Первый среди равных

Лето 1982 года выдалось на редкость жарким, так что немногочисленные обитатели Коукворта предпочитали до полудня спасаться от жары, сидя в тени чахлых кустов у грязной замусоренной речки, вблизи которой хоть и воняло болотом, зато пекло не так сильно, а после того как солнце поднималось в зенит, прятались по домам, что, впрочем, помогало мало. Во всём городе от жары не страдал только один человек, проживающий в старом доме в Паучьем тупике, что сразу за ткацкой фабрикой. Он, собственно, вообще не выходил на улицу ни до, ни после полудня, и будь у него соседи — они давно бы уже начали сомневаться в его существовании. Но соседи исчезли из промышленного города Коукворта, наверное, ещё в семидесятые, когда закрыли ткацкую фабрику, так что теперь все дома в переулке смотрели на мир слепыми и зашоренными глазами разбитых и заколоченных окон, и некому было удивляться, что хозяин последней обитаемой развалюхи в Паучьем тупике в самый разгар летний жары растопил камин. Северус Снейп и правда почти не покидал дома через дверь, и вообще в основном проводил время в прохладе подвала: на скоплённые за год учительствования деньги он наконец осуществил свою давнюю мечту сделать себе хорошую лабораторию. Правда, счастья от всех этих стерильных столов, новеньких колб и доверху заполненных ингредиентами банок он не испытывал. Честно говоря, Снейп, кажется, вообще ничего не чувствовал, а его добровольное затворничество только усугубляло это. Он вставал около полудня, завтракал остатками вчерашнего ужина и уходил в подвал. Там он, не имея представления о времени, проводил весь день и большую часть ночи, высчитывая пропорции и сразу же проверяя их на практике. Иногда приходилось уходить от чистого зельеварения в глубокие дебри арефмантики. В такие дни он спал плохо, мучимый снами из нескончаемого потока цифр, которые окружали его и превращались то в Лорда, который заставлял Снейпа перемножать тысячи с миллионами, то в Лили (а может, Гай: он никогда не мог ясно разглядеть лицо), которая упрекала его в том, что он делил на ноль, а это - самая прямая дорога во тьму. У такого образа жизни был единственный плюс: можно было не думать ни о Лили, ни о её сыне, который до поры до времени обретался неведомо где (Дамблдор отказывался говорить), но через десять... Нет, уже через девять лет должен был прибыть в Хогвартс. Всякий раз, вспоминая об этом, Снейп невольно моделировал их встречу, представляя, как мальчик, похожий на Лили, только с темными поттеровскими волосами, входит в класс зельеварения. Он полюбит его, наверняка. Как можно не любить единственное, что осталось от неё? И, может быть, кто знает, они подружатся, и когда-нибудь он сможет рассказать мальчику, как сильно любил его мать. Хотя нет, незачем себя обманывать: он, язвительный, придирчивый, даже злой мастер зелий, которого за глаза, он сам слышал, называют «летучей мышью», вряд ли сможет «дружить» с одиннадцатилетним ребёнком. Тем более, с годами всё станет только хуже: он свихнётся наедине со своими мыслями, если не в это лето, так в следующее, и Дамблдору придётся искать мальчику другого «защитника». На этом месте он обычно вспоминал о Гай, думая о том, чтобы если не навестить её в «Слезинке», то хотя бы написать ей, но каждый раз отбрасывал эту мысль, стоило ему освежить воспоминание об их последней встрече июньским утром перед посадкой в Хогвартс-экспресс: она идёт по коридору и, кажется, даже не замечает, что Снейп стоит у неё на пути, пока чуть не врезается в него. «Профессор, я могу пройти?» — и взгляд, полный ярости и боли, взгляд, который заставил его чувствовать себя виноватым. Но, во имя Мерлина, он же не мог сделать то, о чем она просила! Во-первых, он не может, да и не хочет брать на себя такую ответственность, во-вторых, у него судимость, Министерство бы не дало ему оформить даже временную опеку, в-третьих... Да, какое, к Моргане, в-третьих, когда существует во-первых! Он не может. На счёт «не хочет» ещё можно поспорить, но против его обязательств, весьма сложных и, возможно, смертельных обязательств, которые пока отложены на девять лет, но существуют, не пойдёшь. Да и вообще, какая опека, когда он просто не имеет права даже задумываться о том, чтобы снова выходить за границы отношений учитель-ученик, иначе девчонка, недавно потерявшая родителей, может к нему привязаться, увидеть