Когда мы встретимся вновь

Паровоз медленно подполз к станции, испуская клубы пара, и, тяжело вздохнув, замер. Гудок гулко полетел по охваченным утренней дремотой вагонам, пробуждая заспавшихся пассажиров. "Наконец-то! Приехали!" Жоа подхватила дорожную сумку и спустилась на дощатый перрон. Холодный утренний ветер приятно освежил голову, но заставил зябко поежиться и плотнее запахнуть пальто. Окружающий пейзаж тонул в тумане, густом и белом, словно молоко. Сделав несколько шагов, Жоа остановилась и растеряно оглянулась по сторонам. "Доктор Леонард сказал, что меня должны встретить. Надеюсь, он ничего не перепутал. А впрочем, и сама доберусь, если понадобиться. Надо только спросить, где это, пока все не разошлись". Тут ее растеряно бродящий по окружающим взгляд остановился на двух мужчинах, стоящих у входа в здание вокзала. Один из них - очень высокий, худощавый с загорелой почти дочерна кожей и обветренным лицом - был одет в темные брюки и простое темное пальто. На его голове красовалась видавшая виды широкополая шляпа с высокой тулией, из-под которой выбивались пряди седых волос. Высокие сапоги с каблуками свидетельствовали о том, что их хозяину частенько приходится передвигаться верхом. Единственным его украшением была стальная бляха в форме звезды, чье безупречное сияние давало понять окружающим, что перед ними местный шериф. Второй мужчина являл собой полную противоположность первого. Невысокий, полноватый, с узким, чуть смуглым лицом – чисто выбритым, за исключением небольших аккуратных, словно нарисованных тушью, усиков - он был облачен в длинное элегантное пальто, из рукавов которого выглядывала белоснежная рубашка, забранная золотыми запонками. Стрелки брюк упирались в начищенные до зеркального блеска ботинки, а на уложенной волосок к волоску темной шевелюре возвышалась небольшая шляпа-котелок. Весь его тщательно наглаженный, начищенный, подтянутый и уложенный облик являл апофеоз аккуратности. В сравнении с ним шериф казался простоватым и грубым, словно наспех сработанная деревянная скамья рядом с софой в стиле барокко. Шериф вертел самокрутку, в том время как в руках его собеседника красовалась небольшая изящная трубка. Неторопливо покуривая, они обосновались чуть в стороне от двери, чтобы не мешать прохожим, и казались увлеченными беседой. Шериф первый заметил Жоа и что-то быстро сказал своему собеседнику. Тот обернулся и задумчиво посмотрел на девушку. Отвернувшись, он перекинулся еще парой фраз с шерифом. Наконец, словно приняв некое решение, они направились к ней. - Доброе утро, мисс. - Доброе утро, - Жоа чуть наклонила голову и улыбнулась. - Вы, случаем, не доктор? – поинтересовался шериф, переходя к делу. - Я – медсестра, - уточнила Жоа. - Меня направили сюда из госпиталя Святого Иоанна в Чикаго. - Значит, вы та, кого мы ждем, - сказал спутник шерифа, и по его лицу разлилось благодушно-довольное выражение.- Добро пожаловать в Куинс-Пойнт, мисс, - сняв шляпу, он вежливо склонил голову и представился. - Авраам Делински – мэр этого городка. А это шериф Мастерс. - Джон Мастерс, мисс. - Жозефина-Ариэль Дюваль, - ответила Жоа и чуть улыбнулась. - Можно просто Жоа. - Очень приятно, - в унисон отозвались шериф и мэр. Шериф отступил на шаг назад и, окинув ее невысокую фигурку задумчивым взглядом, чуть нахмурился. - Я надеялся, что они пришлют мужчину-доктора, - коротко резюмировал он, закончив осмотр. Но, заметив, как напряглось лицо девушки при этих словах, виновато улыбнулся и поспешил объясниться. - Не принимайте это на свой счет, мисс. Ничего личного. Но места здесь достаточно глухие, городок небольшой. В основном, рабочие. Неплохие ребята, но простые и грубые. Да и другого люда хватает. Большинство - мужчины. И не могу поручиться, что все они – хорошие парни. Так что будь вы мужчиной, было бы много проще. Ну да ладно. Дареному коню, как говорится… Спасибо, что хоть кого-то прислали. Мы за вами присмотрим – будьте уверены, мисс. Все будет как надо, обещаю. А я слов на ветер не бросаю. - Мастерс, - в голосе мэра слышались упрек и насмешка. – Вы едва открыли рот, а уже наговорили этой милой леди кучу грубостей и глупостей, - Делински снова повернулся к Жоа и приветливо улыбнулся. - Не обращайте на него внимания, мисс. Наш шериф – неплохой человек, но слишком уж помешан на своих обязанностях и иногда перебарщивает. Наш город, может быть, не лучше, но и не хуже остальных. Здесь вы в такой же безопасности, как и в любом другом месте. - Я и не сомневалась в этом, мистер Делински, - совершенно спокойно заметила Жоа. - Прошу прощения, мисс, если создал у вас неверное впечатление о нашем городке, - извинился шериф. - Авраам прав, он ничуть не хуже других. А по сравнению с некоторыми даже лучше. Но все же… Вы будете жить одна. Будь вы мужчиной, все было бы проще. - Мистер Мастерс, - Жоа начала терять терпение. - Я живу одна уже много лет. Я жила в Париже, в Нью-Йорке, в Чикаго. Людей там неизмеримо больше, и всем им абсолютно наплевать друг на друга. Там могут убить человека среди бела дня на глазах у толпы, а прохожие сделают вид, что ничего не видели и не слышали. Я работала медсестрой в лазарете тюрьмы Сент-Джеймс и в военно-полевом госпитале во Франции. Уверяю вас, я в состоянии позаботиться о себе. - Хм-м, - только и нашел что сказать шериф на эту суровую отповедь. - Как знаете, мисс. И все-таки вы слишком молодая, слишком красивая и слишком… - он замялся, подбирая слово, - …хрупкая, чтобы жить одна в такой глухомани, - наконец закончил он и, подумав, добавил, обращаясь скорее к себе. – Надо бы поразмыслить об этом. - Успокойтесь, Мастерс, - в отличие от шерифа, мэра, казалось, не смущали ни пол, ни возраст, ни красота, ни беззащитность новой жительницы города. - Иначе вы так напугаете мисс Дюваль, что она сбежит отсюда следующим же поездом, а мы снова останемся без доктора. Ну, что вы расквохтались, как наседка над выводком? Если вы считаете, что мисс Дюваль здесь небезопасно, так примите дополнительные меры. Я готов оказать вам любую помощь. В разумных пределах, разумеется, - быстро уточнил Делински, предупреждающе сверкнув глазами, а затем снова повернулся к Жоа. - Значит, вы – медсестра. - Да, - коротко подтвердила Жоа. - Хм-м, - мэр задумчиво наморщил лоб. - Я надеялся, что пришлют доктора. Вы уверены, что справитесь? Вашими пациентами будут, в основном, рабочие с железной дороги. А там всякое случается. Жоа снова нахмурилась. - У меня огромная практика, мистер Делински. Особенно в хирургии. Кроме того, после окончания войны я, как и остальные медсестры нашего военно-полевого госпиталя, прошла стажировку при Сорбонне