс Принц вполне впишется в собранное им общество. Гай ни секунды не сомневалась, что на приёме будут в основном бывшие сторонники Темного Лорда, их дети и прочие сочувствующие. Именно это общество её и интересовало, потому что трудно было бы поверить, что за десять лет здесь могли забыть скандальную чету Принцев, а значит, Гай сможет что-нибудь выяснить относительно жизни своих родителей. И поэтому ровно в девять вечера двадцать четвёртого декабря, едва успев, так сказать, с корабля съезда Международной конфедерации магов на бал, Гай при полном параде стояла у внушительных ворот Малфой-мэнора и размышляла, как попасть внутрь. Звонка не наблюдалось, магическое оповещение либо не работало, либо его не было вовсе, а превентивно покричать хозяевам «откройте» не позволяли манеры. Спас Гай другой припозднившийся гость, с хлопком появившийся за её спиной. —Леди не знает, как войти? — Галантно, но не без иронии осведомился он. Гай, натянув на лицо вежливую улыбку, повернулась к своему неожиданному спасителю. Им оказался мужчина средних лет (Мерлин знает, насколько средних: ему могло быть с равным успехом сорок и семьдесят) с мягкими чертами лица, причём вид его вызывал доверие, в отличие, скажем, от мистера Малфоя, от одной вежливой улыбки которого хотелось, для своей же безопасности, немного оглушить её обладателя ступефаем. —Извините, леди, я не представился, — мужчина в старомодном жесте снял с головы шляпу-котелок и поклонился, — Беатус Нотт к вашим услугам. — Моргана Принц, — представилась Гай тем именем, под которым её три года назад ввёл общество её парень, сейчас пребывающий в статусе бывшего жениха, Том Вествуд. —Очень приятно, Моргана, — улыбнулся мистер Нотт, галантно прикладываясь к руке Гай, которую она, помятуя уроки Тома, не забыла подать, — вы, полагаю, из тех самых Принцев, которых мой дядя, Кантанкерус Нотт, полвека назад не внёс в свой справочник чистокровных семей, — констатировал он. Гай вежливо кивнула — она понятия не имела, что в Англии существует такая книга — и задала вопрос, больше всего волнующий её на данный момент: —Мистер Нотт, может быть, вы покажете мне, как войти? —Может быть, — эхом отозвался он, — но без меня, дорогая Моргана, даже несмотря на такое громкое имя, вы войти не сможете. Тут имеет место быть старая, так сказать, шутка. Только для своих. Поэтому обычно к мистеру Малфою гости стараются прибывать камином, иначе надо звать хозяина, чтобы он открыл вам изнутри, а это не слишком-то вежливо. —Если «старая шутка» мешает гостям войти, не стоит ли от неё избавиться? — Осторожно осведомилась Гай. —О, тут, боюсь, мы бессильны, — вздохнул Нотт, — тот, кто зачаровывал ворота, не думал, что его заклятие когда-нибудь понадобится снять, а ограда, к сожалению, дорога Люциусу, как память, так что он не хочет её сносить, —мужчина с улыбкой развёл руками. — Вам придётся взять меня под руку, Моргана, чтобы оказаться по ту сторону ворот. Гай послушно приблизилась к Нотту и, так как оказалась слева от него, собиралась взять мужчину за левой локоть, но была остановлена его словами: —За правую руку, пожалуйста. —Да-да, конечно, — пробормотала Гай, щёки у неё порозовели: она вспомнила, что только что чуть не нарушила ещё один светский обычай, регламентирующий даме брать кавалера под правую руку. Нотт однако, истинный джентльмен, ничем не показал, что промах мисс Принц его волнует и, удостоверившись, что Гай крепко держится за него, совершенно тривиальным образом поднял в подобии приветствия левую руку и шагнул прямо сквозь ажурную вязь ворот, которая без сопротивления пропустила их, в миг неминуемого, казалось бы, столкновения превратившись в туманную дымку. —Очень интересное заклинание, — восторженно улыбнулась Гай, когда они уже шли к особняку по дорожке с хрустящим гравием, в который у мисс Принц всё время проваливались каблуки, — у вас на руке какой-то амулет, который читается воротами, да? Простой, но гениальный ход! —Амулет, — задумчиво