Когда мы встретимся вновь

"Посмотри-ка, небо плавится серебристо-синим пламенем… Мы прощаемся?" - "Мы прощаемся». - "До свидания?.." - "До свидания…" "Но за этой палящей зарницею видишь звезд ледяное сияние?.. Я прошу, ты вернись ко мне, милый мой, До свидания?" - "До свидания". Я пишу эти строки неровные… И не зная причин расставания, Я прошу: "Лишь вернись из безмолвия… До свидания?.." - "До свидания". Только ты улыбаешься странно мне, Словно смотрит в глаза мне судьба моя. "Ты вернешься, мой милый, не правда ли? До свидания?" - … Ellada. Она медленно выплывала из сна. Словно выныривала из темных глубин холодной океанской тишины, постепенно, шаг за шагом, приближаясь к сияющей сапфировым блеском и солнечными бликами поверхности. Темные ресницы дрогнули, и Элеонора неторопливо, словно нехотя, открыла глаза. Вставать не хотелось. В комнате было прохладно, поэтому она поглубже закуталась в теплое одеяло и нахмурилась, пытаясь вспомнить, что же ее разбудило. Чуть приподняв голову, она прислушалась. Стук в дверь повторился. Элеонора резко села на постели, сонно потирая глаза одной рукой, а второй пытаясь найти халат. «Кто бы это мог быть?» Она бросила взгляд на висевшие на стене часы. «Час ночи? И кому я понадобилась так поздно? Может быть, миссис Питерс? - она поморщилась, вспомнив о неугомонной соседке-балагурке. - А может быть, в театре что-то случилось? С другой стороны, когда я уходила, все было в порядке. Что могло произойти за такое короткое время? Может быть, Терри? Но Терри не приходит так поздно». Она наконец-то нащупала халат и, спрыгнув с постели, быстро направилась к двери. Стук повторился снова. - Уже иду! - прекрасно поставленный голос известной актрисы прозвучал плавно и величественно. - Кто там? – настороженно спросила Элеонора, замерев у входной двери. - Мама, это я. - Терри? – ее глаза распахнулись от удивления. – Подожди секундочку, я сейчас открою. Цепочка никак не хотела поддаваться. «Боже, и когда же у меня дойдут руки, чтобы смазать ее?!» Элеонора мысленно отругала себя за рассеянность. Наконец ей удалось справиться с замком, и дверь распахнулась. - Проходи, милый. Терри прошел в небольшую, но очень уютную гостиную и опустился на диван. - Я сейчас зажгу лампу. Элеонора бросилась в соседнюю комнату. Через минуту она снова вернулась с уже зажженной лампой и села рядом. - Что-нибудь случилось? - она с беспокойством посмотрела на сына. - Ты пришел так поздно. Я уже спала. - Прости, что разбудил. - Ну что ты, – Элеонора улыбнулась. - Ты можешь приходить ко мне в любое время. Я всегда рада тебя видеть. - Спасибо. - Ты пришел просто навестить меня? Тогда я угощу тебя чаем. С бергамотом, как ты любишь. Терри чуть улыбнулся. - Спасибо, мама. Но давай немного попозже. - Как пожелаешь. Элеонора всмотрелась в лицо сына. Он был таким же, как всегда. И не таким. Что-то изменилось, но она никак не могла понять, что же именно. Терри задумчиво смотрел на неподвижный, словно застывший, язычок пламени в лампе, и черты его лица вдруг показались ей странно строгими и, как будто, торжественными. Элеоноре стало не по себе. - Терри, что случилось? - Ничего, мама, - не глядя на нее, ответил он. - Не лги мне, - поистине королевским тоном приказала Элеонора и раздраженно нахмурилась. - Я же чувствую, что что-то не так. Терри едва заметно усмехнулся и, повернувшись, встретился взглядом с потемневшими от скрытой тревоги зелеными глазами, так похожими на его собственные. - Тебя не проведешь, – он улыбнулся, но улыбка вышла какой-то неестественно усталой, почти вымученной. – Мама, я принял очень важное решение. Может быть, самое важное в моей жизни, – он нерешительно замолчал, но Элеонора не воспользовалась внезапной паузой и не произнесла ни слова. Тишина мгновенно раскалилась, словно железный клинок, сунутый в горнило, в воздухе невидимой удушливо-тяжелой волной повисло тревожное ожидание. - Я ухожу на войну, мама. Эхо