в нём если не отца (для этого он ещё слишком молод), то старшего брата. Хотя, кажется, это и так уже произошло... Но встав с постели тридцать первого июля и представив, что следующий месяц он проведёт так же, как предыдущий - между котлом и кроватью, Северус Снейп решил, что дальше так не может продолжаться. Он был нужен Гай, а она — ему, и к Моргане обязательства — до них ещё девять лет; за это время мисс Принц успеет стать совершеннолетней и закончить школу. Закон, конечно, не на его стороне, но он вполне может попросить Дамблдора помахинировать с бумагами так, чтобы Гай, скажем, осталась на лето в Хогвартсе под его присмотром, не как опекуна, а как юридического представителя или декана её факультета, в конце концов. Да, это было бы не вполне законно, но реально. Правда, существовала одна проблема, которую надо было решить уже давно, сразу после того злополучного суда: Ирма. Идти ей некуда, значит, она точно осталась на лето в Хогвартсе, и избегать её, когда во всём замке обитает каких-то пять человек, будет затруднительно. Придётся всё-таки с ней поговорить. Может быть, окажется, что он её недооценивал, и мисс Пинс не оставила надежд поселиться в родовом доме Принцев и что-то замышляет против Гай, а может, и против него, так что надо действовать осторожно. Хорошо бы заранее узнать, что она может предпринять: Визенгамот её подвёл, но ведь есть законы Крови и Рода, о которых, кстати, Снейп почти ничего не знает. И тут зельевар вспомнил, что ведь есть, есть такой человек, который может в самых ярких красках расписать ему хоть весь родовой кодекс, и этот человек ещё в июне прислал ему типовое приглашение на приём в честь второго дня рождения своего сына, на который Снейп, плотно занятый проверкой экзаменационных работ, разумеется, не пошёл. В конце того официального пергамента была приписка с предложением зайти как-нибудь потом, если зельевар не сможет вырваться на торжество из «цепких лап Дамблдора». Снейп, не долго думая, решил воспользоваться приглашением и развёл камин, чтобы связаться с Люциусом Малфоем. Собственно, Люциуса Снейп не видел уже очень давно, наверное, с тех самых пор, как исчез Лорд и вся их «дружная» компания Пожирателей разбежалась кто куда. Многих поймали, немногих убили, некоторых выпустили, а Люциус, как всегда и во все времена делали Малфои, извернулся и вышел сухим из воды, хотя посидеть ему всё же пришлось, правда, не в Азкабане, а под домашним арестом. Но что это за наказание, когда ты заперт в роскошном особняке с молодой женой и целым погребом отменных вин! Так что «затворник» не скучал. Ну почти. Примерно так описал Люциус свою «скромную» жизнь, на что Снейпу на вопрос о своём бытие оставалось лишь пробормотать сквозь зубы что-то вроде «всё прекрасно». Малфой не стал расспрашивать его подробнее, и за это зельевар был ему благодарен. Собственно, именно эту немногословность он и ценил в их «дружбе»: хорошо, когда есть человек, к которому можно иногда зайти и распить бутылку отличного виски из его же бара, а он при этом ещё и не будет лезть к тебе в душу. Но, конечно, негласный мораторий на обсуждение личной жизни не означал, что они сидели молча: обсуждали политику, грязнокровок и чистоту крови, американский парламент и русский железный занавес, который, кажется, в последнее время стал немного приподниматься. Любил Люциус и перемыть косточки знакомым, и тут неважно было, знает Снейп этого человека или нет. Иногда было лучше не знать, потому что Малфой умудрялся выливать на своих же якобы друзей столько грязи, что и врагу не пожелаешь. Хотя нет, про Поттера Снейп бы с удовольствием выслушал любую самую абсурдную гадость, жаль только, что о мертвых либо хорошо, либо ничего. Вот после одной из таких тирад Люциуса о том, как ужасны все окружающие, начиная от министра магии и заканчивая домовым эльфом, и только он один во всей Англии белый и пушистый, Снейп, подлив себе ещё прекрасного Огденского огневиски, решил плавно перевести разговор на интересующую его тему и задал совершенно невинный вопрос о Наследницах Крови. Малфой окинул его заинтересованным взглядом и, подумав, ответил: —Наследниц твоей Крови среди моих знакомых нет, но если поискать... А ты что это, решил выгодно жениться? —Чисто научный интерес, — скучающим тоном протянул Снейп, — объявилась тут в Хогвартсе одна ведьма, заказала у меня