и одном из лучших госпиталей Парижа под руководством самых опытных и лучших врачей. Доктор Леонард, который направил меня к вам, тщательно изучил мои документы и рекомендации. У него не возникло сомнений в том, что я справлюсь. - Да. Госпиталь Святого Иоанна в Чикаго – один из лучших в стране. Поэтому мы туда и обратились. Да и об уважаемом докторе Леонарде я слышал лишь самые благоприятные отзывы. Думаю, мы вполне можем доверять его мнению. Если он считает, что вы справитесь, значит, так оно и есть, - приняв решение, мистер Делински заметно повеселел, словно скинул с плеч невидимый груз. – Ну, что ж! – довольно провозгласил он. – В таком случае, мы может отправляться. С вашего позволения, мисс, мы проводим вас до вашего дома. Кстати, там же вы будете и работать. Мы решили, что так будет удобнее для вас. Не беспокойтесь, дом очень просторный и крепкий. А шериф позаботиться о вашей безопасности. Попутно я вам расскажу немного о нашем городе… Дом действительно оказался большим. Крепкий двухэтажный сруб из толстых обработанных бревен на каменном фундаменте и красной черепичной крышей, заметно выделяющей его среди остальных домов города. Как пояснил шериф, это было сделано специально, чтобы в случае необходимости не тратиться на долгие объяснения о том, как добраться до доктора. Дом располагался в одном из тихих проулков, неподалеку от главной улицы города, что, на взгляд Жоа, тоже было весьма удобно. Лестница в несколько ступенек вела на высокое крыльцо. Белые рамы окон одиноко поблескивали стеклами. Мэр и шериф проводили ее до крыльца. - В доме давно не убирались, но топили регулярно, чтоб не промерз, - извиняющимся тоном пробормотал мэр, протягивая ей увесистый ключ. – Составьте список того, что вам понадобится, и принесите мне. Я позабочусь, чтобы у вас было все необходимое. - Да, мисс, - вставил слово до этого молчавший, как рыба, шериф, - Если вдруг что надо, или вдруг кто полезет, сразу говорите мне. Я быстро наведу порядок. - Спасибо, шериф Мастерс, - ответила Жоа, с трудом подавляя усталую улыбку. Дорога утомила ее больше, чем она хотела себе признаться. – Я, безусловно, так и поступлю. А теперь прошу прощения, но, думаю, будет лучше, если я как можно быстрее займусь своим домом и приведу его в порядок. Пациенты могут появиться в любую минуту. - Не думаю, что сегодня к вам кто-то придет, - заметил мэр. – Я старался держать в тайне дату вашего приезда и расскажу о нем завтра. - Ха, - выдохнул шериф, качая головой. - Наивный вы человек, мистер Авраам! У нас городок - с пятачок, и все друг друга знают. Уже через час всем будет известно, что приехал новый доктор. Так что маленькая мисс права. Пациенты могут появиться в любую минуту. А уж просто любопытные появятся, едва мы отойдем - будьте уверены! До свидания, мисс, - он протянул ей сумку, которую, несмотря на ее возражения, забрал у нее из рук еще на вокзале. - Вы ведь наверняка устали. Обустраивайтесь, отдохните чуток. А любопытствующих выставляйте за дверь. Не смущайтесь. И помните: вы всегда можете рассчитывать на нашу помощь. Надеюсь, вам у нас понравиться. - Я в этом уверена, шериф, - искренне поблагодарила его Жоа. - Мне пора в контору, - Мастерс коснулся полей шляпы кончиками пальцев и, развернувшись, неторопливо зашагал прочь уверенным размашистым шагом. - Мне тоже пора, - улыбнулся мэр. - Дела ждут. - Конечно, мистер Делински. Спасибо, что встретили и проводили меня. И за ваш рассказ. Это было очень интересно. - Не стоит благодарности, мисс Дюваль. Как сказал шериф, надеюсь, вам у нас понравится. По крайней мере, мы сделаем все от нас зависящее, чтобы так и было. И извините шерифа, если он был назойлив. Он обо всех так заботиться. Такой он человек. - Думаю, некоторая забота в моем положении не помешает, - улыбнулась Жоа. - И я благодарна шерифу за то, что он готов ее оказать. Да еще и просто так. Это очень мило. Хотя и непривычно. - Ну, что ж, - вздохнул мэр. - Пора. Заходите как-нибудь к нам на чай. Я и моя жена будем рады видеть вас. - Спасибо, мистер Делински. Обещаю как-нибудь воспользоваться вашим приглашением. До свидания. - До свидания. Мэр поспешил в ту же сторону, что и шериф, но, в отличие от последнего, его походка была куда более торопливой. С минуту Жоа смотрела ему вслед, а затем подхватила сумку и поднялась на крыльцо. Ступеньки и пол были покрыты слоем грязи. Вздохнув, девушка вставила ключ в замок и повернула его. Он повернулся неожиданно легко и без скрипа – видимо, замок недавно смазывали. Мощная деревянная дверь оказался неожиданно тяжелой, и Жоа пришлось приложить усилия, чтобы открыть ее. Но это создавало ощущение надежности, и девушка лишь порадовалось. Дверь открылась бесшумно, из чего Жоа сделала вывод, что к ее приезду позаботились не только о замке, но и о петлях. За дверью оказалась небольшая, хорошо освещенная веранда. Лучи света, падающие из окон, скрещивались на пыльном полу. Не считая одинокой скамьи у стены, веранда была пуста. Миновав ее, Жоа открыла следующую дверь и очутилась в просторной комнате. Три больших окна полностью освещали ее, выгоняя тени из самых темных углов, но сейчас их свет был тусклым и призрачным. "Срочно помыть окна", – сделала себе заметку Жоа. В углу слева от нее устроилась печь, дальше большой шкаф, очевидно, для лекарств, у одного из окон - большой крепкий стол с двумя такими же крепкими стульями, у другого – скамья, а справа от нее приютился умывальник. На гвозде возле умывальника висело полотенце и фартук, который когда-то имел белый цвет, но теперь назвать его белым можно было весьма условно. На взгляд Жоа, он скорее был серым. "Тем лучше, как раз подойдет для уборки. А для приема у меня есть и халаты, и фартуки. Спасибо доктору Леонарду и Кенди. Они настояли, чтобы я взяла их с собой. Теперь понимаю, почему". На столе стояло несколько металлических тазиков разных размеров. "Это, очевидно, приемная комната. Неплохо". Быстро обойдя дом, Жоа убедилась, что мэр не солгал. Дом был в порядке и нуждался всего лишь в хорошей уборке. Жилые комнаты были на втором этаже. Как и приемная, они были обставлены мебелью, а на широкой кровати Жоа обнаружила мягкий толстый матрац, шерстное одеяло и две подушки. "Что еще нужно для жизни? – повеселев, подумала она. – А остальное приложится со временем! А теперь – за уборку! Все на борьбу за чистоту, как говорила Антуанет! Сначала первый этаж, а затем здесь. Начну, пожалуй, с приемной. Кажется, где-то внизу я видела ведро и веник". Поставив сумку на небольшой столик у окна, Жоа сняла плащ и шляпку и поспешила вниз. За окном занимался новый день. Вот уже который день погода