его слов оглушающей тишиной застыло во внезапно сгустившейся темноте. На мгновение ей показалось, что земля ушла из-под ног, а мир сорвался со своей оси и разлетелся вдребезги, рухнув грудой сверкающих осколков в бездонное черное Ничто. Она попыталась вдохнуть, но не смогла, словно чья-то гигантская рука сжала грудь… «Нет, этого не может быть… Нет! Это неправда!!! Это невозможно!!! ЭТО НЕПРАВДА!!!» Эти слова, словно заезженная пластинка, бились в мозгу, отдаваясь болезненным эхом в пульсирующих кровью висках. - Не шути так, Терри, умоляю, - наконец удалось выдавить ей. Элеонора вздрогнула, услышав странный задушенно-хриплый шепот, и только потом поняла, что это ее собственный. - Я не шучу, - едва слышно ответил Терри, отводя взгляд, чтобы не видеть ее умоляющих глаз. Он поднялся с дивана и нервно прошелся по комнате. Элеонора с отчаянием смотрела на сына. Ей казалось, что она спит и видит кошмар. - Я все обдумал, мама, - наконец снова заговорил Терри. - Это правильное решение. Мое место сейчас там. - Но, Терри… - Мама, - Терри повернулся к ней, и слова, которые она хотела сказать, замерли у нее на губах, когда она увидела его сияющие глаза. - Вспомни, сколько раз ты говорила мне, что нужно слушать свое сердце? Мое сердце говорит мне, что я выбрал правильный путь. Я надеялся, ты поймешь и поддержишь меня. - Терри, ты мой сын. Мне трудно смириться с таким решением. Я – твоя мать. Мне страшно отпускать тебя на войну, пойми это! Что будет, если ты не вернешься?! Ты – мой единственный сын. Мы столько лет были вдали друг от друга, и вот, когда я наконец снова обрела тебя, ты приходишь и говоришь, что отправляешься на войну, где тебя могут убить, и хочешь, чтобы я восприняла это спокойно?! Я не могу, Терри. Я не переживу, если ты… - Элеонора споткнулась, не сумев заставить себя произнести эти слова вслух и чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. - Я не переживу этого! – с отчаянием прошептала она - Мама, все будет хорошо, слышишь?! – Терри быстро подошел к матери и, сев рядом, обнял ее за плечи. - Я вернусь. Ты должна верить в это, как верю я. - Ты уверен, что принял правильное решение, Терри? Война – это страшно! Каждый день я читаю сводки в газетах! Столько погибших! Боже мой! - Мама, прости меня, мама… Но я решил. Внезапно Элеонора резко выпрямилась, внимательно всматриваясь в его лицо. - Это ведь из-за нее, не так ли? – тихо спросила она. И он, и она прекрасно понимали, о ком идет речь. Терри отвел взгляд и тяжело вздохнул. - Нет, мама. Мое решение никак не связано ни с Кенди, ни с Сюзанной. Я долгое время жил, как во сне, ничего не чувствуя. Просто существовал, – он отвернулся и, подойдя к окну, посмотрел на темную заснеженную улицу. – Но так продолжаться больше не может. Я много думал обо всем, что произошло. И сегодня я принял решение. Я надеялся, ты поймешь. - Конечно, – заставила себя сказать Элеонора, а затем подошла к сыну и обняла его. - Ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку, - недрогнувшим голосом закончила она и почувствовала, как он расслабился. - Все будет хорошо, мама, - успокаивающе прошептал Терри. - Я рад, что ты поняла меня. - Ты уже взрослый, Терри, и можешь сам решать, как тебе жить. Впрочем, ты всегда сам выбирал свой путь. Я так горжусь тобой! - Спасибо, мама. Кстати, кто-то предлагал мне чай с бергамотом? - Верно. Элеонора улыбнулась и ушла на кухню готовить чай, а Терри снова опустился на диван. На столике лежали газеты. Он машинально взял одну из них. Газета была месячной давности, страницы уже начали желтеть. Бегло пролистав ее, он взял следующую. Спортивная колонка… Новости из Европы… Деловая страничка… Колонка объявлений… Светские новости… И тут Терри показалось, что в него со всего маху врезался поезд. «Не может быть! Этого не может быть! Это неправда!!!» Ровные печатные строчки, расплываясь, бешено заплясали перед глазами… «Объявляется о помолвке