протянул Нотт, — можно и так сказать. Вы, леди, очень юны, наверное, вам было не больше семи, когда кончилась последняя магическая война? — Неожиданно спросил он, то ли намереваясь сделать комплемент её возрасту, то ли, наоборот, указывая на то, что Гай ведёт себя, как ребёнок. — Двенадцать. Мне было двенадцать. Они подошли к дверям, и те сами собой открылись, предоставляя взору вид просторного вестибюля. Откуда-то слышалась приглушенная музыка. — Ну что же, вполне достаточно, чтобы вы знали, что это за амулет. В конце концов, у вашей матери он тоже был, — загадочно улыбнулся Нотт, галантно пропуская Гай вперёд, — и мне даже казалось, вы присутствовали при его вручении. Больше в тот вечер Гай с мистером Ноттом не говорила, да и, по правде говоря, его туманные речи, больше похожие на аристократический выпендрёж, про шутку «для своих», неснимаемое заклятие и амулет скоро попросту вылетели у неё из головы: на приёме мистера Малфоя можно было услышать куда больше интересного. Первое, что сразу же узнала Гай — это то, что здесь многим было знакомо её имя, но совсем не потому что она была дочерью известного обществу Одиссея Принца, а в связи с пикантными слухами, относившимися к Тому Вествуду. —Моргана? — Переспрашивали её разные волшебники, с которыми она знакомилась в течение вечера. — Простите, если ошибаюсь, но вы — та самая Моргана, которая была невестой Вествуда-младшего, пока он прилюдно не объявил, что любит некого музыканта? —Моргана, жена этого гриффиндорца Вествуда? Вопросы варьировались в зависимости от того, что именно и от кого когда-то слышал спрашивающий об отношениях мисс Принц с мистером Вествудом. В общем, Гай узнала о себе и Томе столько нового, что даже решила сразу по приезде домой черкануть ему пару строк, а заодно поинтересоваться, правда ли, что он уже полгода как пребывает на Мальте со своим новым любовником. А ведь начиналась вся эта история весьма невинно! Гай встречалась с Томом только несколько месяцев, когда он объявил, что с ней хочет познакомиться его maman. «Свекровь» произвела на мисс Принц неизгладимое впечатление, на что Гай осторожно намекнула Тому. Тот кисло подтвердил, что да, миссис Вествуд на всех производит такое впечатление, а лично на него — так с самого детства, после чего долго и в подробностях распространялся, как дорогая maman мешает ему жить, ни на миг не отпуская из своих цепких наманикюренных коготков. Собственно, после этого, наверное, Гай и совершила ошибку, предложив Тому простой и эффективный способ избавления от материнской опеки: объявить миссис Вествуд, что они собираются пожениться (это должно было очень разозлить француженку, которой мисс Принц тоже пришлась не по душе), предоставив ей эксклюзивную возможность организовывать свадьбу единственного сына, а затем, не у алтаря, конечно, но хотя бы в день свадьбы объявить, что любовь прошла и торжество отменяется. Приплести сюда якобы новую влюблённость жениха в какого-то его же троюродного брата была целиком и полностью идея Тома. А Гай, как большой энтузиаст в вопросах всевозможных каверз, идею эту только одобрила. Откуда же она могла знать, что, когда скандал немного поуляжется, миссис Вествуд в расстроенных чувствах улетит во Францию, а родовой дом окажется в полном распоряжении Тома, он объявит Гай благодарность за проделанное шоу и с сожалением добавит, что им надо расстаться, потому что всё, сказанное им на свадьбе — чистая правда: он влюблён в своего кузена с самого детства, и теперь с отбытием maman наконец может с ним воссоединиться. После этого мисс Принц не то что перестала доверять людям (этому она и так была научена усилиями Ирмы и Северуса), но старалась не подпускать никого к себе слишком близко. То, что тот случай со свадьбой будет иметь для неё и другие последствия, такие как определенную репутацию в обществе, Гай и представить себе не могла. Второе, что мисс Принц усвоила за время пребывания в доме Малфоев — это то, что никто