стояла на редкость мерзкая. Ватно-серые тяжелые тучи нависли так низко, что, казалось, лежали на плечах. Из промозглой мутной пелены неутомимо моросил ледяной мокрый снег, смешиваясь с потом и клубящимся паром хриплого дыхания. Земля под ногами раскисла, превратившись в вязкую хлюпающую грязь. Но, несмотря на отвратительную погоду, а быть может, как раз вопреки ей, работа на стройке шла полным ходом. В воздухе стоял тихий и монотонный гул разговоров, то и дело перемежающийся резкими криками команд, а порой скабезными шутками и взрывами хриплого смеха. - На счет три. Раз, два, три – взяли!!! - И-эх-х! - Пошли… - Да помедленнее, ты! Попер, как паровоз! Тяжело… - Осторожнее, уронишь!!! Двигай ногами!!! - Да помедленнее, ты, осел! Чё ты прёшь? Куды торопишься, будто к девке на свиданье опаздываешь? А то как уроню?!! - Заткнись и держи крепче! - Полегче, спину сорвешь, ирод! - Кладем. - Да, помедленнее! - Осторожно… Так… Оп-па! - Есть! - Ну что? За следующей? - Господи, да сколько ж их, а? - Да до хрена, прости Господи! До хрена, прости мя грешного, и больше! На наш век хватит. Пошли, что ль? - Эх, курнуть бы! - Ага, щ-щас-с! Размечтался! Почитай, только начали. - Да я по-быстрому. - Ты это того! Брось! Бригадир увидит - такую трепку задаст, мало не покажется! – рабочий – здоровенный мужичина с щедрой проседью в слипшихся от пота спутанных космах, бычьей шеей и мощными кувалдами рук – опасливо покосился в сторону, где у основания гравийной насыпи двое мужчин поднимали очередную шпалу. – Молод парень, - хмуро пробормотал он. – Молод, да лют. Ой да лют… И какая преисподняя его сюда занесла? - Слышь, может я-таки курну, а? Курить хочу, нет мочи! Я только одну самокруточку! Я по-быстрому, а? – в голосе его более молодого напарника зазвучали почти умоляющие нотки. - Даже думать забудь! – строго одернул его седой. - Али забыл, как он Дюку харю начистил? Аки кота нашкодившего мордой в грязь натыкал, тот и пикнуть не успел. Никаких перекуров до перерыва! От и жди! А то все пашут, а он, значит, курить будет! - Да до перерыва еще ого-го, - уныло вздохнул молодой, глядя слезящимися от холода и ветра глазами на высокие штабеля деревянных шпал возле насыпи. - А то! – важно изрек седой. – Бригадир сказал, что пока эти штабеля не уложим – никакого перерыва. Никому! - Да уж. - А то! Надо сказать, что он хоть и лют в работе, да справедлив. Других пахать заставляет, но и сам впрягается как надо. Не отлынивает. И отдыхает только с остальными. И хоть – нутром чую! – не из простых он, а нас, работяг, не чурается! Не то, что некоторые - едва увидят, так уж и нос воротят, как от прокаженных! Лишний раз и не взглянут. А ентот и ест с нами. Да и выпьет, не поморщится, коль оказия есть! Только вот молчит всё. Лишнего слова не вытянешь. И подпоить пробовали. Не помогло. Молчит - и хоть ты тресни! Трезвый – молчит. Выпьет – тоже молчит. Хоть каленым железом пытай. Пить - пьет. Пьет и молчит. Только улыбнется иной раз, да взглянет исподлобья. Косо так. Нехорошо. Недобро. Словно просыпается в нем что-то, али вспоминает чего. И аж кровь стынет да мороз по коже продирает. Да-а… Видать есть чё вспомнить. - А поспрашивать не пробовали? – тихонько поинтересовался молодой, в его глазах сквозило неприкрытое любопытство. - Ага, как же! Щ-щас- с! Вот так и пошел спрашивать! Здесь, парень, свои правила. И нарушать их очень не советую. И первое правило: не лезь не в свое дело! А если вдруг у кого обнаруживается настолько длинный нос, что он начинает его совать туды, куды не просют, то его быстренько укорачивают. Раз и навсегда. Шоб неповадно было! Тут у каждого есть, что вспомнить. Да только никто вспоминать не хочет. Вспоминать легко. Само в голову лезет. А вот забыть как? А люди хотят забыть. И он тоже. - Вона как, - протянул его собеседник. - М-да… Такой вот он. Редко его в кабаке иль трактире каком застанешь. А коли придет, то сядет где-нить в углу и пьет себе тихонечно. Хотя когда приглашают выпить за компанию – не отказывается. Но не напивается до усеру, как иные. Не буйствует, када выпьет. А иной раз и того, кто чересчур разошелся, приструнить поможет. Да только всё одно ясно - не любит он это. Пьянки, гулянки, кабаки да вертепы. Не любит – и все тут! Хоть и молод. М-да… Странный он парень. - Эт точно! Не в себе. - Не-е, - протянул седой, не отрывая взгляда от поднимающейся на насыпь пары со шпалой на плечах. - Я не о том. Голова у него светлая. Нам бы такую, так тоже, поди, бригадирами были. Он ведь сюда позже меня приехал. Простым работягой здесь начинал. - Да брось! – недоверчиво протянул молодой. - Вот те крест! – возмутился его напарник. - Он тут всего ничего - несколько месяцев. - Дуришь! - Да провалиться мне на этом месте! Вон вместе с тем хлипким мужичонкой, с которым они шпалы тягают, и приехал. Слыхал, откуда-то с Восточного побережья. - Ну да? - Шоб меня шпалой огрело, коли вру! - Эй!!! – строгий, чуть хрипловатый окрик положил конец их задушевной беседе, - Не припомню, чтобы объявлялся перерыв! А ну за работу!!! - Есть, бригадир! – мгновенно вытянувшись в струнку, пробасил седой. - Еще раз застану за бездельничаньем – и никакого перерыва вы, двое, до самого вечера не получите. Ясно? - Куда уж яснее, бригадир! – подобострастно отозвался молодой. – Уже идем! Размашистым шагом они поспешили вниз, скользя по грязи и гравию, с трудом удерживая равновесие. - Крут, - пробормотал молодой, швыркнув носом. - А я тебе о чем, дубина! С таким не побалуешь. Ты не смотри, что он невысок да тонок. Кость у него крепка, да и силушки хватает. Но главное не в этом, парень. - А в чем? Седой смерил напарника снисходительным взглядом, словно решая, стоит ли удостаивать его ответом, но пояснил: - Голова у него, парень. Понимаешь? ГОЛОВА! - Чего голова? - Чего-чего. Светлая голова у него, говорю. Просек он наше дело в два счета. Иные тут годами парятся, а толку ни-ни. А он раз, два – и в дамки! Словно всю жизнь на железной дороге провел да шпалы-рельсы клал. Месяц поработал и давай черчижи всякие там глядеть-разбирать, книжки специяльные взял. Изучает, значит, дело наше, дорожное. Говорят, и хозяева его уважают. Опять же и характер у него что надо. В самую точку. Кремень, но без лишней дури. До того, как его бригадиром назначили, тут полный бедлам был. Работали едва-едва. Два шпалы перетащут - и отдых. Работа, значит, стоит. А он враз порядок навел. Задал задание на день – и чтоб к вечеру все готово. А нет – и денег нет! А никто и пикнуть поперек не смеет. По одной плашке ходят, на другую – не заглядывают. - И позволили? – ахнул рабочий. - А то он спрашивал? - ухмыльнулся