мисс Кендис Уайт Эндри и мистера Дэниэла Лэганна, которая состоится…» Объявление было обведено торжественной витой рамкой. У Терри закружилась голова. «Боже мой… Кенди и Нил?!! Нет, это слишком невероятно!!! Этого просто не может быть!!! Кенди, что же заставило тебя сказать «да» этому ничтожеству?!! И почему я не свернул ему шею еще в колледже?!! Как же ты могла, Кенди?!!» Терри заметил, как дрожат его пальцы и, свернув газету, аккуратно положил ее в середину стопки. «Не мне судить ее. Кто я такой, чтобы выносить свое мнение? Да и что оно значит для нее? Может быть, Нил изменился? Может быть, она действительно полюбила его?! Я в ее жизни теперь больше никто. Кенди должна позаботиться о своем будущем, а мне следует заняться своими делами и забыть о ней! Я сделал свой выбор, а Кенди – свой. В конце концов, Нил – неплохая партия, - он горько усмехнулся, ощутив, как на мгновение остановилось сердце. – Можно даже сказать, выгодная. Как бы то ни было, теперь все кончено. Окончательно и бесповоротно. Теперь она принадлежит другому. Может, это и к лучшему». - Терри, чай готов! Голос матери вырвал его из задумчивости. Терри вздрогнул, приходя в себя, и, поднявшись, направился на кухню. - Ты уже сообщил Сюзанне о своем решении? Элеонора сидела за небольшим изящным столиком, на котором стояли две чашки. Терри опустился на один из стульев и с наслаждением вдохнул тонкий аромат бергамота. - Еще нет, - пробормотал он, закрывая глаза. - Я решил, что ты должна узнать об этом первой. Я сообщу ей. Завтра. - А Кенди? Удар был нанесен внезапно и мастерски, но Терри выдержал испытание, с истинно актерским мастерством скрыв свои чувства маской совершенного безразличия. - Что Кенди? - с прекрасно разыгранным легким удивлением переспросил он, наблюдая за матерью сквозь полуопущенные ресницы. - Ей ты сообщишь? – тихо спросила Элеонора. Терри отвернулся и промолчал. Он смотрел в темное окно, за которым кружились снежные хлопья, и видел золотые кудри своей феи. Феи, которая скоро станет или, может быть, уже стала женой другого. - Нет, - наконец ответил он, его голос прозвучал совершенно спокойно и твердо, почти безразлично. - Мы расстались. У нее теперь своя жизнь, у меня - своя. - Но ты любишь ее, не так ли? – Элеонора внимательно наблюдала за сыном, ее не обмануло его показное равнодушие. - Теперь это уже неважно, - внезапно с горечью прошептал Терри, старательно избегая ее взгляда. - Что сделано, то сделано. Прошлого не вернешь. - Верно. Но мы можем изменить будущее. - Ты права, - Терри усмехнулся и, резко обернувшись, посмотрел ей в глаза. - Может быть, именно поэтому я и принял такое решение. Чтобы изменить свое будущее. - Так ты любишь ее? – снова спросила она. - Давай не будем об этом, - вздохнул Терри и отвернулся. - Хорошо, не будем, – Элеонора решила не настаивать. - Еще чаю? - деловито спросила она, меняя тему. - Да, пожалуй. - Когда ты уезжаешь? - Пока не знаю. Я еще даже не записался. - Сообщи мне, как только сделаешь это. - Конечно, мама. Они снова помолчали. Наконец Терри отодвинул чашку. - Я пожалуй пойду, - прошептал он, вставая. - Ты даже не допил чай. - Ничего, мама. Мы еще не раз будем пить чай вместе, – Терри улыбнулся и направился к двери, но у порога обернулся. – Прости, что пришел так поздно. - Не говори глупостей! – Элеонора нахмурилась, с искренним возмущением глядя на сына. - Я бы не простила тебе, если бы узнала об этом последней! Она быстро подошла к нему и ласково обняла. Терри уткнулся носом в плечо матери. От нее пахло лавандой. И этот запах, словно эхо его далекого детства, внезапно отозвался резкой болью где-то в глубине сердца. Наконец он отстранился, накинул плащ и вышел. Элеонора медленно закрыла дверь, опершись на нее спиной, а затем подошла к окну, наблюдая, как он вышел из подъезда и направился вниз по улице. Терри шел очень прямо. Стройный, высокий, статный. И внезапно она поняла, что в нем