не может сказать о её родителях ничего лучшего, чем-то, что писали про них в газетах времён Магической войны: меценаты, люди широких взглядов, до этого много лет прожившие в России. На этом месте все неизменно вспоминали некого «бедного Антонина» и меняли тему. Почему этот, как оказалось, совершенно русский маг по фамилии Долохов «бедный» Гай смог разъяснить только мистер Малфой, отведя её в уголок гостиной подальше от посторонних взглядов. Дело было в том, что Антонин уже десять лет пребывал там же, где и бедная сестра его бедной жены —Белла Лестренж. Для Гай это значило лишь то, что такой роскошный источник информации, как русский маг, видимо, хорошо знающий её родителей, ей совершенно недоступен. Остальные Пожиратели то ли действительно ничего не ведали про своих «коллег», то ли не считали нужным говорить это их любопытствующей дочери. Дошло до неё только дома, когда мисс Принц, не совсем твёрдо державшаяся на ногах, потянулась за ну очень нужным ей сейчас томом «Вопросы крови: о чем молчат магглы» и уронила с полки альбом. Тяжело упав на пол, он раскрылся, демонстрируя одну из последних колдографий её семьи, черно-белую, сделанную на любительскую колдокамеру, отчего Принцы на ней стали выглядеть прямо-таки инфернально. Отец, улыбающийся во все тридцать два зуба, с развевающейся мантией был похож на вампира-переростка, мать, непрестанно поправляющая рукава блузы (была у неё такая раздражающая привычка убежденного перфекциониста), смахивала на жертву тёмного проклятия, а сама маленькая, одиннадцатилетняя, Гай, вертящаяся в кадре, как юла, и вовсе напоминала полтергейста. Добавлял таинственности и задний фон колдографии: высокие тёмные деревья, колыхающиеся на неощутимом ветру, и вырастающая прямо из их гущи закопченная печная труба. Гай совершенно не помнила как этого места, так и самого процесса съёмки, но сомнений не было: это колдография была сделана незадолго до того, как родители отправили её на жительство в «Слезинку ребёнка». Их последнее семейное фото. Может быть, даже последний вечер втроём. Гай ещё раз посмотрела на мать, как та нервно поправляет рукава: на левом её пальцы почти не задержались, даже как-то панически отдернулись, зато правый получил внимания более, чем достаточно. Левый рукав. Головокружение от выпитого за долгий вечер в Малфой-мэноре внезапно сменилось тошнотой. Гай вспомнила, что находится на левой руке у ближнего круга Пожирателей Смерти. Остаток ночи мисс Принц провела, раз за разом прокручивая в голове разговор с мистером Ноттом. «Амулет», «шутка для своих»: ясно было, что это иносказание. Видимо, после падения Тёмного Лорда о таких вещах не принято было говорить прямо, а у Гай просто не хватило мозгов сразу догадаться, что мистер Нотт под «своими» имел в виду Пожирателей, а под «амулетом» — Черную Метку. Логика также подсказывала, что волшебником, наложившим на ворота мистера Малфоя мощное заклятие, которое пропускало только обладателей Метки, был не кто иной как Тёмный Лорд. И, казалось бы, эти факты не стоят такого пристального внимания со стороны мисс Принц, но была в словах мистера Нотта одна странность: он сказал, что у её матери был этот «амулет», то есть Черная Метка, и сама Гай присутствовала при его «вручении». Это был абсурд. У Кирке Тамм на левом предплечье не существовало татуировки — в этом Гай не могла ошибаться, потому что мать её всегда работала с зельями, высоко закатав рукава (Не то что Северус, не снимавший даже сюртука). Так что последний раз, когда мисс Принц видела профессора Тамм, та не была заклеймена. Конечно, потом Гай провела целый год в «Слезинке» —за это время могло произойти всё, что угодно, но Нотт сказал: «вы присутствовали при его вручении», а этого уж точно быть не могло, потому что мисс Принц стен детского дома не покидала. По крайней мере, это говорили её память и здравый смысл. Такому феномену могло быть только два объяснения: либо ошибся мистер Нотт, либо же кто-то хорошенько