седой. - Поначалу, кой-кто тут попытался прижучить его, чтобы не зарывался, так он пару-тройку так кулаком приласкал, что любо-дорого смотреть! Жилистый, выносливый, а уж быстрый. Хватка как у волкодава. Так что ты, дружище, меня послушай, большое будущее у парня. Попомни мои слова! Это мы с тобой всю жизнь рельсы-шпалы грузить будем, а он в люди выбьется, дай время только. Ну, бери, что ль? Молодой взялся за противоположный конец шпалы и, поднатужившись, взвалил его на плечо. Они осторожно стали взбираться на насыпь. Бригадир и его напарник – невысокий, худой, как трость, ирландец по прозвищу Штопор – как раз закончили со своим грузом и спускались им навстречу. Все еще переваривая рассказ седого, молодой заворожено уставился на приближающуюся поджарую фигуру бригадира. Несмотря на холод, он был обнажен до пояса и, казалось, не чувствовал его. В невысокой и почти хрупкой фигуре, тем не менее, ощущалась скрытая сила. Рельефные мускулы плавно перекатывались под кожей при каждом движении, словно у какого-то экзотического хищника. Дикого и опасного свой дремлющей, но готовой в любой момент проснуться мощью. Кожа влажно поблескивала каплями пота. Длинные каштановые волосы слипшимися прядями скрывали лицо и падали на широкие плечи. Четко и методично впечатывая сапоги в хлюпающую жижу, он прошагал мимо и направился к ближайшему штабелю. Бормоча себе под нос что-то невнятное, мимо проследовал Штопор и поспешил следом за бригадиром. - Чего стал, как вкопанный, ети твою душу мать! – это громогласное ругательство вернуло его на землю. Словно очнувшись ото сна, он вздрогнул и, недоуменно посмотрев на недовольно напрягшуюся спину напарника понял, что все это время простоял, открыв рот, словно деревенщина впервые оказавшийся на центральной улице в столице в воскресный день. - Я из-за тебя, идиота, чуть шпалу не уронил! Эвон всю ладонь занозил! – продолжал изливать свое возмущение седой. - Че уставился-то, словно приведенье увидел?! Двигай ногами!!! - Извини, задумался. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение, и, перехватив поудобнее свой груз, стал взбираться на насыпь. - Задумался он, - раздраженно ворчал седой, скользя по гравию. - Было б чем думать! Кряхтя и, то и дело поминая черта и всю его родню, они в который раз взгромоздились на насыпь и осторожно уложили шпалу, тщательно утрамбовав ее ломами. Снизу навстречу им уже поднимались бригадир и Штопор, но на этот раз, к немалому удивлению седого и его напарника, на их плечах красовались сразу две шпалы. Щебень хрустел и оползал под тяжестью их медленных шагов. - Зря это они, - тихонько пробормотал седой, смерив их неодобрительным взглядом. – По одной надо бы. Спешить все равно некуда. - Почему? – в который раз удивился стоящий рядом с ним молодчик. - Насыпь под углом, неровная. Да и камни мокрые, скользкие. А груз двойной. В два раза, стало быть, тяжелее. Не дай бог… Договорить он не успел. Словно в подтверждение его невысказанным словам, щебень под ногами бригадира пополз вниз. Какое-то мгновение он балансировал, пытаясь одновременно удержать груз и восстановить равновесие, но щебень под возросшим давлением резко обрушился вниз. Бригадир пошатнулся и начал падать. - Штопор, бросай! В сторону! – только и успел крикнуть он. Повинуясь старой привычке, ирландец, не раздумывая, выполнил приказ и бросил свою ношу. Нил попытался сделать то же самое, но опоздал. На одно мгновение, на какую-то неуловимую долю секунды. - Осторожно! - Шпалы! - Бригадир! - Ах, чтоб тебя! Конец связки, брошенный Штопором, уперся в землю и два темных пропитанных смолой и карболкой куска дерева тяжело обрушились на спину и плечо не успевшего увернуться Нила. Удар швырнул его на щебень. Оглушенный он инстинктивно попытался встать, отчего шпалы медленно поползли вниз, распахивая кожу кроваво-занозистыми бороздами. - Дьявол! – прошипел Нил. Со всех сторон к нему кинулись рабочие. В мгновение ока они высвободили его из-под шпал, спихнув их к подножию насыпи. Десяток рук устремились к нему, предлагая помощь, но Нил помотал головой. - Сам справлюсь, - мрачно буркнул он и медленно встал. Какое-то мгновение молодой мужчина просто стоял, чуть пошатываясь и изредка встряхивая головой, а затем осторожно спустился к подножию насыпи и сел на те самые шпалы, из-под которых его вытащили. - Черт, черт, черт! – едва слышно пробормотал он. На секунду его лицо скривилось в гримасе боли, но тут же приняло прежнее отсутствующее выражение. - Кардинал! – мгновением позже подлетевший Штопор плюхнулся рядом, обеспокоено вглядываясь в его лицо. - Ты как? Ты это… того? Всё цело? Ничего не сломал? Болит где? Чего молчишь-то?!! - Штопор. - Да? - Заткнись. Ирландец обижено засопел. - Вот значит как! Его, значит, шпалами шарахнуло так, что, поди, все кости переломаны. Я, значит, за него переживаю! А он мне – заткнись! Нил поморщился, словно у него внезапно сильно заболел зуб. - Штопор! Ирландец смерил его оскорбленным взглядом, но все же счел за лучшее ответить. - Да? - Перестань причитать. Все в порядке. Главное - кости целы. А ушибы, синяки, занозы да царапины – пустяки. Переживу. И не такое переживал. Через недельку буду как новый. А ты квохчешь, как курица над только что вылупившимся цыпленком! - Да-да-да, - мрачно пробурчал Штопор, все еще обижено косясь на друга. - Пустяки, говоришь? Как же! Ты на свое плечо глянь! На спину посмотри! Всё в крови, да и грязи набилось! Да ты знаешь, скольких я на своем веку похоронил из-за таких вот пустяков?!! Пальцев не хватит, чтобы сосчитать! Тебе к врачу надо. Да побыстрее. Чтобы прочистил да обработал, пока заражения не подхватил. Подхватишь – в раз коньки отбросишь. Лихорадка и гангрена тебя сожрут - и помолиться не успеешь! А ты тут расселся и сидишь, как пень! Ничего у него, видите ли, не сломано, а значит, всё в порядке! Паря, да ты откуда знаешь-то, в порядке у тебя все али нет? Ты врач, что ли? Нет! Вот и сиди-молчи! А еще лучше поднимайся-ка, бери лошадь да дуй в город со всех ног. Вчера в кабачке слыхал, что сегодня врач должен приехать. Мэр и наш управляющий его специально пригласили. Вот пусть он тебя посмотрит и скажет, все ли в порядке. Да занозы-царапины твои обработает, как полагается! - Это он верно говорит, - послышался голос из собравшейся вокруг толпы рабочих. - Я тоже слыхал, что врач сегодня приезжает. Кстати, поговаривают, будто врач – женщина! - Ого! – весело ответил ему другой голос. - Ну тады бригадиру действительно следует съездить в город и навестить нашего нового врача. И ему польза, и нам расскажет, что это за цыпочка. - Ага, - мрачно отозвался Нил, морщась от боли. - А