изменилось. В нем больше не было импульсивности, задиристости, развязной наигранности. Они ушли вместе с его детством. А там, вдоль улицы, шел мужчина. «Милый мой мальчик, - с грустной нежностью подумала Элеонора, глядя ему вслед. – Я надеюсь, ты принял правильное решение». В ту ночь она так и не уснула. Лежа в постели, она смотрела на белую луну, которая светила в окно, и думала. Думала о своей жизни, о своей любви, о Терри, о Сюзанне… О том выборе, который делают люди каждую минуту своей жизни, и о последствиях этого выбора. Думала о том, о чем думают все матери, когда вдруг понимают, что их дети выросли. «Он должен об этом знать!» Элеонора решительно отбросила одеяло и, не надевая халат, направилась к стоявшему у стены секретеру. - На войну?!! – глаза Стэнфорда округлились от изумления. - Терри, ты с ума сошел?!! Терри обреченно вздохнул и снова поднял глаза, в глубине которых светилась его пресловутая граничащая с упрямством решимость Грандчестеров. - Нет, я не сошел с ума. Таково мое решение! - надменно отрезал он тоном аристократа самых голубых кровей. Однако на Эдварда Стэнфорда его апломб, казалось, не произвел ровным счетом никакого впечатления. - Значит, я сошел с ума, - огрызнулся он, прижимая руку ко лбу в духе лучших шекспировских трагедий, - потому что мне послышалось, что ты только что сказал мне, что отправляешься на войну!!! - Нет, вы не сошли с ума, сэр, и вам не показалось, - мрачно возразил Терри, исподлобья глядя на руководителя труппы и старого друга. - Так, начнем сначала, - резко перебил его тот, поморщившись, как если бы ему внезапно нанесли болезненный удар. - Хорошо, - Терри удрученно кивнул. - Сегодня я записался добровольцем в армию США, которая отправляется в Европу для ведения военных действий. - Терри, ты хоть понимаешь, о чем говоришь?! – снова перебил его Стэнфорд. - Ты - актер, Терри! Актер, а не солдат! Война – это не игра!!! – начал было он тем назидательным тоном, которым обычно родители объясняют неразумным чадам прописные истины бытия. - Я прекрасно понимаю, что делаю!!! – вскипев от возмущения, прервал его Терри. - Почему вы все считаете, что я не могу принять ответственное решение?! Это мой выбор, и вам придется с ним смириться! - Ладно, не кричи, - обижено буркнул Стэнфорд. - Прости, Эд, - виновато пробормотал молодой человек, успокаиваясь. - Я не хотел обидеть тебя. - Послушай, Терри. Я очень привязался к тебе. Ты для меня, как сын. Не скрою, я сильно переживал за тебя в последние месяцы. Ты прекрасно играл. Много работал. Но во всем, что ты делал, отсутствовало самое главное – жизнь. Я понимаю, что тебе сейчас очень трудно, но война… Ты действительно думаешь, что должен сделать это? Терри нервно прошелся по гримерной, а затем поднял голову и посмотрел на старого актера. - Эд, я знаю, что ты очень переживаешь за меня. Знаю, что я странно вел себя в последнее время. Мне было очень плохо. Но так больше продолжаться не может. Я должен найти собственный путь в жизни. - Если ты решил пойти на войну, чтобы убежать от проблем, то это неверное решение. Более того – трусливое. - Эд, я вовсе не бегу от проблем. Это было нелегкое решение. Но я знаю, - Терри прижал руку к груди. – Я сердцем чувствую – это верное решение. Я иду на войну не для того, чтобы там погибнуть. Я обязательно вернусь. Верь в это и пожелай мне удачи. Стэнфорд тяжело вздохнул. - Ну, что ж. Я вижу, тебя не переубедить, - он крепко обнял Терри. – Желаю тебе удачи, мальчик мой. - Спасибо, Эд, - Терри благодарно улыбнулся. – Спасибо, что понял. - Ты уже сказал Сюзанне? - в ярких голубых глазах под густыми седыми бровями отразилось беспокойство. - Пока нет, - Терри тяжело вздохнул. - Скажу сегодня вечером. - А маме? - Да. Вчера. - И как она? - Она поняла меня. И приняла мое решение. - Твоя мать – мудрая женщина. - Точно, – усмехнулся Терри. – А теперь продолжим репетицию… На лице старого актера отразилось