зелье, определяющее степень родства... Называет себя Наследницей Крови, но непонятно, чьей — фамилия уж точно не из «священных двадцати восьми», — выдал он минимум информации. —А ну тут всё ясно, она бастард. Претендует на наследство, а не на Род, — усмехнулся Малфой, — Наследница Крови без фамилии, что волшебник без палочки: никто её замуж не возьмёт. Хотя, конечно, бывали случаи... —То есть Наследницы Крови — это красивое название для всех женщин Рода? Люциус, не почувствовав сарказма, согласно покивал. —Собственно да, хотя есть и прелестные исключения: во-первых, в это понятие не входят сквибы — они утратили свою благородную кровь, а заодно и право называться её наследниками, — с презрением и даже какой-то брезгливостью сказал Малфой, — а во-вторых, сыновья Наследниц Крови в отсутствие у Рода отпрысков мужского пола тоже получают такой статус, — Люциус с ухмылкой взглянул на Снейпа, — ты, друг мой, почти наверняка Наследник Крови Принцев. Если только у твоего Рода не завалялся какой-нибудь колдун где-нибудь за полярным кругом. Зельевар приподнял бровь. —И что это значит? Я могу претендовать на Род? Люциус налил себе ещё янтарной жидкости и задумчиво поболтал стакан, выдерживая эффектную паузу. —Только если женишься на Наследнице Крови, — наконец выдал он. — Вот если бы Блэки в своё время заранее знали, что их Род так бездарно пресечется, может быть, Друэлла и не побрезговала бы выдать одну из своих дочерей за этого Уизли, который сын Цедреллы Блэк... — Малфой скривился. — Нет, меня тошнит от одной мысли о том, что Нарцисса могла бы выйти за этого Предателя Крови. —И что даст такой брак? — Снейп уже порядком запутался в всех этих «благородных» понятиях, но понимал, что есть здесь что-то важное, ускользающее от его внимания. —Ах, всё время забываю, что ты ничего не знаешь о делах Крови и Рода, — наигранно удивился Люциус. — Ребёнок двух Наследников Крови получает двойную фамилию, ненужную часть которой можно опустить уже в следующем поколении, и становится Наследником Рода — вуаля, можно жить дальше. Хотя... Говорят, бывают очень капризные родовые артефакты, которые не принимают подобных мезальянсов. Одиссей Принц после смерти твоего предка Северуса Принца даже не смог войти в родовой дом, и это всего лишь из-за того, что его мать была немкой сомнительного происхождения. Вообще Принцы слишком часто мешали кровь с Европой, из-за этого их и нет в «священных двадцати восьми», — сказал Малфой с ноткой гордости и превосходства в голосе. Снейп задумчиво кивнул. Слова Люциуса мало прояснили ситуацию, скорее даже запутали: почему Одиссей Принц предпочёл, чтобы все думали, будто его кровь слишком нечиста для того, чтобы войти в родовой дом, вместо того чтобы просто рассказать в обществе о внезапно объявившийся родственнице, Ирме Пинс, которой он отдал поместье в счёт наследства? Что-то тут было не так. С другой стороны, становилось понятно, зачем Ирма вообще полезла к нему: видимо, думала, раз после смерти Одиссея мужчин в Роду Принцев не осталось, то он, полукровка без фамилии, может претендовать на что-то. Хотя, конечно, из слов Люциуса выходило, что может. Ирме всего-то надо поменять фамилию на «Принц» (а по закону, что Министерскому, что родовому, она имеет на это право), а ему — всего лишь жениться на ней и зачать ребёнка, тогда чары, защищающие дом, признают Наследника Рода — и вуаля! А Малфой между тем продолжал: —Такие правила действуют в наиболее древних родах, как мой, — он попытался приосаниться, но вышло немного криво — они уже изрядно выпили, — возникших ещё при майорате. У нас, — он неожиданно ударил себя кулаком в грудь, — наследует только «меч», «кудель» не имеет никаких прав. На лице Снейпа видимо отразилось всё, что он думает о майорате, мечах и куделях, потому что Люциус поспешил разъяснить: —Женщина у Малфоев не может быть Главой Рода, не то что у каких-нибудь Боунсов или Лонгботтомов, Моргана возьми этих стервозных баб. Ему явно нравилось разглагольствовать о делах Крови и Рода, ведь в этой теме он чувствовал себя, как рыба в воде. Визит к Люциусу дал Снейпу достаточно пищи для размышления и новое занятие: он перерыл весь дом в поисках вещей, которые его мать могла забрать с собой из родового гнезда, надеясь найти что-нибудь полезное: лучше бы генеалогическое древо Принцев, но сгодилась бы и давняя переписка с родственниками, в