шарахнул Гай обливиэйтом. *** —Какая вкусная индейка! Сама готовила? Ирма изогнула губы в презрительной усмешке, но ответила вполне благодушно: —Домовики просили меня больше никогда этим не заниматься. Это небезопасно для окружающих. —Что ж, весьма печально, — кисло протянула Гай. Разговор не клеился. Хорошее настроение мадам Пинс превратило её в на редкость радушную хозяйку — она всем предлагала добавки и ежеминутно справлялась о вкусовых качествах поглощаемых блюд. Снейп ел молча и на вопросы отвечал односложно: наверное, высчитывал в уме правильную пропорцию для очередного зелья. В общем, «семейный» рождественский ужин был в самом разгаре. —Северус, как тебе книга? — Предприняла Гай ещё одну попытку завязать разговор. —Какая книга? — Мрачно вопросил зельевар. —Которую я подарила тебе сегодня. На Рождество, — терпеливо разъяснила Гай. У них была прекрасная традиция дарить друг другу только книги. —А, эта, — он скривился, — во всяком случае, лучше, чем шерстяные носки от Дамблдора. —Альбус на это Рождество всем подарил носки, — улыбнулась Гай, игнорируя гримасы Снейпа относительно книги. —Кстати, о подарках, — жизнерадостно воскликнула Ирма, — вы не заметили, что от меня вы ничего не получили? —Нет, — синхронно ответили Снейп и мисс Принц. —А, не важно, — махнула рукой Ирма, — это такая вещь… Хотела вручить лично. Мадам Пинс встала из-за стола и удалилась из читального зала, закрытого по случаю Рождества и предоставленного только им троим, в свою комнату за библиотекой. —Северус, — позвала Гай, как только за Ирмой хлопнула дверь. Зельевар повернул голову и мрачно посмотрел на мисс Принц. Взгляд его ясно говорил о том, что если бы их с Гай не разделял стол, то он бы её уже придушил. Но мисс Принц это не остановило. —На собраниях Пожирателей когда-нибудь присутствовали дети? —Нарочито медленно проговорила она, стараясь не выдать того, как её интересует данный вопрос. —С чего вдруг такой интерес к Пожирателям? — Желчно осведомился Снейп. —Да так, — небрежно начала Гай, — вчера ночью я была на приёме у мистера Малфоя… —Это теперь называют приёмом? — Перебил её Снейп. — В моё время собрания Пожирателей именовались по-другому, — он невесть зачем взял в руку столовый нож и стал сосредоточенно крутить его вокруг своей оси, уперев остриём в библиотечный стол. — И чем же вы там занимались? Тёмные ритуалы? Оргии? Пытки? —Не приметила ничего такого, — пожала плечами Гай, перенимая тон светской болтовни, заданный Снейпом. —Я уже давно не бывал на Йоль у Малфоев, — равнодушно заметил он, продолжая крутить в пальцах нож, — с Рождества 1980-го. Тогда рауты проходили именно так. Ты спрашиваешь, не было ли на собраниях Пожирателей детей? — Снейп нагнулся вперёд, как бы собираясь поведать мисс Принц некую тайну. Столовый нож в его руке наконец остановился. — Были, если того требовал ритуал… Хлопнула дверь, возвещая о возвращении мадам Пинс. Снейп замолк и отвернулся. Гай в смятении смотрела прямо перед собой. —Пока меня не было, вы успели поругаться? — Промурлыкала Ирма, садясь рядом с зельеваром и собственническим жестом кладя ему руку на плечо. В другой ситуации Гай непременно бы сказала что-то вроде «вы ещё прямо здесь и поцелуйтесь», но настроение шутить испарилось вместе с последними словами Снейпа. —Я надеюсь, вы, мои дорогие любители древности, по достоинству оцените этот подарок, — сказала Ирма, вскрывая ножом совершенно непраздничный бумажный пакет, перевязанный тонкой бечёвкой. Любители древности безмолвствовали. У Гай в ушах ещё звучали холодно оброненные слова: «…если того требовал ритуал», поэтому она пропустила момент, когда мадам Пинс положила перед ней простое прямоугольное зеркало. —Если это тонкий намёк на то, что я плохо выгляжу… — Рассеянно начала Гай, хотя её сейчас занимала отнюдь не собственная внешность. —Просто посмотри в него, — с хитрой улыбкой предложила Ирма. В руках у неё что-то блеснуло. Гай послушно подняла зеркало на уровень глаз, с