нескрываемое удивление. - Ты собираешься репетировать до последнего? – ошеломленно переспросил он. - Конечно. Театр – это моя жизнь, Эд. Терри вышел из гримерной. Какое-то время Стэнфорд молча смотрел на закрывшуюся за ним дверь, а затем последовал за ним. Когда Терри вышел из театра, было уже поздно. Репетиция прошла успешно. Стэнфорд был очень доволен, хотя нередко во время игры Терри ловил на себе его странно-задумчивый взгляд. Вдохнув свежий морозный воздух, он поднял лицо к небу, в черном бархате которого серебряными искрами сверкали по-зимнему яркие звезды. Терри долго стоял, глядя на них. На улицах начали зажигать фонари. Он вздохнул и пошел вперед. Снег ласково хрустел под ногами, но Терри не замечал этого. Он шел к Сюзанне. Ему предстоял нелегкий разговор. - Терри, рада тебя видеть! - миссис Марлоу, как всегда, была сама любезность и предупредительность. Впрочем, ничего другого Терри и не ожидал. – Проходи. Сюзанна в гостиной. Он отдал ей плащ и направился в гостиную. Помедлив секунду перед закрытой дверью, он решительно вошел внутрь. - Терри! Сюзанна сидела в кресле у окна с неизменной книгой в руках. На ней было светлое бархатное платье, в котором она казалась еще тоньше и ранимее и почему-то напомнила ему хрупкий цветок, застывший в обреченном ожидании удара холодного зимнего ветра, который безжалостно оборвет его яркие лепестки. Терри невольно почувствовал себя преступником, замыслившим зверское убийство. - Ты сегодня раньше, чем обычно, - на ее нежном личике мелькнуло выражение легкого удивления. - Что-нибудь случилось? - Нет. Репетиция прошла отлично, вот и освободился раньше. - Посиди со мной, – Сюзанна похлопала рукой по дивану. Терри сел рядом, внимательно изучая ее тонкий профиль. В комнату вошла миссис Марлоу, неся в руках поднос с чайником и чашками. Поставив его на столик рядом с дочерью, она так же тихо удалилась. Сюзанна принялась разливать чай. Терри молча наблюдал за движениями ее рук. Наконец чай был разлит, и она протянула ему чашку. Действуя скорее механически, чем осознанно, Терри принял ее и поднес к губам, глядя застывшим взглядом куда-то в пустоту. Сюзанна взяла свою чашку и бросила быстрый взгляд на сидящего рядом мужчину. «Он сегодня очень странный. Нет, он всегда молчит, но сейчас такое чувство, словно он хочет о чем-то сказать, но не решается. Что бы это могло быть? - Сюзанна нахмурилась, исподтишка наблюдая за ним. – А может быть? Нет… Это было бы слишком прекрасно! Но если не это, то что?» Она смятенно посмотрела на Терри. Уже несколько месяцев она втайне мечтала, что он сделает ей предложение. Но он был таким далеким, холодным и равнодушным. А сегодня вдруг снова стал самим собой, и ее почти умершая мечта ожила и расцвела пышным цветом под невидимыми ласковыми лучами надежды. - Я хотел поговорить с тобой, Сюзанна, - внезапно произнес Терри, поворачиваясь к ней. Сюзанна вздрогнула от неожиданности, но он, казалось, этого не заметил. - Я слушаю, - прошептала она, нервно сжимая складки платья. Терри встал и нервно прошелся по комнате. Сюзанна молча смотрела на него и ждала. - Это очень нелегко, - наконец снова заговорил он. - Я даже не знаю, с чего начать. Вчера я принял очень важное решение. Может быть, самое важное в моей жизни. Сердце Сюзанны заколотилось, как сумасшедшее. Казалось, еще секунда – и оно вырвется из груди. Но она постаралась усмирить свой пыл и сосредоточилась на том, что он говорил. - Я долго думал, - между тем продолжал Терри, совершенно не заметив ее волнения. - И вчера я, наконец, понял, где мое место и что я должен делать. Надеюсь, ты поймешь и поддержишь меня. «Предложение… Он хочет сделать мне предложение! Ну конечно же!!! О каком еще решении можно так говорить?! Боже мой, неужели я сейчас услышу это?!!» Мир расцвел яркими красками. Огненные спирали радости оплетали ее сердце, заставляя его ликовать. Ей хотелось вскочить и бежать. Бежать прямо к небесам и, обняв весь мир, закричать от радости так, чтобы все услышали и поняли, как она счастлива... Тем временем Терри сел рядом и внимательно посмотрел ей в глаза. Его лицо было серьезным, даже торжественным. Сюзанна затаила дыхание. - Я записался добровольцем на фронт, Сюзанна. Я уезжаю в Европу. Девушка застыла. Она не могла вздохнуть, не могла вымолвить ни слова. Предметы в комнате внезапно закружились в пьяном вихре, уплывая в надвигающуюся темноту. «Терри… Терри уходит на войну? Нет. Нет! Этого не может быть!!! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!! ЭТО НЕПРАВДА!!! Это шутка!!! Злая шутка!!! Нет, это не шутка. Это кошмар! Это просто сон… Страшный сон…» Терри продолжал говорить, но она не слышала его. Не говоря ни слова, в каком-то немом отупении она молча смотрела на него сквозь плотную завесу серого тумана, застилающего глаза. Мир, бывший таким красочным еще секунду назад, разлетелся на мелкие осколки, оставляя после себя пустоту. Ей хотелось зарыдать, закричать, разбить что-нибудь, но она просто сидела, сжимая в руке чайную чашку, и смотрела на него. - На фронт? – наконец с трудом выговорила она пересохшими губами и вздрогнула услышав собственный хриплый шепот. Она медленно выплывала из окутавшего ее, подобно вязкой смоле, оцепенения. Чашка задрожала в руке, и Сюзанна осторожно поставила ее на поднос, пытаясь скрыть дрожь. - Но Терри… - Сюзанна, я уже решил. - А как же труппа? Спектакль? - она умоляюще смотрела на него широко распахнутыми глазами, в глубокой синеве которых, на самом дне, плескались безнадежность и отчаяние. Терри пожал плечами. - Стэнфорд справится без меня. В Америке много талантливых актеров. Я уверен, он найдет мне замену. - А как же мисс Элеонора? Сюзанна чувствовала, как волна отчаяния, которое она безуспешно пыталась подавить, накрывает ее с головой. Она готова была разрыдаться. Она готова была говорить и говорить. Говорить, сама не зная что. Что угодно, лишь бы удержать его, не отпустить на эту ужасную войну! - Я уже сказал маме, – тихо ответил Терри. - Она поддержала меня. Ее плечи вздрогнули и бессильно опустились в безмолвной трагедии невысказанного горя, отчего она сразу же стала похожа на растерянную маленькую девочку, впервые столкнувшуюся с жестокостью мира. - А я, Терри? – едва слышно прошептала она, чувствуя, как горло перехватывает долго подавляемое рыдание, готовое вырваться наружу. - А как же я? Я не смогу без тебя. - Я вовсе не собираюсь умирать, Сюзанна, - попытался утешить ее Терри. - Я вернусь, вот увидишь. Она ничего не ответила, а просто смотрела на него глазами, полными слез. - Сюзанна, я должен пойти на фронт. Я чувствую, что это мой путь. Я надеялся, ты поймешь меня. Прости, если я причинил тебе боль. Я не хотел. - Я понимаю, - заставила себя сказать Сюзанна, изо всех сил пытаясь не разрыдаться. – Я понимаю. Когда ты уезжаешь? - В воскресенье. Корабль отплывает из Бостона. «Леди Агнес». Мы отправляемся в Марсель, где нас распределят по подразделениям. В течение месяца мы будем обучаться, а потом… Он замолчал, не решаясь продолжить, и отвел глаза. - А потом в бой? – закончила за него Сюзанна. - Да. Сюзанна почувствовала, что задыхается. Она изо всех сил пыталась сдержать слезы, но у нее плохо получалось. Соленые серебряные капли туманили глаза, собираясь в уголках. - Сюзанна… - Ничего, Терри, - быстро прошептала она, украдкой смахивая их. - Это ничего. Иди. У тебя наверное сейчас много дел. Иди. - Но… - Уходи, Терри. Я хочу немного побыть одна. Впервые она просила его уйти. Терри поднялся. Секунду он смотрел на нее, а затем отвернулся и направился к дверям. - И еще, - остановившись у порога, но не оборачиваясь, произнес он. - Я бы не хотел, чтобы вы меня провожали. Расставание будет слишком болезненным. - Как пожелаешь, - Сюзанна не подняла головы, внимательно рассматривая складки платья так, словно они были самой важной вещью в мире. - Я