вы не думали, что она может оказаться не цыпочкой, а злобной, сморщенной старушенцией эпохи кринолинов? Черствой, как сухарь, и морализаторствующей по любому поводу? - Мо-ли-за… чего? - Значит, неприступной, как скала! - А если нет? - А если да? - Ну, вот бригадир съездит и проверит! У него и повод хороший есть. Езжай, бригадир. А мы тут сами как-нибудь управимся. - Управитесь вы, как же, – проскрежетал Нил сквозь стиснутые зубы. Онемение прошло, спина и плечи ныли и горели адским огнем. Нилу казалось, что с него заживо сдирают кожу. Идея отправиться в город к врачу теперь казалась не такой уж дурацкой и никчемной, как раньше. - Ладно, я еду. Но! – Нил поднялся и, выпрямившись, обвел рабочих суровым предупреждающим взглядом. – Как только закончу с этими царапинами, сразу же вернусь. И не дай бог, вы не выполните урочное! Ночью пахать заставлю. Моранс! Из толпы выступил тот самый седой мужичина, что работал в паре с молодым курильщиком. - Да, бригадир? - Ты остаешься за главного! Отвечаешь головой за все, что случится в мое отсутствие. В том числе и за невыполненную работу. Все слышали? Если Моранс доложит мне, что кто-то в мое отсутствие плохо работал, выкину из бригады без оплаты! Понятно? - Да, бригадир! Несмотря на явную угрозу в голосе Нила, нестройный хор хриплых голосов прозвучал спокойно и уверенно. - Тогда за дело! - Удачи, бригадир! - Смотри на доктора повнимательнее! - Точно! - И не забудь рассказать нам! - Вот язвы! – устало буркнул Нил. Спустя минуту работа уже кипела в прежнем ритме, словно ничего и не произошло. Нил тяжело вздохнул и направился к стоящей в стороне небольшой наспех сколоченной будке, где они оставляли вещи. Морщась и цедя ругательства, он набросил на плечи теплую куртку и, сев на лошадь, потрусил к городу. Мурлыча под нос незатейливый мотивчик, Жоа осторожно опустила сверкающие инструменты в наполненный кипятком тазик и водрузила его на плиту. - Ну, вот и всё! Пусть покипят. Выпрямившись, он подняла руки вверх и потянулась, поднимаясь на носочки, словно пытаясь достать кончиками пальцев до потолка, а затем опустилась и устало потерла ноющую поясницу. "Это приятная боль, - подумала Жоа, обводя взглядом сверкающую чистотой комнату. – Зато теперь можно принимать пациентов!" Время уже перевалило далеко за полдень, но Жоа с удовлетворением отметила, что ей удалось извлечь максимум пользы из каждой секунды с момента приезда в этот дом. Теперь он от порога до крыши сверкал чистотой и имел вполне обжитый вид, а ведь она провела здесь всего несколько часов. В памяти девушки невольно промелькнул образ Антуанет. "Она всегда и везде умудрялась создать уют. Даже в военно-полевом лагере. Наша Антуанет. Ты была воплощением уюта и многому нас научила. Спасибо тебе. Теперь наша очередь создавать уют и заботиться о больных и раненых". И, словно в ответ на ее мысли, раздался стук в дверь. У Жоа екнуло сердце. Она работала в самых сложных, почти невозможных условиях, она работала в тюрьме и военно-полевом госпитале, но это был ее первый самостоятельный прием. "Соберись! – мысленно приказала она себе, - Немедленно возьми себя в руки! Кенди и Флэнни так старались, чтобы ты получила работу. Доктор Леонард доверил тебе это дело. Они верят в тебя, а ты трусишь и дрожишь, как заяц! Ты прошла войну, Жозефина-Ариэль Дюваль. Ты работала с самыми лучшими врачами! Ты справишься! А теперь иди, открой дверь и прими своего первого пациента. Первый раз всегда самый трудный. Потом будет проще". С этой мыслью Жоа заставила себя улыбнуться самой приветливой улыбкой, на которую только была способна, и, поспешив к двери, распахнула ее. Сказать, что Нил был шокирован, значило бы не сказать ничего. Стоя на пороге, он изумленно таращился на улыбающуюся ему девушку, не в силах произнести ни слова. Меньше всего он готов был увидеть в роли доктора в этом небольшом городке в одном из самых глухих уголков Америки ту самую француженку-фею, с которой его дважды сводила судьба. "Третий раз, - настойчиво билась в его мозгу единственная мысль. – Третий. Сначала Сент-Джеймс, затем военно-полевой госпиталь, и вот теперь здесь, в Куинс-Пойнт. Неужели это действительно судьба? Или опять дурной нелепый случай? Невероятно! Просто невероятно! И каждый раз совершенно неожиданно. После той встречи в Сент-Джеймс я не ожидал, что когда-нибудь увижу ее снова, более того, был уверен, что это совершенно невозможно. И все же мы встретились. Там, в военно-полевом госпитале… Это была она, все та же рыжеволосая фея с глазами цвета фиалок. И вот теперь снова. Снова она. Снова… Она…" Но несмотря на полный разброд, царящий в его голове, на лице Нила не отразилось ничего из тех чувств и эмоций, что обуревали его в этот миг. Скрытность настолько укоренилась в его характере, что стала частью его существа и проявлялась во всем, что он делал или говорил, независимо от разума и желаний. - Прошу вас, разувайтесь, проходите и присаживайтесь, - между тем пригласила его девушка. Неловко, стараясь меньше двигаться, Нил снял сапоги и вошел в просторную, светлую комнату. В воздухе висел странный запах мокрого дерева с привкусом лекарств. Девушка остановился у стола и вопросительно посмотрела на него. - Что вас беспокоит? Скривившись от боли, Нил стащил с плеч куртку и повернулся к ней спиной. - Хм-м… Покрытая местами засохшей, а местами все еще сочащейся кровью спина не смутила Жоа. За свою недолгую, но весьма богатую опытом работу ей приходилось видеть и обрабатывать раны пострашнее, чем эта. - Присаживайтесь, - коротко приказала она, махнув рукой в сторону табурета, стоящего у окна. – Спиной к окну. Мне нужен свет. Посидите с минуту, пока я приготовлю антисептик. Вытащив из огромного шкафа у стены несколько пузырьков, девушка взяла небольшой тазик и быстро приготовила раствор. Затем, воспользовавшись длинными деревянными щипцами, она выудила из другого тазика, стоящего на печке и наполненного кипятком, несколько металлических инструментов, после чего вернулась к пациенту. Осторожно смыв кровь такими легкими бережными движениями, что Нил почти не ощутил дискомфорта, она внимательно осмотрела царапины, попутно отметив еще нестарые шрамы явно от пулевых ранений. "Видимо, бывший солдат. Сейчас таких везде много. Не стоит спрашивать об этом. В конце концов, если они его не беспокоят, это не мое дело, а ему наверняка не хочется вспоминать о том, когда и как это произошло". - Ничего страшного, хотя несколько царапин довольно глубокие, их придется зашивать. И, разумеется, всё чистить. Кое-где довольно крупные занозы, даже щепки. Будет больно. - Ничего, - равнодушно отозвался