которой упоминалось бы, кто за кого в последнее время вышел и ожидает прибавление в семье. Таким образом Снейп намеревался найти другого Наследника Крови вместо себя, с которым Ирма могла бы заключить выгодный брак и родить ребёнка. Таков был его запасной план на случай непредвиденных каверз со стороны мисс Пинс: теперь ему было что ей предложить. Но, приложив к поиску немало усилий, он вместо ожидаемой шкатулки со стопкой писем обнаружил только, наобум сказав «акцио пергамент» в комнате матери, какой-то жалкий обугленный по краям клочок: видимо, Эйлин Снейп сжигала все присланные письма, а этот обрывок чудом уцелел, случайно улетев под шкаф. «...дура ты, дура, Эйли!» — Совершенно неаристократично начинался сохранившийся текст. — «Это последний шанс для нашего Рода, а ты отвергаешь моё предложение с такой ненавистью, будто я плюю тебе в лицо. От брака по расчёту ещё никто не умирал, и уж точно это будет лучше, чем так называемый "брак по любви", ты и этот маггл...» В письме не было имени кандидата в мужья, но и это было лучше, чем ничего. Из прочитанного Снейпом совершенно точно следовало, что Северус Принц предлагал своей дочери брак, брак с Наследником Крови, который бы спас их Род от вымирания, но Эйлин - видимо, из гордости - не согласилась. Этим строчкам не могло быть больше пятнадцати лет (именно столько семья Снейпов проживала в доме в Паучьем тупике), а значит, кандидат в мужья теоретически может быть ещё жив и не женат. Хотя, конечно, велика и вероятность обратного - кандидат мертв или женат, иначе почему Северус Принц не предложил Ирме этот «последний шанс для Рода», как только она заявилась к нему с новостью, что является его новоиспеченной родственницей? Возможно, он был уже слишком стар и уже думать забыл про какие-то браки. В любом случае, мисс Пинс необязательно знать всё, следует просто сказать ей, что, возможно, есть другой Наследник Крови, который поддастся её уговорам охотнее, чем Снейп. И пусть она весь следующий месяц до начала семестра его ищет, а дальше... Дальше можно будет придумать что-нибудь ещё.

***

Я, Гай Хельга Мораг Принц, обязуюсь в срок до 1 сентября сего года снять какие бы то ни было чары с дома, находящегося в моей собственности... —Ты знала, что не сможешь снять родовую защиту? — Очень спокойно спросил Снейп, ели сдерживая рвущуюся наружу ярость. Гай неопределенно пожала плечами, что выбесило его ещё больше. Чтобы не начать орать раньше времени, зельевар продолжил чтение в высшей степени занимательного пергамента. ...во владение Ирмы Юлии Пинс, которая взамен обязуется взять на себя полную опеку над выше упомянутой... —Ты-то, понятно, не знала, что не может она ничего снять, — мрачно уронил Снейп, на этот раз обращаясь к Ирме. —Я догадывалась о чем-то подобном. Пожалуйста, дочитай до конца. Он снова уставился в пергамент, но смысл ускользал от него. Как могло получиться, что он снова всё сделал неправильно? И ведь опоздал он на каких-то три дня: первого августа Гай и Ирма подписали этот невыполнимый договор, а сегодня предприняли попытку выполнить условие мисс Пинс - снять чары с родового дома Принцев. Снейп встретил их у ворот Хогвартса, как раз когда они возвращались порталом из глухого уголка Шотландии. И, естественно, у Гай ничего не получилось: она ведь была всего лишь, как и сказал Люциус, Наследницей Крови, в отсутствие Главы Рода она никак не могла бы открыть дом, сколько бы крови не пролила на нужный, помеченный магией камень фундамента. Ирма, кстати, даже не удосужилась залечить девочке руку - предплечье у мисс Принц было замотано куском оторванной от мантии материи. Интересно, как теперь Ирма Юлия Пинс сможет отказаться от полученной над Гай опеки? Придёт в Министерство и скажет, что передумала? ...