буду писать. - Хорошо. - Я вернусь, Сюзанна. Он вышел и тихо закрыл за собой дверь. Миссис Марлоу, расставлявшая в холле цветы, удивленно посмотрела на него. - Ты уже уходишь, Терри? - Да, миссис Марлоу. Сюзанна захотела остаться одна. - В самом деле? – глаза женщины округлились от удивления, но она тут же спохватилась и протянула ему плащ. - До свидания, миссис Марлоу. - До свидания, Терри. Терри открыл входную дверь и бесшумно закрыл ее за собой. «Сюзанна захотела остаться одна? И это когда он здесь? Нет, тут что-то не так!» Она заперла дверь на замок и решительно направилась в гостиную. Сюзанна сидела на прежнем месте, отрешенно разглаживая ладонью складки платья. - Сюзи… Что случилось? – миссис Марлоу села рядом, с беспокойством глядя на дочь. - Ты попросила Терри уйти? - Да, мама. - Но почему? Сюзанна подняла голову, и у миссис Марлоу перехватило дыхание: в огромных синих глазах стояли слезы, сквозь серебристый покров которых просвечивала отчаянная, нечеловеческая боль. - Сюзи, девочка моя, что случилось? – она бросилась к дочери и обняла ее за плечи, прижимая к себе. – Он обидел тебя? И тут Сюзанна не выдержала. Уткнувшись в плечо матери, она зарыдала навзрыд. - Милая, скажи мне, что случилось, - уговаривала ее миссис Марлоу, ласково поглаживая по голове. - Не пугай меня. - Мама, - наконец, судорожно всхлипывая, с трудом выговорила Сюзанна. – Мама, он уходит. - Что значит уходит? Куда уходит?!! – недоуменно переспросила миссис Марлоу. - Он уходит на фронт. Женщина замерла, ошарашенно глядя на дочь. Она ожидала услышать что угодно, но только не это. Сюзанна продолжала рыдать. - Ничего, милая, - миссис Марлоу автоматически погладила дочь по голове, пытаясь осмыслить услышанное. – Ничего… Мы справимся… Ничего… - Как ты не понимаешь?! Он уходит на войну! - рыдала Сюзанна. – Если он погибнет, я умру!!! - Ну, что ты такое говоришь, солнышко? - забормотала женщина, изо всех сил стараясь успокоить ее. - Он не погибнет. Ни за что. Господь не допустит этого!!! А может быть, он и не поедет. Может быть, он передумает. - Нет, мама, он не передумает! Я видела это в его глазах! Он не передумает!!! - Не надо так, детка, - обняв дочь за плечи, она принялась ласково укачивать ее, словно маленькую девочку, не переставая бормотать слова утешения. - Не плачь. Он вернется. Он обязательно вернется. Мы будем молиться за него, и он обязательно вернется. Всхлипывания стали реже. - Пойдем, милая. Я помогу тебе лечь. Миссис Марлоу поднялась и решительно покатила кресло к двери. В спальне она помогла дочери переодеться и лечь в постель. Сюзанна почти успокоилась и лишь изредка всхлипывала. Ласково подоткнув вокруг нее одеяло, она погладила дочь по голове и, взяв лампу, направилась к двери. - Спокойной ночи, милая. Поверь мне, все будет хорошо. - Да, мама. Спокойной ночи. Миссис Марлоу тихо вышла из комнаты, бесшумно закрыв за собой дверь. Сюзанна неподвижно лежала, глядя в потолок, по которому плавно скользили ночные тени. Эта комната сейчас напомнила ей ее жизнь. «Такая же темная». Тьма окутывала ее, словно душное покрывало. «Это все сон. Страшный сон. Завтра я проснусь, и все будет, как прежде. Мама, улыбаясь, пожелает мне доброго утра. Я буду сидеть у окна и читать сонеты Шекспира. А вечером придет Терри. Он будет грустным и молчаливым. Он сядет на диван и будет пить чай. Все будет, как прежде!» Но в глубине сердца она прекрасно понимала, что это не сон, и в ее завтрашнем дне уже не будет Терри. Миссис Марлоу вошла в свою комнату и поставила лампу на стол. «Боже, за что же ты так наказываешь нас?! Бедная моя девочка. Разве мало она страдала?! Вначале этот несчастный случай… А теперь вот Терри уходит на войну… Боже, охрани нас от всего дурного. Она не переживет, если он погибнет». Тревожно взглянув в темное окно, она опустилась на колени перед висящим на стене распятием и склонила голову в безмолвной молитве. Продолжение следует…