Нил, - Потерплю. Делайте то, что считаете нужным. - Где это вас так? - Мы прокладываем железнодорожную ветку. Поскользнулся на насыпи, напарник выронил вязанку, вот и прилетело. - Какую вязанку? – непонимающе переспросила Жоа, продолжая работу. Щипчики и тампоны так и мелькали в ее ловких руках, сменяя друг друга с фантастической быстротой, хотя Жоа старалась действовать осторожно, чтобы ненароком не причинить еще большей боли, чем уже испытывал ее пациент. - Шпалы. Две шпалы, связанные между собой, чтобы удобнее было нести. - О-о… Понятно. Она беседовала с ним так, словно впервые увидела его – ровно, вежливо, обо всем и ни о чем, как, вероятно, беседовала бы с любым другим, кто оказался бы на его месте. Их короткий разговор дал Нилу понять, что очаровательная медсестра снова не узнала его. "В третий раз, – мысленно усмехнувшись, отметил он. – Неужели я так сильно изменился? Наверное, так и есть". - И часто у вас бывают такие… инциденты? - между тем продолжала расспрашивать Жоа, пытаясь выяснить к чему ей следует быть готовой в будущем. - Нет, но случаются. - А какие травмы бывают чаще всего? Нил задумался. - Даже и не знаю. Разные. Как правило, царапины и синяки, но бывают и ушибы, и вывихи, и переломы. И просто болезни. Часто от простуд. - М-м… Неудивительно, раз вы так легко одеваетесь в такую погоду. Ну, вот и все! – объявила Жоа, откладывая последний тампон. - Сейчас сделаю перевязку и дам вам мазь. Повязку следует менять ежедневно и смазывать царапины и швы мазью. Можете делать это сами, а можете приезжать ко мне. Поднявшись, Нил с улыбкой повернулся к девушке. - Спасибо, мисс Дюваль. Жоа озадаченно нахмурилась: она не помнила, чтобы называла свое имя. - Мы знакомы? – наконец осторожно спросила она. - Да. Мы встречались с вами дважды. Первый раз – в некоем замечательном месте под названием Сент-Джеймс в Чикаго, а второй раз - во Франции, в госпитале. Тогда вы тоже не узнали меня. - О, Боже! - выдохнула Жоа, потрясенно вглядываясь в лицо своего первого пациента в Куинс-Пойнт. - Кардинал! - Верно, - ухмыльнулся Нил. – Только здесь меня Кардиналом зовет только Штопор. Но, думаю, благодаря его усилиям скоро так меня будут называть все. Уж очень ему нравится это прозвище, - закончил Нил почти извиняющимся тоном. - Невероятно! – Жоа все еще не могла прийти в себя. – Это просто невероятно!!! Как вы здесь оказались? - О-о… - Нил чуть улыбнулся. - Ну вот это как раз вполне объяснимо и банально. После того, как война закончилась, нас скопом загрузили на пароходы и привезли назад в Америку, где как участникам войны объявили помилование, после чего отпустили на все четыре стороны. К сожалению, из тех, кто уезжал вместе со мной из Сент-Джеймс, вернулись только я и Штопор. Крест погиб. - Да, я знаю, - перебила Жоа. - Он умер на руках Антуанет, - тихо пояснила она в ответ на его вопросительный взгляд. – Сочувствую. Ведь он был вашим другом, не так ли? - Да, - также тихо и серьезно ответил Нил. - Не знаю, как и за что он оказался в Сент-Джеймс, но мне кажется, что он не был плохим человеком. И Антуанет любила его. Она бы не любила его так сильно, если бы он был плохим. Антуанет тоже погибла. Когда госпиталь переезжал в другое место нас обстреляли с воздуха. - Я знаю. Теперь пришла очередь Жоа удивляться. - Откуда? - Я был на могиле Креста. Перед тем, как нас отправили домой. Они похоронены вместе. - О-о… Это хорошо. Мы очень надеялись, что так и будет. Это справедливо. - Согласен. Они помолчали с минуту, отдавая дань памяти погибшим друзьям. - Мне пора возвращаться. Нил направился к двери и принялся надевать сапоги. - Будьте осторожны, - напутствовала его Жоа. - Две недели даже думать не смейте, чтобы поднимать что-нибудь тяжелое, вроде этих ваших рельсов или шпал, слышите меня?!! Ничего тяжелого, а иначе швы разойдутся! Смазывать - каждый день, менять повязку – каждый день. Не можете сами - приезжайте ко мне. Никаких резких и размашистых движений руками, наклонов вперед. Вы меня слышите, Кардинал? - Есть, мэм! Все будет исполнено, мэм! – отрапортовал Нил в лучших армейских традициях. - Смотрите у меня! – Жоа строго погрозила ему пальцем, но ее глаза смеялись. Они вышли на крыльцо. - Прощайте, мисс Дюваль. Хотя нет, случай так часто сводит нас друг с другом, что нам пора отказаться от столь категоричного слова. По-моему, "до свидания" будет здесь более уместно. К тому же, теперь мы живем в одном городе и почти наверняка еще встретимся. - Полагаю, вы правы, Кар… - Жоа спохватилась и смущенно посмотрела на Нила, - Простите, я не знаю Вашего настоящего имени. Будет странно, если я буду называть вас Кардинал, вам не кажется? - Мое имя ничего вам не скажет, но, полагаю, вы правы. Меня зовут Дениэл Лэганн. Можно просто Дэн. Как вам будет угодно. Мне все равно. - Ну, что ж. До свидания, мистер Лэганн. И помните о том, что я сказала: никаких тяжестей и резких движений, повязки, мазь – ежедневно! - До свидания, мисс Дюваль. Постараюсь исполнить все ваши рекомендации. Нил осторожно сел на лошадь и тронул поводья. Жеребец, прядая ушами, потрусил прочь. Жоа молча смотрела ему вслед. "Ну надо же. Третий раз. Третий раз мы встречаемся – и я снова его не узнала! Хотя он очень изменился. Каждый раз, когда мы встречаемся, передо мной стоит новый, чем-то знакомый и в то же время почти незнакомый мне человек. Дениэл Лэганн. Дениэл. Дэн. А его друг прав, все-таки Кардинал ему подходит больше". - Здравствуйте. Мисс Дюваль, если не ошибаюсь? – приятный женский голос вывел Жоа из задумчивости. Обернувшись, она обнаружила стоящую перед ней девушку примерно ее возраста и весьма миловидную. Невысокая, одетая в платье из изысканного темного шелка модного покроя и меховой плащ-пелерину, выгодно подчеркивающие ее стройную миниатюрную фигурку, она стояла прямо за ее спиной и приветливо улыбалась. Из-под капора с широкими полями, перехваченного под подбородком шелковой лентой, завязанной изящным бантом у левой щеки, нарочито небрежно выбивался тщательно завитый темный локон. Темные глаза, опушенные длинными ресницами, искрились простодушным весельем и смотрели прямо и открыто, словно у ребенка. Картину гармонично дополняли кожа цвета топленых сливок, окрашенные нежным утренним румянцем щечки, озорной носик и выглядывающая из-под воротника пелерины и темных локонов, ласково перебираемых ветерком, шейка. Девушка не была образцом совершенной классической красоты, но, безусловно, была очаровательна, изящна и изысканна, как дорогая фарфоровая куколка. В руках куколки красовался зонтик, украшенный красивыми кружевами ручной работы и явно очень дорогими. - Вы ведь мисс Дюваль, верно? – повторила