раздражением подумав, что оно наверняка заколдованно на обычное хамство, и сейчас ей предстоит услышать какую-нибудь гадость в свой адрес. Однако результат превзошёл все ожидания: из зеркала на Гай смотрела Ирма. —Только не говори, что ты подсунула мне артефакт, который поменял нас телами, — не вполне серьезно проговорила мисс Принц, но всё же не без облегчения отметила, что тембр голоса у неё прежний. —Кому как не тебе знать, что подобное невозможно сделать с помощью артефакта, — занудно прокомментировал Снейп. Голова Ирмы в зеркале согласно покивала и, ухмыляясь, произнесла: —Я бы не смогла жить с этим «взрывом на морковно-макаронной фабрике», который ты называешь своими волосами. —Твоя любовь к моим волосам объясняет такой функциональный подарок — ты просто хочешь чаще наслаждаться видом моей персоны, — не осталась в долгу Гай и со стуком опустила зеркало на стол. —Это подарок для всех нас, — спокойно пояснила настоящая Ирма, сидящая напротив, а не её отражение, — я в этом ничего не смыслю, но мне кажется, что можно разрезать эти зеркала так, чтобы каждый из нас имел связь друг с другом. —Резать такой ценный артефакт? В наше время секрет изготовления сквозных зеркал утрачен и… — Опять начал занудствовать Снейп. —Да-да, милый, утрачен, вот ты и разберись, что там к чему и что можно сделать. Моё дело было достать эту редкость… —Интересно, с чего ты вообще придумала себе такое «дело»? — Мрачно осведомился Снейп. —Как с чего? — Повысила голос Ирма. — Ты мне сам последние два месяца твердил, что наступают опасные времена: даже по замку лучше в одиночку не ходить, тот же самый тролль на Хэллуин… Столкнись я с ним в коридоре — и была бы мертва. Снейп поморщился. —Ладно, я посмотрю, что можно сделать. Но только из научного интереса, — проронил он и встал из-за стола, попутно забрав у Ирмы зеркало. —Что, прямо сейчас? — Удивилась мадам Пинс и тоже встала. —Да, — бесстрастно произнёс Снейп и посмотрел на Гай, — мисс Принц, не поможете? Гай хотела было ответить, что она про Сквозные зеркала не знает ровным счетом ничего и вряд ли может быть полезна в данном вопросе, но Северус упорно сверлил её взглядом, и она, неопределённо пожав плечами, встала, чтобы тоже уйти. —Оставляете меня одну, — ядовито констатировала Ирма, — очень мило. —Я зайду к тебе вечером, — обнадёжил её Снейп. Гай поморщилась: судя по позднему часу, «вечер» в данном контексте означал ночь, что наводило на определенные мысли. —Может, это мне лучше уйти и оставить вас наедине? — Не сдержалась она. —Нет, ты идёшь со мной, — отрезал Снейп и направился к двери. До подземелий шли в молчании, по дороге распугивая студентов, пребывавших в прекрасном рождественском настроении. На душе у Гай скребли кошки. Очевидно, что Снейп вёл её в подземелья не зеркала препарировать. Зря, зря она завела разговор о Пожирателях, зря упомянула Малфоя. Знала ведь, что Северус Снейп никогда на подобные вопросы не отвечает, а только злится и читает проповеди не хуже директорских: мол, ничего ты не знаешь, девочка, а я тебе рассказывать и не собираюсь. Но как могла Гай не интересоваться данной «организацией», если её собственные родители!.. Хотя до недавнего времени она и не считала их полноправными Пожирателями, а относила к разряду «сочувствующих идеям»: мало ли, что говорил Тёмный Лорд. Может, он ратовал за высшее магическое образование, которое так упорно продвигала Кирке Тамм. Всё изменил вчерашний разговор с мистером Ноттом. Всплыли вещи, о которых Гай никогда не задумывалась. Или не хотела задумываться. Как сказал бы штатный легилимент Аврората, на первом курсе преподававший у них что-то вроде маггловской «психологии»: объект вследствие глубокой душевной травмы блокировал сам себе доступ к воспоминаниям, могущим помочь следствию. Самообливиэйт, так сказать. А от провалов в памяти, как известно, не излечит даже самый опытный легилимент. Если только вы не хотите вместе с воспоминаниями заодно вытрясти из человека и жизнь.