неустойка за невыполнение договора какой-либо из сторон составляет... О, значит, никто из них отказаться не сможет, сумма была астрономической. —Такие деньги вообще существуют? —Если выгрести всё до последнего кната из гринготтского сейфа Принцев... Снейп с гневом подумал, что именно так мисс Принц и придётся поступить теперь, когда она не смогла открыть дом и этим нарушила условие договора. —Зачем ты это сделала, Гай? — Девчонка смотрела на него с мрачным удовлетворением. Я не вернусь туда. И если мне не поможете вы, то я знаю другого человека в этом замке... - вспомнил Снейп её слова. Слишком поздно вспомнил. —Я сказала, что больше никогда не вернусь в «Слезинку», но вы не восприняли это всерьез. —Да, это моя ошибка, и второй раз я её не совершу, — Снейп бросил свиток на стол, и посмотрел на Гай, — собирайся, через двадцать минут жду тебя у ворот. На её лице промелькнуло что-то похожее на радость, но потом мисс Принц снова надела маску мрачного торжества и безмолвно вышла, оставив Снейпа наедине с Ирмой. Они были в её личной комнате за библиотекой, скрывающейся за портретом злющей ведьмы, которая даже с верным паролем не давала пройти, пока не покажешь его на английском жестовом. Ирма когда-то говорила ему, что старая карга при жизни тоже была библиотекарем и настолько блюла тишину, что каждый день накладывала «силенцио» на весь читальный зал. Сейчас в комнате, где за круглым столом друг напротив друга сидели нынешний библиотекарь Хогвартса и профессор зельеварения, стояла такая тишина, как будто ведьма только что сотворила здесь весьма сильное заклятие молчания. —Ну что, может, ты начнёшь? — Спросил Снейп, чтобы просто произнести хоть что-нибудь. —Мне нечего сказать, — гордо ответила Ирма, тряхнув волосами, но в глазах у неё чётко читалась та же уверенность в своих действиях, что и у Гай: «Я сделала то, что было нужно мне, и это правильно». —Хорошо, значит, скажу я, — он побарабанил пальцами по столу, собираясь с мыслями, — формально опека остаётся за тобой, но забирать Гай на каникулы буду я. Также я надеюсь на то, что первого сентября, когда ты уже станешь полноправной владелицей огромного состояния, ты сразу же уберешься из Хогвартса. —О, не думаю, Северус, что в твоей власти заставить меня уйти, — Ирма хищно улыбнулась, показав зубы, — договор-то уже подписан и заверен везде, где нужно. —Не понимаю, как ты провернула это под носом у Дамблдора, — прошипел Снейп, — или он всё знал про тебя с самого начала? Ирма покачала головой. —Нет ничего проще, чем прикидываться обиженной жизнью сироткой перед человеком, который любит обиженных сирот. Я просто сказала ему, что воспылала к мисс Принц сестринской любовью и хочу её удочерить, чтобы бедняжке не пришлось уезжать каждое лето в этот её приют с названием из романов Достоевского. Дамблдор был рад мне помочь. Договор на свой страх и риск пришлось заключать уже после оформления временной опеки. —А ты не боишься, что я расскажу ему правду? —Директор не может уволить меня из-за какой-то бумаги, которую я подписала со своей подопечной, будь она хоть сто раз ученица Хогвартса. Снейп не стал с этим спорить, и пошёл ва-банк: —Если мне не изменяет память, на суде ты очень хотела заполучить дом, а не какие-то там деньги. Что-то изменилось? Может быть, тебе не подошёл я? —Мне нужно было волшебное место, а не конкретный дом, — фыркнула Ирма, — Хогвартс подходит даже лучше, чем это старое родовое гнёздышко Принцев — портреты там просто премерзкие. А что касается тебя... — она наклонила голову и обольстительно улыбнулась ему, — не знаю, что ты там себе надумал, я интересовалась тобой исключительно потому что полагала, будто ты — объект того двинутого пророчества. Старик Принц, твой дед, мне сам говорил, что ты был повязан с какой-то рыжей ведьмой, вот я и подумала... После этих слов Снейп осознал, что совершенно непроизвольно встал и, выхватив из рукава палочку, наставил её на Ирму. Эта женщина больше не посмеет говорить о Лили, да и вообще пусть лучше молчит, если не хочет, чтобы он её проклял. Видимо, злость дала его мыслям толчок, потому что неожиданно он понял... —Волшебное место, Ирма, это очень странная формулировка в устах волшебника, — на грани слышимости прошептал Снейп, — а я-то ещё хотел предложить тебе другого Наследника Крови для выгодного брака... Теперь мне понятно, почему Северус Принц не выдал тебя за этого человека. Потому что ты... —Ничего ты не знаешь! — Вскакивая, зло воскликнула Ирма, щёки у неё покраснели. — Если бы существовал какой-нибудь другой Наследник Крови, кроме тебя, старик бы давно заставил твою мать за него выйти! А так он хотел, чтобы я вышла за тебя, но... Снейп приблизился к ней, на ходу убирая палочку, которая здесь была ни к чему. Ирма смотрела на него взглядом затравленного зверя, который, однако, не потерял своей гордости и готов драться до конца. —...но он вовремя понял, что такой брак ничем не поможет Роду Принцев, потому что... Потому что ты сквиб.