свой вопрос "куколка", продолжая приветливо улыбаться. – Наш новый доктор? - О, да, - опомнившись, поспешила ответить Жоа. – Меня действительно зовут Жозефина-Ариэль Дюваль, и я – ваш новый доктор. Но откуда… - …я это знаю? – перебила ее нежданная собеседница. – Позвольте представиться - Полина Вернер. Мой отец – один из управляющих на железной дороге. От него я и узнала, как вас зовут и что вы приезжаете сегодня. - Понятно, - кивнула Жоа и улыбнулась в ответ. - Рада с вами познакомиться, мисс Вернер. - Зовите меня просто Полина, - любезно предложила та. - Только если вы будете звать меня Жоа. Не люблю, когда меня зовут полным именем. По-моему, оно слишком длинное. - Договорились, - Полина посмотрела в сторону дороги, куда уехал Нил, и ее лицо приобрело задумчивое выражение. – Я видела, как вы разговорили с мистером Лэганном. Он один из бригадиров, работающих на строительстве новой ветки под руководством папы. - Да, - Жоа чуть улыбнулась. - Ему понадобилась помощь. - Помощь? – Полина чуть нахмурилась. - Что-нибудь случилось? - Ничего серьезного, - поспешила успокоить ее Жоа. - Небольшая неприятность. Кажется, на него упала вязанка шпал и сильно ободрала ему спину и плечо. Я промыла царапины, кое-где пришлось наложить швы. Если мистер Лэганн будет точно соблюдать все мои рекомендации, то через пару недель все будет в полном порядке. - Вот как? Хм-м…- протянула Полина, все еще хмурясь и словно досадуя на что-то известное лишь ей одной. – Рада это слышать. Папа очень бы расстроился, если бы произошло что-то серьезное. Но… - девушка сделала многозначительную паузу и испытывающее посмотрела на Жоа. - Вы разговаривали так долго и так… хм-м… как бы это сказать… по-свойски, что поневоле приходит в голову, что вы были знакомы и раньше. Жоа не сумела сдержать предательский румянец, выступивший на щеках, и непроизвольно отвела взгляд. "Но, в конце концов, что здесь такого особенного? – тут же одернула она себя. - Мы ведь действительно встречались раньше. Но ничего предосудительного между нами не было. И, кажется, будет лучше, если я сразу скажу правду и положу конец досужим домыслам и слухам!" - Да, мы встречались раньше, - коротко подтвердила Жоа. – Дважды, если быть точной. Но это были такие же мимолетные встречи, как эта, и при таких же обстоятельствах. Дальше Жоа не стала распространяться, не зная, как отнесется к этому Нил. В конце концов, все, что она говорила, в первую очередь касалось его жизни, и, возможно, он вовсе не желал, чтобы все в городе знали о нем больше, чем он рассказывал сам. К счастью, Полина не стала настаивать. - Вот как, - только и сказала она и расстроено вздохнула. - Какая досада! – воскликнула она спустя несколько секунд, но, натолкнувшись на ошеломленно-непонимающий взгляд Жоа, поспешила объяснить. – Я так рассчитывала самой первой поприветствовать вас здесь! - О-о, - Жоа чуть улыбнулась. - Не стоит так расстраиваться. Вы - первая. Из женщин. Что касается мужчин, то мистер Лэганн был отнюдь не первым, кто поприветствовал меня. Мистер Делински и шериф Мастерс встретили меня на станции и проводили сюда. - Ну, что ж, - вздохнула Полина. - Пусть будет так, теперь уже все равно ничего не изменишь. Но мне все же очень хотелось оказаться первой! – она недовольно топнула ножкой, надув губки, словно обиженный ребенок. - Ну да ладно. А вы к нам надолго? – ее внимание вновь переключилось на Жоа. - Не знаю, но, вероятно, надолго. В госпитале Святого Иоанна не оговорили сроки. - Значит, вы прибыли сюда из госпиталя Святого Иоанна? – в темных глазах зажегся огонек живейшего интереса. – Он, кажется, в Чикаго? - Верно, - подтвердила Жоа. - Я приехала по рекомендации доктора Леонарда. Он возглавляет госпиталь Святого Иоанна в Чикаго. - Значит, вы жили в Чикаго? - Не совсем так, - попыталась уклониться от ответа Жоа. - Вот как? А где же вы жили? – заметив ее нерешительность и нежелание говорить, Полина спохватилась и отступила. – Впрочем, если это тайна, можете не отвечать. - Это не тайна, - Жоа недовольно поморщилась. - Просто трудно объяснить. Так получилось, что у меня нет постоянного дома. Я работала в Чикаго, в военно-полевом госпитале во Франции во время войны, затем снова вернулась в Чикаго, но там не нашлось для меня работы и мне предложили приехать сюда. Я согласилась. Только и всего. Как видите, никаких тайн у меня нет. - А где ваша семья? – этот неожиданный и по-детски наивный вопрос оказался похлеще удара, рассчитанного и нанесенного умелым и опытным полководцем. - У меня нет семьи, мисс Вернер, - коротко ответила Жоа, всем своим видом давая понять, что эта тема ей не нравится. Судя по всему, Полина поняла намек и принялась рассказывать о себе. - Обычно мы живем в Сан-Франциско. Это на западном побережье. - Я знаю, где находится Сан-Франциско, - улыбнулась Жоа. - О, Фриско – так мы его называем – замечателен. Какие там улицы, какие дома… А магазины, площади, парки! Он просто великолепен! По вечерам на улицах зажигаются фонари. Много-много фонарей. Это так красиво. И океан… Морской воздух… А сколько там людей. У нас множество знакомых. Мы часто посещали званые вечера и балы, театры. И все такое изящное, изысканное, великолепное. Никакого сравнения со здешним. Этот городишко - просто захолустье, и тут ужасно скучно. Кроме бесконечных чаепитий, приличной девушке и заняться нечем! Просто ужасно! Ужасно! И тоскливо! Никакого общества! Несколько деревенских девиц да почтенные матроны в чепцах, говорящие только о доме и детях да вечерами вяжущие носки в кресле у камина. Коровы, лошади и железная дорога. Скукота! Если бы не папина работа, мы бы и минуты тут не остались. Но папа должен быть здесь. Я поехала с ним, чтобы ему было не так одиноко. Мама ни за что не хотела покидать Фриско. Я тоже не хотела, но иногда папе приходится ездить по стране. Иногда я езжу вместе с ним. Как сейчас. Вы тоже приехали из большого города. Я знаю, что Чикаго – очень большой город, хотя ни разу там не была. Должно быть, он тоже великолепен. Вы просто обязаны мне рассказать о нем! А также о Франции и других местах, где вы бывали! Я настаиваю, и отказа не приму!!! Вы должны меня понять, мисс Жоа, новый человек в этом захолустье – большая редкость. А тем более молодая девушка-врач, да еще и объехавшая половину мира. - Вы преувеличиваете, Полина. - Отнюдь. Кто был во Франции – видел весь мир! Это самая красивая страна в мире! Боже, какие там магазины! Мы были во Франции однажды несколько лет назад. Надеюсь, я еще там побываю. - Увы, Франция сильно пострадала во время войны, Полина. Понадобиться не один год, чтобы она восстановила свое великолепие. А сейчас это еще одна разрушенная войной страна. Такая же, как и многие в Европе. - Ужасно! Ужасно!!! Гадкая война!!! - Согласна. - Но я очень надеюсь, что мы станем подругами, мисс Жоа. И я должна, я просто обязана немедленно представить вас отцу! Уверена, вы ему очень понравитесь. Вы такая приятная и образованная. И манеры у вас хорошие, не то что у здешних деревенских девиц, которые и одеваться толком не умеют! Мы с вами настоящие дамы! Едва удерживаясь, чтобы не рассмеяться от такого количества явно преувеличенных похвал, Жоа осторожно перебила собеседницу и попыталась унять ее восторги: - Простите, Полина, но я не могу пойти с вами прямо сейчас. День еще не закончился, и мне лучше быть здесь. Кому-то может понадобиться помощь. - Но… - Это моя работа. Извините, но я не могу. - Ох-х, - разочарованно выдохнула девушка. – Ну, ладно. Но вы должны прийти к нам сегодня вечером на чашечку горячего шоколада. Отказа я не приму! Мы будем ждать вас часам к семи, например. Дайте мне слово, что придете. - Хорошо, - сдалась Жоа. - Я приду. Но как мне найти ваш дом? - О, это несложно, - Полина расцвела в улыбке. - Здесь все знают, где мы живем. Выйдете на центральную улицу и спросите, любой вам укажет. Так вы придете? - Да, приду, - еще раз пообещала Жоа. - А теперь прошу меня простить, но у меня еще масса дел. - Конечно-конечно, - Полина отступила на шаг. – Жду вас вечером. Не опаздывайте. - До встречи, Полина, и спасибо за приглашение. Я непременно буду. Жоа поспешно вошла в дом и закрыла за собой дверь. К ее удивлению, этот не такой уж длинный разговор утомил ее несказанно. Нельзя сказать, что Полина Вернер была грубой, отталкивающей или назойливой, скорее наоборот. Но ее неприкрытое высокомерие и откровенно пренебрежительное отношение к жителям Куинс-Пойнт и тем, кто, по ее мнению, не был равен ей по благородству и воспитанию, к их незатейливым делам и простым нуждам, претили Жоа, мешая проникнуться к новой знакомой искренней симпатией. А еще ей почему-то показалось, что простодушие и открытость, которые демонстрировала Полина, были не совсем естественными, но девушка тут же жестко отчитала себя за такие мысли. "Глупости! Разумеется, тебе просто показалось! Это все из за усталости. Дорога, уборка, новые люди, первый прием, встреча с мистером Лэганном. Слишком много всего для одного дня. Я слишком разволновалась, вот и лезет всякая чушь в голову. Мисс Вернер была само дружелюбие и приветливость. И, похоже, она совершенно искренне хочет, чтобы мы стали подругами. Это хорошо. Возможно, я в этом городке осяду надолго, так что будет неплохо обзавестись друзьями. А Полина образована, очаровательна и умеет себя вести. А то, что высокомерна – переживу! В конце концов, она в этом не виновата. Чего еще было ожидать от девушки, выросшей в богатой семье и огромном городе, полном соблазнов и развлечений, где манеры и приличия ценятся выше, чем душа? Она же ни в чем не знала нужды и отказа, потому и такая безапелляционная. Со временем, когда она лучше узнает жизнь, это изменится. К тому же, привыкшей к постоянным балам и театрам девушке в маленьком городке, где нет больших праздников и она ничем не занята, действительно должно быть невыносимо скучно. Но с ее стороны было очень мило навестить меня в первый же день и пригласить на шоколад". Оставшись одна, Полина несколько мгновений смотрена на закрывшуюся за доктором дверь, а затем повернулась и посмотрела на дорогу. Туда, где скрылся бригадир на своей пегой кляче. Дэниэл Лэганн появился в городке не так уж и давно, но сразу привлек к себе внимание всех без исключения жителей городка и особенно его женской незамужней части. Он был холост, недурен собой, явно получил хорошее образование и умел вести себя в обществе. Но самое главное, вокруг него витала аура мрачной загадочности, что так привлекает молоденьких романтических девушек. И Полина не стала исключением. Дэниэл Лэганн и был той причиной, по которой она все еще торчала в этом захудалом городишке вместо того, чтобы наслаждаться блеском и роскошным великолепием любимого Фриско. Она пыталась узнать хоть что-нибудь о предмете своего вожделения или о его таинственном прошлом, а уж в добыче слухов, сплетен и иной информации Полине не было равных на всем западном побережье, да и возможностей у нее для этого, благодаря многочисленным знакомствам и связям, было предостаточно. Но, несмотря на все ее усилия, о Дениэле Лэганне пока узнать ничего не удалось. И Полине оставалось лишь гадать, кто он, откуда появился и почему начал работать на железной дороге простым чернорабочим, хотя и довольно быстро пошел на повышение. Ее отец был о нем самого лучшего мнения и пророчил ему большое будущее, но мистер Вернер предпочитал не рыться в грязном белье своих подчиненных, выведывая и вынюхивая их подноготную. Ему был важен результат. "Главное, чтобы человек делал свое дело и делал его хорошо, все остальное – неважно", - частенько говаривал он. А к попыткам дочери разузнать о прошлом своего нового бригадира отнесся весьма неодобрительно и считал их пустой тратой времени и глупой блажью. Но Полину мало волновало мнение отца. Всю свою жизнь она поступала так, как считала нужным, и делала, что хотела, зная, что в итоге отец все равно смирится и будет смотреть на происходящее сквозь пальцы. Так она намеревалась поступить и сейчас. Мистер Вернер полагал все это очередным капризом ветреной юности, который вскоре пройдет – он видел это уже не раз и справедливо полагал, что увидит еще не раз - а потому не предпринимал никаких действий, предоставив времени все расставить по своим местам, и следил лишь за тем, чтобы бесшабашность его дитя не вышла за рамки приличий. Но на этот раз Полина загорелась всерьез. Ей нравился Дениэл Лэганн, и она была намерена заполучить его. Но для начала она хотела узнать – кто же он такой. И вот удача повернулась к ней лицом – в Куинс-Пойнт, в этом захолустном городишке, она нашла человека, который знал его. И Полина была намерена воспользоваться этим шансом в полной мере. Хотя вместе с появлением мисс Дюваль возникло и иное вызывающее беспокойство обстоятельство: Полине было неизвестно, что свело в прошлом Дениэла Лэганна и нового доктора, что было между ними, что их связывало. Впрочем, разговор с Жоа Дюваль успокоил ее в какой-то мере. Было непохоже, что бы они были особенно близки, но все же… "Надо бы побольше узнать о нашем новом докторе. Кто вы, Жозефина-Ариэль Дюваль? Что привело вас в маленький городишко в Монтане, если вы жили во Франции и в Чикаго? И что все-таки вас связывает? Но ничего. Я все это узнаю. Обязательно узнаю!"